Случайно... Конец

Глава 11

Маакс ошибся. Сильно ошибся. И впервые. В конце концов, он бог. И чертовски великодушный. Но игнорировать связь с Эшли и сопутствующие желания и эмоции было невозможно. А осознание этого накатывало сильнее с каждой секундой. А теперь эта штука под названием логика, которой он гордился много тысячелетий, сдулась, как проколотая надувная лодка. И, казалось, не имело значения, сколько он повторял себе: ты не можешь быть с ней; тебя на вечность закопают; несправедливо по отношению к вам обоим преследовать своё желание — логика вылетала в трубу.

Проще говоря, он хотел Эшли. И сильно.

Раньше на пляже, когда она разговаривала с глупым мальчишкой Фернандо, который таскался за ней, как долбаный щенок, Маакс не мог удержаться от восхищения её чувственной красотой. То, как короткое белое хлопчатобумажное платье обтягивало её миниатюрную спортивную фигуру, и как эти крошечные бретельки подчёркивали нежную шею и загорелую кожу, заставило понять, насколько Эшли потрясающая. Она просто излучала красоту, которая могла заставить мужчину чувствовать себя счастливым каждый день существования.

Потом он заметил, как прекрасные карие глаза мерцали в солнечном свете, когда Эшли смотрела на Фернандо. Именно это и вызвало у него приступ ревности. Ему не нравилось, что другие мужчины смотрят на неё, и ему определённо не нравилось, что она на них смотрит.

Прощай, логика.

Эшли принадлежала ему. Чёрт возьми. Эта связь превращала его в незрелого, слабого ребёнка…

«Нет! Ты бог. Ты ничего и никого не боишься. Тебе никто и ничего не нужно. Ты никогда не поддашься слабости. Ты никогда не ошибаешься».

Сейчас, как никогда, ему нужно напомнить себе об этом, потому что ситуация значительно усложнилась. Хотя это его не волновало. Он победит. Однако в момент, когда пришло известие о взрыве самолёта, стало очевидно, что сила, намного могущественнее, чем он предполагал, полна решимости, помешать ему спасти Эшли.

«Оставайся сосредоточенным и всё будет хорошо. Но ты в таком дерьме!»

Маакс выругался. Его эмоции угрожали взять верх, а характер едва сдержан. Его член был в состоянии повышенной готовности каждые две минуты.

«Успокойся, чёрт возьми!»

Всё шло плохо. Впервые за всё время существования, Маакс начал беспокоиться, что может провалить задание. К сожалению, это дорого всем обойдётся.

Когда внедорожник въехал на подъездную дорожку, Эшли сразу же почувствовала себя Дороти, возвращающейся в Канзас. Конечно, её не было всего около часа, но… Нет места лучше дома, нет места лучше дома, нет места лучше дома. За исключением того, что некоторые вернулись с ней из страны Оз. Например, мистер Невидимка и его верная свора людей в чёрном.

«А ещё Смерть охотится за тобой. Не забывай об этом».

Нет, она знала, что в опасности, но коттедж в испанском стиле был маленьким кусочком рая. Эшли не могла представить, что может жить где-то ещё. И это хорошо, потому что…

— Ты не должна покидать свой дом, ни по какой причине, поняла, Эшли? Ни по какой причине. — Маакс открыл входную дверь (она распахнулась сама собой) и двое мужчин в костюмах из внедорожника немедленно вошли внутрь, чтобы осмотреть его. Эшли чувствовала себя президентом Страны Дураков.

— Но, — запротестовала она, — я должна ходить в кафе и…

Она почувствовала, как тёплое, сладкое дыхание Маакса овеяло лицо, когда он зарычал.

— Ни по какой причине.

— Всё чисто, мы будем снаружи. Остальные шестеро охранников будут здесь через пять минут. — Двое мужчин в костюмах вышли через парадную дверь, которую закрыли за собой.

— Ха! Поживём-увидим. — Очевидно, она не выиграет в этом споре. Хотя ей это и не нужно. Несмотря на все их слова, она будет жить своей жизнью, и не бояться смерти.

Эшли направилась на кухню, чтобы приготовить сэндвич и чай со льдом. Она открыла холодильник и начала доставать хлеб, сыр и ветчину.

— Нет. — Маакс выхватил еду и убрал обратно в холодильник. — Суп. Ты будешь есть суп. — Шкафы начали открываться и закрываться. — Где консервы?

— Ты бредишь, если думаешь, что я буду сидеть дома и есть суп. — Не тогда, когда красивый океан прямо за её порогом, а в холодильнике полно углеводов. Много утешительных углеводов!

— Это временно, женщина. Смирись с этим и перестань жаловаться.

— Насколько временно?

— На неделю или около того. — Маакс рылся в её шкафчиках. — Я вернусь в то время, откуда пришёл, и если ты будешь ещё жива, значит, мы преуспели.

— Шутишь? Ты действительно думаешь, что через неделю всё кончится?

Она услышала, как он поскрёб щетину.

— Признаюсь, я не понимаю, почему Вселенная желает твоей смерти. Никогда не видел ничего подобного, однако это не может продолжаться бесконечно. В этом мире нет ничего постоянного, кроме изменений и, в конце концов, Вселенная попытается уравновесить чаши весов каким-то другим способом. — Он помолчал и снова почесал подбородок. — К тому же, я никогда не проигрывал. Никогда. Ты выживешь.

Неужели он говорит это, чтобы утешить её? Как бы то ни было, ей это понравилось. Больше, чем следовало.

— Аргх. Суп в кладовке. — Она подошла, чтобы взять чёртову банку с обедом. Тяжело ступая, Маакс последовал за ней. Эшли казалось, что за ней по пятам следует невидимый сторожевой пёс. Очень, очень большой сторожевой пёс. Топ-топ-топ.

— Напомни, какого ты роста? — спросила она.

— Два метра десять сантиметров.

— Ядрёна кочерыжка. Ты огромный. — Она взяла с полки банку куриного супа.

Он усмехнулся.

— Я Бог. Мы известны категоричным совершенством своего тела. — Он сделал паузу. — И довольно… большим, как ты могла заметить.

Он опять об этом? Разве это имеет значение?

Учитывая либидо? Да. Но вот мозг работал с ним, собирая воедино кусочки того, что она знала о Мааксе, чтобы создать порочно восхитительного мужчину-картинку.

Часть первая: в тот раз, когда она ударила его лопатой, ощупала рельефные участки тела и пресса. Она вспомнила, как от этого покрылась испариной и захотела большего.

Часть вторая: очертания его тела, когда он вынырнул из океана. Внушающая благоговейный трепет крепость мускулов с невероятно широкими плечами и толстыми, громоздкими руками. Ням.

Часть третья: она дотронулась до змеи у него в паху. Без сомнения, его тело воплощение грубой, жёсткой мужественности. Боже. Великолепная картина мужчины в голове мгновенно вызвала реакцию, и, откровенно говоря, Эшли была благодарна за то, что Маакс не умеет читать мысли.

Все тело пульсировало непроизвольными покалываниями острой, чувственной страсти. Пот начал стекать по спине, и жар скапливался в самых интимных местах, в том числе внутри лифчика, под которым уже затвердели соски. Господи!

Никогда в жизни она не чувствовала себя такой взбудораженной. Это безумие. В конце концов, она говорила о парне… ладно, о парне, который был невидим. Но, может, именно это её и заводило. Тайна. Интрига. Она знала о нём ровно столько, что держала разум на длинном-длинном поводке. Её разум создал ложный образ, основанный на фантазиях. Ах!

Вот.

«Я уверена, что он не так горяч, как я себе его навоображала».

Ей остаётся лишь развеять миф. Да, это немедленно погасит тлеющее пламя. Ну, это и возможно, очень, очень холодный душ.

Она достала из буфета стакан и наполнила его холодным чаем из холодильника.

— Хочешь? — предложила она Мааксу.

— Нет, спасибо. Я ем и пью только ради удовольствия.

Последнее слово он произнёс нарочно медленно, глубоким голосом. Удовольствие? Она залпом выпила весь стакан, надеясь, что холодная жидкость погасит обжигающе горячее пламя, которое он только что зажёг глубоко внутри. Она поставила стакан на стойку и повернулась.

— Маакс?

— Да? — Его голос раздался прямо перед ней, заставив подпрыгнуть.

— Нам придётся надеть на тебя колокольчик. — Она приложила ладонь к сердцу. Затем снова почувствовала его сладкое, горячее дыхание на своём лице.

— Зачем мне он? — спросил он низким, соблазнительно мужским голосом. — Тогда я не смогу шпионить за тобой.

Шпионить за ней? Мысль о том, что он наблюдает за ней, была странно эротичной.

— Э-э-э… сколько ты уже шпионил? — прошептала она.

Его дыхание коснулось её уха, и тепло тела проникло сквозь одежду. Он слишком близко.

— Столько же, сколько и ты за мной, мой маленький человечек. Око за око, — прошептал он в ответ. О, ужас! Он видел её обнажённой?

Её первой реакцией было разозлиться, но она обнаружила, что это чувство пересилило нарастающее глубоко внутри вожделение. Желание швырнуть его к стене, сжать ногами талию, и поцеловать с распутной страстью было невыносимо. Она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось раствориться в Мааксе. Эшли хотела знать, каково это — отдаться богу, мужчине настолько непомерно могущественному и запредельно мужественному, что он вполне мог бы воплотить в жизнь фантазии и эротические мечты, которые у Эшли были неоднократно.

Его колючая челюсть коснулась её щеки.

— М-м-м-м… Ты восхитительно пахнешь, — произнёс он. — Кажется, я не могу насытиться.

«Ой-ой. Сопротивляйся! Сопротивляйся, Эшли».

Должна… сопротивляться… сексуальному божеству… на кухне. Почему голос в её голове вдруг зазвучал так, словно капитан Кирк сражался с Горном?

«Так, спроси у него… что-нибудь».

Может, у него плохие зубы или уродливое лицо, как у Горна.

— Маакс? Как… как ты… к-хм, выглядишь?

Он тихо засмеялся.

— А почему ты спрашиваешь?

— П-п-п-просто, — солгала она.

— О-о-о, — произнёс он своим сладострастным глубоким голосом, — я думаю, что это неспроста.

Она почувствовала, как его мягкие, тёплые губы коснулись её рта, вызывая дрожь. О, боже. Он собирается её поцеловать? Она никогда не чувствовала ничего подобного. Его запах и голос… Эх, просто её мечта.

— Хочешь прикоснуться ко мне? — прошептал он. Прежде чем она успела ответить, он схватил её руку, встряхнув.

— Ты ведь не заставишь меня снова прикасаться к твоей пружинке?

Он вновь рассмеялся.

— Полагаю, ты имеешь в виду член. Нет, если только ты сама этого не захочешь. А теперь закрой глаза. — Он притянул её руку к своей щеке.

Короткий вздох со свистом вырвался изо рта Эшли. Прикосновение к нему возбуждало, изголодавшееся по сексу, тело. Она уже начала думать, что Маакс может быть каким-то наркотиком.

— Что ты чувствуешь? — спросил он. Шероховатость. Восхитительная шероховатость. Его угловатая челюсть была покрыта щетиной, и в голове добавилась деталь к идеальному образу мужчину. Затем он провёл её рукой по своему лбу и вниз по носу. Его острота заставила её вспомнить классические черты римской статуи. Затем Маакс поднёс кончики её пальцев к своим губам, мягкие и полные, а нижняя чуть полнее верхней. Ещё один кусочек мозаики. Он прекрасен. На самом деле, идеален.

Эшли вздохнула и опустила руку.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Нет.

— Тогда почему у тебя такой расстроенный вид?

«Проклятье. Потому что я хочу тебя. Очень хочу».

Она посмотрела себе под ноги.

— А. Понятно, — сказал он. — Я чувствую запах феромонов, исходящих от твоей кожи. Но тебе не нужно стыдиться своего желания.

— Что? — Она знала, что краснеет. — Я не… хочу тебя, — выплюнула она.

— Да, хочешь. У тебя бешено колотится сердце и крошечные капельки пота на лбу — другие предательские признаки.

О, Боже.

Она почувствовала, как две тёплые, сильные и большие руки схватили её за плечи. Дрожь поползла по возбуждённому телу.

— Уверяю, — прошептал он ей на ухо, — если бы ты могла видеть меня, то стала бы свидетелем моей реакции на тебя.

Реакция. Реакция. Он имел в виду, что возбуждён.

Она ничего не могла с собой поделать, но его слова усилили жгучую потребность, пульсирующую в теле, умоляющую, и кричащую, чтобы Эшли сделала что-то безумное. Он убрал её волосы в сторону и нежно поцеловал в ключицу. Эшли закрыла глаза и резко втянула воздух.

— Зачем ты это сделал? — спросила она.

— Потому что захотелось. И я знал, что тебе понравится.

Она не могла лгать, поэтому просто зажмурилась. Всё это — полное безумие. Проклятье! Она хотела его. И хотела так сильно, что было почти больно. И бессмысленно. Она может умереть… такое случалось уже дважды, трижды, если считать, что он пришёл, спасти её.

Накатила паника, имитирующая ощущение запертой машины, погружающейся на дно озера. Месяцы терапии, переживая случившееся с родителями, и признавая, что она избежала смерти, вылетели прямо в окно.

Господи, а ведь она так много работала! Она научилась принимать смерть, как часть жизни. Это краеугольный камень её рассудка. Принятие. С его помощью она научилась быть благодарной за каждый прожитый день. Когда придёт её время, она не будет бояться или чувствовать себя потерянной. Нет. Она будет готова. А теперь появился этот «мужчина» и заставил её хотеть, чего-то такого, что заставило бояться смерти. Проклятье. Почему? Он всё испортил.

— Эшли? — Его дыхание щекотало ей шею. — Помнишь, я сказал, что ты мне подходишь? Кажется, ты не понимаешь, что это на самом деле означает, кто ты на самом деле.

Она оттолкнула его.

— Стой! Просто остановись! Ладно? Я не хочу больше слышать ни слова.

— В чём дело? — спросил он.

— Тебе нужно уйти.

— Я не могу.

— А я не прошу, — рявкнула она.

— Я не веду переговоров. И никуда не уйду. Не раньше, чем узнаю, что ты жива и исполняешь свою роль в будущем. — Опять он про эту «таинственную судьбу». — А что касается меня, нас, — он сделал паузу, — не будет.

— Я обречена на одно: смерть. Ты признал это. — Она повернулась, чтобы уйти, но наткнулась на стену горячих, упругих мышц. Маакс схватил её за плечи.

— Я восхищаюсь твоим упрямством, — сказал он. — Поистине похвально. Однако я — бог. И живу уже семьдесят тысяч лет, плюс-минус тысячелетие, и знаю, когда прав. Я умею побеждать. Ты не умрёшь. Вселенная не отнимет тебя у меня.

Его собственнические слова поразили, как удар молнии. Она не могла сопротивляться желанию принадлежать ему, настоящему живому богу. Он взял её за подбородок и приподнял голову. Она знала, что он смотрит ей в глаза. Чувствовала это.

— Ты никогда не слышала о судьбе, женщина? Нет ничего сильнее. Это якорь в океане времени. Неподвижный. И ты моя.

Он прижал к её губам свои горячие, требовательные, наполненные мощной смесью убеждённости, высокомерия и желания. Не имело значения, что говорил разум; а вот тело, сердце и душа прыгнули в крошечный спасательный плот, который он только что предложил.

Её мышцы одновременно расслабились и напряглись от прикосновения, и Эшли открыла рот навстречу теплу его языка и губ.

Эшли скользнула руками по гладкой, точёной груди Маакса вверх, затем провела по плечам и запутала пальцы в мягких, густых прядях, притягивая Маакса к себе. Закрыв глаза, она мысленно видела каждую деталь этого великолепного мужчины, нарисованную в голове картину. Он само совершенство. Волны карамельно-каштановых волос с красно-золотыми бликами, переливающимися на солнце. Кожа цвета глубокого янтарно-медового оттенка, а глаза — как тропический океан, мерцающая бирюза, окружённая густой бахромой тёмно-коричневых ресниц. И его губы. Полные, вкусные, сочные.

Эшли прижала Маакса спиной к стене, наслаждаясь его твёрдым телом и мягкими изгибами. Она чувствовала, что сойдёт с ума, если не сделает что-нибудь со своей сдерживаемой похотью. Он превратил её в животное.

— Ты, правда, без одежды? — задыхаясь, спросила она между горячими, отчаянными поцелуями.

Вместо того чтобы ответить словами, он взял её руку, лежащую на восхитительной груди, и опустил вниз. Эшли крепко зажмурилась, не желая, чтобы невидимость мешала ей. Рельефный пресс, нежное углубление на животе, где оказался пупок, а затем лёгкая поросль волос. Неужели он действительно положит её руку туда, куда она думает? И надеялась?

Не прерывая диких, голодных поцелуев, она задела более густую поросль, а затем… Шлангус-длиннитикус. Эшли резко втянула воздух в момент, когда нащупала твёрдый, бархатистый, толстый член.

Маакс издал скрежещущий стон, из тех, что царапают женское сердце.

Эшли задрожала, когда поняла, что лишь частично обхватила его. Она скользнула по твёрдой линии его порочно большого члена и задумалась, когда же достигнет головки?

Маакс снова застонал, на этот раз хрипло, и она чуть не кончила. Как такое вообще возможно? Как будто звук его голоса проник внутрь и окутал её пульсирующую плоть. Это плохо. Она совершенно не контролировала себя, когда находилась рядом с Мааксом. Но сейчас так хорошо.

Она подалась к нему, поцелуи стали требовательнее и жаднее, пока она прижималась теснее. Эшли никогда не хотела заниматься этим с мужчиной, но ей хотелось доставить ему удовольствие, услышать, как он выкрикивает её имя.

Она прижала его член к своему животу, продолжая гладить его, в то время как их языки имитировали ритм тел, стремящихся к одной и той же восхитительной цели: заставить его кончить.

Да. Вот чего она хотела. Заставить Маакса слететь с катушек. Она хотела свести его с ума от похоти. Это было похоже на первобытный инстинкт.

Он потянулся к подолу её платья и быстро стянул белую струящуюся ткань через голову Эшли, оставив её в бледно-розовом лифчике и трусиках. Он расстегнул застёжку на лифчике и снял его. Она сразу же почувствовала его голодный взгляд на своей груди, прямо на затвердевших сосках, как будто он прикоснулся к ней своим разумом. Как он это делал?

— М-м-м-м. — Лишь это он сказал, но этим толкнул Эшли за точку контроля.

«Господи, измени планы».

Она хотела, чтобы он вошёл в неё. Хотела, чтобы он взял её прямо здесь, на кухне, впечатывая до потери сознания в стену. Ей хотелось почувствовать, как его толстый, налитый член проталкивается в её лоно. Хотела, чтобы он использовал её для своего удовольствия. Просто хотела Маакса. Всего его. Всего для себя.

«Я влипла».

Словно прочитав её мысли, Маакс развернул их и прижал Эшли спиной к стене. Затем схватил её трусики и прервал поцелуй. Она почувствовала, как он снова посмотрел на неё, возможно, наслаждаясь задачей снять последний барьер.

— Ты такая… красивая, Эшли. Самая красивая женщина, которую мне довелось видеть. Каждый дюйм, — он сделал глубокий вдох, — совершенство.

Её грудь была слишком большой, а бёдра — слишком узкими. Она всегда ненавидела это в своём теле, но на долю секунды увидела себя его глазами. Она действительно чувствовала себя совершенной, как богиня. Сексуальная, умная, красивая богиня.

Она улыбнулась, но не открыла глаз, зная, что ничего не увидит. Но он был там. Она чувствовала каждое пульсирующее колебание, каждый твёрдый дюйм. О да, этот мужчина тут.

Он медленно стянул её трусики до щиколоток, и она отбросила их, оставшись полностью обнажённой. Эшли хотела сказать, как сильно нуждалась в нём, чтобы он жёстко трахал её огромным членом, но Маакс не дал ей шанса, прижавшись губами к её, заглушая вздохи и стоны. Он приподнял её, и она обхватила его ногами.

— Я хочу тебя, Эшли, — прошептал он ей на ухо. — Думаю, я хотел тебя ещё до того, как встретил.

Она ответила, обняв его лицо ладонями и крепко поцеловав, вкладывая всё желание.

Умопомрачительное предвкушение захлестнуло Эшли, когда Маакс подхватил её под попку. Прервав поцелуй, она затаила дыхание, готовясь к его проникновению, и задохнулась от удовольствия, когда его толстая, горячая головка раздвинула нежные складки и начала медленно входить. Но удовольствия, которое она ожидала, не последовало. Вместо этого почувствовала… неприятные ощущения, словно раскалённое клеймо прижгли к её самому интимному месту.

Эшли вскрикнула, и Маакс тут же отступил, позволив ей опустить ноги. Она оттолкнула его и согнулась пополам.

— Что это было?

— Чёрт возьми, — произнёс Маакс, — я и забыл.

— Забыл о чём? — выдохнула она.

— Мы… — Он неловко замолчал, переводя дыхание, — физически несовместимы. — Он, должно быть, издевается над ней. Она боролась с желанием упасть в обморок. И никогда в жизни не было так больно, словно её на костёр кинули. — Божества несовместимы с людьми, — холодно закончил он.

Она резко вскинула голову. Нет, Эшли не могла видеть его, но он, чёрт возьми, мог видеть её, и она хотела, чтобы он знал, как она раздражена.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

— Я не шучу, — сказал он. — И мы не сможем заняться сексом без чёрного нефрита — особого материала, который притупляет мою энергию.

Его слова были похожи на ведро со льдом.

— Н-но разве ты не… — она не могла говорить нормально, — что мы… мы… пара? И-избранная вселенной?

Если он был так уверен, что они должны быть вместе, что это их судьба, то почему они не могут заниматься сексом? Это казалось, мягко говоря, нелогичным. Если только это не наказание за все плохие поступки. В том числе за то, что не спасла свою семью.

— Куда ты собралась, женщина? — спросил он. «Солги».

— К себе в комнату. И не беспокой меня. Мне нужно пространство.

Он не произнёс ни слова.