Смерть и девушка, которую он любит

Глава 2 Через адские врата

«Я знаю, что ты такое». Не «кто», а именно «что».

Честно говоря, про меня «что» гораздо интереснее, чем «кто». Тем более я и сама о себе кое-что узнала буквально пару месяцев назад. Видения, которые кто-то назвал бы предчувствиями, у меня всю жизнь, но лишь недавно выяснилось, что я вроде как пророк. Да еще и последний в длинной череде женщин, которая началась аж сотни лет назад, с провидицы по имени Арабет — первой за все существование человечества женщины, сожженной на костре за колдовство.

Так уж складывалась история, что, если у женщины был хоть какой-нибудь дар, ее тут же называли ведьмой. А вот мужчина, рожденный с каким-то даром, сразу слыл пророком. По крайней мере мне все виделось именно так. С густым налетом несправедливости. Об этом я частенько думала, скрываясь в интернате за тысячи миль от дома. Думать больше было не о чем. Разве что о несправедливости всего на свете. Вроде голода, войн и школьной формы. А еще о том, что до того, как я уехала из родного Райли-Свитч в штате Нью-Мексико, группа потомков нефилимов (наполовину людей и наполовину ангелов) принялась убивать направо и налево, только чтобы добраться до меня. Причем убивали эти люди тех, кого я знала и любила с самого детства. Так что мой отъезд оказался самым лучшим выходом. Я не могла больше мириться с тем, что из-за меня страдают другие. От одной только мысли об этом в груди все болезненно сжималось. И все же гораздо больнее было каждый раз, когда я вспоминала, как скучаю по дому.

Если обо всем этом забыть, то как мог кто-то в Бедфорд-Филдс узнать, кто я такая? Или что я такое? И что прячется внутри меня? Наверное, можно было бы засесть на пару дней в туалете и все разузнать, но в этой школе не сильно жалуют прогульщиков.

Прекрасно зная, что за опоздание меня отчитают перед всем классом, я решила пойти к медсестре. Хотя бы просто для того, чтобы выиграть время на раздумья. На дрожащих ногах я подошла к раковине и прополоскала рот. Тут открылась дверь, и кто-то направился прямиком ко мне. Длинные ноги Кении я узнала сразу и уже приготовилась увидеть у нее в руке блестящий нож, но она всего лишь бросила мне под ноги мой рюкзак. Поскольку сиюминутной смертельной угрозы не было, я поплескала водой в лицо и потянулась за бумажным полотенцем.

— Что случилось? — спросила Кения, и в ее голосе снова не было ни намека на привычный угрожающий тон. Заботы там, впрочем, тоже не слышалось.

— Ничего, — ответила я и наклонилась за рюкзаком.

Но Кения поставила на него ногу, не давая поднять. Я выпрямилась. Не было у меня сейчас сил обсуждать условия моей капитуляции.

— Чего тебе? — устало спросила я.

После каждого мощного, ослепительного по ощущению реальности видения я как выжатый лимон. Да и приходят видения, как правило, по одному. А чтобы столько и сразу — такого еще никогда не было. Одного вполне достаточно, чтобы сбить меня с ног. Нескольких подряд наверняка хватит, чтобы отправить меня в кому. И все же сейчас ни в какую кому я не впала, а стояла перед наглой девчонкой, ничуть не переживая.

Что она может сделать такого, чего не случится в ближайшие пять дней? А может, и раньше, если Смертоносный Чувак добьется своего.

Судя по всему, я сиганула из огня да в полымя. Надо было остаться в Райли-Свитч, где у меня хоть были друзья и родные. Здесь у меня нет вообще никого. Прошло несколько недель, а я все еще не знаю, к кому обратиться в такие вот моменты. Да и кто бы мне поверил?

Можно, конечно, стоять тут до посинения, жалея себя, и до кучи разрыдаться от одиночества, а можно ввязаться в драку с противной барышней. Давно, наверное, пора. Лимит смертей на день у меня явно исчерпан. Если уж мне надерут задницу, то без боя я точно не сдамся.

И с каких это пор у меня в мыслях проскакивает слово «задница»? Эта школа явно плохо на меня влияет.

В туалете появилась еще одна девочка. Кения оглянулась и с явной неохотой убрала с рюкзака ногу. Пока она не успела передумать, я подняла рюкзак и двинула в кабинет медсестры. То есть в лазарет, потому что именно так здесь называют это место.

Когда я выходила в коридор, спину мне прожигал взгляд Кении. Ей-богу, этой барышне срочно нужно сменить лекарства, иначе аневризмы ей не избежать. Хотя через пять дней это уже будет неважно.

***

Поскольку у меня не было ни температуры, ни признаков инфекции или вируса, медсестра не могла решить, верить или нет тому, что я только что опустошала желудок над унитазом. Но как только она ко мне прикоснулась, меня с головой накрыло картинками ее смерти, от которых свело кишки. Я рванула к корзине для мусора и не меньше минуты всухую выворачивалась наизнанку. Тут-то медсестра заткнулась, положила мне на лоб холодный компресс и выключила свет, чтобы дать мне передохнуть. Снаружи небо заволокло тучами, поэтому сквозь окно над столом не просачивалось ни крупинки солнечного света. Полумрак должен был подействовать успокаивающе, но смерть медсестры оказалась хуже остальных.

Видеть смерть и так несладко. Сама я о таком никогда бы не попросила. Но смерть этой женщины была мрачнее, страшнее других. Из грозы появились черные силуэты, вошли в ее тело и стали методично ломать кости. Одну за другой. Мышцы сокращались и дергались, будто в судорогах, пока кости не сдавались под натиском. С каждым новым переломом вспыхивала мучительная боль, заставляя тело содрогаться еще сильнее. Позвоночник выгнулся под неестественным углом. Ребра по одному хрустели. Легкие наполнились жидкостью, и медсестра больше не могла кричать. Она молча лежала покореженной кучей конечностей, пока на нее не снизошел сладкий покой смерти. Женщина утонула в собственной крови.

Я сглотнула прожигающую горло желчь и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь избавиться от удушающих ощущений. В лазарете пахло санитайзером для рук. Иными словами, чистотой, и это успокоило бурю в желудке.

Выходит, тучи в видениях были вовсе не тучами. Это была сплошная тьма из духов, сбежавших в наш мир. Точь-в-точь как когда мне было шесть лет. В тот день открылись врата ада, и я увидела это в видении, когда сама едва выросла настолько, чтобы самостоятельно выбирать себе одежду. Мало того, я отвела туда родителей, надеясь, что они залатают похожую на молнию трещину в небе, через которую из своего мира в наш нескончаемым потоком лились черные, как непроглядная полночь, существа. Сквозь ту же трещину к нам в мир пришел и демон. Как только мои родители исчезли, он превратился в туман, и я вдохнула его, опалив его сущностью горло и легкие. С тех пор он во мне и сидит.

И все же тогда духи не проникали в людей и не мучили их, как в моих видениях. Как знать, может быть, духи похожи на людей. Некоторые хуже других. Злее. Как настоящие социопаты. А может быть, то были демоны? Тот, что вселился в меня, был огромным, блестящим черным стражем преисподней. После видения об ужасной смерти медсестры я не могла не думать о том, кто в нее вселился — демон или дух. Падший ангел или тот, кто когда-то был человеком. Вселившийся в меня демон ни разу не причинил мне вреда, но мне говорили, что мой случай крайне необычный. Сравнивать мне не с чем, так что я никак не могу ни согласиться, ни отрицать подобное заявление.

Лежа с закрытыми глазами, я, конечно, не спала, а снова и снова прокручивала в голове увиденное. Хруст костей, ощущение разрывающейся плоти, когда неровные обломки пролезали сквозь кожу на конечностях и торсе бедной женщины… Уснуть я, наверное, уже никогда не смогу.

Перевернувшись на бок, я выглянула из-под компресса и расстегнула боковой карман своего синего рюкзака. Пальцы мгновенно нашли то, что я искала. Копию страницы старого ежегодника, на которой кто-то запечатлел ангела смерти в момент выполнения очередного задания. И случилось это в школе Райли-Хай, в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году. Само собой, никто ничего об этом не знал, кроме меня и моих оставшихся дома друзей. Выглядел ангел, как любой другой ученик, только казался гораздо сильнее из-за мощных мышц и умнее, потому что в его глазах сиял ум далеко не школьника.

На копии фотки из альбома толпа учеников окружала флагшток рядом со старым школьным зданием. Все смеялись, словно не веря собственным глазам. Словно оказались свидетелями какой-то шутки. У мистера Дэвиса, директора моей бывшей школы, был старший брат по имени Эллиот. Учась в старших классах, Эллиот и его друзья приковали себя к флагштоку и держали в руках какой-то плакат с надписью, которую на снимке было не разобрать.

Вот только прикованные тоже смеялись. Все на фотографии смеялись, кроме одного парня. Он стоял ближе к фотоаппарату, но отдельно от остальных. В позе ощущалось напряжение, на лице не было ни намека на эмоции. И, как всегда, мой взгляд сразу же приковал к себе образ Джареда Ковача.

На фото он выглядел точно так же, как сейчас. По-мальчишески красивое лицо. Спутанные волосы. Футболка с закатанными рукавами. Сильные, как у пловца, руки. Широкие плечи, высокая мощная фигура, темный блеск в глазах. Вытатуированные полоски на ангельском языке вокруг бицепсов. Даже тогда он был таким же потрясающим, как сейчас. Таким же невозможно красивым.

Когда мы с друзьями впервые увидели это сделанное в семидесятых фото, мы не сразу сумели переварить, что перед нами один и тот же человек. Пока не узнали, кто такой Джаред на самом деле, и почему он оказался в нашем городишке. Тогда его отправили к Эллиоту Дэвису с той же целью, что и ко мне. В конце концов, в этом заключалась работа Джареда. Работа ангела смерти. Он был ответом на молитвы, оберегал людей, которые могли умереть. Вмешивался во время, чтобы спасти тех, кто мог погибнуть в результате чужой трагедии.

В моем случае Джаред должен был забрать меня чуть раньше положенного срока. В тот день, когда он появился в Райли-Свитч, меня сбил грузовик. Я пролетела метров пятнадцать, упала на асфальт и прочесала по нему еще несколько метров, пока не вписалась в фонарный столб. С раздробленными костями и изувеченными кишками я валялась под столбом, как вдруг появился Джаред. Он присел и не забрал меня, как было велено, а вернул мне жизнь. Я прямо чувствовала, как от его теплого, целительного прикосновения в меня заново вливается жизненная сила.

Позже я узнала, почему он пришел. Его отправили ко мне в ответ на молитвы маленькой девочки, которая всего лишь хотела, чтобы ее папа вернулся домой целым и невредимым. Изначально я должна была еще оставаться живой, когда приехала бы скорая, когда в тщетной попытке спасти мне жизнь меня везли бы в Альбукерке. В спешке бабушка с дедушкой превысили бы скорость, пересекли центральную полосу и столкнулись лоб в лоб с машиной, за рулем которой сидел бы папа девочки. Иными словами, этот мужчина бы умер в результате того, что меня сбил грузовик. Вот Джареда и послали забрать меня раньше, еще до того, как меня довезут до больницы. И даже до того, как кому-то придет в голову вызвать вертолет. Но он ослушался прямого приказа и спас меня. На мое счастье, разумеется. Однако он нарушил один из трех законов своего мира (изменил историю людей) и теперь в качестве наказания застрял на земле, где помогал нашей компании бороться с грядущей войной. Той самой, которую я только что видела в видениях.

По крайней мере таков был план, пока я не сбежала из города посреди ночи в надежде, что своим исчезновением смогу изменить будущее и война так и не начнется. Что ж, я сильно просчиталась.

Война не отменилась. Мой побег ничего не решил. Я всей душой надеялась, что пророчества ошибаются. Те пророчества, которые утверждали, что последний потомок Арабет, то бишь я, предотвратит сверхъестественную войну. Я понятия не имею, как остановить войну, сверхъестественную или любую другую. И, если в моих видениях была правда, то пророчества однозначно ошибались. Ничего я не предотвращу.

Под тяжестью печали я провела пальцами по прохладной поверхности копии снимка, задержалась на изображении Джареда, а потом, глубоко вздохнув, сосредоточилась и нырнула в фото.

Когда я только начала учиться нырять в фотографии, передо мной появлялось нечто вроде завесы, которую нужно было преодолеть. Теперь никаких проблем с этим нет. Я могу нырять в любой снимок за несчастные пару секунд. В общем, натренировалась так, что даже очень сильно концентрироваться больше не нужно.

Конкретно в эту фотографию я ныряла раз сто, если не двести, поэтому прекрасно знала, что меня ждет. Хорошо помня громкий смех и приглушенную болтовню, я машинально сощурилась от ослепительно яркого солнца, хотя, конечно, по-настоящему его даже не видела. Физически я не присутствовала в снимке, поэтому не могла ни сощуриться, ни прикрыть глаза рукой.

Каждый раз, ныряя в эту фотку, я оказывалась там в один и тот же момент. Так случилось и теперь. Меня тут же обдало теплом солнца Нью-Мексико, так не похожего на сырость и холод Мэна. И тот факт, что я вообще ощущала тепло, поражал. Поначалу я лишь видела то, что было на снимке, слышала музыку, голоса и пенье птиц. В общем, все, что хранило фото. А теперь у меня появились ощущения. Я чувствовала тепло в воздухе, шершавую поверхность кирпичного здания, к которому прислонился Джаред, легкий ветерок, играющий с его волосами… А еще я со временем научилась управлять углом зрения и теперь умела менять свое местоположение, чтобы видеть то, чего нет на самом снимке.

Я посмотрела на прикованных к флагштоку ребят и прочла надпись на плакате, которую на снимке было не разобрать: «ВЫИГРАТЬ ИЛИ УМЕРЕТЬ». Я уже знала, что плакат был сделан для уличного мероприятия в честь выхода школьной футбольной команды в плей-офф чемпионата штата. Школа праздновала это событие и чествовала своих футболистов. Эллиот Дэвис, квотербек команды, умер почти через час после того, как сделали фотографию. Что же случилось с остальными игроками? Как на них повлияла смерть Эллиота? Я знала, что чемпионат в тот год школа не выиграла. Но играла ли вообще команда?

Глянув в сторону, я заметила уже знакомые лица чирлидерш и других учениц, которые сверлили взглядами того, кого наверняка считали новичком. Вот только Джаред вовсе не собирался учиться в школе, а пришел за Эллиотом Дэвисом и… И, собственно, что? Следил за жертвой? Тянул время? Или, может быть, ему просто нравилось смотреть, как общаются люди, и их общение по каким-то причинам его завораживало? Снова и снова я гадала, что вообще он о нас думает.

Я двинулась вперед, пока не оказалась рядом с Джаредом. Фишка с нырянием в фотографии в том, что я здесь призрак. Меня никто не видит и не слышит. Я лишь наблюдатель, который не может взаимодействовать с окружающими и менять последствия, а может только смотреть.

И все же Джаред меня заметил.

— Я думал, ты это прекратишь.

Я повернулась к нему и спросила:

— Почему ты здесь? — Этот вопрос пришел мне в голову лишь недавно и теперь не давал покоя. — Зачем пришел за Эллиотом Дэвисом на час раньше, если мог появиться и забрать его буквально за одну секунду?

Джаред смерил меня взглядом из-под длинных ресниц и тихо ответил:

— Я пришел увидеть тебя.

Я удивленно моргнула:

— Не понимаю. Откуда ты…

— У тебя усталый вид, — перебил Джаред.

— Со мной все в порядке.

Уголки его губ приподнялись от намека на улыбку. Он подался поближе и шепнул мне на ухо:

— Тебе нужно поспать.

Возразить я не успела. Окружающий мир рассыпался, и меня целиком поглотила пустая бездна чистой тьмы. Там оказалось уютно и тепло, а тепло мне не было уже несколько недель. Внезапно чувство одиночества испарилось, словно я никогда и не была совсем одна.

***

— Лоррейн?

Мои глаза распахнулись, но с непривычки я увидела лишь темноту. Когда зрение прояснилось, передо мной оказалось бледное лицо с круглыми очками и светлыми веснушками. На меня глядели огромные от беспокойства голубые глаза Кристал. Еще пару секунд я просто лежала, пытаясь прийти в себя, а потом резко села, чуть не столкнувшись с ней лбами. Миру скоро конец, а я тут, видите ли, дрыхну. Дрыхну!

Чуть не грохнувшись, Кристал замахала руками, но все-таки удержала равновесие и быстро затараторила:

— Я тебе воды принесу. Хочешь воды? Я принесу.

Она метнулась за чашкой, а на меня во всем цвету нахлынула реальность.

— Кто-то пытается меня убить! — вскрикнула я и изумленно уставилась в никуда. — А еще скоро наступит конец света.

Кристал застыла, задумчиво прикусила нижнюю губу и кивнула на чашку:

— То есть воды не надо?

Я свесила ноги с кушетки, и Кристал тут же помогла мне подняться. Вот только меня все еще качало под тяжестью видений, поэтому пришлось снова сесть.

— Позвать медсестру? — спросила соседка.

Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и попыталась унять головокружение. Такое уже случалось. Худшим моим видением было видение о том, как один из одноклассников гибнет в пустыне от жажды. Умереть от обезвоживания — это ужасно, и я была очень благодарна, когда Кристал все-таки протянула мне чашку с водой.

Обернув вокруг чашки мои дрожащие пальцы, она присела рядом на кушетку.

— Говоришь, кто-то пытается тебя убить?

Видимо, пить мне действительно хотелось, потому что чашку я опустошила в три глотка и вернула Кристал. Она поднялась еще за водой и снова уселась рядом. Я коротышка, и она явно выше меня, но я никак не могла перестать думать о ней как о маленькой девочке. Всему виной ее невинность и любознательность. Вот почему, когда она сдвинула брови и совершенно серьезно спросила «Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне что угодно?», я была поражена тем, как зрело и встревоженно прозвучал ее голос.

Я кивнула и решила посвятить Кристал в мой маленький исковерканный мирок. Наверное, не стоило этого делать, но я все же достала записку и показала ей. Просто я уже не знала, куда еще бежать и с кем поговорить.

— Узнаешь художника? — спросила я.

Крутя головой так и эдак, Кристал поизучала рисунок.

— Мой племянник точно так же рисует, но таких нездоровых шедевров я у него еще не видела. Это, видимо, тебя нарисовали? — Она ткнула пальцем в фигуру, залитую кровью.

— Видимо, да.

И снова Кристал задумчиво нахмурилась, отчего казалась еще прелестнее, ей-богу. Страшно захотелось ее обнять, но это значило бы, что нужно к ней прикоснуться и получить видение. Я точно не хотела видеть, как умирает она, а за ней — ее друзья и родственники. Не хотела видеть пустоту и страх в ее глазах. Поэтому осталась сидеть на месте, в нескольких сантиметрах от нее.

— Что он делает? — поинтересовалась Кристал, показывая на черноту, исходящую из моего рта и проникающую в рот моего убийцы. — Почему его на тебя тошнит?

Я удивленно посмотрела на записку и только сейчас поняла, что именно так все и выглядит для того, кто не знает о живущем во мне демоне. Не знает, как он попал в мое тело. Наверное, тем же путем он и должен выйти.

— Понятия не имею, — пробормотала я.

— Это омерзительно. Нужно отнести записку директору.

— Нет, все нормально. Сама разберусь.

— Лоррейн, это же открытая угроза! — Кристал помахала передо мной бумажкой. — Такое нельзя спускать с рук. У него нож! — Ее голос взлетел на октаву.

Я забрала записку и засунула в карман.

— Знаю, но ничего страшного. Просто кто-то пытается меня напугать.

Зря, конечно, я надеялась, что Кристал может знать автора записки, но попытаться все равно стоило.

— Напугать? Что ж, у него получается, — заметила она. — По крайней мере я уж точно напугана.

Я достала сотовый и набрала номер, который бабушка с дедушкой выделили исключительно для связи со мной.

Кристал на телефон не обратила ни малейшего внимания и продолжала:

— Тебе-то, может быть, и не страшно, но поверь мне: страх уже в здании.

— Вы набрали номер частного обслуживания. Пожалуйста, оставьте сообщение.

Бабушкин голос подействовал на меня успокаивающе, и я стала ждать сигнала.

— Мне вот однозначно страшно.

В трубке пикнуло.

— Бабушка, дедушка… — начала я, но Кристал не унималась.

— А кто бы не испугался?

Я покачала головой и заговорила дальше:

— Что-то произошло. Что-то изменилось.

— А ты ведешь себя так, будто все это ерунда, — вовсю отчитывала меня Кристал.

— Перезвоните мне, — сказала я в телефон. — Пожалуйста.

— Будто тебя каждый день засыпают угрозами.

Я прикрыла микрофон ладонью и прошептала в трубку:

— Мне нужна помощь.

Не замечая ничего вокруг, Кристал подскочила и бешено замахала руками.

— Нужно привлечь власти!

Я разочарованно повесила трубку. Мне и правда хотелось поговорить с родными, услышать их заверения, что все будет хорошо.

— Надо звонить копам. И сенаторам штата. — Кристал ткнула пальцем куда-то вверх. — И в Белый дом заодно!

А мне почему-то страшно хотелось только домой.

Кристал сурово нахмурилась:

— Нельзя допускать подобных вещей в наших школах!

Не надо было бросать друзей и родных. Не надо было убегать.

— В конце концов, за нами будущее!

Судя по всему, если умру я, умрут и все остальные. Судьбу не переиграешь. Может быть, если мне удастся выжить в течение следующих нескольких дней, будет еще не поздно. Может быть, я все еще смогу делать то, что, по идее, должна — не оставлять попыток предотвратить войну, что бы это ни значило.

— Который час? — зачем-то вслух спросила я и тут же проверила время в телефоне.

— Мы должны иметь гарантии безопасности, — отозвалась Кристал.

Почти четыре. Дерьмо на палочке! Я продрыхла два часа. Классы и коридоры наверняка уже опустели.

— Не знаешь телохранителей, которые проводили бы нас до нашей комнаты? — поинтересовалась я.

В ответ Кристал уставилась на меня, стиснув зубы и расправив плечи:

— Безопасность не привилегия, а наше неоспоримое право как законопослушных налогоплательщиков этой страны!