Случайная любовница

Глава 21

Лили пыталась вникнуть в смысл прочитанного, но мысли ускользали, неизменно устремляясь к Итану.

Со вздохом она отказалась от попытки почитать и отложила книгу. Больше недели прошло с тех пор, как он вошел в эту самую комнату, требуя, чтобы она выслушала его версию обстоятельств, которые привели к «обручению», как она стала это называть. Что ж, она выслушала, а потом прогнала его. Несмотря на такое решение, в глубине души она ожидала — может, даже надеялась, — что он снова попытается связаться с ней.

Но Итан как сквозь землю провалился.

Его молчание было полным, словно между ними не существовало никаких отношений. И возможно, для него их любовная связь и в самом деле завершилась. Он сказал, что то, что существует между ними, не закончено и что он вернется, чтобы сдержать свое обещание и вновь заявить свои права на нее. И все же, если верить колонкам светской хроники в прессе, Итан без особого труда забывает ее. Репортеры упоминают о нем то там, то тут: лорд Весси посещает одно светское мероприятие за другим, часто в сопровождении леди Амелии.

Этим утром, когда Лили прочла, как накануне он танцевал со своей невестой, она вырвала страницу из газеты и, скомкав, швырнула в огонь. Какое-то мгновение ей доставляло извращенное удовольствие видеть, как горит газетная страница, но как только бумага превратилась в летающие клочки почерневшего пепла, знакомая меланхолия вернулась.

Она перестала плакать и каждое утро заставляла себя вставать с постели, умываться, одеваться и завтракать точно так же, как она делала всегда. Однако ничто уже не было прежним, особенно она сама.

Она скучала по Итану больше, чем могла себе представить. В моменты слабости даже собиралась пойти к нему и согласиться стать его любовницей, если тот захочет. Но гордость удерживала ее, а чувство собственного достоинства не позволяло сделать из себя покорную дуру. Поэтому всю последнюю неделю она оставалась дома, отказываясь принимать посетителей, — даже Давину, которая дважды заезжала справиться о ее здоровье. Она велела Ходжесу говорить, что простудилась, но, разумеется, любой, имеющий мозги, мог догадаться об истинной причине ее недомогания.

Вначале она задавалась вопросом, не заболела ли и в самом деле, такой разбитой и апатичной себя чувствовала. Ей с трудом удавалось встать с постели только лишь для того, чтобы поесть. Какое-то время она гадала, не забеременела ли, но однажды утром проснулась со знакомой тянущей болью и поняла, что волнения напрасны.

Ей следовало бы испытать облегчение, поскольку, видит Бог, не хватало ей еще оказаться с внебрачным ребенком на руках. Однако подтверждение, что она не беременна, как ни странно, лишь вызвало новый поток слез, словно это еще больше увеличило расстояние между Итаном и ею.

Снова вздохнув, она устремила взгляд в окно на холодный, но солнечный ноябрьский день. Обычно в такую прекрасную погоду она бы гуляла в городе. «И несмотря на мое скверное настроение, — вдруг подумала она, — именно это мне и надо сделать».

Предаваться унынию не в ее характере. Прежде она всегда встречала жизненные трудности энергичными усилиями по их преодолению. В этот раз не должно быть по-другому, несмотря на полученный ею жестокий удар в сердце. В конце концов, она не могла прятаться вечно.

«Жизнь продолжается, и я должна жить дальше».

Преисполнившись решимости, она встала из кресла и, покинув комнату, пошла по коридору. Она смутно слышала голоса, но была слишком погружена в собственные мысли, чтобы обращать на них внимание. Дойдя до лестницы, стала спускаться вниз.

— Ходжес, — крикнула она, — пожалуйста, распорядитесь, чтобы подготовили мой фаэтон. Я хочу поехать прогуляться.

— Отец небесный, так это ты! — раздался вкрадчивый голос, в котором чувствовалась скрытая угроза. — Для покойницы, должен сказать, ты выглядишь удивительно неплохо.

Ноги Лили поскользнулись на шерстяной дорожке, покрывающей лестницу, но, быстро схватившись за перила, она удержалась на ногах. Вцепившись в поручень, она посмотрела в лицо, которое надеялась больше никогда не увидеть, и сердце барабанной дробью застучало в ушах.

Гордон Чок. А рядом с ним Эдгар Фейлор с выражением торжества, сияющим в его жестоких черных глазах.

— Я же говорил тебе, что это была она, — сказал Фейлор.

— Ты прав, — отозвался ее отчим. Какая жестокая ирония, что под его лощеной привлекательностью кроется змеиная натура.

— Извините, мэм. Я сказал им, что вы не принимаете, — заявил Ходжес со своего места рядом с дверью. И она не могла винить его за то, что он впустил их.

Во рту у нее пересохло, появился металлический привкус страха. Если бы побег что-то дал ей, то она бы убежала. Но делать это, она знала, теперь уже слишком поздно.

О Боже, они нашли ее!

На следующий день Итан ухмылялся, стоя у себя в кабинете и перечитывая срочную записку, которую только что получил от графа Сатли. В ней граф с прискорбием сообщал «ужасную» новость: вчера поздно вечером его дочь Амелия убежала с мистером Робертом Хоксби, подлецом и негодяем, в которого она вообразила, что влюблена. Сейчас граф был в своей карете на Большой северной дороге, надеясь поймать парочку до того, как они доберутся до Гретна-Грин.

Чего граф не знал, так это что сбежавшие голубки едут в одной из самых быстрых карет Итана без герба и что все устроено так, что на протяжении всего пути на каждом постоялом дворе у них будет быстрая и легкая смена лошадей. Если парочка держала путь без каких-либо ночных задержек, то они должны прибыть в Шотландию гораздо раньше графа и пожениться к тому времени, когда он обнаружит их, — скорее всего на следующий день. Пойди же дела как-то иначе, Итан знал, что все равно может не беспокоиться, ибо Амелия к тому времени будет окончательно и бесповоротно скомпрометирована и графу не останется ничего другого, как позволить дочери выйти за ее возлюбленного Роберта.

Однако когда два дня назад Тони приехал вместе с ним, Итан поначалу не был уверен, что его план удастся. Умный и честный, с открытым взглядом серых глаз, Хоксби вначале с подозрением отнесся к предложению Итана о побеге. Он выглядел оскорбленным, полагая, что его подкупают.

— Я не могу принять от вас двадцать тысяч фунтов, — заявил Хоксби, расправив плечи с возмущенной гордостью. — Я буду ничем не лучше охотника за приданым.

— Но вы любите ее?

Что-то изменилось в лице Роберта, промелькнула какая-то тоска, которую нельзя было не увидеть.

— Разумеется, я люблю ее, больше, чем вы можете себе представить.

— Если это так, то вы должны сделать то, что я предлагаю. Если мы с Амелией поженимся, она никогда не будет счастлива… и уж точно никогда не станет вашей.

Печаль засветилась во взгляде Хоксби, страдание, которое Итан прекрасно понимал из-за собственной разлуки с Лили.

— Что касается денег, — продолжал Итан, — я не предлагаю вам этот солидный куш прямо сразу. Я разрешаю вам поселиться на моих землях в Суффолке, заботясь о тех, кто живет в соседних деревнях и городке. Нам нужен опытный медицинский практик, но вначале я жду, что вы окончите медицинский колледж. Насколько я понимаю, вы интересуетесь этой областью науки?

— Да. — Хоксби казался несколько ошеломленным, но в глазах его засветились явные искорки интереса. — Хочу убедиться, правильно ли я вас понял. Я могу изучать медицину, иметь практику после получения ученой степени и обладать денежными средствами, чтобы жениться на Амелии? Почему? Почему вы делаете это для меня?

— Я делаю это не для вас. У меня тоже есть та, которую я люблю. Бегите с Амелией, чтобы все мы могли быть счастливы.

Секунду спустя Хоксби с благодарностью тряс руку Итана и говорил «да», желая знать, когда сможет побеседовать со своей возлюбленной.

Убедить Амелию ослушаться отца тоже требовало усилий, но как только она услышала о предложении Итана и оказалась в кольце любящих рук Роберта, она не смогла заставить себя отказаться от шанса стать его женой.

После этого Итан с Тони позаботились, чтобы бегство влюбленных прошло без сучка, без задоринки, под покровом темноты. План удался, все прошло гладко. В какой-то мере так вышло потому, что всю предыдущую неделю Итан предусмотрительно играл роль послушного жениха. Он не хотел ни тени подозрений в том, что замышляет что-то иное, чем неизбежный брак с Амелией. Особенно со стороны Сатли.

Теперь, когда эта проблема решена, он вновь может вернуться к Лили и показать ей, что отнюдь не шутил. Вначале надо будет убедить ее довериться ему. Как только она сделает это, он уговорит ее отбросить в сторону страхи и согласиться стать его женой. Итан и до этого знал, что любит ее, но эти последние дни в разлуке лишь усилили его чувства.

Положив письмо на стол, он повернулся, чтобы идти наверх переодеться и ехать повидаться с Лили. Вскинув глаза, он обнаружил, что в дверях стоит дворецкий.

— Вас желает видеть некий мистер Росс, милорд, — объявил слуга.

Росс! Боже правый. В кутерьме последних дней он напрочь забыл о просьбе, с которой обратился к нему. Ну что ж, он появился как нельзя вовремя, поскольку Итан сможет что-то узнать о муже Лили до того, как отправится к ней. Наверняка эти сведения будут ему очень кстати.

— Веди его сюда скорее.

Меньше чем через минуту Росс вошел в кабинет, выглядя запыхавшимся и растрепанным, как всегда.

Итан поспешил обменяться с ним рукопожатием и тепло приветствовал гостя.

— Я не ждал тебя, но очень рад, что ты пришел. Присаживайся, а я налью тебе чего-нибудь выпить.

— Нет времени на выпивку, Весси, — сказал Росс, опускаясь в кресло.

Итан прислонился бедром к столу.

— Ну что ж, тогда какие у тебя новости?

— Некоторые из них довольно неожиданного свойства. Полагаю, ты согласишься. Вообще-то на поиски ушло у меня гораздо больше времени, чем планировалось.

— О! — Итан вскинул бровь. — Что же случилось?

— А то, что этот парень, которого ты попросил меня найти, этот Джон Смайт… короче говоря, он не существует.

— Что? Но это невозможно. Тут, должно быть, какая-то ошибка.

— Я тоже вначале так подумал. Но тщательно проверив все материалы и оказавшись с пустыми руками, я взял на себя инициативу написать командирам, которые потеряли людей в сражении при Виттории. Ни один из них никогда не служил с «Джоном Смайтом».

Итан почувствовал, что у него отвисла челюсть. Как такое возможно? — недоумевал он. Это бессмысленно. И все же его друг Росс в работе внимателен и методичен, не из тех, кто может что-то упустить. Если он говорит, что никакого Джона Смайта не было, значит, так оно и есть.

— Ты уверен что его так зовут? — поинтересовался Росс.

— Разумеется. Лили не раз упоминала его.

И все же, если как следует задуматься над этим делом, она всегда была очень сдержанна в разговорах о муже, сообщив лишь скупые подробности о его происхождении и своих отношениях с ним. Она даже никогда не рассказывала, как они познакомились, что довольно странно. В прошлом он всегда приписывал ее молчание скорби, сдерживая желание расспросить обо всем поподробнее. А что, если ее скрытность имеет совершенно иную причину?

Нет, этого не может быть, сказал он себе. Мысли проносились у него в мозгу, как камни во время обвала, но в конце концов в голове немного прояснилось, и все догадки и предположения встали на свои места. Единственный удививший его факт вышел на первое место: Лили Смайт — вдова, но она пришла в его постель девственницей.

Иисусе, этого ведь не может быть, нет? Какой бы абсурдной ни казалась эта мысль, внезапно она обрела законченный смысл. Она сказала, что у них не было даже брачной ночи, поскольку Джон Смайт вынужден был срочно уехать. Версия очень странная сама по себе, а тут еще выясняется, что и вообще не было никакого жениха! А тем более — мужа.

Разрази его гром, но, похоже, «вдова Лили Смайт» — это фикция! А если она не вдова, значит…

Ярость растеклась по нему, как брызги чернил, попавших на чистый лист, расплываясь увеличивающимися кругами до тех пор, пока все не сделалось черным. Сузив глаза, он стиснул руки в кулаки. «Какой же я был болван! — кипятился он. — Какой кретин!» И подумать только, как легко он попался на ее сказочки о трагедии и скорби, на байки об утраченной любви и о том, как ей невыносима мысль снова выйти замуж, когда на самом деле не было у нее никакого мужа и никакого потерянного любимого. Потом он, может, и порадуется тому, что ее сердце никогда не принадлежало никому другому, но сейчас он настолько взъярился, что ему все равно. Ах, маленькая обманщица! Когда он доберется до нее, то устроит ей такую взбучку, что мало не покажется. Он уже мысленно представлял, как надерет ее хорошенькую задницу.

— Весси, с тобой все в порядке? — спросил Росс, озабоченно нахмурившись.

Итан вздрогнул и посмотрел на своего гостя. Он уже и забыл, что тот еще в комнате.

— Да-да, все нормально.

Уж теперь он до нее доберется!

Итан был весь в мыле к тому времени, когда постучал в парадную дверь дома Лили в Блумсбери. Около двух часов прошло с того момента, как Росс прибыл в Андертон-Хаус и предоставил ему сногсшибательную информацию о Лили. Если его предположения подтвердятся — а он был убежден, что иначе быть не может, — значит, ей придется очень многое объяснить, равно как и подлизываться и молить его о прощении.

Подумать только, и у нее еще хватило наглости осуждать его за ложь! То, что он сделал, — пустяк, мелочь в сравнении с размерами ее вранья, и по крайней мере его обман не был намеренным, это была всего лишь ловушка, в которую он угодил по воле матери. Каковы бы ни были причины того, что она выдает себя за скорбящую вдову, лучше бы им оказаться вескими. Он ждет не дождется, когда услышит их, и он добьется этого, поскольку намерен выяснить все до конца. Что до наказания, он все еще не решил, каким оно будет. Как бы там ни было, когда выяснение отношений закончится, с ложью между ними будет покончено раз и навсегда.

Как только дверь открылась, он шагнул в дом, не дожидаясь, когда Ходжес пригласит его войти. Но вместо обычного вежливого приветствия дворецкого он увидел у него ни лице тревогу.

— Ох, милорд, — поспешно заговорил Ходжес, — я так рад, что вы приехали. Возможно, это не мое дело, но миссис Смайт… она… она…

Часть гнева Итана улетучилась, какое-то нехорошее предчувствие закралось в душу.

— Да? Что она? Где Лили?

— Уехала, милорд. Она отбыла вчера днем с двумя мужчинами, которые появились довольно неожиданно.

Дурное предчувствие превратилось в тревогу, горло сжалось.

— С какими мужчинами? И почему она уехала с ними?

— Один из них сказал, что он ее отчим и приехал, чтобы забрать ее домой.

Не без труда Итан заставил себя сохранять спокойствие.

— А другой?

Ходжес отвел глаза, явно не желая встречаться с ним взглядом.

— Другой заявил, что он ее жених. Мадам, по всей видимости, была не согласна, но мало что сказала на эту тему. У меня создалось отчетливое впечатление, что она испытывает сильную неприязнь к этому господину. Не думаю, чтобы и отчим ей особенно нравился.

Итан в этом не сомневался, хотя до недавнего времени даже не подозревал, что у нее есть отчим. Как она назвала его? Ядовитая змея, прячущаяся под смазливой внешностью? И какой еще жених? Просто черт знает что!

— И она поехала по доброй воле? — спросил он. Дворецкий вновь отвел глаза.

— Я в этом совсем не уверен. Она ведь даже не взяла с собой горничную.

— Как их зовут, этих мужчин? Вы помните?

— Отчим назвался Чоком. Да-да, именно так. Гордон Чок. Что до другого, я слышал только его имя. Чок называл его Эдгаром. Здоровенный детина, похожий на быка.

Здоровый устрашающий бык и его приятель — змей, которые так напугали бедную Лили, что вынудили ее покинуть дом.

— Да, и он сказал кое-что любопытное, милорд.

Итан взглянул на слугу:

— Вот как? И что же?

— Чок заметил, что она выглядит довольно неплохо для покойницы. Что он мог иметь в виду?

Вот уж и впрямь загадка. Неужели Лили притворилась мертвой? Разыграла ли она свою смерть по той же причине, по которой стала играть роль вдовы? Боже всемогущий, какая же опасность ей грозит? И как же ей помочь?

— Она уехала вчера, вы сказали?

Ходжес кивнул:

— Во второй половине дня. Миссис Смайт вместе с отчимом пошла наверх и вернулась с сумочкой. Сьюзен хотела сопровождать их, но она отказалась.

У Итана внутри все свело. Неужели Лили угрожали? Поэтому она уехала без сопротивления?

— Они не упомянули, куда направляются? — спросил он.

— Она сказала, и довольно отчетливо, словно хотела, чтобы я непременно запомнил, как теперь я думаю. Она сказала, что они едут в Бейнбридж-Мэнор возле Пензанса и что если кто-то из друзей будет о ней справляться, я должен сказать им, чтобы поскорее приезжали ее навестить. Ее отчим при этом устрашающе зыркнул на нее, и они втроем покинули дом и уехали в его карете.

«Если мне когда-нибудь и доводилось слышать крик о помощи, — подумал Итан, — то это он. Молодец, Лили». Но почему она не попыталась связаться с ним? Возможно, учитывая последние события, она решила, что не сумеет. Если б он уладил дела с Амелией на день раньше, то, возможно, помешал бы негодяям силой увезти Лили из Лондона. Что ж, теперь он поедет за ней и без нее не вернется.

В это же самое время, за много миль от Лондона, Лили клевала свой обед, состоящий из вареной говядины и капусты. Положение, в котором она оказалась, лишило ее аппетита. Чок и Фейлор, напротив, вовсю уминали свою еду, подаваемую им хозяевами постоялого двора, где они остановились сменить лошадей и подкрепиться.

Расположенная на главной дороге, ведущей на запад от Лондона, таверна была похожа на многие другие на пути: тесная общая комната битком набита шумными постояльцами, воздух пропитан смесью запахов лука, пива и табачного дыма. Когда они прибыли, трактирщик предложил им тихий уют отдельной гостиной, но Чок не любил платить за то, что считал лишними расходами. Впрочем, если честно, Лили была даже рада оказаться среди толпы, донельзя измотанная долгими часами, которые провела в закрытой карете с этими двумя негодяями.

— Ешь, — посоветовал Чок, махнув вилкой в сторону ее тарелки. — Мы больше не будем останавливаться поесть до самого утра. Если проголодаешься, то виноваты будут лишь твое упрямство и привередливость.

«Привередливость? Да меня тошнит! Неужели до него не доходит, как мне противны он и его подлый пособник?»

Согласиться уехать с ними из Лондона было огромной ошибкой, поняла она теперь, но в то время ее выбор был крайне ограничен. Особенно когда Чок сказал, что позовет власти и ее арестуют за воровство. Как ее законный опекун, он имеет неограниченную власть не только над ней самой, но и над ее деньгами. Какой бы устрашающей ни была реальность, как незамужняя женщина она не имела права тратить свое наследство без согласия своего отчима. А она не только инсценировала собственную смерть и сбежала, но все это время в Лондоне еще и жила под вымышленным именем. Хуже того, она притворялась замужней женщиной. Она знала, что Чок ничуть не преувеличивал, когда сказал, что закон будет на его стороне, реши он подать официальную жалобу. В глазах суда она его собственность.

Она была потрясена, когда спустилась по лестнице и обнаружила их с Фейлором в переднем холле. Единственное, о чем она могла думать в те первые мгновения, это что тот тип с бычьей шеей тогда, на ярмарке, действительно был ее «жених». Все еще ошеломленная, она позволила принудить себя сделать так, как приказал Чок, в тот момент не увидев никакого способа сбежать, когда он буквально сторожил каждый ее шаг. Она утешала себя мыслью, что сделает это позже, но чем больше они удалялись от Лондона, тем менее вероятной казалась такая возможность.

«О Боже, — ужаснулась она, — а что, если ему удастся заставить меня вернуться домой? Хуже того, вдруг ему удастся выдать меня замуж за Фейлора?»

От этой мысли внутри у нее все похолодело, а кожа покрылась мурашками, когда, подняв глаза, она обнаружила, что Фейлор с похотливой улыбкой пялится на ее грудь. Он словно представлял, что пробует ее на вкус. Когда ее заметно передернуло, он рассмеялся и отправил в рот следующий кусок говядины.

— Ну полно тебе, Эдгар, — спокойным тоном пожурил его отчим. — У тебя будет полно времени обхаживать мою дочь после того, как вы поженитесь.

— Да я скорее выйду замуж за козла! — вырвалось у нее прежде, чем она успела остановить себя.

Смазливое лицо Чока стало жестким, он потянулся через стол и ударил ее по щеке.

Она ахнула, в ушах зазвенело, из глаз посыпались искры, а вся левая половина лица онемела от боли. Дрожа, она подняла руку, чтобы прижать ее к щеке, борясь со слезами, которые непроизвольно выступили на глазах.

— Будет и хуже, если не научишься вести себя как подобает, — заявил Чок спокойным голосом, который от этого прозвучал еще более угрожающе. Он ударил ее на виду у целой комнаты людей, и ни один из них даже не попытался помочь ей. Чок промокнул губы салфеткой, аккуратно свернул ее и отложил ее в сторону. Его глаза-буравчики остановились на ее нетронутой еде. — Если ты закончила, тогда мы продолжим путь.

«Я не могу просто так уехать, — осознала она. — Должно быть что-то, что я могу сделать, какой-то способ спастись, даже сейчас. Какова бы ни была опасность, я должна попытаться».

— Х-хорошо, — пробормотала она, намеренно опустив глаза вниз, чтобы продемонстрировать послушание. — Но сначала мне надо зайти в туалет.

Он вздохнул:

— Ну ладно. Я провожу тебя.

— В дамскую комнату? Но это неприлично! — Она вновь опустила взгляд, чтобы подчеркнуть свое предполагаемое смущение.

Отчим долго ничего не говорил, потом откинулся на спинку стула и усмехнулся:

— Какая тонкая чувствительность! Ну что ж, иди. Но если через пять минут не вернешься, мы с Эдгаром придем тебя искать, и тебе это не понравится.

— Я вернусь, — пообещала она, изобразив послушную улыбку.

Схватив сумочку, которую каким-то чудом они позволили ей оставить, Лили прошла через общую комнату и направилась по коридору к дамской уборной. На случай, если один из них последовал за ней и наблюдает, она зашла внутрь и закрылась на задвижку. Но вместо того, чтобы позаботиться о неотложных нуждах, открыла сумочку и вытащила маленький, в серебряном переплете блокнот и ручку. Быстро соображая, нацарапала записку, написать которую дома у нее не было ни времени, ни возможности.

«Итан, я в беде и молю тебя о помощи. Приезжай безотлагательно в Бейнбридж-Мэнор близ Пензанса. Обещаю потом все объяснить.

С нетерпением жду твоего приезда.

Лили».

Сложив листок пополам, она быстро надписала с внешней стороны имя Итана и адрес. Она дала понять Ходжесу, куда направляется, но не слишком надеялась, что Итан в скором времени заедет к ней домой. И, несмотря на ее просьбу о «визите» друзей, она сомневалась, что кто-то из них поймет, что ей нужна помощь, особенно принимая во внимание, что никто не знает о ее теперешней беде.

Зажав в ладони гинею вместе с запиской, она приоткрыла дверь и выглянула. Не заметив нигде поблизости ни Чока, ни Фейлора, выскользнула из комнаты. Ладони у нее вспотели, а сердце колотилось где-то в горле, когда она спешила по коридору в надежде отыскать кого-нибудь из гостиничных слуг. И ей надо было поспешить, иначе отчим может и впрямь отправиться на ее поиски.

И тут из кухни появилась служанка. Лили бросилась к ней.

— Пожалуйста, — пробормотала она приглушенным голосом, — вы должны мне помочь. Я в ужасном затруднении. Умоляю, позаботьтесь, чтобы эта записка была доставлена как можно быстрее. Вот, возьмите записку и скажите, что обязательно ее отошлете.

— Х-хорошо, мисс, но могу я еще что-то сделать?

Лили покачала головой:

— Нет. Ничего никому не говорите. Пожалуйста, просто пообещайте, что позаботитесь, чтобы эта записка была отправлена при первой возможности.

Когда девушка кивнула, Лили протянула бумажку и монету служанке. Но прежде чем этот обмен успел завершиться, грубая мужская рука обрушилась на нее и выхватила у нее записку. Золотая гинея выпала, и, подпрыгивая и крутясь, покатилась по деревянному полу.

— И что это у нас тут? — спросил Чок.

Дрожь прокатилась по ней, когда она подняла глаза и встретилась со взглядом отчима. Развернув бумажку, он быстро пробежал записку глазами, затем снова сложил. С нарочитым спокойствием разорвал листок на мелкие кусочки и смял их в кулаке.

— Прошу прощения за свою дочь, — сказал он, поворачиваясь к служанке со своей самой обаятельной улыбкой. — Она имеет склонность к истерикам.

Сердце Лили упало, когда она увидела, что девушка бросила на нее неуверенный взгляд. Если б только она могла осознать, что под кажущейся внешней привлекательностью отчима скрываются гнусное зло и обман!

— Она вечно что-нибудь себе напридумывает, — продолжал ее отчим, — сочиняет истории об опасности и преследовании, когда ничего подобного нет и в помине. — Сделав несколько шагов по коридору, он наклонился и подобрал монету. — Вот, — сказал он, протягивая ее служанке, — возьмите деньги, и забудем об этом инциденте. Я делаю все возможное, чтобы заботиться о своей дорогой дочери, но временами она может быть сущим наказанием.

Когда служанка вновь посмотрела на нее, ее взгляд был полон жалости и насмешки.

— Идем, Лили, — сказал отчим, сжимая ее руку мертвой хваткой, — нам пора ехать. — Повернувшись, он потащил ее к входной двери.

Но она отказывалась подчиниться, упершись пятками в пол, и попыталась вырвать у него свою руку.

— Он лжет! — крикнула она девушке. — Пожалуйста, вы должны верить мне. — Не обращая внимания на боль в руке, когда Чок тащил ее вперед, она снова закричала: — Свяжитесь с маркизом Весси в Мейфэре, в Лондоне! Скажите ему, что Лили Смайт нуждается в помощи. Он сможет найти меня возле Пензанса.

— Хватит! — прошипел Чок ей в ухо, силой вытаскивая во двор. — Лили Смайт, как же. А знает ли твой любовник, кто ты на самом деле? Впрочем, не важно, потому что он не придет тебе на помощь. Ведь я слышал, что он женится на графской дочери. Ему сейчас не до тебя.

«Итан помог бы мне, — уверяла она себя, — если б знал, что я нуждаюсь в нем». Какими бы ни были их отношения в последнее время, он не из тех людей, которые будут стоять в стороне, когда совершается беззаконие, — а ее принудительное возвращение домой и замужество против воли иначе не назовешь. И все же что он подумает, если узнает, что она солгала? Сильно ли разозлится? Неужели настолько, чтобы отвернуться от нее? Хотя, с другой стороны, он, может, никогда и не узнает, поскольку Чок помешал ее попытке связаться с ним.

Отчим подтолкнул ее вперед.

— Принимая во внимание, какой распутницей ты стала после своей «смерти», то должна радоваться, что Фейлор все еще хочет жениться на тебе. Честно говоря, я бы отдал тебя ему безо всякой свадьбы, но тогда у него не будет обязательств взять меня в долю в горнорудном деле, а мне нужны эти рудники. К счастью, он не против взять «подпорченный товар». — Он грубо встряхнул ее. — Ты хоть представляешь, скольких хлопот и расходов мне стоило разыскать тебя? Если б Эдгар не увидел тебя на той ярмарке, разгуливающей под ручку со своим покровителем, ты вполне могла оставить нас в неведении о своем обмане. Думаешь, очень умная, да? Что ж, теперь посмотрим, кто умнее. Вот и карета, залезай.

Собрав все свои силы, она попыталась вырваться, хотя куда теперь бежать, понятия не имела. Она вскрикнула от боли, когда ладонь Чока сжала ее руку так сильно, что просто удивительно, как кость не треснула. Непролитые слезы обожгли глаза.

— Тебе лучше вести себя хорошо. — Он просверлил ее свирепым взглядом. — Еще один подобный фокус, и ты поедешь в багажном отделении.

Лили задрожала, зная, что это не пустые угрозы. Она прекратила сопротивляться.

— Так-то лучше, — пробормотал Чок и, повернув голову, кивнул приближающемуся Фейлору. — Если ты готов, Эдгар, поедем?

— Да, пора. Мне не терпится добраться до дома. — Забравшись внутрь, он расположился на сиденье, затем подался вперед и похлопал рядом с собой. — Мисс Лили может сесть со мной, — пригласил он с похотливой ухмылкой.

Чок подтолкнул ее.

— Ты слышала, что сказал твой жених. Садись и составь ему компанию. У нас впереди долгий путь.

Собравшись с силами, она забралась в карету. Ее всю передернуло, когда Фейлор сжал ее руку.

Действуя инстинктивно, она выдернула ладонь.

— Не прикасайтесь ко мне! — Она приготовилась к удару, быть может, еще одной пощечине. Вместо этого Фейлор откинул назад свою здоровую башку и громко рассмеялся.

— Можете пока поиграть в свои игры, мисс, — сказал он, жестом показывая Чоку на противоположное сиденье. — После того как через несколько дней мы поженимся, я свое наверстаю. — Он подмигнул ей.

Желчь подкатила к горлу, и в этот момент она поклялась себе, что никогда не выйдет за этого человека. «Так или иначе, но я найду выход», — подумала Лили.