Снег на песке

Глава 47

Волны с шумом бились о деревянные борта и бурливо разлетались молочно-белыми брызгами. На горизонте в легкой дымке виднелся высокий берег, а, приглядевшись, можно было различить горделивые очертания княжеского дворца. Корабль подплывал к Форталезе. Бьянка стояла на палубе среди остальных пассажиров и напряженно всматривалась вдаль. Соленый ветер играл ее волосами и вовсю раздувал паруса, неуклонно приближая завершение долгого пути.

Этот путь начался здесь, на берегу этого залива, здесь же он и закончится. Бьянке никогда больше не стать той наивной девчонкой, которая несколько месяцев назад беззаботно плескалась в море, не подозревая, что судьба вот-вот переменится. Что она найдет и потеряет свою любовь, что близкий человек вонзит ей нож в спину, что лицо пересечет безобразный шрам, а сердце закровоточит незаживающей раной.

Амрен остался там, за морем, в далекой жаркой стране, где воздух пахнет пряностями и песком, где никогда не бывает снега, а на безоблачном небе всегда светит солнце. Их любовь была чудесной сказкой, но каждой сказке приходит конец, а с последствиями Бьянке теперь предстоит разбираться в одиночку.

Весть о беременности повергла ее в смятение. Хотя чему тут удивляться? Бурная страсть, неосмотрительность — и вот результат. Конечно, Бьянка предполагала, что такое может случиться, но тогда она этого не боялась и даже в какой-то мере желала, ведь зачать дитя от любимого человека — что может быть естественней? Они ведь все равно собирались пожениться…

А что теперь? Он там, она здесь. Одинокая, изломанная, искалеченная — ползет домой как побитая собака. И что делать дальше? Садиться на первый же корабль, отплывающий в Алькантар? Но как она посмотрит Амрену в глаза после своего позорного бегства? После тех оскорблений и гадостей, что она ему наговорила? После той черной неблагодарности, которой она отплатила за его великодушие?

Даже если он ее простит, стоит ли возвращаться в Алькантар? Будь она одна, то секунды бы не сомневалась, но теперь ей нужно думать о малыше. Если родится девочка — что ждет ее в этой ужасной стране? Всю жизнь скрываться под паранджой? Прозябать в обществе, где женщину не считают за человека? Быть лишь тенью мужчины, его рабыней, его игрушкой? Нет, как ни жестоко лишать ребенка отца, но еще хуже обрекать его на страдания в этом аду.

Когда-нибудь она напишет Амрену письмо. Попросит прощения за то, что была слепой дурой, что поддалась глупой ревности… Но сообщать ли ему о беременности? Вдруг он приедет, заявится к ее отцу… и что он скажет? «Здравствуйте, я тот, кто обрюхатил вашу дочь»? Да отец просто-напросто сотрет его в порошок! А что, если Амрен и вовсе захочет отнять у нее ребенка?..

Бьянке казалось, что она сходит с ума. Тяжелые раздумья стаей крикливых ворон кружились в голове, ни на минуту не оставляя в покое. Она была сломлена, раздавлена, у нее не оставалось больше сил на то, чтобы принимать какие-либо решения. В конечном счете, она сдалась и решила просто плыть по течению. Сперва нужно отвезти Мию домой, повидаться с родными, а там — будь что будет.

Через несколько часов судно бросило якорь в порту, и сестры сошли на берег. Пряный запах рыбы и водорослей, гулкий звон корабельных колоколов, пестрая толпа на исхоженной до гладкости мостовой — Бьянка осознала, что долгое путешествие, наконец, подошло к концу.

Девушки наняли экипаж и велели отвезти их в княжеский дворец. Сидя в коляске, Бьянка жадно всматривалась в живописные улицы Форталезы, которые так отличались от овеянных пустынными ветрами закоулков Мирсадина. Легкомысленные домики — голубые, желтые, нежно-розовые — кокетливо улыбались лепными балкончиками и пышными цветами на подоконниках, а с противоположной стороны на них строго взирали здания из красного и коричневого кирпича под крутыми ступенчатыми крышами. Несмотря на события прошлых лет, в Форталезе, наряду с ангалонцами, по-прежнему обитало множество хейдеронцев.

Интересно, чем сейчас занимаются родители? Как же Бьянка по ним соскучилась! Они с Мией задержатся у дядюшки самое большее на пару дней, а потом отправятся домой в Хейдерон, чтобы поскорее увидеть свою семью.

Перед глазами замелькали кованые ограды роскошных особняков. Искусно подстриженные деревья горели золотистым багрянцем, устилая изумрудные лужайки опавшими листьями. Блеснула сизая гладь канала — экипаж въехал на мост. Дворец дядюшки уже совсем рядом. Сердце замерло в предвкушении.

Коляска остановилась у ворот. Расплатившись с извозчиком, сестры подошли к полосатой будке привратника.

— Что вам угодно? — строго осведомился гвардеец в синем мундире, ослепляющем блеском начищенных пуговиц.

— Доложи его светлости о том, что прибыли его племянницы, — потребовала Бьянка.

— Племянницы? — прищурился стражник, недоверчиво оглядывая их скромные платья, задешево купленные у одной из попутчиц на корабле.

— Бьянка и Мия Кернхард.

— Хм… — гвардеец был явно наслышан об исчезнувших принцессах. — Ну ладно. Марко!

За оградой показался взъерошенный лакей.

— Чего?

— Проводи барышень во дворец. Дамы утверждают, что они — якобы пропавшие племянницы князя.

— Еще одни? — хмыкнул Марко.

— Выполняй, что тебе велено! — гаркнул страж. — Его светлость приказали обо всех докладывать ему лично.

— Слушаюсь, — недовольно проворчал тот.

Привратник отворил витую калитку и впустил девушек в парк.

Марко повел их по широкой аллее, обрамленной стройными кипарисами и фигурно подстриженными кустами. На полпути ко дворцу в центре роскошной клумбы журчал большой мраморный фонтан. Вокруг него стояли скамейки, и на одной из них сидел какой-то мужчина, уронив в ладони лицо.

Бьянка равнодушно скользнула по нему взглядом и… застыла как вкопанная.

— Отец! — то ли криком, то ли всхлипом вырвалось у нее из груди.

Мужчина вздрогнул и медленно, будто не веря своим ушам, поднял голову. Светло-серые глаза, испещренное шрамами лицо… Не может быть!

— Отец! — Бьянка зарыдала и со всех ног бросилась к нему навстречу.

Он порывисто встал со скамьи, и сестры с плачем повисли у него на шее.

— Бьянка! Мия! Девочки мои! — в изумлении бормотал король Зигурд, крепко сжимая дочерей в своих объятиях. — Неужели это не сон?

— Папочка, мы вернулись, — всхлипнула Мия.

— Слава Ньоруну! Доченьки мои! Вы живы! — его голос дрогнул, а по щекам градом покатились слезы.

***

Огонь уютно потрескивал в камине, глубокие тени причудливо плясали на увешанных гобеленами стенах. Спрятав ноги под пушистый плед, Бьянка свернулась в кресле с книгой в руках. Пару недель назад они наконец-то вернулись в Хейдерон. Все эти месяцы король Зигурд, поручив государственные дела старшему сыну, пребывал в Форталезе, где возглавлял поиски пропавших дочерей. Несмотря на то, что сыщикам так и не удалось напасть на их след, он не сдавался, и продолжал упорно рыть носом землю, тщательно обыскивая каждый уголок. Их чудесное появление в княжеском дворце стало для него огромной и неожиданной радостью. А когда Бьянка и Мия снова переступили порог родного замка, то пришел черед матери и братьев ликовать и возносить благодарственные молитвы.

Бьянка велела Мие молчать о том, что с ними произошло. Она выдала родственникам заранее припасенную ложь, что все это время они обе провели в гареме одного мирсадинского богача, а затем там случился пожар, и им удалось бежать. Чтобы отец не пытался отомстить, Бьянка соврала, что дом того человека сгорел, а сам он погиб в огне. Его же она впоследствии собиралась объявить отцом своего будущего ребенка.

Но до сих пор она так и не сообщила родителям о беременности, день ото дня откладывая этот неприятный разговор. Понести без мужа — большой позор для любой женщины, а уж тем более для принцессы. Ей было стыдно. Она и так причинила родным столько горя! Черные волосы матери заблестели сединой, у отца на лице проступили новые морщины — и ей вовсе не хотелось добивать их еще и этой безрадостной новостью.

Бьянка перевернула страницу и осознала, что не помнит ни слова из прочитанного. Мысли витали далеко отсюда — в краю золотистых песков и безоблачного неба. В памяти всплывали знойные дни и жаркие ночи, горячие ласки и сбивчивый шепот… Она так и не написала Амрену. Часами сидела над пустым листом, но не смогла выдавить из себя ни строчки.

— Как долго ты собираешься это скрывать? — голос Мии бесцеремонно выдернул ее из мира грез.

Бьянка подняла глаза. Сестра сидела напротив и, оторвавшись от вышивания, вопросительно смотрела на нее.

— Что? — переспросила она.

— Когда ты наконец расскажешь родителям о беременности?

Бьянка тяжело вздохнула. Господи! И без нее тошно.

— Тебе-то какая разница? Смотри, не вздумай никому проболтаться!

— Да я и не собираюсь, — пожала плечами Мия, — но что ты будешь делать, когда станет заметен живот?

— Не знаю. Что-нибудь придумаю.

— Что ты придумаешь, сестрица? — усмехнулась та. — Чем дольше ты тянешь, тем сложнее будет избавиться от последствий.

— С ума сошла? — нахмурилась Бьянка. — Я не собираюсь убивать ребенка Амрена.

— И где он, твой Амрен? — фыркнула Мия. — А что, если ты его больше никогда не увидишь?

— Да если бы не ты… — гневно начала Бьянка и осеклась: они договорились больше не вспоминать о случившемся.

— Снова ты начинаешь, — обиженно буркнула сестра. — Я ведь уже тысячу раз попросила за это прощения.

— Ладно, оставим эту тему.

Мия вернулась к вышиванию, но через минуту заговорила вновь:

— Я слышала, родители собираются подыскать тебе жениха.

— Что?! — Бьянка потрясенно уставилась на нее.

— Ну да, — пожала плечами сестра. — Сколько можно в девках сидеть? Отцу и так придется дать за тобой очень щедрое приданое. Сама понимаешь, с таким лицом на тебя мало кто позарится.

Бьянке захотелось придушить малолетнюю пигалицу.

— Надо было оставить тебя в гареме, — сердито проворчала она.

Мия с досадой цокнула языком.

— Ну что ты сразу обижаешься? Взгляни правде в глаза, сестрица. Ты должна как можно скорее обо всем рассказать родителям, чтобы они успели выдать тебя замуж, пока еще не видно живота. Ты же не хочешь, чтобы о тебе судачили? Зачем нашей семье такой позор?

Бьянка не ответила. Мысли роем проносились в голове. Муженька, значит, ей подыскивают. Решили поскорее пристроить безобразную дочурку? Нет, отец ее, конечно, любит и вряд ли насильно погонит под венец с первым встречным… Но что будет, когда он узнает о беременности? Наверняка будет настаивать на скором замужестве, чтобы скрыть ее грех. Начнутся расспросы, уговоры… Нет, об этом даже думать не хочется. Надо что-то предпринять!

— Я поеду к деду в Рюккен, — наконец сказала она. — Поживу там, пока не придет время рожать, а потом искать мне мужа будет уже поздно.

— Но почему ты не хочешь замуж? — удивилась Мия.

Бьянка на миг представила, что придется делить постель с другим мужчиной, и ее передернуло.

— Не хочу, и все. Я так решила. Завтра же уеду отсюда. А ты — держи язык за зубами, понятно?

— Ладно, — закатила глаза сестра.

***

За окном завывала метель. Наперсток с усилием проталкивал иглу сквозь плотную шкуру, а пальцы ловко вытаскивали ее с другой стороны. Стежок за стежком — и прореха постепенно затягивалась выпуклыми рубцами суровой нити. Жаль, что нельзя так же просто излечивать и сердечные раны.

Вот уже несколько месяцев Бьянка жила у деда. Бьярни Шульц — первый король Хейдерона — три года назад отрекся от престола в пользу приемного сына и вернулся в родное селение. Рюккен раскинулся на живописном горном плато возле кристально чистого озера. Мощный частокол, сторожевые вышки, отряд элитных гвардейцев — поселение тщательно охранялось, но жизнь в нем протекала так же размерено, как и десятки лет назад, когда Бьярни еще не был королем, Хейдерон принадлежал Ангалонии, а Бьянка даже не появилась на свет.

Хоть Бьянка и тосковала по родителям и братьям, но в ее душевном состоянии ей просто жизненно необходимо было побыть одной. Сбегая сюда, она даже не взяла с собой прислугу. Бьянка знала, что дед не выдаст ее секрет и не будет лезть с непрошеными советами; и здесь, рядом с ним, ей удалось обрести покой.

Коротко скрипнула дверь, в комнате повеяло холодом. На пороге показался Бьярни с охапкой поленьев в руках. Он сложил их у очага, подбросил пару чурок в огонь. Бьянка гордилась дедом: несмотря на преклонный возраст, он оставался крепким, ум его — острым, а спина — неизменно прямой.

— Ну что, внучка, еще не надумала уезжать? — он уселся за стол напротив нее.

— Нет, дедуль. Мне и здесь неплохо, — Бьянка продела иглу в нитяную петлю, чтобы закрепить шов.

— Ты прямо как твой отец, — старик огладил седую бороду, — тот тоже сбегал в горы лечить разбитое сердце. Смотри, а то родишь мне еще прямо тут. Я-то роды у кобыл принимал, а вот у баб как-то не доводилось.

— Не волнуйся, времени еще много, — Бьянка перекусила нить. — Ну вот, теперь твоя куртка как новенькая.

— Спасибо, внучка, а то зрение у меня уже никудышное. По полдня нитку в иголку вдеваю.

— Не прибедняйся, дедуль, я же видела, как ты стреляешь. Молодые позавидуют!

— Старые глаза далеко видят, а вблизи слепнут, — усмехнулся Бьярни, явно польщенный ее похвалой.

— А ты-то сам почему не хочешь к нам перебраться? — поинтересовалась Бьянка.

— А что я там забыл, в городе том? Насиделся я на троне, теперь пусть Зигурд сидит, а я хочу свой век в родных краях доживать. Среди гор, а не каменных стен.

В медном чайнике забулькала вода. Бьярни вышел из-за стола и снял его с очага.

— Ну что, попьем шиповника, и на боковую?

— Давай.

Бьянка тоже поднялась, чтобы убрать швейные принадлежности. В этот момент в животе шевельнулся ребенок. Она болезненно поморщилась.

— Пинается? — полюбопытствовал дед.

— Угу, — кивнула она.

— Бойкий какой. Мальчишка будет.

— А ты почем знаешь?

— А вот увидишь.

Бьянка недоверчиво хмыкнула и вышла в сени, чтобы повесить заштопанную куртку на крючок. Когда она вернулась, то на столе ее ждала дымящаяся кружка ароматного напитка и нарезанный с салом хлеб.

— Ты родителям когда напишешь, что у них скоро внук родится? — ярко-синие глаза пытливо блеснули из-под косматых бровей.

Бьянка глотнула кисло-сладкий отвар и отставила кружку.

— Не знаю, дедушка, — вздохнула она. — Стыдно мне, что вот так, без мужа…

— Да брось. Чего тут стыдиться? Твоя мать тебя, вон, тоже без мужа родила, и ничего.

— Так ведь папа ее потом разыскал и женился.

— А что ж твой-то тебя не ищет? Он о ребеночке-то хоть знает?

— Нет.

— Почему? Вы поругались?

Бьянка не нашлась, что ответить, и какое-то время безмолвно смотрела на танцующее в очаге пламя. Все эти месяцы она усердно пыталась забыть Амрена. Думать о нем было слишком больно.

— Не хочешь говорить? — спросил Бьярни, так и не дождавшись ответа.

— Нет, дедуль.

— Обидел он тебя?

— Нет. Пожалуйста, не надо расспросов, — взмолилась она. — Все очень сложно.

— Ну, как знаешь, — Бьярни махнул рукой. — Вам, молодым, виднее.

Бьянка допила отвар и немного подержала кружку в ладонях, согреваясь ее теплом.

— Пойду спать. Спокойной ночи, дед.

— Спокойной ночи.