Случайная любовница

Глава 15

Три месяца спустя Итан сидел за своим столом в Андертон-Хаусе, быстро водя поскрипывающим пером по бумаге. Закончив одно письмо, он присыпал послание песком и вручил молодому человеку, который служил у него секретарем. Расторопный и хорошо образованный помощник запечатал бумагу воском, затем подписал адрес, предоставляя Итану возможность перейти к следующему предмету деловой корреспонденции.

Стремясь поскорее справиться, Итан спешил покончить со всеми обязанностями, требуемыми от него общественным положением, чтобы вернуться к своей несравненной Лили.

Не вполне сознавая когда и как, они вдвоем как-то незаметно пришли к удобному распорядку с тех пор, как стали любовниками. Вначале он пытался ограничивать себя несколькими часами в ее обществе по вечерам, выступая в роли ее сопровождающего на бал или обед, где они обычно на время расставались, чтобы не вызывать слишком много кривотолков. Потом он вез ее домой, часто входил вместе с ней в дом и поднимался по лестнице к ней в спальню. Заставлял себя уезжать, возвращаясь к себе домой лишь глубокой ночью или в предрассветные часы, когда на улицах не было никого, кроме усталых фонарщиков или какой-нибудь ранней пташки.

Но когда июль подошел к концу, а вместе с ним и светский сезон, большинство представителей света покинуло город, чтобы удалиться на отдых в свои загородные имения. А как только парламент в начале августа ушел на каникулы, лондонское аристократическое общество еще больше поредело.

Даже Рейф и Джулианна, которые проводили большую часть времени в городе, убрали молоток со своей двери, забрали слуг и маленького Кэма и отправились в Уэст-Рединг, где должны были пробыть до конца осени. Рейф сказал ему, что они, возможно, останутся на севере до весны, поскольку роды Джулианны приближаются, ребенок должен родиться примерно через месяц.

Что касается Тони, то он часто ездил в Роузмид, поскольку оттуда до Лондона всего три часа пути. Но хотя Тони время от времени и появлялся в Лондоне, Итан не рассчитывал видеться с ним часто, ибо герцог уже принял два приглашения погостить в имениях у друзей.

Итан тоже был приглашен, но отказался, предпочитая оставаться в городе, чтобы видеться с Лили. У нее тоже была возможность уехать, так как Давина Коутс приглашала ее погостить до конца лета в Миддлсексе. Однако Лили под благовидным предлогом отклонила приглашение.

По мере того как светская жизнь в городе затухала, они с Лили стали проводить все больше времени вместе, а в некоторые дни он уже не покидал ее. Сегодня, в сущности, впервые за неделю вернулся к себе домой, чтобы взять запас одежды и туалетных принадлежностей и разобраться с кое-какими из неотложных дел, ответить на письмо.

Его управляющий, с которым он должен был встретиться еще несколько недель назад, ожидал его распоряжений относительно всего — от покупки нового постельного белья для слуг до его согласия на посев нового сорта озимой пшеницы на северо-западных полях. Дав нужные указания по всем вопросам, Итан закончил письмо, присыпал бумагу песком и вручил ее секретарю для подготовки к отправке.

Вскоре после этого молодой человек поднялся и начал краткое изложение содержания каждого из оставшихся писем, вкратце записывая комментарии Итана, чтобы потом дать нужные ответы. Итан вздохнул, зная, что скоро ему вновь придется вернуться, чтобы подписать все письма, составленные секретарем.

Он никогда в жизни не собирался проводить так много времени с женщиной. И уж конечно, никогда раньше не оставался в городе на все лето ради одной из своих любовниц. Хотя Лили больше чем любовница — она еще и друг.

Говоря по правде, он ожидал, что огонь между ними к этому времени уже давно погаснет, вспыхнув жарко и быстро, прежде чем умереть естественной смертью. Но недели шли, а его страсть к Лили только усиливалась.

Каким бы удивительным это ни казалось, но сейчас он желал ее еще больше, чем когда только начал добиваться, занимаясь с ней любовью с такой силой страсти, о которой даже не подозревал. И, насколько он мог судить, она чувствовала то же самое, дрожа от восторга в его объятиях и мечтательно улыбаясь после любовных ласк. Впрочем, помимо физического удовольствия, была еще простая радость находиться с ней рядом — факт, который, вероятно, должен был бы встревожить его, но, как ни странно, не тревожил. И в постели, и вне ее она никогда не переставала очаровывать его, и одной ее улыбки было достаточно, чтобы сделать ярче самый пасмурный из дней.

Он все еще помнил тот день, когда был доставлен ее небесно-голубой фаэтон. Бурно радуясь, как ребенок в рождественское утро, она пригласила его разделить с ней ее первый выезд, совершенно не обращая внимания на то, какое удивительное зрелище они, должно быть, представляли: она, сидящая высоко на сиденье возницы и правящая упряжкой, и он с ней рядом — неизвестно в каком качестве.

Тот выезд наделал немало шума и вызвал пересуды: многие изумлялись и восхищались. Далеко не все мужчины способны управлять таким ненадежным экипажем, а уж женщина, делающая это… ну, это что-то поистине уникальное. На свидетелей ее триумфа производило впечатление то, как она держала себя, ее манера демонстрировать непринужденную грацию и стиль, выгодно выделяющие ее среди других. Он гордился ею тогда и гордится сейчас, радуясь тому, как она блистает, и довольствуясь тем, что сам лишь купается в лучах ее успеха. За всю свою жизнь он не знал другой такой женщины, как Лили. Вновь думая о ней сейчас, Итан понял, что скорее всего и не узнает.

Вернувшись из своих мысленных блужданий, он заметил, что секретарь ждет, держа ручку наготове на случай каких-нибудь дальнейших распоряжений.

— Полагаю, на сегодня с делами покончено, Кукси, — сказал он, — если нет чего-то еще срочного.

Молодой человек положил перо.

— Нет, милорд. Дневная почта только что доставлена. — Он встал и протянул Итану письмо. — Я позволил себе просмотреть остальное — в основном деловая корреспонденция и счета, но вот это, если не ошибаюсь, послание от вдовствующей маркизы.

Переместив взгляд, Итан воззрился на кремовый веленевый конверт с гербом Весси и его адресом, четко надписанным витиеватым материнским почерком. Он нехотя протянул руку, чтобы взять письмо.

Кукси вернулся за свой стол.

«Итак, мама волнуется, — размышлял Итан. — Без сомнения, недоумевает, почему я не в Андерли или по крайней мере не гощу у кого-нибудь в имении».

Он уже получал от нее подобное письмо. В тот раз он нацарапал коротенькую записку, сообщая ей, что решил остаться в городе еще на несколько недель.

Они уже прошли.

По-видимому, надо написать ей снова и оповестить, что он останется в городе до конца осени. Что касается зимы… что ж, вероятно, придется все же поехать домой на Рождество. Ожидается, что, как глава семьи, он будет присутствовать на празднике.

Его лоб пересекла морщина. От мысли оставить Лондон, оставить Лили на сердце ложилась какая-то тревожная тяжесть. «Возможно, я мог бы пригласить ее? И представить? Но как?» Только члены семьи по традиции приезжают в Андерли на Рождество, а Лили не член семьи.

«Была бы, если бы стала моей женой».

Он задержался на этой мысли, затем так же быстро отбросил ее в сторону. Лили ясно выразила свое мнение на эту тему и с тех пор не проявляла никаких признаков того, что могла передумать. Кроме того, они ведь просто весело проводят время, получают удовольствие до тех пор, пока чары страсти, под которые они подпали, в конце концов не рассеются.

К следующему месяцу они могут и надоесть друг другу. К ноябрю, возможно, их отношения станут им настолько в тягость, что оба будут рады поскорее расстаться, тогда он со спокойной душой отправится домой на Рождество, и их любовная связь останется не более чем приятным эпизодом, воспоминания о котором будут меркнуть с каждым днем.

Он нахмурился еще сильнее, рука, лежащая на столе, сжалась в кулак. Заставив себя успокоиться, Итан подавил эмоции. Его предположения — это всего лишь домыслы. Осуществятся они или нет — Бог знает. Пока что Лили принадлежит ему, и так будет оставаться до того дня, когда он больше не захочет ее.

А вот что сообщить матери? Он напишет, что планирует остаться в Лондоне еще ненадолго. В конце концов, сын не обязан обсуждать с матерью подробности своей личной жизни.

Мысль о личной жизни напомнила ему о Лили и том факте, что он находится в Андертон-Хаусе с раннего утра. Желая поскорее вернуться к ней, он отложил материнское письмо в сторону. Прочтет его позже.

Отодвинув стул, Итан поднялся.

— Что ж, если мы закончили, я уезжаю. Увидимся через пару дней.

Если у секретаря и было какое-то мнение относительно постоянного отсутствия его работодателя в последнее время или где Итан проводит ночи, он ничем этого не показал.

— Доброго дня, милорд. К вашему возвращению я подготовлю сегодняшнюю корреспонденцию для вашего просмотра.

Кивнув, Итан направился к двери.

Два дня спустя в театре давали «Сон в летнюю ночь». Звучные голоса актеров разносились по всему залу, достигая даже отдельных лож, расположенных на самом верху.

Пока Пан увлекался своими проделками и насмешничал, Лили перевела взгляд с действия, разворачивающегося на сцене, на мужчину, сидящего с ней рядом. Итан держался с изысканным апломбом. Его золотые волосы поблескивали в приглушенном свете затемненного зала, а точеные черты лица была настолько красивы, что у нее буквально дух захватывало.

Словно почувствовав ее пристальное внимание, он чуть повернул голову и встретился с ней взглядом. Глаза его замерцали, а уголки губ приподнялись в медленной, приятной улыбке — интимной, особенной улыбке, которой он улыбался только ей. Кровь быстрее побежала по жилам, тело охватил знакомый покалывающий трепет, который растекался до самых кончиков пальцев рук и ног. Не будь они с Итаном в общественном месте на виду у всех, он, конечно же, поцеловал бы ее. Или она его.

С того времени как они стали близки, она расцвела под его умелыми ласками, больше не сдерживаясь в выражении своих физических желаний, какими бы неожиданными эти желания ни были. Он как-то сказал ей, что между любовниками не должно быть секретов, и когда она находилась в его объятиях, их не существовало. Каждое прикосновение приносило ей радость. Он научил ее, что в том, что касается любовных утех, не должно быть ничего запретного, если действо доставляет удовольствие обоим. В последнее время ему даже не нужно было дотрагиваться до нее, чтобы пробудить отклик; достаточно было всего лишь взгляда, и она уже томилась по его ласкам.

Он творил свое волшебство и сейчас, обводя ее губы таким взглядом, что покалывающее ощущение пронзило тело насквозь, словно он и в самом деле поцеловал ее.

Потом он вновь устремил взор на сцену, слушая и глядя на актеров, которые плясали и прыгали, забавно дурачились. Зрители хохотали. Итан усмехнулся какой-то шутке, которая только что прозвучала.

Понимая, что тоже должна смотреть спектакль, Лили задержала взгляд на актерах. Однако не прошло и минуты, как ее интерес вновь вернулся к Итану. Нуждаясь в его прикосновении, даже мимолетном, она накрыла рукой его ладонь, лежащую на бедре.

Не отводя глаз от сцены, он перевернул ее руку и сплел их пальцы, крепко и вместе с тем нежно сжав ее ладонь в своей.

Она расслабилась, успокоенная этой непритязательной лаской.

«Я не должна заходить в своих чувствах так далеко, — подумала она. — Мне не следует проводить с ним так много времени. Но он мне нравится, и я не знаю, что с этим поделать. За всю свою жизнь я еще никогда не была такой довольной… и, да, я могу это признать — такой счастливой».

Когда их отношения только начинались, она не ожидала, что эта связь продлится дольше чем несколько недель в лучшем случае. Он мужчина опытный, и она, разумеется, не первая женщина, делящая с ним постель. Она полагала, что он устанет от нее, а она от него.

Но этого не случилось. Совсем наоборот. Вместо того чтобы породить в конечном счете скуку, апатию, усталость, время, проводимое вместе, лишь делало их ближе; чем больше они узнавали друг о друге, тем глубже становилась взаимная симпатия, тем крепче привязанность. По крайней мере она чувствовала именно это.

Ее любимым временем дня было утро, когда она просыпалась и обнаруживала, что его руки обнимают ее и им обоим тепло и уютно под одеялом. Потом она лежала на животе в постели и наблюдала, как он бреется, в восторге от этого мужского ритуала, когда он сбривал отросшую за ночь щетину со щек уверенными движениями, которые она находила восхитительным.

В последние две недели они стали завтракать вместе, беседуя над тарелками с яичницей и гренками, как супружеская пара. Только они не муж и жена и вряд ли когда будут ими.

«Долго ли это продлится? — задавалась она вопросом. — И как долго я сама хочу, чтобы это длилось?»

Внутренний голос прошептал «всегда», но она безжалостно заглушила его.

«Я в него не влюблюсь. Не позволю себе».

Мать любила отца, и куда привело ее это чувство? Не то чтобы Итан хоть в чем-то походил на ее отца. Вообще-то она не замечала в его поведении ни малейшей склонности к странствиям по свету. Итан скорее домосед, и это неплохо. Но он мужчина, а мужчины имеют обыкновение разочаровывать женщин. Лили не хотела быть разочарованной, как и не имела желания остаться с разбитым сердцем.

Если б она была умнее, то скорее всего уже давно разорвала бы их отношения. Она и так уже переходила границы благоразумия, постоянно рискуя обнаружить, что беременна. Сразу после потери девственности она забеспокоилась о возможных последствиях, но когда месячные пришли вовремя, поняла, что ей повезло. Конечно, это не остановило ее, и она позволила Итану соблазнить ее снова, как и не удержало от согласия стать его любовницей. Вскоре, однако, она поняла, что должна принять меры предосторожности.

Она собиралась было пойти к Давине за советом, но не могла представить, как будет обсуждать такой интимный вопрос даже с подругой. Потом она подумала о Джулианне, но быстро отогнала эту идею, почувствовав неловкость от одной лишь мысли обсуждать противозачаточные средства с беременной женщиной, тем более что Итан — друг семьи Пендрагонов.

В конце концов она решила обратиться к первоисточнику и обговорить этот вопрос с Итаном. Именно от него она может забеременеть, посему казалось вполне разумным, чтобы он и позаботился о мерах предосторожности. Ее расспросы, сопровождаемые густой краской неловкости, он воспринял со спокойной сдержанностью, извинившись, что сам не поднял этот вопрос. «Французские письма», сказал он, самые ненадежные, поскольку, как говорится, они не более чем преграда для удовольствия и паутина против беременности. Что касается заблаговременного выхода, то двое его приятелей уверяли, что добросовестно применяют этот метод, но в результате произвели на свет не одного незапланированного ребенка. Травяной настой, предотвращающий беременность, будет лучше всего, решил он, и, конечно, нужна осмотрительность с их стороны в определенные дни месяца.

Через два дня он прибыл с обещанным средством — горькой настойкой, которую следовало обязательно принимать каждое утро. Приготовившая ее старая знахарка уверяла, что это самое надежное средство предохранения от беременности.

Пока что это подтверждалось.

Тем не менее любовная связь Лили с Итаном была делом рискованным, и не только из-за беременности. Хоть они и продолжали делать вид, что у каждого своя жизнь, Итан практически не покидал ее. Он заезжал в Андертон-Хаус только по делам и почти не бывал в клубах, предпочитая проводить вечера с ней. Он утверждал, что в «Бруксе» или «Уайтсе» в эти дни почти никого нет, но она знала, что дело отнюдь не в этом.

Правда, на этой неделе они посетили оперу и побывали на лекции по орнитологии, которая, по его мнению, должна была ей понравиться, а сегодня вот восторгаются Шекспиром.

Ей все это нравилось, но еще больше она обожала предвкушать, как потом они с Итаном поедут домой, где проведут ночь в объятиях друг друга, даже если решат не заниматься любовью.

Сидя сейчас с ним рядом, когда рука ее уютно покоилась в ею руке, Лили вновь задалась вопросом, что же все-таки она делает.

Влюбляется?

Эта вполне реальная вероятность того, что она может отдать ему свое сердце, пугала ее больше всего. А ведь если говорить правду, то она уже на полпути к этому.

«Но почему надо обязательно влюбляться? — спрашивала она себя. — Мы с Итаном всего лишь приятно проводим время друг с другом. Еще несколько недель удовольствия, и наши отношения сойдут на нет».

А когда их связь закончится?

Она резко вздохнула, словно ее ударили в грудь, тихий, непроизвольный возглас сорвался с губ.

Итан повернулся к ней и вопросительно вскинул бровь.

— Все в порядке? — прошептал он.

Встретившись с ним взглядом, она заставила себя улыбнуться:

— Все чудесно.

«И это так, — подумала она, — по крайней мере пока».