Снежное солнце

1

Саманте Мелроуз снилось, что она все еще во Флориде. Она идет по знакомым улицам Таллахасси, подходит к океану, сбрасывает босоножки и продолжает свой путь босиком по песку. На пляже пустынно, только вдалеке она видит фигуру человека. Когда он приближается, она понимает, что это Дэн. Он идет ей навстречу, она тоже торопится к нему, потому что во сне совершенно не помнит, что они расстались, что она уехала от него, и, естественно, не помнит, что послужило этому причиной.

Дэн уже рядом, протягивает ей руку… но почему-то начинает снова удаляться. Вроде бы он идет к ней, но с каждым шагом оказывается все дальше и дальше от нее, пока не превращается в маленькую точку на горизонте. В этот момент солнце, ярко сиявшее на небе, скрывается за темными тучами, из которых бешеным потоком вырывается ледяной дождь вперемежку с градом. Саманта пригибается, дождь бьет ее по спине, она дрожит от холода и… просыпается.

Возле ее кровати происходит какое-то подозрительное копошение, потом она слышит неясный шепот и вдруг ощущает, что ее спина на самом деле мокрая. Саманта достает из-под пижамы почти растаявший снежок, бросает его на пол и вопит страшным голосом:

— Я сейчас кое-кому все уши пообрываю! А заодно и носы!

Из-под кровати слышится отчаянное шуршание, доносится громкий взрыв смеха, затем кажется, будто стадо крокодилов, завернутых в упаковочную бумагу, переползает с одной стороны на другую, ползком выбирается наружу, бегом бросается к двери и с гулким топотом и криком уносится в неизвестном направлении.

— Откуда вы только тут взялись в такую рань, — бормочет Саманта. — Спали бы себе дома, в своих кроватках.

Она свешивает голову вниз и видит под кроватью целую гору бумажек от конфет и шоколадок. Потом на всякий случай внимательно оглядывается — мало ли чего можно ожидать от этих маленьких монстриков — и наконец выбирается из кровати. На часах уже половина одиннадцатого, но сегодня выходной, так что торопиться совершенно некуда. Лениво потягиваясь, Саманта подходит к окну и распахивает шторы. И тут же непроизвольно отпрыгивает от окна — потому что на нее смотрит огромная страшная голова, нарисованная черной и красной краской на большом листе и приклеенная скотчем к стеклу.

— Тоже еще, художники-портретисты, — произносит Саманта и отклеивает скотч.

За окном пасмурно, идет снег. Отец и Роджер, брат Саманты, возятся во дворе со снегоходом, укрепляя на небольшом багажнике совсем не маленький рюкзак, к которому привязан ледоруб. Ясно, что собрались на рыбалку. А Моника, жена Роджера, наверное, пошла в парикмахерскую, или к подружкам, или еще куда-нибудь. Именно поэтому их милые детки, оставленные на выходной у бабушки, устроили ей такое замечательное утро.

А что, утро действительно замечательное, несмотря на отсутствие солнца и мокрую спину. Саманта улыбнулась. Зато идет великолепный пушистый снег, внизу ее ждут горячий кофе со свежими булочками и проказливые мордашки племянников. Днем она пойдет с ними на каток, а вечером отправится на вечеринку, где соберутся все ее друзья, которых она знает с детства и с которыми никогда не бывает скучно. И ни разу за весь день она не вспомнит Дэна, несмотря на то, что он так навязчиво приходит в ее сны…

Эта зима в Гроссвиле, штат Нью-Хэмпшир, выдалась холодной и очень снежной, что, впрочем, никого не удивляло. Местные жители всегда готовы к любым капризам природы — от снегопада и проливного дождя до урагана и снежной бури. Все заранее запаслись теплыми пуховиками и шапками, снегоступами и снегоочистителями, а также ледорубами для подледной рыбалки.

За годы, проведенные на юге, Саманта очень соскучилась по настоящей зиме и с большим удовольствием предавалась снежным забавам. Она как будто вернулась в детство и резвилась со своими племянниками, словно их ровесница, а не взрослая тетя. Они строили снеговиков и снежные крепости, играли в снежки, катались на коньках на замерзшем озере и спускались на санках с самых высоких горок.

Бетси, которая была на год старше Билли и недавно отпраздновала свой седьмой день рождения, говорила всем, что Саманта ее самая лучшая подруга.

— Она почти так же хорошо катается на коньках, как я, — заявляла малышка. — А у Билли не очень получается. Наверное, потому, что у него ноги еще короткие. Не выросли.

Билли пыхтел, обижался и показывал Бетси свой розовый язык или дергал ее за косичку. Саманте иногда требовалось немало усилий, чтобы сохранить мир и спокойствие в их веселой компании. Но все-таки обычно ей это удавалось.

Саманта вернулась домой, в Гроссвил, после учебы в Университете Флориды, где она получила диплом журналиста, и после двух лет работы в газете «Дневной прибой», которая ежедневно выходила в столице штата, Таллахасси. Вернулась, как она объяснила родителям, чтобы сделать перерыв в работе и подумать о своем будущем. А заодно и помочь им в антикварном магазине «Лавка древностей», которым владел еще дед Саманты и который недавно переехал в новое просторное помещение.

Мистер и миссис Мелроуз были счастливы снова увидеть свою дочь после стольких лет разлуки, когда она лишь изредка приезжала на каникулы. А Саманта была очень благодарна им за то, что они не задавали лишних вопросов, на которые ей сейчас совершенно не хотелось отвечать.

Просто в тот день, когда она узнала про Дэна то, что давно должна была заметить, она поняла, что хочет вернуться домой. Эта мысль так и возникла в ее голове: я хочу домой. И она, не раздумывая слишком долго, чтобы не передумать и не начать искать оправдания и объяснения, уволилась с работы, собрала чемоданы и купила билет на ближайший самолет до Бостона, откуда, как она знала, есть регулярный рейс в Гроссвил.

Главный редактор «Дневного прибоя» не особо опечалился уходом Саманты из газеты. С тех пор, как он совершенно неожиданно перевел ее из отдела культуры и искусства в отдел политики и общественной жизни, их отношения трудно было назвать дружескими. Саманте абсолютно не нравилось писать отчеты о заседаниях городского совета, о решениях, которые принял мэр для улучшения жизни горожан, и о противоборствующих партиях, различия между которыми казались ей надуманными и призрачными. Статьи на все эти темы получались у нее скучными и однообразными, не радовали ни ее, ни читателей, и она уже давно подумывала об уходе из газеты. Нужно было только найти что-нибудь более подходящее ее склонностям и темпераменту.

Но в последнее время ей было не до этого, потому что все ее время и все ее мысли были заняты Дэном… Этим элегантным и остроумным парнем с глазами цвета горького шоколада и чертовски обаятельной улыбкой. Они познакомились на одном из приемов, устроенном редакцией в честь очередного юбилея, и с того момента встречались каждый вечер и проводили вместе все выходные. Сначала.

Саманта была влюблена пылко и страстно, она просто бредила Дэном, забыв обо всем на свете. Ей казалось, что те долгие часы, которые она проводит вдали от него, от его сильных рук и нежных губ, прожиты напрасно. Только с ним она чувствовала, что живет, что все ее существо наполняется жизнью, потому что жизнь для нее сейчас — это только любовь. Только Дэн…

А потом она умерла.

Это был совершенно неожиданный удар. Саманта оказалась абсолютно к нему не готова. Хотя первые симптомы появились раньше, и она могла бы догадаться. Дэн говорил, что у него сейчас очень много работы, потому что их компания расширяется, открывает филиалы по всему побережью. Саманта верила. И ждала его долгими одинокими вечерами, отказываясь от приглашений друзей весело провести время. Ей казалось, что будет неправильным веселиться, когда он работает до изнеможения, приходит уставший и безучастный ко всему, обнимает ее и крепко засыпает…

Но однажды она все же пошла на встречу с друзьями, с которыми вместе училась в университете. Ей очень хотелось увидеть их всех, ведь прошло уже столько времени после зажигательного выпускного вечера. Конечно, она часто видит Эмили Ли, свою университетскую подругу, работающую в журнале мод, и время от времени встречает Джереми Рассела, веселого и беззаботного парня, один вид которого всегда поднимает ее настроение, но с другими почти не видится…

Они прекрасно провели время в кафе на набережной. Пили коктейли, вспоминали разные забавные случаи из студенческой жизни и клялись друг другу в вечной дружбе и в том, что будут встречаться как можно чаще. Потом они завалились в ночной клуб, где танцевали до самого утра. А потом, когда Саманта подъехала к дому на такси, вышла и остановилась, отыскивая в сумочке ключи, она увидела Дэна.

Сначала она его не узнала. Саманта даже не обратила внимания на еще одно такси, остановившееся рядом с ней, ведь она искала ключи. Но тут яркий свет встречной машины осветил пассажиров, сидящих на заднем сиденье. Это были мужчина и женщина, которые самозабвенно целовались. Когда они оторвались друг от друга и мужчина посмотрел вперед, Саманта с ужасом узнала Дэна. Она машинально отступила в тень. Дэн еще раз поцеловал свою спутницу, расплатился с таксистом и вышел из машины. Такси отъехало, он направился к подъезду ее дома. А Саманта, оглушенная и оцепеневшая, присела на скамейку у дома напротив.

У Дэна были ключи от ее квартиры, и он вошел. Саманта просидела, ни о чем не думая и ничего не чувствуя, около часа, а потом позвонила Эмили. Она поехала к подруге, а на следующий день, днем, вернулась к себе в квартиру и собрала чемоданы. Потом вызвала слесаря, поменяла замок, а вещи Дэна оставила в пакете у входа. Больше она его не видела. Он звонил ей ночью и утром, но она выключила телефон, а на следующий день сменила номер.

Эмили пыталась убедить подругу, что не стоит из-за какого-то подонка, не стоящего кончика ее туфли, бросать все и уезжать, но Саманта была непреклонна.

— Дело не только в этом, — сказала она.

— А в чем? — спросила Эмили.

— Во всем. В работе, во мне… В последнее время мне стало казаться, что я ошиблась в выборе специальности. Мне нужно взять тайм-аут и хорошенько все обдумать.

С тех пор прошло несколько месяцев. Саманта работала в магазине, прекрасно проводила время с родственниками и друзьями, развлекалась, отдыхала и ни о чем не думала. Как-то было не до этого…

Был обычный декабрьский понедельник. Саманта бродила по магазину с веничком в руках. Она смахивала пыль с ламп, статуэток, гравюр и других антикварных вещей, расставленных в строгом порядке на полках, развешанных на стенах и разложенных на предметах мебели, которые сами являлись очень ценными экспонатами коллекции Мелроузов. Ее мама беседовала с покупателями, выбиравшими рождественские подарки. Когда миссис Мелроуз была в магазине, покупатели неизменно обращались к ней, а не к Саманте. Саманту, впрочем, это нисколько не расстраивало. Действительно, ее родители намного лучше, чем она, разбирались во всех этих старинных вещах. Хотя и она тоже многое знала и могла объяснить. Отец обычно разъезжал по всему штату и даже по всей стране, скупая на аукционах интересные вещи, а мать занималась магазином.

У Саманты в кармане зазвонил телефон. Она нажала на кнопку и поднесла его к уху.

— Привет, — раздался в трубке знакомый голос.

Знакомый-то знакомый — но кто это? Несколько секунд Саманта находилась в растерянности. Но не больше, чем несколько секунд.

— Джери! — воскликнула она. — Вот уж не ожидала…

— По-моему, ты меня даже не узнала, — произнес Джереми.

— С чего ты взял? — не хотела признаваться Саманта. — Конечно, я тебя узнала, Джереми Рассел, мой драгоценный однокурсник.

— Драгоценный? — переспросил Джери.

— Ну да. Я очень рада, что ты догадался мне позвонить. Давно не видела и не слышала никого из наших…

— А что, Эмили тебе не звонит?

— Звонит, но в последнее время как-то не часто… Ну, рассказывай: как у тебя дела, чем занимаешься?

Саманта была уверена, что Джери позвонил ей просто поболтать по старой дружбе. Раньше они часто перезванивались, делились новостями и впечатлениями.

— В данный момент я стою перед вывеской «Лавка древностей», — торжественно произнес он.

— «Лавка древностей»? Наш магазин тоже так называется… А ты сейчас где? В Таллахасси? Я, конечно, догадывалась, что наша «Лавка» не единственная…

— Буквы не очень большие, — продолжил Джереми, — медные на бежевом фоне. Искусственно состаренные, я думаю…

— Не может быть, — еще больше удивилась Саманта. — Прямо как у нас.

— Слева и справа от входа огромные окна. В одном из них выставлены смешное кресло с «ушами» и маленький столик с вазочкой, а во втором…

— Джери! — воскликнула Саманта. — Ты в Гроссвиле!

— Не может быть, — невозмутимо произнес он.

Саманта бросилась к дверям, распахнула их и на несколько мгновений застыла на пороге, глядя на улыбающегося Джереми, закутанного в шарф почти до самого носа. Собственно, кроме носа, глаз и большого количества теплой одежды смотреть было не на что. Даже рта не было видно. Но о том, что он улыбается, легко можно было догадаться по выражению глаз. А глаза у Джереми были необыкновенные. На самом деле они были карие, но Саманте всегда казалось, что они янтарно-желтые. Возможно, потому, что в них всегда сияла скрытая или не очень скрытая улыбка.

Джереми тоже смотрел на Саманту, и это, несомненно, доставляло ему удовольствие. На ней были светлые вельветовые брючки, прекрасно сидевшие, водолазка и меховой жилет. А на ногах — короткие меховые сапожки. Джереми заметил и то, что она сменила прическу. Раньше он никогда не видел, чтобы она заплетала волосы в косу. Он подумал, что коса ей необыкновенно идет, так же как и короткая густая челка пшеничного цвета, который оттеняет небесную голубизну ее глаз.

Саманта радостно бросилась ему на шею.

— Джери! — завопила она. — Как ты здесь оказался?

— А я уж думал, ты никогда не догадаешься, — проворчал он, обнимая Саманту. Его недовольный тон никак не вязался с радостным выражением глаз.

— Надо было сразу сказать, что ты здесь. — Саманта надвинула шапку ему на глаза.

— Я и сказал, — пробормотал Джереми, не выпуская ее из объятий.

— А чего это ты так укутался? Вроде бы сегодня не так уж холодно.

— Не так уж холодно?! — возмущенно воскликнул он. — Минус двенадцать градусов! Я, когда вышел из самолета, думал, превращусь в сосульку.

— Ах, ну ты же у нас южанин, — вспомнила Саманта. — Меньше плюс десяти для тебя катастрофа… Ну, тогда пошли греться. И пить чай. И ты мне все подробно расскажешь. Отпусти же меня, наконец. — Она высвободилась из его объятий. — Чего ты в меня так вцепился?

— Ты теплая, — сказал Джереми и смущенно отвел глаза.

Они вошли в магазин, Саманта тихонько сказала матери, что это ее однокурсник и что они пойдут наверх пить чай. Миссис Мелроуз, на секунду оторвавшись от покупателей, улыбнулась Джереми и кивнула Саманте.

Саманта схватила Джереми за руку и потащила его в глубину магазина. Они поднялись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице и оказались в небольшой гостиной, где стояли диван, несколько кресел и три низких столика. В углу располагалась кухонная зона с плитой, раковиной, столом и буфетом, заполненным посудой.

Саманта со смехом смотрела, как Джереми разоблачался. Сначала он размотал шарф. Потом снял шапку и попытался расстегнуть пуховик, но в шерстяных перчатках это было не очень удобно.

— Черт, — пробормотал он. — Лучше вообще на улицу не выходить, чем каждый раз по полчаса одеваться и раздеваться.

— У меня на это уходит двадцать секунд, — сказала Саманта. — Не переживай, тоже научишься.

— Лучше бы это было что-то одно. Какой-нибудь меховой комбинезон со встроенными перчатками. — Джереми наконец освободился от пуховика и перчаток.

— И с обогревателем, — добавила Саманта.

— Точно! Надо запатентовать эту идею.

— Много было разных умников, которые пытались придумать что-то подобное. Приезжал тут один, рекламировал свои «космические» комбинезоны. «Тонкие, но удивительно теплые».

— И что? — с интересом спросил Джереми.

— Обанкротился. Люди предпочитают привычную одежду. Но ты не волнуйся — через несколько дней согреешься. У меня тоже так бывало: приезжаешь с юга, несколько дней мерзнешь, а потом ничего… А ты надолго к нам? И как тебя сюда вообще занесло, в наши богом забытые края?

— Ты вроде чаю обещала, — негромко и жалобно сказал Джереми, потирая покрасневший нос.

— Ой, извини! Хозяйка из меня не очень. Пойдем. Садись сюда, к окну, поближе к батарее. — Саманта указала на большое уютное кресло.

Джери уселся, а она поставила чайник на плиту, достала заварку и занялась приготовлениями к чаепитию. Джереми смотрел то на Саманту, то в окно — на заснеженную улицу, на крупные снежинки, кружащиеся в воздухе, — и зябко потирал руки.

Саманта поставила поднос с дымящимися кружками, чайником и вазочками со сладостями на столик возле кресла Джереми. Он взял в руки кружку, сделал большой глоток и закашлялся.

— Что… что это такое? — еле выдавил он, когда приступ кашля прошел и он смог нормально дышать.

— Я просто добавила в чай немного местного согревающего эликсира, — объяснила Саманта, с улыбкой глядя на Джереми. — И я вижу, что он уже действует. У тебя щеки порозовели.

— Еще бы не порозовели! Да у меня внутри как будто огромный костер разожгли!

— И что в этом плохого? — спросила Саманта, отхлебывая из своей чашки, в которой не было эликсира.

Джереми несколько секунд молча смотрел на нее, прислушиваясь к своим ощущением, после чего произнес с удивлением:

— И правда, ничего плохого. Даже приятно. Тепло. Причем во всем организме. И такое странное ощущение, как будто из ушей пар идет…

— Точно! — расхохоталась Саманта. — У меня тоже такое было, когда я эликсир в первый раз попробовала.

— Интересно, что входит в его состав?

— Разные травки, настоянные на самогоне. А самогон этот жутчайшей крепости.

— Ого! — изумился Джереми. — Я самогон никогда не пил. И не знаю, как он на меня подействует.

— Да я в твою кружку совсем чуть-чуть плеснула, так что не волнуйся. Вот если бы ты его в чистом виде выпил, тогда да…

Джереми сделал еще несколько глотков и развалился в кресле с блаженной улыбкой.

— А я смотрю, ты подготовился к поездке, — произнесла Саманта, глядя на его порозовевшее лицо. — Шарфов накупил, шапок, даже перчатки не забыл…

— Какой там подготовился! Конечно, я надел свою самую теплую куртку и свитер, но, когда вышел из самолета, мне показалось, что я голый. Ветер ледяной, воздух прямо в носу замерзает… Так что первым делом пришлось ехать в магазин. Там мне и посоветовали, что нужно купить, чтобы выжить в вашем Гроссвиле.

— Я надеюсь, они не забыли тебе предложить самую важную часть гардероба? — спросила Саманта. В глазах ее прятались смешинки.

— Какую еще часть? — Джереми уставился на нее в недоумении. — По-моему, я нормально экипирован…

— Теплые кальсоны! — объявила Саманта. — Мой отец всегда говорил моему брату, что зимой нужно носить теплые кальсоны.

— Саманта! — с упреком воскликнул Джереми.

— Ладно, ладно. Я воздержусь от обсуждения интимных частей твоего гардероба. Расскажи лучше, как ты здесь оказался.

— Я приехал писать про ваш Ледовый фестиваль. По поручению своего журнала. Я знал, что ты здесь живешь, и попросил у Эмили твой адрес. — Почему-то он заторопился с объяснениями. — Точный адрес она не знала, но знала новый номер телефона. А название магазина я и так помнил. Ты как-то говорила… Только я не думал, что этот магазин такой огромный. Думал, так, небольшая лавочка.

— Значит, про Ледовый фестиваль… — задумчиво проговорила Саманта. — Здорово. В этом году действительно планируется что-то грандиозное. И, я надеюсь, все получится. Мои родители в оргкомитете, — объяснила она. — Ты один приехал?

— Нет, с фотографом. Хотя я и сам прекрасно справляюсь с фотоаппаратом. Мои снимки уже много раз печатались. Не знаю, почему на этот раз они решили навязать мне профессионала. — В его голосе звучало раздражение.

— А куда ты его задевал?

— Кого? — не понял Джереми.

— Своего фотографа. Он что, замерзает где-нибудь в сугробе?

— Вообще-то это она.

— А-а, понятно.

Саманта произнесла эти два слова очень многозначительно.

— Что тебе понятно?

— Да нет, ничего. — Саманта потупила взор.

— Между нами ничего нет и не было, — запальчиво произнес Джереми. — И не будет, — добавил он.

— Да ладно, ладно. Мне-то что.

Саманта улыбалась, и он понял, что она ему не поверила. Ну и ладно.

— Так куда ты ее подевал? Спрятал в гостинице? И как, кстати, ее зовут? Может, я ее знаю?

— Зовут ее Каролина Блент, вряд ли ты ее знаешь. Она сидит в своем номере и приводит себя в порядок. Понятия не имею, что это значит.

— Видимо, хочет хорошо выглядеть, — объяснила Саманта.

— Лучше бы с головой своей что-нибудь сделала. Точнее, с мозгами.

— Нехорошо быть таким грубым. И что ты так на нее взъелся? Потому что она будет фотографировать вместо тебя?

— Да это еще полбеды. Если бы она при этом молчала, я бы и слова против не сказал.

— Хочешь сказать, она много болтает?

— Это еще мягко сказано. Трещит без умолку, — пожаловался Джереми. — У меня к концу полета правое ухо распухло. Которым я к ней сидел.

— Ах, какая жалость! — Саманта покачала головой. — Она говорит без умолку и не дает слова вставить нашему красноречивому Джереми. А ведь он любит сам быть в центре внимания…

— Саманта! Это несправедливое обвинение!

— Не обижайся, — рассмеялась она. — Но ты действительно всегда, сколько я тебя помню, старался стать душой любой компании и любил, когда все смотрят на тебя. Особенно все девушки.

— Может, так оно и было, — со вздохом произнес Джереми. — Когда-то давно. С тех пор многое изменилось.

— Да брось! По-моему, ты ни капли не изменился за те полгода, что мы не виделись. Все такой же очаровательный Джери, всеобщий любимец и похититель женских сердец.

Саманта протянула руку и потрепала его по волосам.

— И ты все такая же, — тихо произнес он. — Только стала еще красивее.

— Такая же язва, ты хочешь сказать?

— И это тоже.

— Ну, какие у тебя планы? То есть у вас. У тебя и у твоего фотографа. Ведь до фестиваля еще два дня. Вы рановато приехали.

— Ну, я хотел тут осмотреться. А эта кукла увязалась за мной. Я думал, она позже прилетит…

— Я просто умираю от желания с ней познакомиться, — произнесла Саманта, разворачивая конфету Джереми поперхнулся остатками чая, закашлялся, и Саманте пришлось колотить его по спине.

— Вообще-то я надеялся эти два дня провести подальше от нее, — выговорил наконец он.

— Что-то ты подозрительно часто кашляешь. Похоже на переохлаждение. Сейчас я еще раз вскипячу чайник и налью тебе чая с эликсиром.

— Я просто подавился.

— Лучше перестраховаться. Сейчас окончательно согреешься, потом еще полчасика посидим и пойдем в гостиницу. Познакомишь меня со своим замечательным фотографом.

— Я уже согрелся, — пробурчал Джереми. Настроение его заметно испортилось. — Но на всякий случай добавь мне побольше этого эликсира. Может, хоть веселее станет.