Соль под кожей. Том первый

Глава двадцать четвертая: Данте

Глава двадцать четвертая: Данте

Прошлое

— Я это не надену. — Валерия очень старается сохранить невозмутимость, но все равно краснеет, поворачивается ко мне спиной и быстрым шагом идет дальше между стоек с одеждой.

— Оденешь, — так же уверенно говорю ей вслед и передаю вешалку с крохотной красной тряпочкой продавщице, которая, как настоящий профессионал торгового дела, уже тут как тут и готова отнести покупку на кассу. На случай, если вдруг я передумаю. — И еще вот это.

Добавляю к мини-платью еще одно — длинное, из тонкого шелка на крохотных как спагетти, бретелях. Оно приятного не кричащего цвета ртути, и я легко могу Валерию в чем-то подобном, и при этом она будет выглядеть сексуально, а не как перетянутая веревками баварская колбаса.

Удивительно, как многого она добилась всего за год. Хотя лишнего веса у нее было около тридцати кило, но сейчас от них не осталось и следа, а год безжалостных тренировок, когда она не давала себе ни единой поблажки, превратил ее тело в то, что уже сейчас может быть магнитом для мужских взглядов. Мы в крупном торговом центре и прежде чем подняться на третий этаж, успели зайти в книжный и в кофейню, и я трижды замечал пялящихся на нее мужиков. Наверняка, таких было бы гораздо больше, но присутствие меня рядом явно этому не способствует. Хотя сама Валерия по сторонам вообще не смотрит, и ведет себя так, будто мы приехали сюда в понедельник, в самый разгар рабочего дня — дважды даже пыталась мне «выкать», пока я не напомнил, что у нас светский выход не на рабочую тему. По глазам было видно, как ее подмывало спросить об Алине, но она сдержалась. Прежняя Валерия точно сунула бы свой нос в мою личную жизнь, а и вообще в любую, потому что считала своим долгом отдать дань дружбе и хотя бы выслушать.

«А мы все еще друзья?» — мысленно спрашиваю себя, следуя по бутику в поисках беглянки, и нахожу ее выбирающей льняной белый сарафан с модной вышивкой. Он легкий и явно довольно комфортный, но по дизайну похож на мешок на лямках.

— Что? — Спрашивает Валерия, даже не поворачиваясь. В последнее время даже в наши редкие встречи она как будто чувствует меня подкожно — даже в офисе, где много людей, безошибочно угадывает именно мое приближение. — Я куплю его и мне плевать, что ты об этом думаешь. Я хорошо зарабатываю, могу позволить жить на собственные средства, а не на подачки.

Она стала агрессивной. Раньше просто огрызалась как испуганная собачонка, которую загнали в угол, и визгливый лай остался ее единственным оружием, но сейчас она рычит как натасканная бойцовская псина.

— Это не подачки, Валерия. Это твоя рабочая униформа на сегодняшний вечер.

— Хочешь, чтобы я поработала проституткой? — не стесняется в выражениях она и я замечаю в зеркале отражение вытянутой от удивления физиономии работницы бутика.

— Да, именно.

Я беру ее за локоть, и преодолевая сопротивление, тяну до раздевалки, на ходу хватая что-то еще более микроскопическое с вешалки где болтаются то ли ночные сорочки, то ли и правда элитный шмот для эскортниц.

— Жду тебя через две минуты, — заталкиваю ее в кабинку, безапелляционно задергиваю ширму и добавляю: — время пошло, Валерия. Если через две минуты ты не выйдешь в этом чертовом платье — я зайду и лично тебя переодену.

Я легко могу представить, как буду выполнять угрозу, и вспыхивающие в голове образы совсем не похожи на детское бодание из фильмов о любви двух подростков. Мне эта херня в голове с плашкой «18+» да еще и с участием Валерии, только мешает, но я все равно даю себе немного времени. Потому что даже у этих странных фантазий есть объяснение. Хотя еще каких-нибудь несколько месяцев назад я бы разбил нос любому, что посмел бы намекнуть на наши с Валерией «не только рабочие отношения». Но после очередной ссоры с Алиной у меня в башке такой хаос, что я готов, кажется, вцепиться в любую живую особь, при условии, что у нее будут хотя бы какие-то первичные половые признаки женского пола. А Валерия, оказывает, за это время успела превратиться в целую… охуенную молодую женщину.

Ловлю себя на мысли, что отписываю этот комплимент второй раз в жизни, и первой, к кому я его применил, была Алина. Хотя их даже сравнивать нельзя — настолько та и другая из разных миров. Я легко могу представить Алину, загорающую топлес на палубе роскошной яхты, но вот с Валерией, даже в ее теперешней физической форме, у меня такой фокус не получается. С другой стороны — с ней можно говорить абсолютно о чем угодно, от живописи до кино и политики, и даже на нескольких языках. А о чем говорить с Алиной? Все мои попытки завязать диалог на любую из множества тем, так или иначе заканчиваются ссорой и ее неизменным: «Ты просто подымаешь себе самооценку за мой счет!» Как будто обсудить творчество Толкина или Тарантино — охренеть какая неподъёмная мозговая деятельность.

Мои мысли прерывает характерный звук отодвинутой занавески.

— Ты доволен? — Валерия стоит напротив в свето-розовом шелковом платье, которое, хоть и не обтягивает ее тело, как вторая кожа, но струится по талии и бедрам, спадая мягкими волнами чуть ниже колен. — Ты в курсе, что это — ночная сорочка?

— Тебе идет, — не могу не подбросить дров в костер ее негодования. Сейчас она выглядит почти Зевс в женском обличие, готовая расстрелять молниями любого, кто подвернется под руку.

Но вместо этого она затихает, отходит в сторону, до большого ростового зеркала, и долго разглядывает себя со всех сторон. У меня язык зудит сказать, как ей идет эта татуировка на руке — теперь вместо голой гейши там еще сакура, пионы и журавли, целое полотно от плеча до запястья, которое она, тем не менее, умудряется прятать в офисе, строго соблюдая дресскод даже в невыносимую жару. Думаю, не ошибусь, если предположу, что всю эту красоту видел от силы десяток человек, включая ее, меня, тренера и мастера-татуировщика, который набил эту красоту.

Пора признать, что моя русалка способна принимать самостоятельные решения, некоторые из которых в итоге оказываются правильными. Очень скоро она выпорхнет из гнезда и наше с ней общение станет еще более редким.

— Я перестала узнавать себя в зеркале, — неожиданно признается Валерия, протягивает руку своему отражению и Зазеркалье так же тянется ей навстречу. Потом проводит ладонью по длинным волосам, накручивает на палец непослушный вьющийся локон. И неожиданно решительно заявляет: — Я решила избавиться от них. Замучилась.

— Прям радикально? Под ноль?

Она ловит мой взгляд в зеркале и, скривившись, показывает язык. Почти уверен, что однажды меня там будет ждать средний палец.

— Просто коротко, — отмеряет расстояние до мочки уха, — вот так. И цвет другой.

— Всегда завидовал способности женщин за один день преобразиться до неузнаваемости, — комментирую я, стараясь не сознаваться себе в том, что все это время таращусь на ее крепкие ноги с выразительными мускулистыми икрами.

— Пойдем со мной — сделают и из тебя Принцессу.

Наступает моя очередь показывать ей язык.

Она безропотно примеряет другие платья, и в итоге я оплачиваю их все, а еще туфли, белье, белоснежное пальто и новую сумку. Потом подвожу до дома, но от приглашения на чай отказываюсь.

— Сегодня в двадцать один тридцать жду тебя в «Мандарине».

— Я не хожу по ночным клубам, — тут же отказывается она.

— Ты будешь со мной.

— И с тобой тоже не хожу. У меня режим — в десять отбой. Если нарушу режим…

— Это не свидание, Валерия. И я не предлагаю. Считай, что ты выходишь на работу.

Она поджимает губы, упрямо качает головой, но я выхожу из машины и резко открываю дверцу с ее стороны, давая понять, что разговоры закончены и ее мнение, каким бы оно ни было, меня в этом вопросе не интересует. И как раз вовремя, потому что через пять минут мне наяривает Алина. После трехдневного молчания, сразу несколько звонков подряд.

— Что случилось? — спрашиваю сухо, отвечая только на ее пятую попытку дозвониться. — Кто-то горит? Или тебе нечем похмелиться?

— Дим… Дим! — Алина всхлипывает, я слышу неподдельную панику в ее голосе.

— Алина, что у тебя?!

— Дим, я… кажется… человека… убила.

Я чувствую, как у меня внутри все холодеет.

Автоматически снова тянусь за сигаретой, вспоминаю, что с тех пор, как мы с Алиной снова начали собачится чуть ли не каждый день, перестал носить их с собой, потому что привычка, от которой я с таким трудом избавился, снова начала крепнуть.

— Дим! — с надрывом орет в динамик Алина.

— Успокойся, — я стараюсь, чтобы мой голос хоть немного привел ее в чувство. — Закрой рот и перестань кричать об этом на всю округу. Поняла? Или полиция приедет быстрее, чем ты успеешь подпрыгнуть на месте.

Алина замолкает и только громко сопит в трубку.

— Где ты?

— Дома.

Уже лучше. Если бы она надралась, бухая села за руль и сбила человека — это был бы куда более серьезный залет. Но дома… Как можно убить кого-то дома? Мозг «услужливо» подкидывает парочку верных вариантов, каждый из которых тянет на умышленное. Хотя, это мог быть вор или…

— Я проснулась, Дим… Ничего не…

— Он там? — спрашиваю я, имея ввиду труп.

— Я не знаю! — снова переходит на ор Алина. — Он в комнате, а я в ванной заперлась!

— Будь там. Никому больше не звони и не выходи, пока не услышишь мой голос. Никому больше не звони. Ни с кем не разговаривай. Замри.