Снежинка для доктора. Исцеление любовью.

ЭПИЛОГ 2

Фридрих

Пять месяцев спустя.

Сегодня тридцать первое декабря, а я на смене. Сижу за рабочим столом в отделении и не представляю, что мне делать? Через шесть часов Новый год, а я даже не рядом со своей любимой женой. Она так хотела, мечтала, что мы встретим его вместе . А тут, как назло, все опять решили уйти в мини-отпуск. А я сжалился. А надо было думать, как другие, о семье.

Вдруг раздаётся звонок на мобильный телефон.

– Да, любимая.

– Дорогой, а ты сегодня приедешь? Сегодня же Новый год. — с тоской в голосе произносит моя девочка.

– Я очень постараюсь.

И Света срывается на плачь. Чёрт бы меня побрал.

– Светочка, милая, ну не плачь. Я придумаю что-нибудь.

– Всё. Я не хочу с тобой разговаривать. — выкрикивает она.

Ох уж эти гормоны.

И только она собирается сбросить вызов, как вдруг в трубке повисает тишина.

– Света, с тобой всё в порядке?

Слышу прерывистое дыхание в трубке, а потом резкий вскрик, который чуть не оглушил меня.

– Любимый, — заикаясь от слёз, произносит она, – Кажется, я рожаю. У меня отошли воды.

И здесь мне уже становится плевать на всё.

Срываюсь с места, хватая на ходу пальто, и мчусь в машину.

За считаные минуты, наплевав на все светофоры, я гоню домой, к своей любимой жене, которая вот-вот родит.

Добравшись до собственной квартиры, врываюсь в неё и начинаю метаться по квартире в поисках жены. Дыхание сбилось, нужно отдышаться, успокоиться, но не сейчас.

– Света....ты где...радость моя?

Залетаю на кухню, а она стоит в новогоднем фартучке и, мило улыбаясь, достаёт зажаренную курочку из духовки.

– О-о-о-о...мой любимый пришёл. — улыбается так спокойно, словно это не она только что кричала в трубку.

Подхожу и начинаю её осматривать.

– А ты чего у плиты? Ты же рожаешь.

– А мне показалось. Отпустило.

Стою в шоке и ничего не понимаю.

– Как показалось? Света, я же через весь город летел, как на пожар. У меня от волнения чуть сердце не выскочило.

– Ну, прости. — жалобно смотрит на меня. – Это всё гормоны. — и опускает голову, словно нашкодивший котёнок. – Обратно поедешь? — смотрит на меня из-под лобья, поджав губы, с такой грустью, что сердце сжимается.

Обнимаю её, ласково поглаживая по волосам.

– Куда я теперь поеду? Дома останусь.

– Тогда иди раздевайся и быстро мой руки. Сейчас будем садиться за стол.

– Как скажете, госпожа Штольц. – подмигиваю ей и направляюсь в коридор, чтобы снять обувь и повесить пальто. Набираю отделение, которое покинул. Трубку берёт дежурная медсестра.

– Любовь Михайловна, это Фридрих Германович. Как дела в отделении?

– Всё спокойно. А вы где?

– Я дома. У моей супруги схватки. Пока не известно, когда я буду. Если вдруг что-то случится у вас, звоните.

Скидываю звонок и направляюсь на кухню.

Уже в дверях замечаю такую картину: Света стоит и попой упирает в край стола, а руки упираются в край раковины. Вся красная и глаза зажмурила.

Подлетаю к ней и осматриваю всю:

– Свет, где болит?

Она молчит, вся напряжённая, вспотевшая, раскрасневшаяся, резко выдыхает, обессиленно присаживается на стул и отвечает.

– Нигде ничего не болит. Всё хорошо.

А сама дышит так, словно только что норматив по бегу сдавала.

– Как не болит? Ты же зажмурилась. И дышишь неровно.

– Фридрих, у меня с утра такое состояние.

Стою раскрыв рот:

– Как с утра? Света, ты же рожаешь.

– Правда? А я и не поняла. — отвечает с грустью.

– Свет, ну ты чего? Поехали в роддом.

– Нет.... Я дома хочу Новый год встретить. — проговорив эти слова, она резко вновь хватается за край стола и, поджав губы, опять зажмуривается.

Опять схватка. Чёрт побери.

– Едем в роддом. Я не могу смотреть на твои мучения.

Подхватываю её на руки и замечаю, как её глаза наполняются влагой.

– Аий больно.

Время в дороге пролетает незаметно. Всё внимание устремляется на её состояние, которое ухудшалось с каждой минутой.

Вскоре, припарковавшись, вылетаю из авто и мчусь к ней. Осторожно подхватит её на руки, несу в роддом.

– Бо-о-ольно-о-о-о. — срывается на крик и плачет.

– Мы на месте. Сейчас всё будет хорошо.— пытаюсь успокоить её.

Поднявшись в отделение, заношу её в родблок и всю её подготовку к родам осуществляю сам. Уже переодетые оба в медицинскую спецодежду, направляемся в родзал.

Почти до половины двенадцатого ночи я ходил за ней попятам, помогал перенести каждую схватку, растирал поясницу, гладил по спинке, обнимал и гладил по волосам, я видел, что она выбивается из сил, но её слова «я буду рожать сама» мне не оставляли выбора. И я просто помогал и ждал.

Вскоре мы оказались в кресле.

– Светочка глубокий вдох и...

– Уходи-и-и-и... — пересохшим губами произносит она. – Я не буду рожать с тобой. Уходи..... позови другого акушера, — сорванным, почти охрипшим голосом твердит она.

– Почему? — озадаченно спрашиваю у неё.

– Потому что ...ааааа...

Она срывается на крик от боли, выгибается в спине и хватается за живот.

А потом всё-таки сдаётся и слушает мои команды.

На третьей схватке Света практически зарычала. И сорвавшись на крик, обессиленная опустилась на кресло, тяжело дыша. На её лице, груди и шее проступал пот.

А я держу на руках нашу маленькую девочку.

Дочка! У нас родилась дочка!

По щекам предательски текут слёзы, слёзы счастья. Такого маленького и хрупкого.

Её криком заполнился весь родзал. От, переполнявшего меня, счастья я забыл обо всём и не сводил глаз с малышки, а потом, перерезав пуповину, закутал её в пелёнку и одеялко и любовался. Я забылся.

– Ну здравствуй, наша долгожданная девочка. — целую крошечный лобик.

Поднимаю взгляд и вижу уставшую, но довольную Свету.

Обхожу кресло и кладу нашу малышку ей на грудь.

– Какая же она милая...на тебя похожа,— охрипшим голосом произносит она.

– Нет, не на меня. На тебя. Глазки-то голубые.

Она тихо смеётся. А я, переполненный счастьем, нежно целую её в висок.

Наша доченька. Родилась в Новый год. Ровно в полночь. Замечательный подарок, самый волшебный.

****

Год спустя.

Сегодня у нашей доченьки день рождения! Наша малышка Белла начинает делать первые шаги. А зубиков полный рот. Теперь она кусается, как наша любимая мамочка и жена. Проверяя остроту своих зубиков на нас.

Как я ликовал, когда понял, что наша малышка всё-таки похожа на меня. Потому что спустя год её белоснежные кудряшки стали темнее. А глазки стали серыми. В общем всё, кроме, пола она унаследовала от меня.

Ну ничего. У нас много времени, чтобы попытаться создать мамину копию. Правда, если мама узнает об этом, мне достанется по полной. Так что, пока пусть будет секретом.

Ближе к полудню гости собрались, и мы начали отмечать это долгожданное событие — первый годик жизни нашего чада.

Я для неё как успокоительное. Стоит ей попасть ко мне на руки, она затихает, прижимается ко мне всем своим крохотным тельцем и просит: «Папа каську». И я рассказываю ей эту сказку. Она обнимает меня, а я таю от её нежности.

И сегодняшний день не исключение.

Белла уснула, я отнёс её в кроватку, укутал, чмокнул в лобик и закрыл за собой дверь.

Гости разошлись, и мы с моей любимой женой остались наедине.

Я подхожу и помогаю ей убирать со стола посуду.

– Малыш, как ты смотришь на то, чтобы снова пойти в декрет? Я понимаю, что это тяжело. Но ты же знаешь, что я буду помогать.

И вдруг позади себя я слышу грохот посуды.

Оборачиваюсь на звук и смотрю на жену.

– Нет. Я ещё не готова.

– А зачем посуду бить?

– Я от шока её уронила, когда услышала твои слова.

Похоже, придётся и впрямь ждать десять лет.

Ухожу спать и уже почти засыпаю, как ощущаю прикосновения рук моей любимой жены.

– Ты спишь? — почти шёпотом она произносит. И даже не предполагает, что этим заводит меня.

– Не сплю. Ты что-то хотела? — поворачиваюсь к ней и жду. Очень хочу, чтобы поцеловала, но.

– Да. Удели завтра день нашей дочери. Я хочу отдохнуть. Выспаться.

Я соглашаюсь. Но прошу взамен капельку любви и ласки.

И между нами пробегает ма-а-а-аленькая искорка, которой хватает для того, чтобы этой ночью мы не сомкнули глаз.

Утром моя любимая нежилась в постели, а я сидел с нашей малышкой.

А спустя месяц, мы летим в Париж, навестить мою бабулю.

За первый год жизни Изабеллы, бабушка так и не смогла навестить нас. Каждый раз её подводило давление. Предлагал ей перебраться к нам, но она отвечала, что где родилась, там и останется.

Мы подъехали к её дому. Она вышла нас встречать.

– Мой мальчик приехал. — приближается ко мне и тянется поцеловать.

– Бабуль, пойдём в дом. На улице холодно. И мы со Светой не одни.

– Как не одни? А кто ещё?

Я подхожу к двери заднего сиденья, открываю её и достаю оттуда нашу малышку.

– О-о-о-ой какая радость. — по её щекам потекли слёзы. – Здравствуй, радость моя. — поглаживает её по крохотной румяной щёчке. А Изабелла, изогнув бровь, смотрит на меня шоковым взглядом и с немым вопросом: «Па, кто эта тётя?». Настороженно оглядывает её с головы до ног и ещё плотнее прижимается ко мне.

– Бабуль, пойдём в дом.

Света берёт бабушку под локоть и осторожно ведёт к дому, а я следом за ними несу на руках Изабеллу.

Вечером во время ужина, я замечаю, с каким аппетитом моя жена сметает всё, что было приготовлено. Кажется, раньше такого не было.

– Свет, с тобой всё хорошо?

– Да. Бабушка, а у вас есть грибочки маринованные. Очень хочется. — с набитым ртом спрашивает она.

– Есть. Но надо в погреб спускаться.

– Я схожу. — отвечает она, встаёт из-за стола и направляется на кухню.

Провожаю её взглядом и думаю: странно всё это. Очень странно.

Встаю из-за стола и направляюсь на кухню.

– Свет, я сам принесу.

Захожу на кухню и, кажется, теряю дар речи от этой картины: моя жена с огромным удовольствием поедает маринованные баклажаны.

– Ммм, какие вкусные огурчики.

Вздёрнув бровь, ошеломлённый этой картиной, отвечаю:

– Это баклажаны.

Она замирает, отрывается от банки и переводит взгляд на меня:

– Правда? Странно. Я даже не заметила. Так, вку-у-у-усно было.

Я в замешательстве. Так и стою, смотрю, как она опустошает трёхлитровую банку с баклажанами.

Спустя пять минут наблюдений, ей становится плохо.

– Кажется, я переела.

Поглаживает живот. И вдруг замирает, уставившись на меня.

Я напрягаюсь и не понимаю. Вижу, что, что-то не так, но что, понять не могу.

Света срывается с места и убегает прочь.

Поворачиваюсь и кричу ей вслед.

– Ты куда?

Но в ответ тишина. Пока бабуля сидит с нашей малышкой, я направляюсь за женой, чтобы понять, куда её унесло.

Уже в коридоре я услышал, как мою жену в уборной, судя по звукам, выворачивало наизнанку.

– Свет, тебе нужна помощь?— стучусь в дверь уборной.

После минутной паузы она с трудом выдаёт:

– Нет. Уходи.

Я начинаю сильно переживать. Она же до этого нормально питалась. В чём дело не пойму. Может, дело в заграничной еде?

В тревожном состоянии возвращаюсь к бабуле и дочери.

– Фридрих, ты что такой хмурый?

– Да так. — отрезаю кусочек курицы и поддев его вилкой, кладу в рот. Мысли о её состоянии меня не отпускают.

– Жена напугала?

– Просто понять не могу, в чём дело?

– А здесь и понимать не надо. Этот момент относится к твоей сфере деятельности.

Поднимаю задумчивый взгляд на бабулю.

– Не понял.

– Ну что непонятно? — загадочно смотрит на меня бабуля.– Беременна твоя жена.

Я замираю от сказанных ею слов. А я думаю, что мне напоминает эта ситуация? Хм.

Встаю из-за стала и направляюсь к входной двери.

– Внук, ты куда?

– В аптеку. Надо проверить твою теорию.

Спустя час, я вновь дома. Подхожу к Свете, которая стала слишком бледной.

– Сделай, пожалуйста. — подаю ей целый пакет тестов.

– Зачем? Я просто переела.— устремляет на меня взгляд.

– Я хочу удостовериться. — произношу спокойным тоном.

Света надулась и отвернулась.

– Мне несложно отнести тебя в уборную с этим пакетом.

Она поднимает на меня недовольный взгляд и, немного подумав, забирает пакет. Затем встаёт с постели и выходит из комнаты.

Спустя тридцать минут метаний около уборной, я стучусь в дверь.

– Свет, ты скоро? Я же с ума сойду от ожиданий.

Вдруг дверь открывается и выходит задумчивая Света. Тяжело вздохнув, она обратно возвращает мне пакет с тестами, но, похоже, уже с использованными. И в таком состоянии уходит обратно в спальню.

Направляюсь за ней и закрываю за нами дверь. Она ложится на постель и, слабо улыбнувшись, смотрит на пакет. Усаживаюсь рядом с ней и достаю тесты по одному.

– Так-так-так, что здесь у нас.

Сканирую взглядом каждый тест. И везде плюсики и две полоски. Выкладываю их между нами в ряд и, хмыкнув, задаю вопрос:

– Я так понимаю, ты не готова и хочешь избавиться. Верно?

Она окинула меня таким взглядом, словно я чушь сказал.

– С ума сошёл? Как можно...оборвать маленькую жизнь? — её взгляд потеплел, а ладонь легла на ещё плоский животик. Я собрал тесты обратно в пакет и убрал их в ящик. И разместившись рядом с ней, кладу ладонь поверх её и совершаю поглаживающие движения.

– Ты самая лучшая жена на свете.

Я поцеловал её бледную щёчку и отправился за Изабеллой, чтобы сообщить нашей малышке о том, что скоро у неё появится или братик, или сестричка.

А спустя восемь месяцев на свет появляется наша вторая принцесса Марианна Фридриховна.

*****

Восемнадцать лет спустя...

Света.

Я, как и мечтала, стала успешным дизайнером интерьера. После рождения второй дочери всё-таки окончила университет. И спустя два года потихоньку стала развиваться в своей сфере. Поначалу было тяжело. Заказов было очень мало. Но благодаря поддержке моего мужа, сестёр и брата, а также моих дочерей, я смогла поверить в себя и стать очень успешным человеком в своём деле.

Старшая дочь Изабелла, пошла по стопам своего отца, заканчивает медицинский и параллельно проходит практику у коллег своего любимого папочки, а вот младшая поступила в институт современного искусства. Наш будущий художник.

Мой муж уже долгие годы работает заведующим отделением гинекологии. У него появилось немного друзей, таких же хороших врачей, как он. Но была у него ещё одна несбывшаяся мечта — он хотел сына. Но за семнадцать лет у нас так ничего и не получилось.

А недавно у меня наступил климакс. И я сильно расстроилась. Не суждено, наверное, сбыться его мечте.

Я пришла в его клинику, но к другому врачу и втайне от него. Я очень не хотела его расстраивать. Но понимала, что рано или поздно мне придётся ему об этом сказать.

И вот я на приёме у другого акушера-гинеколога, Валерии Константиновны.

– Светлана, ложитесь на кушетку, сейчас всё посмотрим.

Спустя долгих пятнадцать минут, врач хмурится и, кажется, в полной задумчивости. Я не выдерживаю и уточняю:

– Что-то случилось? Вы что-то обнаружили? — я напрягаюсь. Нервы на пределе.

– Мне интересно, кто вам поставил диагноз, что у вас климакс?

Она убирает датчик с моего живота и даёт салфетку, чтобы убрать остатки геля.

– Я обследовалась в другой клинике, втайне от мужа. По причине того, что у меня была задержка и я начала полнеть. Меня бросает то в жар, то в холод. Мне после обследования сказали, что это климакс.

Она рассмеялась и повернула ко мне монитор.

– Вот смотрите на экран. У вас их целых два. И оба мальчика.

Сначала до меня не доходит смысл слов, сказанных врачом. А потом мои глаза расширяются, наполняются слезами, зажимаю рот рукой и просто начинаю истерить. От такой новости сердцебиение учащается. Закрываю лицо ладонями и взахлёб плачу.

В этот момент в кабинет диагностики заходит мой муж. И впадает в ступор.

– Света, а ты что здесь делаешь? — потом он замечает мою истерику.– Света, что случилось?

Бросает документы и подскакивает ко мне. А я не могу и слова вымолвить. И за меня это делает врач.

– Поздравляю вас, Фридрих Германович, вы скоро снова станете отцом.

Услышав эти слова, он замирает и, кажется....не верит.

– Это правда? — смотрит на меня удивлённым взглядом. А я сквозь слёзы отвечаю ему.

– Д-д-д-да-а-а-а, це-е-елых д-д-д-два мальчика вместо одного. — на последнем слове успокаиваюсь и перестаю заикаться. Я вся дрожу от избытка эмоций. Он долго смотрит на меня практически не моргая. А затем крепко-крепко обнимает. Я ощущаю весь спектр его эмоций. Он также весь дрожит и шмыгает носом.

А затем встаёт с кушетки и, взяв платок из нагрудного кармана своего халата, вытирает им лицо от ещё проступающих слёз и подаёт мне руку.

– Поехали домой. Надо девчонок обрадовать. Хм...это же надо на старости лет стать вновь отцом.

Окрылённый новостью о двойне, он направляется в свой кабинет, взяв меня за руку, и все вокруг замечают его загадочное настроение.

А он просто отвечает.

– Я скоро снова стану отцом. Вот почему я в таком прекрасном настроении.

Коллеги начинают каждый подходить и поздравлять. Один из коллег даже пошутил при рукопожатии:

– Я смотрю, у тебя ещё есть порох в пороховницах. Ай да Фридрих Германович, в пятьдесят пять лет....это тебе не шутки.

– Ну а что, я ещё молодой. Почему нет?

Собравшись, мы мчимся домой, чтобы со всеми поделиться этой новостью.

Дочери до слёз были рады и бросились нас обнимать, а я поняла, что на свете всё же есть чудеса!