Сокровище

Глава пятая

Пенни всерьез задумалась над тем, стоит ли ей все бросить и найти новую работу или же будет более разумно довериться своей судьбе. Сьюзен, внимательно выслушав ее рассказ о событиях, произошедших в Калифорнии, во всеуслышание заявила, что ей следует бросить Эрика и тем самым прекратить десятилетнюю пытку.

Трусишка Пенни, какой она представлялась еще так недавно, не задумываясь, последовала бы ее совету. Но новая Пенни готова была идти до конца. Приняв однажды трудное решение покинуть брата и племянников, Пенни сумела самостоятельно найти себе хорошую квартиру и работу. К тому же она рискнула изменить свой внешний вид, от прически до гардероба. У такой Пенни хватит сил бороться с трудным характером любимого, чтобы наконец обрести счастье. Пенни молилась, чтобы мужество и вера в счастливое будущее не оставили ее, помогая ей и дальше скрывать от Эрика боль и разочарование, мучившие ее с того самого памятного дня…

С тех пор как они вернулись из Калифорнии в Техас, прошла неделя. Все шло своим чередом. Пенни просматривала информацию, которая только что появилась на экране ее компьютера, как вдруг двери лифта плавно открылись, и из него вышла Элеонора Хиллабай.

— Миссис Хиллабай! Как я рада вас видеть! — воскликнула Пенни, вставая. — Как вы поживаете?

— Все хорошо. А вы, моя дорогая? — спросила она. — Поменяли прическу… на вас очень элегантный костюм… Потрясающая перемена!

— Я немного укоротила волосы. — Легкий румянец выступил на щеках Пенни.

— И вам очень идет, поверьте мне: вы стали совершенно другим человеком, моя дорогая.

— Спасибо, миссис Хиллабай. Но что вы здесь делаете? Я думала, вы уволились, чтобы неустанно заботиться о внуках…

Элеонора Хиллабай откинула назад седую прядку и, сев в мягкое кресло, стоявшее у стола секретарши, заметила:

— Так и есть, но я решила сегодня взять выходной. И где только дети берут столько энергии, чтобы бегать, играть и проказничать дни напролет! У меня нет ни одной свободной минуты…

— Как я вас понимаю! — рассмеялась Пенни и, направляясь к столику, где стояло все необходимое для приготовления любых напитков, предложила: — А как вы смотрите на то, чтобы выпить со мной чашечку кофе? Или, может, чая со льдом?

— Мне чай, пожалуйста, — попросила Элеонора. Она сгорала от желания узнать, наладились ли отношения между Пенни и Эриком, не осмелясь узнать об этом у Эрика. У нее имелось несколько трюков, чтобы выяснить, что ее интересовало. Для начала она спросила:

— Эрик у себя?

Элеонора заметила, что чайная ложечка дрогнула в руке Пенни и немного сахара просыпалось на стол.

— Да. Мне сказать ему, что вы здесь? — Пенни поставила перед Элеонорой чашку. Она явно избегала смотреть ей в глаза.

— Я могу и подождать. Расскажите мне лучше о себе, моя дорогая. Вам нравится работать с Эриком?

На секунду Пенни растерялась, что, конечно же, сразу заметила миссис Хиллабай, но тут же взяла себя в руки и с улыбкой, которая, однако, получилась несколько вымученной, ответила:

— Да. Мне очень нравится моя работа.

Так-так, подумала Элеонора, делая маленький глоток чая. Она всячески избегает прямого ответа, как умелый дипломат, который знает, что не обо всем, что случилось, можно и нужно рассказывать. Интересно…

— Садитесь, дорогая, и расскажите поподробнее.

Пенни с опаской посмотрела на закрытую дверь с красивой позолоченной табличкой «Глава компании Эрик Томсон», и, словно угадав ее мысли, миссис Хиллабай воскликнула:

— Боже, моя дорогая! Эрик не рассердится, если вы на несколько минут оторветесь от работы… — Элеонора пробежалась глазами по офису, в котором она проработала столько лет. С момента ее ухода практически ничего не изменилось. — Я скучаю по офису, — вздохнула миссис Хиллабай.

— На самом деле?

Элеонора улыбнулась, услышав нотки удивления в ее голосе, и мягко ответила:

— Да, так оно и есть, Пенни. Вам трудно такое представить, но, несмотря на многочисленные преимущества, которые я получила, уволившись с работы, мне иногда так хочется снова вернуться сюда. Ведь любому человеку важно знать, что его профессиональные знания могут принести пользу другим людям, которые нуждаются в помощи… Вы согласны, моя дорогая?

— Да, конечно… — задумчиво ответила Пенни и вдруг добавила: — Вы ведь можете вернуть себе должность…

— Ну что вы! — рассмеялась Элеонора, легким движением руки давая понять, что ничего такого у нее и в мыслях нет. — Я совсем не жалею, что уволилась, просто… теперь я очень редко вижу Эрика.

Пенни стала нервно водить пальцами по краю чашки с быстро остывающим кофе, и Элеонора вдруг поняла, что между Эриком и его новой секретаршей что-то произошло и это причиняет Пенни боль.

— Эрик — хороший человек, — заглядывая девушке в глаза, заметила миссис Хиллабай. — Немного самоуверенный, но очень порядочный и добрый… У него золотое сердце.

— Уверена, что так оно и есть, миссис Хиллабай.

— Он совершенно не в состоянии позаботиться о себе: например, все время забывает вовремя поесть…

— Да, я уже заметила.

— Кроме того, он очень красивый… А за это, — рассмеялась Элеонора, — мужчине можно многое простить.

— Внешность — далеко не самое важное в человеке, — возразила Пенни, поднимаясь, чтобы поставить свою пустую чашку на место.

— Конечно, — согласилась Элеонора. — Но ведь первое, на что люди обращают внимание, когда знакомятся, — внешность; она — своеобразный магнит, притягивающий женщину к мужчине, а мужчину к женщине, не так ли?

— Да, вы правы: для многих внешность имеет очень большое значение.

— Безусловно, но, как я уже сказала, у Эрика золотое сердце… — мягко сказала Элеонора, подходя к Пенни.

Она заметила, что заронила в сердце девушки сомнение в отношении ее босса, но боль в ее зеленых глазах по-прежнему осталась.

— Он когда-нибудь рассказывал вам, моя дорогая, о своей семье? — поинтересовалась она.

— Нет. Он никогда не упоминал ни о чем подобном.

— И неудивительно, — тяжело вздохнула миссис Хиллабай. — Эрик — единственный ребенок в семье, но его родители так озабочены собственной жизнью и карьерой, что до сих пор не общаются с сыном. И так происходило всегда. Даже когда он был маленьким мальчиком, а затем подростком, вместо папы и мамы за ним присматривали многочисленные гувернантки и экономки. — Элеонора осуждающе покачала головой: она явно не одобряла подобный метод воспитания. — А ведь дети больше всего на свете нуждаются в любящих родителях. Они должны знать, что их любят, и только тогда они и сами научатся любить…

Пенни слушала миссис Хиллабай и понимала, что эта удивительно добрая женщина абсолютно права. Именно поэтому, вдруг поняла она, я и оставила брата и племянников наедине с самими собой. Я так хочу, чтобы они поняли друг друга. Ведь даже заботливая тетя не в силах заменить детям родного отца. А если бы я не ушла, они бы совершенно отдалились друг от друга… Как хорошо, что я все-таки решилась на этот шаг! Сердце Пенни сжалось от боли, когда она подумала о том, что когда-то (очень давно) Эрик, как и ее племянники, тоже чувствовал себя обделенным вниманием близких.

— Вы, конечно же, правы, — согласилась она. — Но я могу привести множество примеров того, как сироты или люди из неполных семей стали хорошими и добрыми.

Элеонора Хиллабай помрачнела, услышав боль в ее голосе, и подумала, что Эрик наверняка серьезно обидел ее, и, может быть, даже нарочно…

— Что ж… — задумчиво ответила она. — Возможно, вы и правы, моя дорогая. Но я уверена, что в их жизни были близкие друзья, любимые, которые всегда и во всем поддерживали их, учили уму-разуму. А может, их все время оберегал кто-то, дарил свое тепло, ничего не требуя взамен. — Сообразив наконец, что она оказывает на девушку слишком сильное психологическое давление, Элеонора решила прекратить неприятный для нее разговор и бодро воскликнула: — Боже, только послушайте меня: я пытаюсь решить мировую проблему, совсем забыв, что у вас еще так много работы!

— Да, конечно… Но с вами, миссис Хиллабай, так приятно беседовать! — улыбнулась Пенни и подняла телефонную трубку. — Я сообщу мистеру Томсону, что вы пришли…

— Нет, пожалуйста, не надо, — остановила ее Элеонора и, хитро подмигнув, объяснила: я хочу сделать ему сюрприз… А может быть даже, мне удастся вытащить его куда-нибудь перекусить… Время ленча.

Эрик чувствовал себя усталым или, если точнее сказать, опустошенным от бесконечных словесных атак миссис Хиллабай, которая уговорила-таки его пойти перекусить в небольшое кафе рядом с офисом. Когда они вернулись в офис, Элеонора поднялась с ним на верхний этаж, где Эрик недавно купил просторную квартиру, чтобы, как он выразился, быть готовым к любым неожиданностям, которые могут возникнуть на работе, особенно после появления «мерзкого хакера» Боя Вандера. Ей не терпелось посмотреть, как Эрик ее обставил.

Еще до того, как она переступила порог его личных апартаментов, Эрик знал, что пора готовиться к очередному внушению. Честно говоря, он его заслужил, потому что не следил должным образом за тем, как и что делают рабочие, уверенный, что за такие деньги все должно быть сделано на совесть, а какая в квартире мебель, ему — убежденному холостяку — не так уж важно.

Три практически пустые комнаты со свежевыкрашенными стенами предстали перед глазами миссис Хиллабай. Везде раскиданы коробки из-под завтраков, обедов и ужинов быстрого приготовления (все на бегу!). В самой просторной комнате — спальне Эрика — стояли только необходимые вещи: королевских размеров кровать, стереосистема, широкоэкранный телевизор последней модели со встроенным видеомагнитофоном. Кухня оказалась самым шикарным местом во всей квартире. Специально для ее обустройства Эрик нанял дизайнера — получилось уютное гнездышко для отдыха и раздумий. Клятвенно пообещав нанять дизайнера, способного «довести до ума» все комнаты квартиры, Эрик полагал, что миссис Хиллабай будет довольна.

Но не тут-то было! Миссис Хиллабай лишь скептически покачала головой и заявила, что ему не нужен никакой дизайнер, когда рядом с ним работает человек, который справится с такой работой ничуть не хуже опытного составителя интерьеров. Сам же Эрик сильно сомневался, что «серая мышка» справится с чем-то подобным. Но Элеонора настаивала на своем мнении, что только Пенни Рэлвей способна сделать его квартиру по-настоящему уютной. Кроме того, она велела Эрику немедленно вызвать ее и попросить подняться к нему. Повинуясь ее приказу, он быстро набрал нужный номер, потому что знал: если он не позвонит, Элеонора Хиллабай не постесняется позвонить сама. Эрик утешал себя тем, что сначала Рет, а потом она заботились о нем практически все время, и он должен сохранять свою благодарность до конца жизни. Ему казалось, что он слышит совет Рета, который тот дал ему за несколько дней до смерти: «Всегда делай то, о чем она тебя попросит, парень. Так ты сбережешь и время, и деньги, и нервы. К тому же спорить с ней бесполезно: она все равно поступит по-своему. И чаще всего она оказывается права…»

Проводив миссис Хиллабай, Эрик стал собирать коробки из-под блюд быстрого приготовления, разбросанные по всей квартире. Услышав, как открываются двери лифта, он распахнул входную дверь, чтобы Пенни не утруждала себя звонком, потом столь же быстро захлопнул ее… Эрик оставался немного на взводе после визита миссис Хиллабай и обдумывал, чем он ответит на возможные отговорки и протесты Пенни.

— Вы хотели меня видеть? — робко поинтересовалась Пенни, не решаясь войти.

— Элеонора хочет, чтобы ты занялась отделкой и декором моей квартиры.

— Вы хотите сказать, что я должна отремонтировать и обставить вам квартиру?

— Она говорит, что ты справишься лучше других. Хотя лично у меня есть большие сомнения…

Проглотив нелестную ремарку в свой адрес, Пенни не без раздражения произнесла:

— Вы ошибаетесь, мистер Томсон. А сейчас мне бы хотелось услышать все ваши пожелания насчет квартиры, чтобы мой труд смог удовлетворить вас…

— Пытаетесь оскорбить меня? Но я не такой мягкотелый. Что ж, попробуйте на свой страх и риск… но мне моя квартира нравится такой, какая она сейчас.

— И все-таки… У вас есть какие-нибудь предложения? — поинтересовалась Пенни, начиная осмотр помещений. — Может, вы предпочитаете какой-то совершенно определенный стиль, какую-то тему для квартиры?

— Что ты имеешь в виду? — удивленно заморгал Эрик.

— Ну, тема… Например, животное царство. — Пенни начала отчаянно жестикулировать, надеясь, что так он быстрее сообразит. — Или тропики, а может быть, что-нибудь более домашнее…

— Домашнее?

— Ну да… — растерялась Пенни: ведь не могла же она после всего, что случилось, признаться Эрику в своих мыслях по поводу множества самых разных проектов квартиры, в которой они будут жить.

Босс молчал, и она решила самостоятельно определить стиль квартиры:

— Насколько я понимаю, у вас нет никаких идей… Тогда наиболее приемлемым вариантом остается самая близкая вам тема: уютная холостяцкая квартира. Вы согласны?

Но Эрика, судя по всему, внешний вид квартиры беспокоил меньше всего, потому что он неожиданно ответил вопросом на вопрос:

— А ты уверена, что со всем справишься?

— Конечно, справлюсь! — бодро ответила Пенни, опасаясь сейчас только одного: как бы Эрик не передумал.

Но ее тревоги мгновенно улетучились, когда она увидела, как Эрик достает из внутреннего кармана (правда, с некоторой неохотой) объемистый кошелек.

— Вот, — протянул он ей банковскую карточку. — Покупай все, что сочтешь нужным, под личную ответственность… Сегодня я улетаю из города по делам. Меня не будет две недели. К моему возвращению все должно быть готово.

— Но как же так! — всплеснула руками Пенни, вместе с ним направляясь на кухню. — Вы ничего не рассказали мне о своих предпочтениях: какой цвет вы любите, какой стиль в дизайне мебели!..

Эрик налил себе полный стакан воды из графина, что стоял на кухонном столе, залпом выпил его и только потом ответил:

— Делай все, что тебе будет угодно, только продемонстрируй мне конкретный результат своей работы точно в срок.

Пенни устало откинула со лба прядь, что выбилась из-под косынки, куда она спрятала свои шикарные волосы, чтобы на них не попали краска, пыль и прочий мелкий мусор, который непременно накапливается во время ремонта.

Сейчас она стояла в одной из комнат с только что выкрашенными в приятный светло-зеленый цвет стенами и любовалась плодами своих трудов.

Ее силы подходили к концу. Вот уже почти две недели она тратила каждую свободную от основных обязанностей минуту на то, чтобы лишний раз подняться в квартиру Эрика и обдумать новые идеи. А после работы ее ждали бесконечные походы по магазинам за той или иной нужной вещью, от нового книжного шкафа до декоративных безделушек, мелкий косметический ремонт (благо основную работу сделали рабочие, которых она наняла в одной солидной строительной компании) и так далее и тому подобное… Только бы ему понравилась его новая квартира!

Пенни посмотрела на часы и ужаснулась: было два часа ночи! Ну и заработалась! Завтра, то есть уже сегодня, понедельник. Возвращается Эрик. Надо непременно все закончить к его приезду… Еще раз вздохнув и проклиная свое упрямство — характерную черту всей большой и дружной семьи Рэлвей, Пенни взяла банку с краской и залезла на стремянку, чтобы выровнять одну досадную погрешность. Неожиданно она подумала о брате и племянниках, и ей стало немного грустно. Интересно, как они поладили с той женщиной, что заменила меня? Она очень милая и добрая. Надеюсь, у них все хорошо…

Пенни очень скучала по Джеффу и его детям, но звонила им очень редко, потому что ей не нравилось слушать упреки брата. У Джеффа всегда был трудный характер, и она постепенно научилась не замечать некоторых вещей, тем более что она младшая сестра, о которой он в меру своих сил и возможностей постоянно заботился и заботится по сей день. Брат — ее главный защитник.

Когда Пенни слезла со стремянки и, разбавив краску специальным составом, стала размешивать ее деревянной палочкой, ей вдруг вспомнились слова миссис Хиллабай: «Эрик — единственный ребенок в семье, но его родители так озабочены собственной жизнью и карьерой, что до сих пор не общаются с сыном. И так было всегда. Даже когда он был маленьким мальчиком, а затем подростком: вместо папы и мамы за ним присматривали многочисленные гувернантки и экономки…» К счастью, она никогда не чувствовала себя одинокой, как Эрик, даже после смерти родителей, но она очень хорошо понимала, как больно, когда близких людей разделяет непреодолимая пропасть. И ей вдруг стало искренне жаль Эрика. У нее возникло желание немедленно все ему простить. Слезы брызнули из глаз. У меня есть брат и племянники, подумала она, а у Эрика — никого… кроме миссис Хиллабай. «А ведь дети больше всего на свете нуждаются в любящих родителях. Они должны знать, что их любят, и только тогда они и сами научатся любить…» — снова зазвучали в голове Пенни мудрые слова доброй женщины. Как ни странно, они породили у Пенни другие вопросы: на самом ли деле некоторое равнодушие и грубость Эрика обусловлены недружелюбной атмосферой, в которой он рос, и уж не потому ли он поручил ей обустраивать свою квартиру, что семья и все, с ней связанное, абсолютно ничего для него не значат? А может, именно потому он так много работает и даже квартиру купил над офисом, чтобы всегда иметь возможность еще больше загрузить себя делами? Пенни стало не по себе от одной мысли, что ее предположения могут вдруг оказаться верными… Размазывая по щекам текущие слезы, она начала мыть валик, которым подкрашивала стены, потом собрала разбросанные по полу старые газеты.

В конце концов Пенни решила, что должна обязательно сделать квартиру Эрика уютной, чтобы его сердце не замерзло окончательно, ведь только тогда она сможет доказать ему, что любовь и семья очень важны для любого человека. Она решила создать для него дом, которого у него никогда не было. Стремясь за короткий срок все успеть, Пенни несколько раз ночевала в квартире Эрика, чтобы у нее больше времени оставалось на ее обустройство (и на работу ехать не надо). Вот и сегодня она решила остаться здесь. Остановившись в дверях спальни, Пенни критическим взглядом оглядела помещение. Ей понравилось то, что она увидела! Стены нежного малинового цвета, телевизор на тумбочке красного дерева, королевских размеров кровать под балдахином, застеленная шикарным бархатным покрывалом, в углу — небольшой письменный стол (если ночью посетит гениальная идея), а над ним инкрустированные антикварными элементами часы, в противоположную стену встроены платяной шкаф и мини-бар…

Пенни разделась и, забравшись в кровать, стала представлять себе Эрика то мальчиком, которого она не знала, но так хорошо понимала, то мужчиной, которого всегда любила…

Уставший и сонный, Эрик вышел из лифта. С трудом вставив ключ в замочную скважину, он открыл дверь и оказался наконец в своей квартире. Было тихо и темно. Он на ощупь прошел по коридору, остановился возле спальни, повернул ручку — дверь открылась… Таким же образом Эрик добрался до кровати, быстро разделся и нырнул под одеяло. Веки его с каждой секундой тяжелели, но он все-таки успел обратить внимание на две вещи: у кровати появился балдахин и простыни были чистые, свежие, пахнувшие лавандой. Неужели «серая мышка» постаралась? — успел подумать Эрик, прежде чем его свалил крепкий сон.