Служить цели

Глава 11

В пятницу Анна стояла на входе в «Царство Теней» и, нахмурившись, внимательно изучала сторожевого пса.

Его взгляд был устремлен в стол. Плечи ссутулились. Небрит и не причесан. Да, мистер Супер Осведомленность даже не заметил, как она вошла.

Беспокойство затопило ее, будто кто-то забыл закрыть кран.

Она подошла к нему вплотную.

— Бен, — не желая пугать несчастного ветерана, Анна подождала, пока он поймет, что происходит. Он поднял голову, прежде чем она положила руку ему на плечо.

У нервничающего солдата мышцы были бы напряжены. Но не у него. Нет, судя по языку его тела, он вообще был где-то не здесь.

— Что случилось, Бен?

— Простите, Мэм, я Вас не увидел, — отвернувшись от нее, он поставил отметку в лежащим перед ним листе посещений. — Отметил Вас.

— Хорошо, — она отбросила жалость и повысила голос. — Теперь ответь мне. Что случилось, Бенджамин?

— Ничего.

Она впилась ногтями ему в плечо и почувствовала, как он вздрогнул.

— Ответ неверный. Попробуй еще раз.

— Блять, — он повернулся на стуле и посмотрел на нее затравленным взглядом. — Не твое дело.

— Теперь это мое дело, саб. Отвечай мне.

Секунду-две в его глазах был вызов, затем он опустил взгляд.

— Боже, Анна.

Она ждала, наблюдая, как его выдержка разрушается вместе с ее молчанием.

— Это не… — он сглотнул. — Моя команда. Меня и моего наводчика присоединили к новой группе. Они контролировали периметр. И… — его голос дрожал, как рубашка, рвущаяся по швам. — Мой наводчик. Маус. Мы вместе работали. В течение многих лет. Он… он погиб.

Слезы жгли ей глаза. Не только из-за смерти хорошего человека, но и потому, что от Бена исходили практически видимые волны боли.

— Мне очень жаль, мне так жаль, — она придвинулась достаточно близко, чтобы прислониться торсом к его плечу, делясь с ним теплом своего тела, а затем провела рукой по его волосам. Если бы только она могла прогнать его боль.

— Спасибо, — скупо поблагодарил он и передернул плечами, словно отвергая ее прикосновение и сочувствие.

Ее рука замерла, пока она всматривалась в реакцию его тела, его позу, его отрешенный взгляд. Это было что-то большее, чем просто скорбь. Что еще творилось в его голове?

К сожалению, это могло быть что угодно. Он демобилизовался несколько лет назад, но эмоции штука нелогичная. И процесс исцеления происходит в индивидуальном темпе.

Ее эмоции тоже нерациональны. Она планировала избегать его, но теперь… теперь все, чего она хотела, это затащить его внутрь клуба и попытаться помочь так, как иногда может помочь только Домина.

Заставить его выбросить все из головы и погрузить в настоящее.

— Ну, Бенджамин, ты сам напросился на сцену. Я решила подарить ее тебе.

Он покачал головой.

— А, нет. Спасибо, но…

— Я планировала ее весь день, специально принесла игрушки.

Ее ложь заставила его замолчать. Он не хотел никуда сейчас идти — вообще никуда — и все же, из-за своей собственной покорной натуры, он не мог ее разочаровать.

— Позволь мне позвонить Зету, чтобы он сменил тебя на посту, — она достала сотовый из сумочки и отошла за пределы слышимости. Анна обрадовалась, когда внимание Бена привлекли три хихикающие сабы, входящие в клуб.

— Анна, — глубокий голос Зета был нетороплив. — Есть проблемы?

— Вообще-то, да. Ты видел сегодня Бена?

— Нет, я еще не спускался в клуб.

Объясняя Зету, что случилось, она не сводила взгляда с Бена. Когда он заставил себя улыбнуться входящим членам клуба, у нее просто защемило сердце.

— Понимаю, — сказал Зет.

— Позволь я его заберу. Однако имей в виду, если он уйдет в сабспейс слишком глубоко, я заберу его домой, и он не вернется на свой пост.

— Ясно.

— Можешь подкинуть мне какие-то идеи, что это может быть за проблема? — спросила она. — Он сказал мне, что ты наблюдал его как специалист.

— Прости, Анна, но… нет. Все, что он мне говорил, — это конфиденциально.

— Конечно, — она сменила позицию и попыталась атаковать с фланга. — Я знаю, что он ветеран. Возможно, ты мог бы поделиться тем, какие проблемы обычно возникают у солдат?

Она услышала, как он одобрительно усмехнулся.

— Отличный вопрос, госпожа Анна. Как правило, ПТСР есть почти у всех, но его симптомы довольно заметны, если ты проводишь какое-то время с ветераном.

Другими словами, похоже, что этой проблемы у Бена нет.

— Некоторые чувствуют себя виноватыми, оставаясь в живых, когда умирают товарищи по команде. Другие чувствуют стыд за то, что ушли со службы, будто они предали этим своих друзей. Участники спецопераций тесно дружат друг с другом, плюс у них обострено чувство долга.

Чувство вины. Похоже на то. Очередной кусочек паззла встал на место, и ее беспокойство усилилось.

Бен ушел из Рейнджеров, а потом его товарищи по команде и его лучший друг погибли. А он все еще жив.

Что если бы ее брат Трэвис однажды занял ее место в команде охотников за головами и был бы убит при поимке беглеца? Одна мысль об этом была подобна удару ножом в сердце. Она бы считала, что, если бы была там, где должна была быть, Трэвис бы не погиб, или, по крайней мере, она бы погибла вместе с ним. Она бы чувствовала, что ей не стоит дальше жить.

Да, примерно это должен был чувствовать Бен, и неважно, что это безумие.

Логика не входит в состав уравнения вины.

— Спасибо, Зет. Я благодарна тебе за краткий урок психологии. — Скорбь никуда не денется, но иррациональные эмоции… что ж, может, ей удастся выбить его из колеи «это-моя-вина», в которой он застрял.

— Можешь забирать его прямо сейчас. Я сам встану на входе, пока не дозвонюсь Госту, — сказал Зет. — Ему повезло, что у него есть ты, Анна.

Есть я?

— Он не…

Но Зет уже отключился.

К тому времени, как Бен закончил регистрировать пришедших, к нему подошел Зет. Должно быть, он начал спускаться в ту же минуту, как она позвонила.

— Ты свободен, Бенджамин.

Бен нахмурился.

— Но…

— Пошли, саб, — коротко приказала Анна. Ответом на протест в глазах сторожевого пса была исходившая от нее энергия доминирования, действовавшая на сабмиссивов, как невидимая сокрушающая сила. Она протянула ему руку и порадовалась, когда он принял ее помощь, чтобы встать.

Анна вела его через главный зал.

— Пока я уважаю твои границы, я могу делать с тобой все, что захочу. Правильно?

— Что? — Вопрос отвлек его внимание от сцен, мимо которых они проходили: стеклянные банки на груди и члене сабмиссива, изящный узор из игл, воткнутых в широкую спину, Дом, орудовавший двумя флорентийскими флоггерами.

После секундного обдумывания ее вопроса, Бен кивнул.

— Да, Мэм.

Его лицо слегка оживилось. Немногие могли равнодушно пройти через свехзаряженную атмосферу «Царства Теней» и не проснуться.

Едва уловимая угроза, которую она только что применила, усилила эффект.

Анна начала подниматься по винтовой лестнице на второй этаж.

Он остановился.

— Куда Вы идете?

— Мы собираемся играть наверху, в одной из приватных комнат. — Хотя обычно она вела раба за пенис, как за поводок, в случае с Беном она просто схватила его за ширинку, ремень и прочее и потащила за собой по лестнице.

— Я никогда не был наверху, — Бен оглядел длинный коридор. Над дверями занятых комнат горели красные лампочки.

— После стольких лет работы в клубе? Я бы сказала, что пришло время, — она заглядывала в каждую свободную комнату, мимо которых они проходили. Анна отказалась от богато украшенной в викторианском стиле, где Бен чувствовал бы себя не в своей тарелке. Затем от унылой комнаты в готическом стиле. Еще одна, стилизованная под гарем, в принципе подходила, но не сегодня. Пещера варваров — точно нет.

Комнаты, которую она искала, не оказалось там, где она была в прошлый раз. Манера Зета делать перестановку и менять декор чертовски ее раздражала.

А вот и она.

Они вошли в комнату, которую Анна называла «Главной Ковбойской». Хотя Зет называл ее «Техасской» комнатой.

Суровый Нолан очень развеселился бы, увидев ее.

Стены были обшиты панелями из темного дерева, а не обоями. Ковры из воловьей кожи были разбросаны по блестящему деревянному полу. Старинный сундук, стоящий рядом с огромным черным кожаным креслом, выполнял роль столика. Темно-красно-черный ковер навахо ручной работы украшал одну из стен. На другой стене висело панно с головой буйвола, и ей совсем-совсем не хотелось знать, настоящая она или нет. Люстра в виде колеса телеги освещала комнату. А игрушки хранились в старинном шкафу из орехового дерева.

Из колонок едва слышно доносилась музыка в стиле кантри-вестерн.

Она улыбнулась, увидев, что Бен немного расслабился. Большие парни, как правило, предпочитали комнаты без хрупкого стекла и мебели.

Когда он увидел, что обрамляло шкаф у дальней стены, его глаза расширились. Приваренные подковы служили крючками для флоггеров и кнутов.

Она заметила, что Зету нравилось использовать орудия боли для интерьера.

Поставив сумку с игрушками на сундук, она достала несколько тонких полосок на липучке.

— Разденься и встань под цепи, пожалуйста, — она указала на место и заметила, как напряглись плечи Бена, когда он увидел две тяжелые черные цепи, свисающие с темных открытых потолочных балок.

Тот молча разделся. Мысли и эмоции Бена были далеко отсюда. Настолько, что он почти полностью отрешился от этого мира.

Она могла бы вытащить его оттуда. Но если она не спровоцирует изменения в его мыслях, он потом обратно вернется в это уныние.

Ее губы плотно сжались. Иногда быть Доминой все равно что вести машину по серпантину. В темноте. Узкому и извилистому.

Ошибки могли очень и очень дорого стоить.

Бен верил, что она не причинит вреда его телу. Но он не понимал, что гораздо больше она беспокоилась о его разуме.

Анна бросила одно из одеял на кожаное кресло и поставила бутылку воды на сундук.

По его телу пробежала дрожь, когда она застегивала на нем тяжелые кожаные манжеты на запястьях и лодыжках. Связывание было одним из его триггеров, который она собиралась применить, но не злоупотребляя.

— Руки вверх, — Анна встала на маленькую резную скамейку для ног, обтянутую воловьей кожей, чтобы прикрепить D-образное кольцо его манжеты к одной цепи, используя липучку шириной в полдюйма.

— Опусти руки вниз, — приказала она.

Он слегка дернул за удерживающее устройство, и ничего не произошло.

— Сильнее.

Раздался звук отклеивающихся липучек. Все верно. Он знает, что прикован и, но может освободиться в любой момент. Молча она снова закрепила это запястье так же, как и другое. Закончив, она вложила цепи ему в ладони.

— Можешь за них держаться.

Анна слезла со скамейки и развела его ноги в стороны.

— Держи ноги раздвинутыми, Бенджамин. Я не хочу, чтобы ты их сдвигал.

Опустившись на одно колено, она провела руками по его напряженным икрам, по четко очерченным мышцам бедер, вдыхая его мужской запах. Его член был вялым — весомое доказательство его душевного состояния.

Давайте посмотрим, как долго это продлится. Она расстегнула молнию на своей кожаной куртке и юбке. Сняв их, Анна осталась в черной эластичной майке, стрингах с завязками по бокам и ботфортах на высоком каблуке.

Его глаза расширились

— Я собираюсь отшлепать тебя, саб, — сказала она, добавив в голос хрипотцы — это было несложно. У него действительно было самое сексуальное тело, которое она когда-либо видела. Обычно ее рабами были классически роскошные мужчины, обладающие обтекаемой, красиво вылепленной мускулатурой. Но огромное тело Бена перед ней было покрыто шрамами. Целая гора мышц. Отталкивающие, грубые черты лица.

Этот мужчина просто излучал мощь и силу.

И он целиком мой.

На сегодняшний вечер.

Чтобы справиться со своей собственной напряженностью, она встала на цыпочки, выгнула спину и потянулась к потолку.

Его зрачки немного расширились.

Но растяжка была не только для вида. Эта сцена не обещала быть короткой, а для хорошей порки флоггером нужны время и силы.

Они оба здесь надолго.

Прильнув к нему, она потерлась об него своим телом, позволив уловить ее запах, словно она имела дело с диким животным. Медленно она водила руками по его спине и крепким ягодицам, пробуждая нервные окончания на его коже, похлопывая, ударяя и царапая ногтями.

— Мне безумно нравится тело, с которым ты даешь мне поиграть, — прошептала она. — Ты готов начать?

Ему понадобилась секунда, чтобы ответить. Он все еще не был полностью с ней.

— Эм. Да, Мэм. Конечно.

Он был так не похож на ее Бена, и его явное отчаяние разбивало ей сердце.

Обхватив ладонями его лицо, она подарила ему медленный поцелуй. Не для этой сцены, не для контроля, а просто потому, что ей нужно было напомнить ему, насколько он ей не безразличен. И что он жив.

Губы Госпожи Анны ощущались как прикосновение жизни к его миру мертвых. Бен знал, что он ее разочаровывает, но он просто… не мог… взять себя в руки. По ощущениям он будто тащился через Эверглейдс[10], и его ботинки потяжелели от налипшей грязи. И эта грязь тянула его вниз, воздух был слишком густым, плотная листва скрывала солнце. Спасения не было. Он будет идти вечность и так и не найдет выход.

Маус погиб. Его друг…

Он почувствовал запах кожи. Что-то мягкое танцевало на его плечах и скользило вниз по спине. Бен открыл глаза.

Госпожа дразнящими движениями водила по его плечам, груди и заднице черной плеткой с множеством хвостов. Мягкой и ароматной. Прикосновения к спине были легкими, как весенний дождь.

Ритмичные удары по его торсу и ногам играли на его коже в такт мелодии кантри.

Постепенно звуки ударов нарастали, а сами удары становились сильнее. Его кожа, казалось, пылала жаром.

Когда она остановилась, он был почти разочарован. Такое сожаление испытывают, когда окончен сеанс массажа.

Анна изучала его с минуту, и ее губы слегка изогнулись.

— Уже лучше, — она прижала ладони к его груди, прильнула к нему и провела языком по его нижней губе.

Затем схватила его за волосы и грубо завладела его ртом, проникая внутрь языком.

Его тело мгновенно запылало. Ее поцелуй был вкуса шоколада и мяты, словно секс и грех, и он вдохнул, чувствуя себя так, словно солнечный луч пробился сквозь тьму.

Руками она, как обычно, удерживала его лицо, а потому могла заглянуть ему в глаза. Ее глаза были ясными и серо-голубыми, как чистое небо после дождя.

— Сейчас я сделаю тебе больно, Бенджамин. Если ты пошевелишься или освободишься от своих оков, я буду очень в тебе разочарована.

— Я не буду этого делать, Госпожа, — сказал он, не задумываясь.

— Твое стоп-слово — «красный», саб. Используй его, если потребуется.

— Я не буду этого делать.

Ее руки скользнули вниз по его груди, взъерошив волосы. Когда она ущипнула его за соски острыми ногтями, его кровь, забурлив, побежала по венам быстрее, будто кто-то открыл шлюзы.

А потом она просунула руку ему между ног и обхватила его мошонку своими теплыми ладонями, слегка сжимая. Затем усиливая хватку. Увеличивая давление до тех пор, пока он не почувствовал, как пот стекает по его коже. И как зашевелился его член.

— Какой плохой член, не встает немедленно для своей Госпожи, — её неодобрение заставило его опустить голову. Бену захотелось извиниться.

Она шлепнула его по вялому члену — шлепнула по нему, мать его — кончиками пальцев. Слева, справа, каждый удар жалил. Шокировал.

Господи. Он напряг ноги, пытаясь удержаться в нужном положении, а тем временем сила ударов нарастала.

К его изумлению, его член встал.

Обхватив его своими уверенными пальцами, Анна скользнула по нему вверх и вниз. Но эта потрясающая награда длилась очень недолго.

Она подняла флоггер.

Первые удары пришлись на плечи, спустились по спине, избегая попаданий по позвоночнику и почкам. Он получил несколько сильных ударов по заднице. И его кожа разогревалась все сильнее и сильнее.

Через некоторое время она остановилась и шлепнула его по члену.

— Блять!

— Молчи, саб, — пробормотала она и снова проделала это.

Он сдержал проклятие и был вознагражден долгим, влажным поцелуем. Господи, она умела целоваться. Его руки болели от желания обнять ее.

Он потерял счет тому, сколько раз она повторяла эту последовательную пытку. Его спина и задница горели огнем, пульсирующий член невыносимо жгло.

Его руки обхватили черные цепи и, казалось, слились с металлическими звеньями.

— А теперь время для чего-то нового, — она мило улыбнулась ему и взяла… какой-то предмет. Зловещего вида стальное кольцо с парой дюжин металлических шипов. Это было похоже на гребаный мини-вариант «железной девы[11]». Пасть с зубами.

Бен сжал зубы, подавив протест.

Она расстегнула застежку, обернула чертову вещь вокруг его члена и подкрутила штыри внутрь таким образом, чтобы каждое стальное острие почти упиралось в его член.

Не так уж плохо. Бен понял, что замер на месте. Он осторожно выдохнул.

А затем она скользнула пальцем по чувствительной коже между его яйцами и анусом.

Когда обжигающе острое удовольствие пронзило его насквозь, его член утолщился… и гребаные шипы причинили невероятную боль. Его пальцы сжались в кулаки вокруг цепей, /пока он боролся с желанием сдернуть это пыточное приспособление.

Но каким-то образом эта агония возбудила его еще больше… что лишь усилило боль.

— Блять.

Ее глаза светились удовольствием.

— Это то, что я хотела услышать.

Она снова начала безжалостно его пороть. За одним всплеском боли следовал следующий.

И мутный болотный воздух, который душил его, превращался в залитый солнцем туман. Его член не… сильно… болел, но ощущался окруженным плотным теплом, будто влажный рот сладко обхватывал его. Каждый удар флоггера по коже был похож на удар чем-то мокрым, вроде теплого языка.

Он понял… в конце концов… что она остановилась.

— Какой хороший Бенджамин, — прошептала она, пока ее прохладные руки гладили его тело, гася огонь.

Она поцеловала его, долго и медленно, когда он почувствовал ее руки на своем члене, снимающие стальное кольцо.

В этот момент его плоть наполнилась жаром, подпрыгивая, как воздушный шарик над костром. Пульсируя в такт биения сердца. Комната вокруг Бена закачалась.

Его руки внезапно оказались по бокам. Разве он отпускал цепи? Когда он попытался протянуть руку, она рассмеялась. Черт возьми, он мог кончить лишь от одного звука ее смеха.

— Иди сюда, Бенджамин.

Крепко взяв его за руку, она усадила его в кресло. Добротное массивное кресло. И подложила мягкое одеяло под его дрожащие ноги. По ощущениям он словно дрейфовал в прохладном море.

— Бенджамин, — ее ладони на его лице ощущались благодатью. — Посмотри на меня, мой тигр.

Его веки были тяжелыми, но у нее были самые красивые глаза. Он мог бы смотреть в них вечно.

Когда она успела забраться ему на колени? Но ведь сделала это. Она оседлала его, обхватив коленями его бедра. Если бы он мог поднять руки, он бы обнял ее.

— Помнишь моего брата Трэвиса? Он ушел из морской пехоты, потому что больше не мог.

Ее брат. Да, он встречался с ее братом. Где-то. Хороший парень. Кожа Бена горела, член так странно пульсировал, а ее глаза были такими голубыми.

— Почему ты ушел из Рейнджеров, Бенджамин?

Он ведь ушел оттуда, да? Был демобилизован. Военная карьера не для него. От чувства потери у него защипало в глазах, но туман, окутавший его, сдерживал горе.

— Получил травму.

— И поэтому ты не вернулся.

— Не-ет, — он сумел сглотнуть, пока она оглаживала его плечи и грудь. Такие маленькие, но такие сильные руки. — Не поэтому.

— Почему, Бен?

— Не мог больше убивать. Слишком многих убил. С каждым следующим было все тяжелее. Вроде груза. Начал психовать…

Его голос затих, и Анна кивнула. Да, это была веская причина. Ей было больно за него, из-за его неразрешимой дилеммы. Потому что у этого воина, который так хорошо умел убивать, было заботливое сердце, которое, вероятно, разрывалось с каждым выстрелом.

И посттравматический синдром был вишенкой в этом жутком коктейле.

Он оправился от этого. На самом деле он был самым уравновешенным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Но верность и долг могли создавать слепые пятна.

— Если бы ты остался, думаешь, что уберег бы своих товарищей по команде от смерти. Так?

Его глаза потускнели. Он медленно кивнул.

— Трэвис хотел вернуться, но не смог. Он говорил, что медлил бы в неподходящее время. Или запаниковал и перестрелял свою команду. Как насчет тебя?

Его реакции были замедлены, а разум все еще находился в сумеречном мире сабспейса. Его взгляд блуждал, скользя по чему-то… но явно не здесь.

— Что ты видишь, милый?

— Рокфейс взбесился. Застрелил нашего врача.

— Рокфейс служил слишком долго, правда? — мягко спросила Анна. — Может, ему стоило подать в отставку?

— Ага.

— У каждого человека есть предел, дальше которого ему не выдержать. Не вынести. И наступает время уйти. Или ты рискуешь навредить своим товарищам по команде.

Она ждала. Подождала еще немного.

И затем добавила:

— Ты поступил правильно, Бен.

— Они мертвы.

— А ты жив.

— Должен был умереть вместе с ними.

Господи, что еще она могла сделать, чтобы помочь ему понять?

Она стиснула зубы… и взяла стальное кольцо, которое надевала ему на член. Анна прижала холодный металл к его горлу… прямо над сонной артерией. Бен соображал медленно, все его чувства пришли в смятение. Он ощущал холод стали, не понимая, что это тупой предмет.

Он чувствовал, что ему угрожают ножом.

Все его тело дернулось, мышцы напряглись.

От этой рискованной ситуации ее затошнило.

— Что если бы ты мог быть с ними сейчас, саб? Ты хочешь этого? Или ты хочешь бороться за жизнь?

Широко раскрытыми глазами он ошеломленно смотрел на нее. И все же… не двигался.

— Я хочу, чтобы ты жил, Бен. Чего хочешь ты? Мне оставить тебя в живых?

После долгой затянувшейся паузы, когда собственные страхи едва не одолели ее, он кивнул.

Пульс стучал у нее в ушах, когда она, наконец, сделала вздох с облегчением. Бросив кольцо на пол, она обняла его.

— Так больно терять кого-то, правда?

— Больно, — согласился он.

— Там ты сражался за меня, за свою семью, своих друзей. Чтобы мы были в безопасности.

— Ага.

— Теперь ты здесь. Это значит, что твои приятели тоже боролись за твою безопасность. Не так ли?

Он моргнул.

— Маус хотел бы, чтобы ты жил, Бен. Не сдавайся. Ты обязан выжить, чтобы его жертва того стоила.

— Он умер. Я должен был быть там.

— Все мы когда-нибудь умрем, мой тигр. В то время… и в том месте… тебе не суждено было умереть. Твое время придет. А до тех пор твоя задача — жить как можно лучше.

Он уставился на нее.

— Теперь это твой долг, Бен.

Нужно ли было глубже погрузить его в сабспейс?

Но он впитывал то, что она сказала ему, в какой-то степени пытаясь переварить и усвоить эти мысли. Его защитные инстинкты были снижены. А сопротивление разума ослаблено, поэтому ее слова проникали глубже.

Она ждала.

— Он умер, — в глазах Бена стояли слезы.

Горе великодушного человека, который искренне любил, наконец-то всплыло на поверхность, и ее сердце было разбито из-за него. Она притянула Бена к себе, обняла и положила его голову себе на плечо, когда он затрясся.

— Это больно, я знаю, — прошептала она. Терять кого-то очень больно. Ни одна боль не сравнится с этой.

Он обнял ее в ответ, притянув к себе так сильно, что ей стало трудно дышать.

— Тише, — она просто продолжала крепко обнимать его, сердце к сердцу. Она могла бы обнимать его вечно, если нужно.

Но, в конце концов, он отодвинулся. Задышал глубже. И энергетика, исходившая от него, изменилась. Он выходил из сабспейса. Из отчаяния.

Она нежно погладила его по спине и плечам, возвращая его в этот мир. Реальность могла быть тяжелой. Но, возможно, в ее силах было одновременно облегчить переход и вернуть ему радость жизни.

Когда он поднял голову, чтобы оглядеться, она взяла его за правую руку.

Его золотисто-карие глаза встретились с ее глазами.

Скользнув его ладонью вниз по ее талии, она сомкнула его большой и указательный пальцы на завязке своих трусиков… и потянула вниз. Когда узелок развязался, она провела его рукой по своей обнаженной коже. А потом она взяла его левую руку и положила на завязку с правой стороны.

И он уже без помощи потянул за тесемки.

Его член, который все это время стоял, налился и потяжелел. Удлинился. Он даже не заметил, как она заменила стальную клетку на презерватив.

Анна слегка приподнялась и стянула стринги, а затем сменила позицию так, чтобы головка члена прижалась к влажному входу.

Когда он напрягся, она замерла… прямо в этой позе… и наклонилась вперед, чтобы поцеловать его.

Теплые губы Анны накрыли рот Бена. Но все его внимание было сосредоточено на одном месте, где ее горячая киска прижималась к самому кончику его члена. Только к гребаной головке.

Член снова налился кровью, горел и пульсировал, и он горел желанием толкнуться в нее. Пока она лишь дразнила его.

Его руки все еще лежали на ее бедрах. Он подвинул ее, поменяв положение ее тела и затем рывком вошел, погружаясь по самое основание.

Бля-я-я-я-я-ять. Его измученный чувствительный член, казалось, был охвачен жидким огнем. К нему устремился новый приток крови, делая его невероятно болезненно напряженным. Голова Бена ударилась о спинку кресла, он содрогнулся.

А она хохотала. Госпожа-садистка.

Ему никогда еще не было так больно и в то же время так хорошо.

Мышцы ее бедер напрягались, когда она двигалась вверх, и от скольжения ее влажной киски по его коже у него практически закатывались глаза.

Вверх, вниз.

— Я не могу… — больше держаться. Но он должен. Никогда не бросай своих — свою женщину. Позволив ей задавать ритм, он ласкал большими пальцами ее влажный клитор, потирая его по бокам и скользя сверху.

Ее киска сжалась. Да, ей это нравилось.

Черт, ему тоже. Он стиснул зубы, борясь с желанием кончить. Держись.

Клитор увеличился в размерах, ее бедра дрожали, и она ускорила темп.

А затем чувственно кончила, выгнув спину в движении, красивая, как сама жизнь.

Он с восхищением наблюдал за ней, благоговея, и когда она открыла глаза, свет в них был подобен облакам, открывающимся солнцу после бури.

— Кончай, Бенджамин. Ты достаточно долго ждал, — она прижалась к нему, положила руки ему на грудь, двигаясь вверх и вниз, потираясь об него при каждом движении.

Ощущения захлестнули его, словно наполнив пересохшее озеро до краев, прорвали плотину и вырвались наружу. Он кончил. Блять, он кончил. Каждая потрясающая судорога выбрасывала расплавленную жидкость, столь горячую, что она соперничала с его членом, объятым огнем. Жар был повсюду. Удовольствие было таким сильным, что он увидел звезды, взрывающиеся во Вселенной.

Весь в поту, он посмотрел в ее бесконечно глубокие глаза и увидел ямочки на щеках. А потом и ее улыбку.

Да. Он хотел жить.

И он снова ослаб. Анне пришлось его одеть, сложно сказать, как у нее это получилось. Не будучи уверена в его способности сохранять равновесие, она спустила его на первый этаж в крошечном лифте.

Когда они проходили через главный зал, шум и суета заставили его задрожать. Она остановилась и схватила одеяло с одной из скамеек. Обернув одеяло вокруг Бена, Анна прильнула к нему и позволила теплу своего тела успокоить его.

— Бенджамин, посмотри на меня.

Он смотрел на нее все еще стеклянным взглядом и вымученно улыбнулся.

— Простите, Мэм. Я буду в порядке через минуту.

Может, потребуется немного больше минуты. Она закинула его руку себе на плечо и крепко прижала к себе, возвращая его тело в реальность. Она не только услышала, но и почувствовала его вздох. Да, ему нужно от нее нечто большее.

Анна заметила, что Каллен наблюдает за ней с другого конца комнаты, и его лицо было явно напряжено. Несомненно, он беспокоился, что злая Госпожа причинила боль их сторожевому псу.

Она отвернулась.

— Я забираю тебя к себе домой, — сказала она Бену.

Он отстранился и нахмурился.

— Я… — он нахмурил брови, и через секунду продолжил: — Бронкс дома. Не могу оставить его на всю ночь одного. Его надо выгулять.

— Тогда мы поедем к тебе домой.

****

Бен открыл перед ней складскую дверь, и Анна на шаг отступила от бросившегося ей навстречу пса.

— Привет, Бронкс, — улыбаясь, она опустилась на колени, чтобы прижать ретривера к себе. Его мягкий мех щекотал ее лицо, а хвост хлестал ее по руке от восторга. — Ты такой милый.

— Пошли гулять, приятель? — спросил Бен.

Очевидно, поняв вопрос, Бронкс пробежал мимо стоящего в дверях Бена. Когда-то окрестные улицы были застроены старыми кирпичными промышленными зданиями, и теперь это место эволюционировало в богемный район. Но этой поздней ночью все улицы принадлежали Бронксу.

Пока Бен наблюдал за своим псом, Анна наблюдала за мужчиной. Да, он снова был в норме. Он был в порядке.

Она прошла к центру небольшого склада и повернулась по кругу. В задней половине второй этаж образовывал открытую мансарду. Весь фасад здания состоял сплошь из окон, вплоть до крыши. Деревянные полы были гладко отшлифованы и так качественно покрыты лаком, что она понимала, почему Бронкс скользил ей навстречу, когда они пришли.

Слева от нее находилось офисное помещение без стен с компьютерным оборудованием и огромными мониторами, а также чертежными столами. Зеленые и цветущие растения стояли по углам и занимали открытые поверхности, разбавляя собой индустриальный дизайн.

А потом она увидела фотографии. Шесть футов высотой, вдоль задней стены.

На одной из них темные грозовые тучи нависали над традиционным пляжным закатом. В зловещем красном свете были видны силуэты двух невинных детей, строящих песочный замок.

По рукам Анны побежали мурашки.

На другой фотографии была изображена большая голубая цапля в сумерках, ее голова была наклонена, и она смотрела прямо в объектив.

Аллигатор грелся на бревне под палящим солнцем, казалось бы, непринужденно, если бы не его холодный хищный взгляд.

Фотография рассвета в очень знакомом месте — частном саду Зета.

Пораженная, она наклонилась и прочитала нацарапанную подпись на принте. Б.Л. Хауген. Очень известный Б.Л. Хауген, чьи фотографии войны в Ираке завоевали кучу наград. Который теперь был известен как флоридский фотограф.

Ее взгляд задержался на фото, сделанном в Эверглейдс. Бен возил бензопилу в своем джипе. «Я часто бываю в глуши», — сказал он тогда.

— Ты автор этих фотографий, — ее слова прозвучали почти обвиняюще.

— М-м-м, — Бен закрыл дверь за Бронксом. — Я отведу его наверх и покормлю.

— Хорошо, — рассеянно сказала она.

Она думала, что он обычный охранник. Ладно, конечно, она поняла, что он был намного, намного глубже простого парня, но он построил целую карьеру, о которой она не знала. Какой же идиоткой она была!

Закончив рассматривать фотографии, она повернулась и увидела, что на стене за лестницей тянулись книжные полки от пола до потолка. Бен, должно быть, читал. Много.

Этот мужчина так и будет становиться все более и более привлекательным? Поднимаясь по лестнице, она читала названия на обложках. Куча детективов, немного ужастиков, некоторое количество книг по философии и этике. Книги по истории и биологии Флориды.

На полпути ее ноги стали ватными, и она замедлила шаг. Боже, как она устала. Тяжелая сцена вымотала их обоих. Она только проверит, все ли в порядке с Беном, и поедет домой.

Лестница заканчивалась открытой кухней, столовой и гостиной. Двери в задней части, вероятно, вели в спальню и ванную. Массивное растение — зонтичное дерево — занимало один угол. Вдоль кухонного островка росли африканские фиалки. Похоже, этот мужчина помешан на растениях. Может, они помогают ему прогнать воспоминания о войне в пустыне?

Бен поставил на пол миску с собачьим кормом и улыбнулся ей.

— Есть вода и содовая в холодильнике.

— Звучит здорово, — после недолгих поисков она нашла клубничную газировку.

Пока Бен ополаскивал банку из-под собачьих консервов, чтобы потом выбросить ее в мусорное ведро, Анна не переставала смотреть на него. Он все еще больше походил на стереотипного уличного бандита, чем на известного фотографа.

— Ты мог бы упомянуть, что зарабатываешь на жизнь фотографией. Почему ты работаешь охранником в «Царстве Теней»?

— Фотография — это уединение. Когда меня демобилизовали, моими единственными друзьями была пара ветеранов, — он погладил Бронкса. — Зет хотел, чтобы я общался с людьми, которые никогда не были связаны с войной. Он, — Бен усмехнулся, — приказал мне найти себе подработку, на которой нужно общаться с людьми. Ему было все равно где, хоть в «Макдональдсе». Но я так и не начал искать работу, и тогда он посадил меня на вход в клубе.

Этот мужчина прошел через ад и едва вышел из него. Пострадал духовно и физически, но удержался на ногах. А несколько лет спустя стал одним из самых уверенных, заботливых, удивительных мужчин, которых она когда-либо знала.

— Я так понимаю, уникальный метод терапии от Зета сработал?

Бен достал из холодильника кока-колу.

— В «Царстве Теней» трудно оставаться подавленным. Там воздух звенит от возбуждения, — он улыбнулся. — Время от времени бывали тяжелые дни. Например, когда Джессика впервые появилась в клубе. Я не хотел ни с кем разговаривать, но Зет, проклятый ублюдок, отправил ее посидеть у входа. Рядом со мной.

— Я помню ту ночь. — Мастерам понравилось, как Джессика попала в «Царство Теней». Начиналось все как в классическом фильме ужасов: машина красивой блондинки попадает в аварию, и она ищет помощи в темном, зловещем особняке. Но вместо вампиров маленькая невинная девушка обнаруживает Мастеров и рабов, Домов и сабмиссивов, садистов и мазохистов.

Бен улыбнулся.

— Она была так чертовски шокирована и мила. Невозможно было ее игнорировать, хотя я и пытался. А потом она собралась с духом и вошла внутрь. Я подумал, что, если крошечная блондинка сможет справиться со своими страхами, я, черт возьми, однозначно обуздаю их.

Сторожевой пес Зета был настоящим мужчиной. В порыве Анна прильнула к нему, крепко прижалась и потерлась щекой о его плечо.

— Я рада что ты не сдался. — И тогда, и сейчас.

Его сильные руки легли ей на плечи, и голос прогудел в его крепкой груди.

— Я тоже.

Вздохнув, она неохотно отступила и внимательно оглядела его. Ясные глаза, нормального цвета кожа, прямая осанка. Не дрожит. Легкая улыбка. Чувство юмора к нему вернулось. Он в порядке.

— Теперь ты в норме. Мне нужно идти.

Она потянулась поцеловать его в щеку.

Его руки сомкнулись на ее талии, удерживая на месте. Он отставил колу и притянул Анну ближе к себе, приподнял и поцеловал. Долго и страстно.

— Останься.

— Бен…

Он сжал ее попку. И ее моментально накрыло желанием. Честно говоря, с учетом предыдущего раунда секса, ей не стоило бы испытывать это чувство.

Но все же ее тело хотело еще. Она хотела большего. Хриплым голосом Анна спросила:

— Как насчет того, чтобы устроить мне экскурсию по спальне?

— Да, почему бы мне этого не сделать? — он потянул ее за волосы. — Собираешься побить меня?

Побить его, будто он ей принадлежал. Был одним из ее рабов. Она остановилась. Ей не стоило этого делать. Она столько раз твердила себе не увлекаться им.

— Анна, в чем дело?

— Ты не… — она тяжело вздохнула. — Я говорила тебе, что не завожу отношения. Я не хочу причинять тебе боль. Мне не следовало приезжать сюда. — И все же она знала… она знала, что уже слишком поздно.

Она заботилась о нем.

Он упрямо выпятил подбородок.

— Ты должна быть здесь. Со мной, — выражение его лица смягчилось. — Проведи со мной выходные, Анна. Будет весело. Если хочешь, можем воздержаться от темы «Домина/сабмиссив». — Подергивание его губ подсказало ей, в чем дело.

— Ты же знаешь, я не могу долго от нее воздерживаться.

— Совершенно верно, по крайней мере, не тогда, когда речь идет о сексе. Но, эй, если тебе так будет легче, я могу постараться выглядеть красиво, — он притворно захлопал ресницами.

Она расхохоталась, взяла его за руку и повела в спальню.