Солярис

Глава 24

Авария. Автомобильная авария. Вот что мама подразумевала под словом «беда». Какой-то придурок, ехавший с высокой скоростью, сбил Арину на своём драндулете. Больше подробностей я не знала. Впрочем, как и моя мать.

Ей позвонил санитар скорой помощи, когда те забирали сестрёнку с места столкновения. Сразу после этого мама связалась со мной, только вот говорить ей пришлось по громкой связи, так как в ту секунду она была за рулём.

— Но с ней… — залепетала я — с ней всё будет в порядке?

Последовала пауза, отчего у меня волосы встали дыбом, а кровь в жилах похолодела.

— Я не знаю, — только и выдохнула мама.

Послышался мой глубокий то ли вздох, то ли всхлип. Ладонь автоматически метнулась ко рту, прикрывая губы.

— Уже еду, — коротко отрезала я. Но перед тем, как бросить трубку поспешно добавила — Мам.

— Да? — отстранённо спросила она.

— С ней всё будет в порядке, слышишь.

— Поспеши, — лишь отрезала мать, а затем отключилась.

Я медленно закрыла глаза, пытаясь унять дрожь. В данную секунду я не могла винить маму за холодность. Самой было жутко. А как представлю, каково ей в данную секунду…

— Что случилось? — спросила бабушка, возвращая меня к реальный мир.

Вещи! Нужно срочно собирать вещи и выбираться с острова.

— Арина попала в аварию, — пояснила я и побежала в свою спальню. — Где моя сумка? Я лечу домой.

— Великие силы, — ошарашено прошептала Любона Ванифатьевна. — Это серьёзно?

— Я не знаю, — выкрикнула я из своей комнаты.

Трясущиеся руки поспешно засовывали вещи в чемодан. А я проклинала себя за то, что не могу двигаться быстрее. Как подумаю, что мне еще и наверх тащиться со всем этим добром…Ужас! Мне нужно в Солярис, и как можно скорее!

— У тебя есть номер службы такси? Мне нужна машина, чтобы добраться в аэропорт.

— Я могу позвонить Илиасу и попросить тебя отвезти, это будет быстрее и бесплатно.

— У него есть машина? — спросила я, резко повернув голову в сторону собеседницы и параллельно пытаясь вспомнить о том, кто вообще такой этот Илиас. Если память мне не изменяла, то так звали одного из помощников в бабушкином ресторане.

— У него мотоцикл, — пояснила она — он может отвезти тебя наверх и в аэропорт.

Я замерла. «Мотоцикл», от этого слова внутри меня всё напряглось и, тем не менее, я кивнула в знак согласия. Сейчас был не тот случай, чтобы торговаться из-за собственного морального комфорта. Если есть способ быстро добраться до сестры, я на всё согласна, даже лететь верхом на пегасе.

После этого короткого разговора события начали меняться со скоростью торнадо. Одно сменяло другое, словно картинки калейдоскопа.

Вот я наспех засовываю вещи в чемодан, а к дому уже подъезжает Илиас. Пока он каким-то магическим образом прикреплял мой багаж к мотоциклу, я успела попрощаться с бабушкой.

— Всё будет хорошо, — прошептала она мне на ухо. — И я сейчас не только про Арину.

Я вздрогнула, догадавшись, что имела в виду Любона Ванифатьевна, и дала ей это понять уверенным кивком.

— Спасибо за всё.

Затем я поспешно покинула двор и забралась на железного коня. Причем сделала это так грациозно, что у самой глаза округлились от удивления. Видимо, напрактиковалась во время поездок с Алеком. Мои руки аккуратно обвились вокруг талии парня.

— Крепче, — бросил он через плечо.

— Что? — нахмурилась я.

— Держись крепче, на подъёме сильно трясёт, — пояснил Илиас.

В его голосе слышался лёгкий акцент. Однако Илиас хорошо говорил по-русски. Видимо, так действовало частое общение с бабушкой и русскоговорящими посетителями.

Я закрыла глаза и всё же заставила себя придвинуться к юноше поближе, всячески отталкивая мысли о сильной мужской спине, к которой я сейчас прижималась.

Парень завёл мотор, а я бросила последний взгляд на белёсый дворик и родственницу. Та лишь подняла руку в знак прощания, а затем мы с Илиасом вихрем рванули вниз. Он повёз меня окольными путями, теми, где дорога была не столь крутой. И всё же мне всем своим мягким местом удалось прочувствовать «ровную» дорогу острова.

Прошло пять минут, а мы уже выбрались из запутанного белокаменного лабиринта. Прежде, чем ринуться по главному шоссе, мотоцикл притормозил на въезде в город. Илиас внимательно смотрел на дорогу, оценивая обстановку и проносящихся по трассе машин.

Пока мы ожидали своей очереди, мой нос уловил знакомый запах бензина. По всему телу пробежали мурашки. Но не успела я и бровью повести, как мы вновь понеслись по дороге. На этот раз скорость была в разы выше. Рёв мотора пробирал до костей, а ветер приятно трепал волосы. Уходящее солнце красиво переливалось на водной глади, окрашивая её в золото и красиво переплетаясь с морской синевой. Закат. Я хорошо помнила это сочетание: уходящее солнце, рёв мотоцикла, ощущение крепкого мужского тела под руками.

В этот миг мне стало стыдно. Так стыдно, что я чуть не расплакалась.

Прямо сейчас все мои мысли должны, нет, обязаны были крутиться вокруг Арины. Но вместо того, чтобы переживать о младшей сестре, я думала о бывшем парне и наших с ним совместных поездках. Я скучала по ним, и по нему тоже. И это было неправильно!

Какая из меня сестра, если даже в самый трудный период, я думаю лишь о парнях?! Арина была права, я — ужасна. Но я обещаю себе сделать всё возможное, лишь бы исправить эту ситуацию.

И для начала мне нужно забыть об Алеке. Хотя бы на то время, пока с Ариной всё не наладится.

Следующие несколько часов были полны нервного напряжения.

После того, как Илиас привёз меня в аэропорт и пожелал на прощание удачи, я побежала к кассам. К моему гигантскому разочарованию свободные места на ближайшие прямые рейсы отсутствовали. Даже в бизнес классе! Доступные кресла были лишь на утренних перелётах.

— Нет, нет, это слишком долго! — настаивала я, грозясь перейти на визг.

Я не могла проторчать здесь всю ночь, грызя ногти в ожидании новостей.

Может, стоит позвонить Дмитрию? Наверняка у него есть связи, которые смогут добыть мне место в самолёте. Хотя нет, это плохой вариант, я обещала дать ему время. И я не могла нарушить обещание, даже ради семьи.

Возможно, отец Инги сможет оказать содействие? Ведь совсем скоро он баллотируется в губернаторы. Но нет, это тоже ужасная идея. Ведь Инга не знает, что я в Греции. А мой звонок выдаст меня с головой. Подруга выведает всю правду у Лины, а потом обязательно расскажет Глебу, а дальше… Ох, мне было страшно думать о том, что могло случится после этого.

Я глубоко вздохнула и потёрла виски. Был еще один вариант.

Я знаю лишь одного человека, имеющего возможность доставить меня из Греции в Солярис быстро, просто, без шума и пыли. Человека, наверняка имеющего частный самолёт, наверняка и не один. Это Алексей Антверлен.

Я могла решить проблему с перелётом одним коротким звонком. Или не могла?

Не стоит отрицать, есть вероятность того, что Алек не возьмёт трубку или просто откажется. Было страшно испытывать судьбу, но ради Арины….

Лишь большим усилием воли, мне удалось оторвать взгляд от мобильника. Нет уж, проблемы моей семьи должны остаться со мной. И я обязана справиться с этим сама.

Сжав кулаки с такой силой, что костяшки побелели, я спросила:

— Ладно, просто скажите, какой способ самый быстрый?

— Самый быстрый, — начала девушка, быстро печатая на компьютере — с пересадкой в столице. Всё займёт семь часов. Но осталось лишь три места в экономическом классе и два в бизнес. Посадка начнётся через двадцать минут.

Я глубоко вздохнула, потирая виски.

— Давайте. И бизнес.

Каких-то семь часов, и я буду в Солярисе. Пусть и придётся по дороге заскочить в другой город. Как бы то ни было, выбор у меня не велик.

Что же, это вполне сносный план, но чтобы он удался, мне пришлось бежать через половину аэропорта на регистрацию, а затем на посадку. Красная и запыхавшаяся, я не знала — благодарить ли мне великие силы или же проклинать их. С одной стороны, я чуть не опоздала на самолёт, хоть и неслась так быстро, что чуть не сожгла лёгкие. А с другой, я попала на борт в течение получаса. Пораскинув мозгами, я решила, что второе вполне себе компенсирует первое.

Следующие несколько часов были самыми трудными, я бы даже сказала — невыносимыми. Я выглядела, да и чувствовала себя как безумная неврастеничка. Все мысли вертелись вокруг сестрёнки и наших с ней отношений.

Я снова и снова вспоминала наши ссоры, силясь понять, когда именно мы с сестрой отдалились друг от друга. Еще весной мы проводили время вместе, иногда даже гуляли и ходили в кино, а потом… Потом у нас обеих начались экзамены, мы погрязли в учёбе. К тому же, именно тогда я рассталась с Дмитрием и начала получать «подарки» от маникюрной банды.

Только сейчас я вспомнила, что мы с Ариной никогда не обсуждали эту тему. Я не про своего бывшего парня, а про издевательства. Тогда, в мае, мне не хотелось рассказывать сестре о супе в волосах и изодранной блузке. Не хотелось жаловаться и выглядеть слабой. Или же мне попросту было стыдно.

Да, мне определённо было стыдно. Всю свою жизнь я мечтала быть эталоном для Арины. Чтобы она приходила в класс и хвасталась тем, какая у неё клёвая сестра. Но вместо этого я превратилась в подушку для битья. Моя гордость просто не позволила мне рассказать ей правду.

А теперь Арина попала в их лапы. Возможно, будь я чуть посмелее, я бы смогла раскрыть ей всю правду и уберечь от общения с маникюрной бандой. Но я была трусихой. А еще я была ужасной сестрой. Хотя почему была? Я и сейчас таковой являюсь.

Ведь после того, как издевательства прекратились, я не возобновила наше тёплое общение. Даже наоборот, стала еще больше отдаляться, постоянно уходила гулять наедине со своими мыслями и проблемами.

Даже сейчас, когда сестрёнка связалась с Кристиной, я должна была её остановить. Но я так сильно была сосредоточена на своих проблемах с Алеком, что просто проигнорировала все тревожные сигналы, исходящие с той стороны. Я вновь повела себя как эгоистка. Неудивительно, что Арина так меня ненавидит.

Я вспомнила наш последний разговор на парковке. С тех пор мы даже не здоровались друг с другом, лишь обменивались репликами, вроде «тебя к телефону» или «выходи быстрее из ванной». Ну или же одаривали друг друга более едкими фразами. Мои глаза округлились от ужаса, когда я поняла, что с того дня прошел почти месяц. Месяц! Мы продолжали дуться друга всё это время.

А потом случилась эта авария.

И сейчас мне было страшно.

Здесь, на высоте нескольких тысяч метров, я не могла позвонить маме, не могла разузнать новости. Я чувствовала себя маленькой, беспомощной, бесполезной девочкой. Мне так хотелось помочь Арине, поддержать её, спасти. Но что я могла предпринять из салона самолёта? Я даже осведомиться о её состоянии не могла.

От внезапно нахлынувшего отчаяния к глазам подступили слёзы. Меня затрясло.

«С ней всё будет хорошо», — начала я повторять про себя. «Ты скоро будешь рядом».

Я обязательно буду рядом и сделаю всё возможное, чтобы снова наладить наши сестринские узы. А сейчас, сейчас надо успокоиться. Ведь если продолжу мыслить в том же духе, то точно сойду с ума. Надо как-то отвлечь себя. Хотя бы на время полёта. Но для начала…

Лёгким движением руки я подозвала бортпроводницу.

— Да? — спросила девушка в красивой униформе.

— Можно мне кофе? Две, а лучше три чашки.

— Вам одной? — брови стюардессы взметнулись вверх.

Её тон мне совсем не понравился, надменный и в то же время снисходительный. Я глубоко вздохнула, чувствуя, как во мне автоматически включается стерво-версия.

— Это проблема?

— Нет, но не думаю, что это хорошая…

— А я вас разве спрашивала? — властным тоном перебила я. Больше мне делать нечего, как торговаться с бортпроводником за кофе. Вот еще!

— Сейчас принесу, — кисло ответила стюардесса и удалилась.

Идея занять себя чем-то отвлеченным во время полёта с каждой секундой нравилась мне всё больше. Возможно, я даже увлекусь, и часы в небе пролетят незаметно.

Первым, что пришло мне в голову — стала книга. Очередной любовный роман девятнадцатого века, которым я зачитывалась последние деньки у бабушки. Но эта идея провалилась, стоило мне обнаружить, что я засунула заветный томик в чемодан вместе с учебниками и тетрадями.

Моя безысходность длилась не долго. Буквально через секунду руки сами потянулись к блокноту со стихами — единственной вещью, которую я почти не выпускала из рук все эти дни. Раскрыв последнюю страницу, я вперилась взглядом в свой новый стих. Так прошла минута, потом две, потом пять. В голове не было ни одной идеи, ни одной здравой мысли. Лишь тишина.

Чуть не взвизгнув от отчаяния, я опрокинула в себя вторую чашку с любимым напитком и решилась на последнюю попытку — фильм. Ну это точно должно меня отвлечь!

Выбор пал на загадочную историю про путешественников во времени. И это отлично работало. Ровно пять минут.

Стоило мне расслабиться и облегченно выдохнуть, как на экране появился главный герой. Он так сильно напомнил мне Алека, что меня чуть не пробило на новую порцию ледяного пота.

В конечном счете, я просто всунула в каждое ухо по наушнику и, закрыв глаза, откинулась в кресле.

К моему большому удивлению, этот метод оказался самым эффективным. Я даже смогла окунуться в небольшую полудремоту и немного отдохнуть. Так что когда самолёт начал долгожданное снижение, во мне было немногим больше сил и хорошего настроения, чем несколько часов назад.

Потребовалось совсем мало времени, чтобы добраться до зоны ожидания и, наконец, позвонить маме. Наш разговор был недолгим, и всё же мне удалось узнать куда больше деталей.

Прямо сейчас я мерила шагами холл аэровокзала, обдумывая каждое сказанное матерью слово.

Оказалось, что «придурок», сбивший мою маленькую сестрёнку, ехал по правилам. А вот она перебегала дорогу в неположенном месте. К тому же, на тот момент солнце успело окончательно спрятаться за горизонтом, так что водитель просто-напросто не смог различить её крошечный силуэт заранее.

А еще мама сказала, что машина ехала медленнее положенного, и если бы всё было наоборот, то Арина…Великие силы, я даже подумать, даже предположить боялась, что бы могло произойти.

Тем не менее, небольшой скорости при столкновении хватило, для того чтобы моя маленькая сестрёнка получила очень серьёзные травмы. На данный момент у неё диагностировали сильное сотрясение мозга, ушиб лёгкого, перелом трёх рёбер и трещины в еще четырёх, довершалось это открытым переломом бедра и великие силы еще знают чем.

В эту секунду Арина Арден лежала в операционной. Мама не знала, чем именно они там заняты, она охарактеризовала это одним словом — «Помогают». И мне этого было вполне достаточно.

Моя мать потратила довольно внушительную сумму с семейного счёта, чтобы самые лучшие врачи Соляриса взялись за мою сестру. Мне же лишь оставалось молиться, чтобы оно того стоило.

Наш разговор подходил к концу, и я уже собралась вешать трубку, как внезапно меня озарило: я до сих пор не знала номера больницы, в которой лежала сестра.

Стоило мне об этом вспомнить, как громкая связь объявила посадку на мой следующий рейс. Пришлось очень быстро выяснять у матери все детали. Услышав адрес, я горько усмехнулась. Как оказалось, мне было хорошо знакомо это место.

Одной весной, когда нам с Линой было лет по четырнадцать, мы часто прогуливались вокруг белоснежных корпусов, недалеко от школы. Дело в том, что почти вся больничная территория была засажена кустами сирени, которые начинали цвести и пахнуть с приходом истинно летнего тепла.

Мы провели там почти весь месяц. Беззаботно болтали об одноклассниках. Тогда Лине впервые дали солирующую партию в новом танцевальном номере, а я по уши влюбилась в Дмитрия Милкейна. Казалось, с тех приятных деньков прошла вечность. Возможно, так и было. Ведь сейчас, спустя два с половиной года, я стала совсем другим человеком. Да и повод посещения этого места оказался весьма печальным.

Я вновь подумала о сестре. Если полёт пройдёт хорошо, что я буду с семьёй уже меньше, чем через два часа. Эта мысль придавала мне сил. Осталось совсем чуть-чуть, не стоит вновь раскисать. Лучше оставить сопли и слёзы на том рейсе, в этот же я войду со сжатыми кулаками.

Так я и поступила. Весь полёт я была наполнена ледяным спокойствием. Включив музыку в наушниках, я спокойно смотрела в окно на проплывающие в черноте облака. Лишь когда далеко-далеко стало появляться подобие рассвета, я мельком взглянула на часы. Те показывали четвёртый час ночи. Глубокий вздох, и я вновь уставилась в окно.

Благодаря этому смирению время вновь пролетело незаметно. Я уже успела возгордиться собой за самообладание, но стоило мне сделать первый шаг на трап, как вихрь эмоций вернулся, а желание двигаться как можно быстрее настигло меня с новой силой.

Время ожидания чемодана казалось вечностью. В какой-то миг мне даже захотелось бросить его в аэропорту и уехать, однако здравый смысл возобладал. Прошло минут двадцать, прежде чем я схватила долгожданный багаж и побежала на стоянку такси.

По дороге мне вспомнилось то, какой спокойной и лёгкой я была, когда приземлилась в Греции. Да, тогда меня тоже одолевали тяжелые мысли, но я чувствовала, что с моих плеч свалилась гора. Сейчас же, я вновь чувствовала всю её тяжесть, но уже по совсем иной причине.

Добравшись до парковки, я обвела взглядом машины. Меня трясло от холода и чтобы не превратиться в ледышку, я наспех вытащила из чемодана первую попавшуюся кофту и натянула на голые плечи. Тело вмиг стало наполняться теплом.

Затем я ткнула пальцем в первого попавшегося таксиста и затараторила адрес. Не знаю, то ли многозначительное выражение моего лица, то ли слово «больница», то ли всё в совокупности сказались на реакции водителя, но прошло менее тридцати секунд, а мы уже выехали по нужному мне адресу. Таксист не задавал лишних вопросов. Думаю, ему всё было понятно и без слов. Мне же в свою очередь не хотелось тратить последние силы на болтовню.

До этого момента, я полагала, что волнение переполняет меня до краёв, словно вода кувшин. Но я ошиблась.

Я поняла это сразу, стоило лишь пересечь черту Соляриса. То, что я ощутила, увидев родные улицы, любимые места и до боли знакомые закоулки, не шло ни в какое сравнение с тем, что я навоображала себе ранее. Теперь я поняла, что такое настоящее волнение, и что такое настоящий страх.

Когда до встречи с родными оставались считанные минуты, даже моё тело начало реагировать. Сердце забилось как бешеная птица в клетке. Затем мне показалось, что мне совсем недостаёт кислорода, и я задыхаюсь. Видимо, надо было плотнее обедать, либо же пить больше кофе. На миг у меня даже голова закружилась, а перед глазами всё поплыло. Но стоило различить за окном знакомые очертания белоснежной больницы, как зрение вернулось в норму.

Я достала из бумажника весьма достойную купюру и протянула водителю.

— Достаньте чемодан побыстрее, и да, сдачи не надо, — холодно произнесла я.

Мужчина лишь ошарашено взглянул на меня, словно увидел призрака. Но затем кивнул и выскочил из машины. Я последовала за ним.

Наверное, я сейчас и вправду была похожа на призрака — бледная, растрёпанная, одетая в лёгкое розовое платьице, совсем не подходящее к холодному октябрю Соляриса. Невольно, на моём лице выступила улыбка.

Но уже через секунду она растаяла. Надо поспешить. Наверняка, мама с ума сходит. Я нужна ей и я нужна Арине.

У меня не было причин задерживаться. Я схватила чемодан за ручку и со всех ног побежала к главному входу.

Я вбежала в просторный, залитый приглушенным белым светом зал. Повсюду пахло спиртом и лекарствами. Стояла напряженная тишина, словно всё здание затаило дыхание.

Я завертела головой по сторонам. Справа, свернувшись калачиком в маленьком железном кресле, спала черноволосая девушка, она выглядела немногим старше меня. Её тонкие плечи были бережно накрыты вязаной кофточкой. По левую руку от меня на диванчике расположились трое незнакомцев — двое мужчин и женщина, они тихо о чём-то переговаривались, но стоило мне ворваться в больничный холл, словно дикий зверь, все трое резко подняли головы и замолчали.

Я замерла, прислушиваясь и повторно обводя комнату более пристальным взглядом. Одинаковые железные кресла, выкрашенные в ужасный бледно-желтый цвет, куча дверей с табличками и номерами, парочка продуктовых автоматов.

Раньше мне не доводилось посещать больницы. К своему большому счастью, я никогда серьёзно не болела и не получала каких-либо травм. Поэтому всю свою жизнь я провела вдалеке от подобных заведений, если, конечно, не считать наши с Линой давнишние прогулки. Но вместо этого, я посмотрела достаточно фильмов и сериалов, чтобы знать — первым делом нужно отыскать справочную и выяснить: где найти сестру и мать.

Выглянув из-за широкого столба, я, наконец, смогла разглядеть ресепшн в конце холла. Неудивительно, что я просмотрела его в первый раз. Бело-серая окраска стойки позволяла ей слиться со стеной. Потолочные светильники над справочной были выключены, единственным источником света оставалась маленькая настольная лампа.

Приглядевшись, я различила едва уловимое движение, мои ноги сами понесли меня к стойке. Там, за длинным столом восседала дородная женщина в светлой униформе. Она склонилась над бумагами и что-то тщательно переписывала. Видимо, её слух уловил моё приближение, потому как стоило мне подойти к справочной вплотную, медработница подняла голову и посмотрела на меня прищуренными глазами. Её рыжие волосы были коротко подстрижены и небрежно завивались вокруг лица. Один из завитков упал женщине на лоб, когда та подняла брови в немом вопросе.

— Мне нужно увидеть сестру, — выпалила я первое, что пришло в голову.

В ответ на странную реплику брови слушательницы поднялись еще выше, насколько это вообще было возможно. Я вмиг залилась краской, осознавая глупость собственного вопроса.

— Часы посещений начинаются в семь, — лишь пояснила она, вновь склоняясь над бумагами и тем самым показывая, что разговор окончен.

Ага, размечталась.

— Простите, — вновь попыталась я — её привезли сегодня вечером. Имя — Арина Арден.

Женщина глубоко вздохнула, но её руки всё же начали что-то набирать на компьютере.

— Она была в операционной, — продолжила я, но осеклась — или до сих пор там, я точно не знаю.

— Вы родственница?

— Да.

— Операционное крыло, по коридору и налево, палата номер два. Доктора еще трудятся над ней, так что вам придётся подождать.

— Спасибо, — быстро выпалила я и побежала в нужном направлении.

Слова медработницы эхом звучали в моей голове «Еще трудятся над ней». Великие силы, сколько же часов прошло с тех пор, как Арину привезли сюда? Шесть? Семь? Мой лоб покрылся холодным потом. Что за травмы оперируют так долго?

Коридор, по которому я неслась, казался бесконечным. На миг мне даже почудилось, что я всё неправильно поняла и умчалась в совершенно ином направлении. Однако последние крупицы самоконтроля не дали переживаниям выбить меня из колеи.

Таща дурацкий чемодан за собой, я пронеслась мимо одной двери, потом последовала шестая, тринадцатая, двадцать первая. Когда я, наконец, достигла стены и повернула туда, где, по моему мнению, должно было находиться операционное крыло, то увидела двух людей. Слева, на металлическом кресле, восседала мама. Её шикарные каштановые волосы выбились из косы и растрепались. Идеально выглаженная розовая блузка вылезла из юбки, туфли женщина скинула, и те безвольно валялись под сиденьем. Она смотрела на второго человека. Тот стоял напротив. Крепкие мужские руки скрестились на груди. Я заметила, как под голубой рубашкой напряглись и вздулись мышцы. Казалось, тревога не оставляла его не на миг. А взгляд… Серьёзный взгляд был направлен на маму. Мне показалось, что эти двое общаются без слов. Возможно, я была права.

Я не знаю, сколько я так стояла, уставившись на пару. Может, секунду, а может десять или шестьдесят. Но я очнулась от оцепенения, лишь когда поймала на себе материнский взгляд. Тот не выражал ничего. Ни удивления, ни страха, ни боли. Лишь пустота.

Собеседник тоже заметил это, он обернулся, глядя прямо на меня. Наши глаза встретились.

— Мила, — только и выдохнул отец.

Эти слова и его голос были словно заклинание, позволяющее мне избавиться от невидимых оков и вновь начать движение.

Не глядя на мужчину, я пробежала мимо, чуть не оттолкнув его, и упала на колени перед мамой.

— Мама, мамочка, как она? — залепетала я, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Вот-вот, и они польются, словно ручьи.

Мама молчала.

— Почему так долго? Что сказал врач?

— Мила, — вновь подал голос отец.

— Я спрашиваю не тебя! — крикнула я, оборачиваясь через плечо.

Прямо сейчас вся та тоска, которую я испытывала по папе и нашей прежней жизни, отступила. На её месте осталась лишь злость и обида. Да какое право он вообще имеет здесь находиться? Он бросил нас, променял на работу. Ему плевать на всех и всё, кроме собственного бизнеса.

— Не говори со мной так, — серьёзно сказал он.

Несмотря на внешнюю сдержанность и спокойствие его голоса, я всё же смогла различить тревожные нотки. Вот и славно, пускай волнуется. Меньше всего меня сейчас заботили нежные отцовские чувства.

— Они достают осколки, — неожиданно ответила мама.

— Какие еще осколки?

— Из бедра. При переломе часть кости оказалась раздроблена.

— Великие силы, — я с шумом выдохнула. — А так, в целом, с ней всё будет хорошо?

— Да, травмы не настолько серьёзные. По крайней мере, сейчас её жизни ничего не угрожает.

— Слава великим силам, — выпалила я.

Мои руки обессилено повисли вдоль туловища, словно только что отпустили гору, а всё тело обмякло. Только сейчас я вспомнила, что сижу на полу. Вставать почему-то не хотелось. Я положила голову матери на колени и принялась тихо плакать. К моему большому удивлению, мама подняла руки и стала нежно, я бы даже сказала заботливо, гладить меня по волосам. Я закрыла глаза и задрожала.

С ней будет всё хорошо. С моей маленькой сестрёнкой, с той, что не заслужила всего этого, с невинным, пусть и порой глуповатым ангелочком будет всё хорошо. Это самое главное. А еще у меня всё же будет шанс всё исправить. Арина поправится, мы наладим отношения. По крайней мере, я сделаю всё от себя зависящее, чтобы это стало правдой.

Когда слёзы сменились тихими вздохами и всхлипываниями, отец вновь подал голос. На этот раз он был очень мягким и касался моего слуха, словно перо — кожи.

— Милая, нам надо поговорить.

Собрав волю в кулак, я всё же оторвала голову от материнской юбки, на которой из-за моих слёз образовались мокрые пятна, и строго взглянула на родителя.

— Мне не о чем с тобой говорить.

— Мила, пожалуйста.

— Я совсем забыла позвонить бабушке и сказать, что я добралась до больницы, — отрезала я, вскакивая на ноги и рыща в сумке телефон.

— Это не может подождать? — продолжал настаивать отец.

— Нет, это важно.

— Ступайте и поговорите, — внезапно сказала мама.

— Но мама…

— Ступай, Мила. Я сама позвоню бабушке, — отрезала она тоном, не терпящим возражений.

Я с шумом выдохнула и с вызовом взглянула на отца.

— Через пять минут на скамейке у входа. Если и вправду хочешь поговорить, принеси кофе.

Сразу после этих слов я развернулась на пятках и пошагала прочь из крыла.

Пускай папа не рассчитывает на моё хорошее расположение. Чтобы он не хотел мне сказать, это будет очень непросто.

Отмахнувшись от тяжелых мыслей, я достала телефон и начала набирать еще один знакомый номер. Любона Ванифатьевна была не единственной, кому мне хотелось позвонить этой ночью. Был другой, очень важный для меня человек.

Я вышла на улицу и нажала кнопку вызова, оператор вмиг переправил меня на голосовую почту.

— Привет, Лина, — начала я. — Просто звоню сказать, что я вернулась в город. Прости, что так неожиданно сообщаю об этом. Для меня самой это внезапно. Кое-что случилось с Ариной, она в больнице. Мы все здесь, ждём новостей от докторов, — очередной глубокий вздох. — Я просто звоню сказать, что очень хочу тебя увидеть. Я соскучилась, Ли, мне надо столько всего с тобой обсудить. Перезвони мне, пожалуйста.

На этом отведенное оператором время закончилось и мне пришлось повесить трубку.

Как по волшебству, в этот самый миг появился отец. Как я и просила, в руках он нёс два бумажных стаканчика с кофе. От них исходил лёгкий пар. Увидев это, я поёжилась и плотнее завернулась в синюю вязаную кофту — единственную тёплую одежду, которую я сумела извлечь из чемодана перед посадкой в такси. Кроме неё, на мне было лишь то самое розовое платье, которое я вовсе не хотела брать с собой в Грецию, но в итоге проносила почти всю неделю. Прямо сейчас, в обстановке холодного осеннего Соляриса, я выглядела в нём довольно глупо. Но мне было плевать, переодевание — последняя вещь, о которой я могла думать по возвращении домой.

Папа подошёл ближе и протянул мне стаканчик, я молча приняла его и, встав ногами на скамейку, бесцеремонно уселась на её спинку. К моему небольшому удивлению, папа повторил мой некультурный поступок и пристроился рядом. В попытке сдержать улыбку, я взглянула на небо. То медленно светлело, напоминая о приближающемся рассвете. Сделав большой глоток, я поморщилась от удовольствия и, задрав нос, подставила лицо холодному ветерку. Прошла минута, а отец так не сказал ни слова.

— Если ты позвал меня за этим, я пошла, — не выдержала я, и уже было собралась встать, как папа перегородил мне путь лёгким движение руки.

— Прости меня, — выпалил он.

— За что ты просишь прощения? — ответила я, мысленно добавив слово «конкретно».

Кажется, отец понял, что я имела в виду, поэтому продолжил.

— За то, что уехал так скоро, за то, что пропадал месяцами в командировках, за то, что меня не было рядом.

Я промолчала. Вот именно! Его не было рядом. Он был мне так нужен, а его не было! Я почувствовала, как глаза вновь начинают слезиться и часто заморгала. А потом спросила:

— Почему ты приехал сейчас?

— А это разве не очевидно? Арина, — коротко пояснил отец. Его голос звучал глуше, чем обычно, словно он охрип. — Когда Афина позвонила и сказала, что твоя сестра попала под машину, меня словно сковородкой по голове ударили. Я понял, что могу потерять её. И что в любой момент могу потерять любую из вас. Примерно в тот же миг я понял, сколько всего делал неправильно.

Я понимала, о чём говорит папа. Когда мама сказала мне, что произошло, я тоже испугалась за жизнь сестры. Тоже осознала свои ошибки. В этом наши с отцом помыслы были схожи. Только вот я была решительно настроена на исправление прошлого, а что же он?

— И что ты будешь делать дальше? — прямо спросила я.

— Вернусь к вам — моей семье, постараюсь наверстать упущенное за многие месяцы.

— Думаешь, что сможешь?

— Я могу попытаться, — пожал плечами отец и отхлебнул кофе. — Как бы там ни было, я уже позвонил заместителю и взял отпуск.

На этих словах я оторвала взгляд от собственных носков и, резко вскинув голову, посмотрела ему прямо в глаза.

— Надолго?

— На месяц-два точно, дальше посмотрим. Пойми, я не могу окончательно бросить работу. Как-никак она тоже важна мне, и нужна. И я нисколько не жалею, что создал компанию. Ведь, несмотря на все трудности, я делал это ради нашего блага. Хотел больше зарабатывать, чтобы вы ни в чем себе не отказывали…

— Пап, — перебила его я — у нас есть дом, есть еда. Мы с Ариной ходим в школу, которую любим, мы и так ни в чём себе не отказываем. У нас есть всё, кроме тебя.

— Я знаю, — тяжело вздохнул отец и запустил пальцы в волосы.

— Ты хоть представляешь, как ты был мне нужен всё это время, — мой голос предательски задрожал. — Когда ты сказал, что приехал всего на неделю, я разозлилась. Я была так сильно зла, что не могла спокойно спать. Но потом, когда ты так внезапно уехал, мне стало очень больно.

Я очень давно не была ни с кем так откровенна. Но мне придётся быть таковой, если я хочу наладить свою жизнь. Мне придётся часто говорить правду и часто её слушать. Да, это будет очень непросто, но мне нужно с этим справиться. Нужно.

— Прости меня, доченька, — папа повернулся ко мне, явно желая обнять, но наткнувшись на мой острый взгляд, передумал.

— Я прощаю тебя, — прошептала я. — Но если ты снова променяешь нас на работу…

— Этого не будет, — со всей серьёзностью заверил отец. — Дай мне шанс всё исправить.

— Хорошо, — кивнула я и нерешительно опустила голову ему на плечо.

Какое-то время мы смотрели на здание больницы. Поразительно, но кроме пения птиц здесь стояла полная тишина. Ни скорой, ни санитаров, не внезапных посетителей, только я и мой папа.

— Так как там, у бабушки? — первым прервал молчание он.

— Тепло, — усмехнулась я, отстраняясь от его плеча.

— Мама сказала, что ты уехала туда из-за парня, — это замечание прозвучало настолько тактично и деликатно, что даже Лина бы позавидовала. Я нервно сглотнула.

— Да, всё верно.

— Что произошло?

— Мы просто расстались.

— Расскажи мне, я хочу знать, — нежно попросил отец.

Я задумалась, как делала каждый раз, когда кто-то просил меня рассказать про Алека. Но сейчас меня просил об этом ни кто-либо, а папа. Это был наш шанс, шанс на исправление ошибок прошлого.

— Ты знаешь Георгия Антверлена? — неуверенным голосом начала я.

Собеседник уставился на меня во все глаза, явно не ожидая подобного поворота в беседе.

— Да, он — глава компании «АНТ Констракшн». Мы планировали сотрудничать с ними в следующем году.

— Короче говоря, я встречалась с его сыном — Алеком. В смысле, Алеексеем. Антверленом.

Мои брови образовали домик, отец тоже нахмурился.

— Я думал, что у него есть невеста.

— Дай угадаю, ты прочитал об этом в газетной статье примерно две недели назад?

— Так и есть, — кивнул он, откровенно не понимая, к чему я клоню.

— Которую написали после приёма у Антверленов.

— Точно-точно.

— Я была там. И именно там я узнала о том, что мой парень помолвлен с другой.

На этих словах лицо папы откровенно помрачнело, он крепко сжал челюсти, в глазах заплясал недобрый огонёк. На одно короткое мгновение мне показалось, что сейчас он разразится потоком ругани, а потом пойдёт нанимать киллера для расправы с моим бывшим, но к моему большому удивлению следующие слова отца зазвучали очень мягко.

— Ох, милая, — он накрыл мою крошечную ладонь своей и сжал её чуть сильнее чем следовало. — И как же он сказал тебе это? Почему обманул?

— Мне сказал не он, а Катерина Дандреро, — тихо пояснила я, надеясь что родительская злость растает.

— Дочь Аполо?

— И невеста Алека, всё верно. В общем, меня так сильно это расстроило и выбило из колеи, что я решила уехать к бабушке, толком ни в чём не разобравшись. Можно сказать, я сбежала к ней. Уехала от проблем и переживаний, а теперь вернулась.

— Ты уже решила, что будешь делать дальше?

— Да. Мне нужно наконец встретиться лицом к лицу со своими страхами.

— Уверен, ты справишься. Ведь ты у меня очень… — начал папа, поглаживая меня по плечу, а потом я перебила.

— Только не говори «сильная», — взмолилась я.

— Но так и есть, — усмехнулся он. — И я очень тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, пап.

Теперь объятий было не избежать, да и не хотелось. Отец нежно прижал меня к себе, я обвила его голубую рубашку своими худенькими ручками. Папа — рядом. Мой папа! Он вернулся, и больше меня не бросит. Мне вновь захотелось заплакать, но впервые за долгое время — от счастья, но меня отвлёк неожиданно завибрировавший в кармане телефон.

— Это мой, — улыбнулся отец, отстраняясь и доставая мобильник.

— Кто звонит? — полюбопытствовала я.

— Мама, — ответил он и поднял трубку. — Да. Понял. Уже бежим.

— Что случилось?

— Операцию закончили, доктор ждёт нас.

— Тогда бежим, — кивнула я, вскакивая на ноги.

Наскоро отправив стаканчики в урну, мы спешно отправились обратно в операционный корпус. Войдя в здание, я мельком осмотрела присутствующих. Ничего не изменилось, за исключением того, что девушка в кресле перевернулась на другой бок, а компания перебралась поближе к продуктовому автомату. Женщина жевала что-то вроде шоколадки, а молодой человек пил горячий напиток из пластикового стаканчика. Когда мы пробегали мимо, компания на нас даже не взглянула.

Меньше чем за минуту, мы преодолели весь коридор и уже стояли напротив доктора, готовые внимательно вслушиваться в её серьёзные речи.

— Как она? — выпалила я, подбегая.

— Жить будет, — мягко ответила женщина.

Видимо, она хотела пошутить, но сейчас мне было совсем не смешно.

— Вы извлекли все осколки? — спокойно спросила мама.

— Да, но из-за того, что перелом был открытый, ваша дочь потеряла много крови. Даже слишком много, — повторила врач. — Мы склоняемся к переливанию. В лучшем случае — это будет кто-то из вас, близких родственников. Если, конечно, вы согласитесь стать донорами, и ваша кровь будет пригодна для этой процедуры.

— Что значит «пригодна»? — не поняла я.

— Некоторые группы крови нельзя смешивать, это довольно опасно.

— У нас с мужем четвёртая, мы с радостью поможем дочке, — вновь подала голос мама.

Доктор заметно напряглась. Её плечи приподнялись, а потом она сказала:

— К сожалению, вы не можете ничем помочь. Ваша группа несовместима с группой Арины.

У всех троих отвисла челюсть, и моя, кажется, больше всех.

— Но что же делать? — залепетала мама.

Её взгляд метался между мной, супругом и доктором. Руки затеребили тёмную косу. Я же в свою очередь поняла, что нервно покусываю губу и заламываю руки.

— Ну мы можем… — начала женщина и покосилась на меня.

— Нет, — отрезал папа — этого не будет.

— Любимый, — мягко начала мама.

— Вы не будете использовать Милу! Она даже несовершеннолетняя, — еще более настойчиво произнёс он.

— Почему? — наконец не выдержала я. — Если моя группа подходит, то почему нет? Разве у нас большой выбор?

— Они могут взять кровь у другого донора.

— Но моя подойдёт больше, — не менее упрямо настаивала я. — У меня третья, — обернулась я к врачу.

— Третья подойдёт, — кивнула та.

— Я сказал нет! — рявкнул отец.

Мы замерли. На миг мне стало страшно. Я никогда не видела его таким злым и встревоженным. Даже у мамы округлились глаза. Казалось, от того мужчины, что всего пять минут назад успокаивал меня на лавочке, не осталось и следа. Но отец был прав, я больше не маленькая слабая девочка, и я так просто не сдамся.

— Хватит! — крикнула я, подражая его манере. — Это ради Арины. Я не буду сидеть в стороне, когда могу ей помочь.

Атмосфера в комнате накалилась до предела. Я понимала, что сейчас папа либо согласится, либо взорвёт этот коридор и всех нас. К моему гигантскому облегчению, произошло первое.

— Если ей хоть на миг станет плохо, я вас из под земли достану, — зашипел он.

Женщина сдержанно кивнула.

— Пойдём со мной, мне нужно проверить твоё самочувствие перед процедурой.

— Я в норме.

— Пойдём, — отрезала доктор.

Мне не оставалось ничего иного кроме как последовать за ней. Следующие полчаса мне измеряли вес, рост, давление. И делали еще кучу разных, непонятных мне процедур. Оказалось, что я довольно сильно похудела, во время своих греческих каникул, но благо мой вес остался в пределах нормы, позволяющей помочь Арине.

— Не буду врать, — неожиданно мягко заговорила женщина — нам придётся взять достаточно много крови.

Я глубоко вздохнула, не веря в то, что собираюсь сейчас сказать.

— Берите хоть всю. За сестру я готова отдать жизнь.

— Это благородно, но думаю, что так много нам не понадобится.

— Всё равно. Знайте, что я готова на всё, — как можно серьёзнее сказала я.

Для пущей убедительности я направила на собеседницу такой пронизывающий взгляд, на который только была способна. Это подействовало. Женщина вздрогнула, но через секунду взяла себя в руки. Она усмехнулась и наиграно небрежным тоном произнесла:

— Ну раз на всё, то тогда тебе нужно немного поспать и восстановить силы. Твоя мама сказала, что ты приехала прямо из аэропорта и вряд ли спала.

— Да, но я в полном порядке, — попыталась убедить её я.

Несомненно, предложение поспать было очень соблазнительным. Но мне не хотелось откладывать помощь сестре даже на минуту.

— Мила, я всё понимаю, — настороженно ответила врач — но если ты и вправду хочешь помочь Арине — тебе нужны силы.

— Ладно, — согласилась я.

Кажется, выбора мне не оставили.

— Здесь особо негде прилечь. Но я могу предложить тебе остаться в кабинете, — она обвела рукой комнату. — Можешь разместиться на диване или на каталке, плед и подушку я тебе дам.

В ответ я лишь согласно кивала.

— А вы тут часто спите? — любопытство само по себе вырвалось наружу.

— Часто. Работа обязывает, — лишь ответила женщина, а затем вручила мне всё необходимое и, выключив верхний свет, удалилась.

Я огляделась по сторонам. Высокая каталка, чем-то напоминающая массажный стол, приглянулась мне больше. Скинув обувь, я забралась на неё и развернула плед.

Кто бы мог подумать, что сегодняшнюю ночь я проведу в больнице. Странности, да и только.

Взбив подушку, я улеглась сверху и укуталась в тёплое покрывало. Вмиг нахлынула усталость. Я поняла, что не спала почти сутки. В последний раз такое было, когда я сбежала с приёма. И почему моя жизнь такая безумная?

Впрочем, всё это не важно. Главное, что с Ариной всё хорошо. И судьба уже предоставила мне шанс всё исправить. С этой приятной мыслью я заснула.

Я спала безмятежно, совсем забыв о том, где и почему нахожусь. Но стоило доктору вернуться и легонько коснуться моего плеча, как реальность вновь набросила свои сети.

— У тебя минут пятнадцать, чтобы расходиться, затем я позову тебя, — шепотом пояснила она.

Моим ответом вновь послужил кивок. Я громко зевнула, а затем отбросила плед в сторону. Тело вмиг пронзила прохлада. Это помогло взбодриться. Спрыгнув со своего ложа, я аккуратно сложила постельные принадлежности и вышла из кабинета.

За два часа коридор заметно пополнился людьми. Если я правильно помнила, вот-вот должны были начаться часы посещений. Это разом объясняло число новоприбывших.

Однако меня сейчас волновали совсем иные вещи. Я снова зевнула, затем оправила подол лёгкого розового платьица и поспешила к главному входу.

В данную секунду меня переполняли два, если не считать помощь сестре, желания — это кофе и поиск родителей. Первым делом я решила приняться за добычу священного напитка. В памяти мгновенно всплыл образ кофейного автомата, расположившегося у справочной. Не тратя больше ни секунды, я отправилась туда.

Я не замечала ничего вокруг, когда протопала к нужному аппарату, вставила купюру и нажала потёртую кнопку, тот вмиг откликнулся характерным жужжанием. Через несколько секунд на свет появилось латте, ну или его жалкое подобие. Мне было всё равно, лишь бы внутри содержался кофеин.

Я аккуратно подцепила крошечный стаканчик ногтем и выудила его на свет. Мои пальчики крепко сжимали пластиковую кромку, когда я обернулась и уже собралась сделать шаг, как на моём пути кто-то встал.

Я подняла глаза и увидела то, чего совсем не ждала.

— А ты знала, что перед сдачей крови нельзя пить кофе?

От шока, я разжала пальцы, и стаканчик стремительно полетел вниз. Секунда, и напиток оказался на полу. Я почувствовала, как крошечные горячие брызги попали мне на ноги. Однако я даже не пошевелилась. Я замерла, словно статуя, и лишь мои глаза смотрели в другие, до боли знакомые, сверхъестественно красивые, зелёные глаза Алека.