Сокровище для Барса

Глава 4

Они прошли к новой палатке, большой, лучше обставленной, чем та, в которой проснулась Наймира. Там было несколько сундуков, большой стол и стулья, а также смехотворно много мехов и что-то вроде складной ширмы, которая служила перегородкой и отделяла часть помещения, которая служила троице спальней.

Кроме прочего Наймира увидела на полу возле выхода самую большую собаку, какую когда-либо встречала. Честно говоря, больше она походила на льва, маскирующегося под собаку.

– Сними это, – сказал Ворон, а затем, после того как у Наймиры едва не случился сердечный приступ, добавил: – У Аймы найдётся что-нибудь, в чём ты сможешь поспать.

Айма выбрала этот момент, чтобы ввалиться внутрь рука об руку с Захарэлем, смеясь над чем-то, а затем по просьбе Ворона забралась в сундук и вынула оттуда какую-то (уродливую, но по крайней мере не покрытую мехом) ночную рубашку. Всё это можно было бы считать верхом гостеприимства, если бы Захарэль не смотрел на неё так, как будто каждую секунду надеялся, что Наймира сделает что-то, что послужит оправданием того, чтобы отрубить ей голову. И того факта, что как только она переоделась, Ворон схватил её и снова сковал ей запястья.

По крайней мере Наймира предположила, что поскольку Ворон указал ей на кучу одеял и мехов, которые, по-видимому, считались здесь постелью, её никто не собирался беспокоить, и спать предстояло в тепле. Айма практически уложила её, даже помогла найти положение, в котором было бы не так неудобно лежать.

– Постарайся немного отдохнуть, – напутствовала она.

– Мастиф, – скомандовал Ворон. – Сторожить.

Лев, маскирующийся под собаку, плюхнулся на землю возле «кровати» Наймиры.

– А ты – не делай глупостей, – закончил вожак.

«Я сделаю всё возможное», – подумала Наймира, но вслух ничего не сказала, потому что собака смотрела на неё взглядом почти таким же осуждающим, как и её владелец.

Затем все трое скрылись за ширмой. Наймира вздохнула было с облегчением.

Несколько минут она лежала в темноте, пытаясь осознать ситуацию, в которую попала, и обдумывая возможности для побега. Её глаза то и дело косили в сторону мастифа: если бы не эта громада, она попыталась бы выбраться из лагеря ночью, несмотря на то, что её руки были скованы, а на шее всё ещё был ошейник, ограничивающий магию. Возможно, её не смутила бы даже эта ужасная ночная рубашка.

Однако в сложившейся ситуации побег предстояло отложить как минимум до завтра, и Наймира понятия не имела, оставят ли они её в одиночестве хотя бы на минуту – и сможет ли она улучить момент потом, после турнира.

Так прошло несколько минут, а затем начались… звуки.

Сначала это были тихие голоса.

Айма говорила, что «она прямо там», и Ворон хихикал что-то, что было трудно разобрать, а затем Захарель замечал, что «рад, что завтра она станет проблемой для кого-то ещё». Потом ещё какой-то шум, что-то вроде хриплого звука, который смутно походил на стон, и о…

Ох.

Наймира не была какой-нибудь краснеющей девственницей, но она определённо краснела прямо в этот момент. Радуясь, что её никто не видит (кроме проклятой собаки), она попыталась глубже закутаться в одеяло, в надежде, что это хоть немного поможет.

Это не помогло. Звуки становились всё непристойнее и были достаточно громкими, чтобы Наймира легко представила, что там происходит. Или, если точнее, достаточно громкими, чтобы она не могла перестать это представлять. Айма, несмотря на её первоначальные протесты, была самой громкой из троих, но временами голос Ворона звучал так хорошо, что Наймира задалась вопросом, не делает ли этот человек это нарочно?

– Если ты так беспокоишься о шуме, – заметил он. – Возможно, Захарэлю стоит дать тебе что-нибудь, чтобы занять твой рот.

– Полагаю, меня можно уговорить предложить ведьме свою помощь.

На этом месте Наймира не выдержала.

Она очень, очень осторожно сдвинулась в сторону, заглядывая за занавеску.

«Я просто должна удостовериться, что с Аймой не происходит ничего плохого», – твёрдо сказала она себе.

Айма ей действительно нравилась. Пускай варварская ведьма была немного странной, но она, во-первых, была единственной колдуньей на много-много миль окрест. Во-вторых, кажется, была доброй, и хоть по загадочным причинам сохраняла верность своим хозяевам-варварам, похоже, не пыталась сделать Наймире больше зла, чем необходимо.

Мастиф тихонько зарычал, но не двинулся с места. Наймира бросила на него короткий взгляд, пёсолев затих, на удивление, решив не поднимать шум.

Наймира наконец сменила положение так, чтобы видеть, что происходит за ширмой.

Айма стояла на коленях между двумя мужчинами. В отличии от них она была ещё в основном одета.

Ворон уже избавился от рубашки и остался в одних штанах, из-под которых выпирал основательно затвердевший бугор. С того места, где находилась Наймира, было видно в основном его спину – очень мускулистую и загорелую. На крепком плече виднелось несколько шрамов.

Захарель тоже был без рубашки. Он был не таким широким, как вожак, но для эльфа у него была весна рельефная мускулатура. У него кожа была бледной, и её тут и там покрывали татуировки, в некоторых из них Наймира узнала магические символы древнеэстерского наречия, и затаила дыхание, внезапно вспомнив все моменты, когда он выказывал презрение к ней и к её магии. По всему выходило, что Захарэль был родом из Эстера. Из империи, где он мог быть только рабом!

Наймира не успела осмыслить это открытие, потому что руки обхватили Айму сзади и сжали её грудь сквозь ткань сорочки.

Щёки Наймиры запылали. Айма издала очень громкий стон и прогнулась, подставляясь под его пальцы.

– Ведьме нравится быть в моей власти, – прошипел Захарель в ухо колдуньи, но достаточно громко, что Наймира могла слышать каждое слово. Её собственная кожа запылала при мысли о том, как эти тонкие длинные властные пальцы могли бы сжимать её тело.

«О чём ты думаешь?!» – тут же попрекнула она себя.

Захарель, тем временем, не дождавшись ответа, грубым движение стянул с плеч ворот рубашки Аймы, так что теперь её грудь оказалась выставлена напоказ, и наклонившись к изгибу её шеи, сильно укусил.

– Как я люблю смотреть на тебя в его руках, – прошептал Ворон, присоединяя свои руки к рукам эльфа и принимаясь поглаживать и массировать обнажённую грудь колдуньи, тщательно обходя вниманием соски и похоже наслаждаясь тем, как она вертится в руках эльфа, пытаясь выпросить эту маленькую ласку.

Наконец, похоже, игра ему надоела.

Он грубо сбросил руки эльфа с тела наложницы, и одним рывком развернул её спиной к себе.

Бесстыдно задрал её длинную нижнюю рубашку и с размаха смачно шлёпнул по обнажившийся заднице.

Айма заскулила и завертела бёдрами, явно желая ещё одного прикосновения.

Большая, сухая ладонь Ворона сжала её полушарие, чтобы затем отвесить ещё один шлепок.

Айма вскрикнула, но Ворон, не давая ей передохнуть, прошёлся пальцами по ложбинке и, наклонившись к её плечу негромко прорычал:

– Какие дырочки ты хочешь предложить нам в этот раз?

Айма захныкала, и рука Захарэля тут же сгребла её волосы, заставляя приподнять голову. Его штаны уже были приспущены, и напряжённый длинный член бесстыдно торчал наружу, когда Захарель надавил на затылок колдуньи, заставляя надеться ртом на свою плоть.

– Какая разница, – тоже наклоняясь к ней, прорычал он. – Она будет подставляться нам с любой стороны, ведь так?

Наймире вдруг стало ужасно стыдно за то, что она видит, её щёки горели огнём. Быстро-быстро перебирая локтями она принялась отползать обратно под одеяло, искренне надеясь, что собака не выдаст её любопытства.

Наймира зарылась лицом в меха и захныкала. Казалось, они занимались этим часами. Она была почти рада, что её руки связаны, поскольку это устраняло любое искушение прикоснуться к себе, но не настолько рада, чтобы не подумать, что это какая-то новая форма пыток. По крайней мере, утешила она себя, ей предстояло иметь с этим дело всего одну ночь.

Потому что завтра…

Нет, это мысль вообще не помогла.

Утром Ворон развязал ей руки, чтобы Наймира позавтракала с Аймой, но Наймира просто не могла заставить себя смотреть целительнице в глаза.

Как только мужчины ушли, Айма помогла ей сесть поближе к выходу из шатра, в место посветлей, где из-за открытого полога дул лёгкий ветерок, а сама вышла наружу, чтобы достать из мешков еду и приготовить завтрак. Там были свежий хлеб – большой каравай, абсолютно не похожий на те изящные хрустящие булочки, которые Наймира привыкла получать на завтрак в отцовском доме и на постоялых дворах. Ещё Айма достала из ямки в земле глиняный кувшин, в котором оказалось конское молоко. И добавила ко всему этому зелёный лук. Второе и третье издавало такой яркий запах, что Наймира никогда не стала бы пить и есть это, если бы у неё был выбор.

Она постаралась не смотреть ни на Айму, ни на её готовку, но в итоге перевела взгляд в сторону и уткнулась им в поджарую, полуголую фигуру Рамироса.

Наймира сглотнула. Что-то подсказывало ей, что если Рамирос заметит её внимание, это не останется безнаказанным.

Он стоял на небольшой пустой площадке между кострами и разминался: сначала просто потягивался, вроде бы даже не осознавая, какой эффект может производить на окружающих вид его перекатывающихся под загорелой кожей мускулов. Его грудь и спина были абсолютно безволосы, и отсутствие волос в некоторых других местах говорило о том, что воин следит за собой.

Потом он, видимо, выполнил свою ежедневную программу и, подойдя к горе сваленных на земле кожаных доспехов, выудил из них меч, чтобы начать также методично проделывать выпады и прыжки уже с оружием.

Наймира сглотнула. Этот человек ей не нравился. НЕ в том смысле, что с его потрясающим полуголым телом что-то было не так. Просто он был опасен, и Наймира чувствовала это даже с расстояния в сотню шагов.

Увы, но теперь её взгляд упал на двух других мужчин, которых она видела за столом.

Сантьяго и Даймон сидели на камне очень близко друг к другу, так что их тела плотно соприкасались плечами. Они даже ели как-то синхронно, как будто были двумя половинками одного разорванного надвое человека.

Наймира вспомнила ночную картину, Ворона и Захарэля. Действия тех двоих далеко не казались такими подстроенными друг к другу, напротив, между вожаком и эльфом сквозило напряжение, как будто их совместная игра с Аймой в любой момент могла обернуться лютой дракой.

Но Наймира всё равно не могла не задуматься о том, как бы это было – если бы эти двое, огромный волосатый медведь и гибкий огневолосый дикарь, держали её с двух сторон, как вчера держали Айму её мужчины.

Она тут же замотала головой, прогоняя это навязчивое видение, успев только подумать про себя, что Даймон на древнем магическом языке её родины означало существ с других, тёмных планов. Почти демонов. И этот Даймон действительно был похож на хищного, похотливого инкуба.

Конечно же, после этого Наймира просто обязана была увидеть Кристиана.

Он сидел в одиночестве, один за своим костром, полностью одетый, и просто точил меч. Взгляд его голубых глаз был устремлён в пустоту перед собой, но когда Наймира посмотрела на него, он будто почувствовал это, повернул голову и в упор посмотрел на неё. В его зрачках не было ни похоти, ни хищного желания завладеть. Они были глубокими, как горное озеро, и такими же холодными, и на лице читалась странная грусть.

Наймира почувствовала, что её сердце замерло, а затем снова пустилось вскачь.