Солярис

Глава 25

Я застыла, словно скульптура, выкованная изо льда. Лёд сковал меня и внутри.

Алек вздохнул, а затем, словно в замедленной съёмке, присел на корточки, подобрал опрокинутый стаканчик и отправил его в мусорное ведро. Всё это время, мой пристальный взгляд скользил по парню, улавливая каждое движение. Я боялась даже вздохнуть. Неужели передо мной и вправду он?

Я почувствовала, как глубоко внутри вспыхнула вереница противоречивых ощущений. Они были настолько яркими, что грозились взорвать меня изнутри. Я почувствовала, что дрожу.

Первыми проснулись нежные чувства. Мне сразу захотелось подбежать к Алеку и прильнуть к его широкой груди, чтобы он прижал меня к себе сильно-сильно. А потом поцеловал так, как умеет только он.

Но следом за нежностью в памяти всплыл торжественный приём. Меня вмиг накрыло волной боли и злобы. Алек не рассказал мне, ни о Катерине, не о проблемах с отцом. Из-за всей этой лжи мне захотелось обрушить на него град кулаков и высказать всё, что я о нём думаю.

Потом я вспомнила, почему решила уехать. Чтобы забыть его, чтобы он забыл меня. Настала очередь тоски. Мне захотелось вновь убежать, спрятаться. Но последнее чувство…оно не давало мне покоя все эти дни. Любопытство. Я хотела знать всю историю, прежде чем сделаю очередной шаг.

Алек стоял молча, явно ожидая моих слов. Я напряженно сжала кулаки.

Все верят в то, что я с этим справлюсь, кажется, настало время самой в это поверить. Мысленно, я погасила все эмоции, словно залила костёр ведром воды, оставляя лишь громкое шипение. Нельзя поддаваться чувствам, они подталкивают к ошибкам. Сейчас нужно слушать голову и придерживаться плана.

Сделав глубокий вдох, я расправила плечи и спокойно произнесла:

— Что ты здесь делаешь? — в каждом слове слышался вызов.

Ни один мускул на лице Алека не дрогнул.

— Я узнал, что произошло с твоей сестрой. Кстати, мне жаль. Я надеюсь, Арина скоро поправится.

Я нахмурилась, обдумывая услышанное.

— Откуда ты узнал, что случилось с Ариной?

Алек не ответил.

— Тебе сообщил кто-то из наших общих знакомых?

И снова молчание. Руки Антверлен засунул в карманы, лицо серьёзное. Зато мои глаза округлились от удивления, когда очередная безумная догадка посетила голову. Кроме меня и родителей об Арине знала только Лина, но та наверняка даже сообщение не успела прослушать. Да и звонить моему бывшему парню она бы точно не стала, значит остается последний вариант.

— Ты что, следил за мной?

— Нет, то есть не совсем. Я просто попросил кое-кого приглядеть за твоими близкими.

— Великие силы, — выдохнула я, но затем быстро взяла себя в руки. — Только не говори, что приехал проведать Арину, — к моей спокойной манере примешались краски раздражения.

— И это тоже, — холодно отрезал Алек. Казалось, его оскорбили мои слова. — Но не буду врать, — уже мягче продолжил он — я предполагал встретить тебя. Или правильнее будет сказать: надеялся. Я надеялся увидеть тебя здесь.

Его слова были довольно ожидаемы, и всё же внутри меня что-то сжалось. Кажется, это была тоска, тоска по нашим отношениям, которую я так бесцеремонно скомкала и запихнула в глубины своей души.

— Ну вот я здесь, — как можно небрежнее пожала плечами я. — Ты получил то, чего ждал.

— Мила, — готова поклясться, в это мгновение голос Алека дрогнул. Возможно, незнакомец бы этого не заметил, но я слишком хорошо знала парня напротив. Он продолжил. — Мы можем поговорить?

Друг посмотрел на меня в упор. В его взгляде читалось многое: надежда, отчаяние, печаль. Эти эмоции казались мне красноречивее любых слов, словно он пытался усилить ими смысл сказанного. Возможно, так и было.

Прямо сейчас Алек ждал моего ответа, моего решения. Я знала: одно моё слово — и он оставит меня. Оставит навсегда. Стоило просто сказать «нет», однако… В памяти всплыли слова бабушки, сказанные, не как иначе как день назад. Я спросила, почему мне нужно поговорить с Алеком, она ответила: «Потому, что каждый заслуживает возможности объясниться и потому, что ты любишь его. И если есть хоть малейший шанс на то, что еще можно всё исправить — ты должна воспользоваться им».

Она была права. Алек заслужил шанса объяснится. А еще… мои чувства не угасли. Даже наоборот, после стольких дней разлуки, они сияли еще ярче и взывали еще громче. И всё же, я мигом заткнула их невидимой пробкой и тихо произнесла:

— Хорошо.

Глаза Алека округлились, словно, он не верил собственным ушам. Прежде чем парень успел вставить восторженную реплику, я поспешила утихомирить его разгорающуюся радость.

— Только не здесь и не сейчас, — приятель удивлённо вскинул брови. — Я должна помочь сестре, потом можем встретиться.

Смотря на залитый кофе пол, Алек понимающе кивнул, но через мгновение вскинул голову, словно мои слова доходили до его ушей с опозданием.

— Переливание крови, — вспомнил он. — Всё настолько серьёзно?

В ушах зазвучало собственное обещание: отдать всё, что у меня есть, лишь бы спасти жизнь сестрёнки. Тихо вздохнув, я собрала волю в кулак и соврала:

— Ничего серьёзного, — мои губы сами собой расплылись в мягкой улыбке. — Просто для лучшего восстановления организма.

Алек прищурился, словно мог учуять моё враньё. Я мысленно скрестила пальцы. Но в следующую секунду на лице друга отразилась привычная сдержанность.

— Как скажешь, но может, я мог бы чем-то помочь?

Его слова заставили меня слегка напрячься. Задай он этот вопрос две недели назад и я бы мгновенно согласилась, но сейчас… я не была уверена, что могу также доверять ему.

— Спасибо, но ничего не нужно.

— Тогда не торопись, я буду ждать столько, сколько понадобится.

Я удивлённо посмотрела на Алека. Внутри, против собственной воли, вспыхнула нежность. Теперь мне вновь захотелось поцеловать его. Сжав кулаки посильнее, я прогнала нахлынувшее наваждение. Думай головой, Мила, а не сердцем. Позже дашь волю последнему.

— Давай встретимся в девять на мосту, — предложила я.

— Договорились, — согласно кивнул Алек.

Он вновь посмотрел мне прямо в глаза. Я не находила слов, чувствовалось, приятель тоже. Мы просто стояли посреди шумного холла, смотрели друг на друга, и казалось, не видели никого вокруг. А потом я почувствовала это. Один миг, в котором существовали лишь мы и наши пристальные взгляды. Пауза затянулась. Краем глаза, я заметила, как Алек напряженно вздохнул, словно боролся сам с собой. Может, его тоже одолевало желание сжать меня в объятиях? Спасая нас обоих от возможной ошибки, я встряхнула волосами и нарушила столь интимную тишину.

— Мне пора, доктор ждёт.

Алек моргнул, будто очнувшись от видения.

— Хорошо, до встречи на мосту.

— До встречи на мосту, — повторила я, поворачиваясь на цыпочках.

Шаг, второй и вот я заворачиваю за угол. Спиной я чувствовала, как парень провожает меня взглядом, но стоило скрыться за поворотом, как мои мысли сосредоточились на Арине. Об Алеке подумаю позже, сейчас я должна помочь сестре.

Родных я отыскала сразу. Они сидели на прежнем месте, оба молчали. Мама откинулась на спинку железного кресла, её талия и ноги были прикрыты черным пиджаком, видимо отцовским. Глаза женщина слегка прикрыла, позволяя себе плыть по реке мыслей, переживаний, воспоминаний. Одной рукой она медленно поглаживала кончик своей каштановой косы, пальцы же другой крепко переплелись с пальцами отца.

Мой взгляд вмиг переметнулся ко второму родителю. Внешне папа был само спокойствие, но стоило взглянуть на плотно сомкнутые губы, напряженные плечи и становилось ясно — он взбудоражен не меньше меня. Свободной рукой, он нажимал кнопки мобильного телефона. Стоило мне сделать шаг навстречу, как рука с сотовым опустилась, а его яркие синие глаза обратились ко мне.

— Мила, — подал он голос, отчего мама легонько вздрогнула. Словно её силой вырвали из размышлений. Она подняла на меня взгляд, в котором я различила нотки тепла, смешанного с болью и тоской, затем мать вновь погрузилась в свои размышления.

Я заметила, как отец крепче сжал её руку, а затем спросил в разы тише.

— Как ты? — от прежнего гнева ни осталось и тени.

— Хорошо, — зашептала в ответ я — куда идти?

Одним коротким кивком папа указал мне в сторону двери, примыкающей к операционной палате сестры. Я вздохнула и уверенно зашагала к цели. Моя рука уже тянулась к дверной ручке, как отец вновь заговорил.

— Ты же знаешь, что еще можешь отказаться?

— Ты же знаешь — я не передумаю, — отрезала я.

— Знаю, — тяжело вздохнул он. — Просто невыносимо думать о том, что мы с вашей мамой ничего не можем сделать.

Я напряженно вздохнула. Мне не хотелось представлять собственное состояние, окажись я положении родителей. Было и так ясно — это далеко не самое приятное чувство на свете.

— Вы здесь, рядом, — как можно нежнее произнесла я. — Это самое главное.

Пока папа не успел добавить новую реплику, я нажала на ручку и впорхнула внутрь, тихо прикрыв за собой дверь.

Это помещение не сильно отличалось от предыдущих. Всё та же бело-голубая мебель, только вот запах спирта и лекарств бил в нос с разы сильнее. В самом центре комнаты суетилась уже знакомая мне доктор, она подготавливала всё необходимое для процедуры. Когда наши взгляды встретились, я уверенно кивнула, давай понять, что готова.

Переливание заняло каких-то двадцать минут. Я тихо сидела в кресле и болтала о всякой всячине, пока моя кровь медленно путешествовала по трубке в специальный пакет. Врач попросила меня рассказать что-нибудь о сестре. Мне сразу вспомнилась история о том, как она выиграла первые скачки. Радость того дня, вновь разгоревшаяся во мне благодаря нахлынувшим воспоминаниям, совершенно отвлекла от окружающей действительности. Перед глазами мне виделась лишь счастливая Арина, одетая в сверкающую белоснежную форму. Я продолжала описывать все подробности знаменательного дня, время от времени встречая одобрительную улыбку собеседницы, пока та не сказала одно короткое, но очень важное слово.

— Всё.

— Всё? — удивилась я, смотря на один единственный неполный пакет. — Я думала, Арина потеряла много крови.

Женщина лишь мягко улыбнулась.

— Нет, это всё. Спасибо тебе огромное, — она вытащила иглу из вены и приложила на её место кусочек ваты. — Не шевелись.

Я покорилась. В следующий миг она придавила это маленькое облачко пластырем.

— И что дальше? — осмелилась спросить я.

— Мы сделаем переливание, потом снабдим её необходимыми лекарствами. Дальше останется просто ждать.

— Но она… — мой голос дрогнул — когда она придёт в себя?

— Точно не могу сказать, — пожала плечами женщина. — Мы дали ей довольно сильное обезболивающее, она всё еще отходит от наркоза. Думаю, проснётся через пару часов.

«Пару часов», слова женщины зазвенели у меня в ушах. Эти часы казались одновременно мигом и вечностью.

— А теперь ступай к родителям, может передать им всё, что я сейчас сказала. И да, как только Арина придёт в себя, я вам сразу сообщу.

— Спасибо, — я благодарно склонила голову и поспешила прочь из помещения.

Не успела я захлопнуть дверь, как папа посмотрел на меня во все глаза.

— Как всё прошло? — он даже вскочил на ноги.

Мама поднялась следом, она невольно зевнула, отчего в глазах появилось виноватое выражение. Казалось, эта ночь совсем её вымотала. И не одну её.

Я ласково посмотрела на неё. Она уловила мой взгляд и ответила ободряющей улыбкой.

— Хорошо, — я вновь повернулась к папе, а затем повторила всё, сказанное доктором несколько мгновений назад. Каждое моё слово сопровождалось удовлетворённым кивком, параллельно с этим папа почёсывал подбородок. Его сильные пальцы скользили по щетине, издавая еле слышный скрежет.

— Выходит еще пара часов, — подытожил он.

— Угу, — лишь ответила я.

— Может вам обоим пока съездить домой? — неожиданно предложила мама.

Мы разом уставились на неё. Отец и дочь. Оба нахмурились, оба всплеснули руками и одновременно затараторили:

— Еще чего, — выпалила я.

— Не лучшая идея, — подметил папа.

— Почему? — подняла брови мать, сейчас её голос звенел, словно колокольчик в морозное утро. — Вы оба выглядите так, словно побывали в торнадо. Отправьтесь домой, примите душ, оденьте — её взгляд метнулся на меня — одежду по сезону. Это займёт не больше часа. Уверена, Арина к тому времени еще будет спать.

— Вот меня сейчас меньше всего волнует гардероб, — упрямо отрезала я.

Внутренне я приготовилась услышать возражение отца, но тот молчал. Я оторопело взглянула на него, его же взгляд был прикован к матери. Казалось, они мысленно о чём-то переговариваются. Прошла минута, прежде чем его голос прервал напряженное молчание.

— А как же ты? Тебе тоже не помешает душ и свежая блузка, — на последних словах он ухмыльнулся, явно пытаясь сгладить серьёзность своих слов.

Мама даже не моргнула.

— Я останусь здесь, на случай если вдруг у врача появятся новости. Когда вы вернётесь, быстро съезжу домой.

— Так, только не говори, что… — не выдержав, встряла в разговор я, но не успела договорить, папа опередил меня.

— Мы согласны.

— Но папа!

— Никаких «но», мы вернёмся через час.

— И что, мы так просто оставим Арину здесь?

— Не так просто, — улыбнулся отец. — Мы оставляем её с самым надёжным человеком на свете — вашей мамой.

Мне захотелось презрительно фыркнуть, но я вовремя себя одёрнула. Да, маму вечно мотало от гиперопеки до полного равнодушия, но всё же она продолжала любить нас.

— Ладно, — процедила сквозь зубы я, позволяя отцу увести меня в коридор. — Но если что — звони!

— Хорошо, — послышалось вдогонку.

В ответ на её слова в моей душе что-то удовлетворённо щелкнуло. Всего час. Один час.

Несмотря на изначальное ворчание, я была благодарна матери за возможность посетить дом. Вновь оказавшись в стенах собственной комнаты, я позволила себе облегченно выдохнуть. Казалось, впервые за последние недели.

Это был мой дом, родные стены, родная крепость. Как я и предполагала, двухнедельное отсутствие почти полностью развеяло все переживания, так сильно угнетавшие меня перед отъездом. По крайней мере, на крыльцо я даже не взглянула.

Вместо этого, всё моё внимание поглотил город. Меня поражали изменения, одолевшие его за столь короткий срок. Ночью, в темноте, я совсем не заметила, что привычное для меня золото превратилось в пламя. Большая часть листвы осыпалась, а то, что оставалось на ветвях переливалось от бледно-желтого до бордово-красного цветов. Казалось, что дорожку, ведущую к самому дому, устилал пёстрый ковёр.

Пришлось собрать волю в кулак, чтобы не дать этой сказочной красоте окончательно очаровать меня и отвлечь от важных мыслей. Когда отцовская машина заскрежетала на подъездной дорожке, я выскочила из неё и, сотрясаясь от холода, побежала в дом.

Тело требовало горячей воды и тёплой одежды. Долго уговаривать себя не пришлось. Мне потребовалось каких-то полчаса, чтобы вдоволь согреться, отмыться и расставить мысли по полочкам. Рука, из которой брали кровь, совсем не болела, да и перемен в самочувствии я не ощущала, однако внутренний голос подсказывал, что горячая пища была бы не лишней.

Выскочив из душа, я вернулась в комнату и бросила взгляд на часы. Девятый час. Как раз успею высушить голову и… Меня словно из ледяного ведра окатили. Алек! Я совсем забыла о том, что лично назначила парню встречу. Отказываться или переносить её было нельзя. От собственной безысходности меня аж перекосило.

Я встряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Что толку ругаться, если всё равно ничего не изменить. Приняла решение — неси ответственность.

Я сделала глубокий вдох, мой взгляд вновь метнулся к часам. До встречи с Антверленом оставалось меньше часа. Это значит — нужно поторопиться и, возможно, обойтись без завтрака.

Всё оставшееся до встречи время я носилась по комнате как кипятком обожженная. Наспех высушенные волосы я подвязала атласной лентой, макияж тоже вышел самым простым — стрелки и любимый вишнёвый бальзам для губ. С одеждой было труднее, казалось, что я провела в Греции не десять дней, а полгода. Если верить термометру, на улице было не больше восьми градусов тепла. Хорошенько покопавшись в шкафу, я выудила оттуда синие обтягивающие джинсы, белый кашемировый свитер, который когда-то надевала на наше первое свидание и бордовый шарф. Натянув одёжку в два счёта, я поспешила запихнуть всё необходимое в крохотную черную сумку и побежала на первый этаж.

Отец, как и я, успел принять душ и переодеться. Прямо сейчас на нём были серые брюки и тёмно-зелёный пуловер, а сам он намазывал масло на черный хлеб. Позади жужжала кофемашина. Я мельком взглянула на время, большая стрелка часов указывала на восьмёрку.

— Ты уже готова? — улыбнулся отец, завидев меня в проёме.

— Да, — только и кивнула я.

— Будешь? — задал он новый вопрос, протягивая в мою сторону самодельный бутерброд.

— Спасибо, но не могу. Опаздываю на встречу.

Папа вмиг напрягся.

— Я думал, мы вместе вернёмся в больницу.

— Знаю, — в моём голосе зазвучали виноватые нотки. — Я совсем забыла, что должна с кое-кем встретиться сегодня. Это очень важно.

Папа молчал, а потом глубоко выдохнул.

— Во сколько твоя встреча?

— В девять.

— Где?

— На набережной.

Теперь пришла его очередь смотреть на часы.

— Хотя бы кофе выпей, — мягко улыбнулся он. — По дороге подброшу тебя на твою важную встречу.

— Спасибо! — просияла я, а затем подошла к отцу и чмокнула его в щёку.

Как же мне этого не хватало! Теперь, когда папа рядом, и мы всё уладили, мне не так страшно ехать на свидание с Алеком. Возможно, с ним тоже удастся всё спасти? Что же, совсем скоро я это узнаю.

Когда отцовский автомобиль притормозил у поворота на нужную улицу, меня трясло. Всеми силами, я старалась не показывать своего взволнованного состояния, ведь это повлекло бы вопросы. Те, на которые совсем не хотелось отвечать.

Кажется, мне это удалось, потому, как папа лишь ободряюще улыбнулся и, пожелав удачи, потрепал меня по плечу. Я лишь кивнула в ответ и выпорхнула из салона, махнув рукой на прощание.

Когда машина скрылась за ближайшим перекрёстком, я развернулась в нужном направлении, но перед тем как сделать шаг, закрыла глаза, глубоко вздохнула и еле слышно прошептала: «Я смогу».

Кто-то скажет что это — глупости, я бы даже спорить не стала. И всё же эти глупости очень здорово помогали. А потом… Потом мои ноги двинулись вперёд сами собой.

Сердце забилось чаще, когда, подойдя к мосту, я различила на нём знакомую фигуру. Алек стоял спиной и поэтому еще не заметил моего присутствия, его лица я тоже не видела. Зато могла рассмотреть широкие плечи и сильные руки, упирающиеся в черные кованые перила. Приятель совсем не изменился за эти дни, если не считать того, что вместо кожаной куртки на нём было элегантное черное пальто.

Не теряя больше не секунды, я пошагала навстречу своему прошлому. Услышав звук приближающихся шагов, Алек обернулся. Его взгляд был сосредоточен. Никаких следов нагловатой ухмылки, так любимой мною ранее. Впрочем, нам же предстоял серьёзный разговор.

— Привет, — первой попыталась улыбнуться я, вставая рядом.

— Здравствуй, — на одном дыхании ответил парень.

Его взгляд быстро прошелся по мне, словно друг не верил собственным глазам. Я невольно опустила свой на перила и увидела руки Антверлена, те слегка дрожали. Я не знала от холода это или…

— Спасибо, что согласилась встретиться, — голос Алека вернул меня на землю.

— А ты был уверен в обратном? — чересчур резко ответила я.

— Я ни в чем не был уверен, — честно признался он.

Я перестала разглядывать перила и вновь посмотрела парню в глаза, о чём вмиг пожалела. Ведь чувства, которые там отражались, было сложно передать словами. Страх, тоска, боль и никакой надежды. Интересно, знал ли он, что внутри меня кроется то же самое? Наверное, знал.

Друг переминался с ноги на ногу. Я сжимала и разжимала кулаки. Никто из нас не знал, как начать этот разговор. Такому не учат в школе, да и от родителей вряд ли можно получить верную инструкцию. Оставалось двигаться наугад, словно в темноте, и надеяться, что чувства выведут тебя в правильном направлении. Стоило просто поддаться им.

— Так значит, тебя можно поздравить с помолвкой? — тихо усмехнулась я.

«Двигайся наугад, Мила» — повторяла я про себя.

Вопреки моим ожиданиям, Алек лишь покачал головой и ответил:

— Нет.

— Я думала…

— Я не помолвлен.

— Мне казалось, что ты и Катерина… вы собираетесь пожениться, — почти не дыша, выпалила я.

Краем глаза я заметила, как челюсть друга напряглась, хоть в остальном он выглядел абсолютно спокойным.

— Не совсем так, — наконец ответил он. — Нас собирались поженить. Но этого не будет.

Внутри меня что-то оборвалось. Кажется, это был поводок, на который я посадила надежду. Своевольное чувство сорвалось, не спросив разрешения, и теперь я ощущала, как контроль над ним ускользает, как утекает вода сквозь пальцы.

— Так значит, ты не хотел быть с Катериной? — почти шепотом произнесла я.

— Никогда. Единственная девушка, с которой я хотел и хочу быть — это ты, Мила Арден. И я позвал тебя, чтобы сказать это.

Я молчала, поэтому парень продолжил.

— Сказать, что с первого дня нашей встречи, ты не выходила из моей головы. Сначала я посчитал это глупостью, простым любопытством, но стоило тебе улыбнуться или встряхнуть волосами, и я забывал, как дышать. А когда я впервые поцеловал тебя… я понял, что безвозвратно влюбился. Как последний дурак потерял голову, — на этих словах он горько усмехнулся, а я заметила, что мои глаза полны слёз. — Ты очаровала меня, украла моё сердце, а затем подарила своё взамен. А я как полный идиот разбил его. Теперь единственное, что я могу — это умолять тебя простить меня. Мечтать о большем было бы несусветной глупостью. Но прощение…

— Расскажи мне всё, — неожиданно даже для самой себя перебила я.

— Что? — нахмурился Алек.

— Расскажи мне всё про тебя и Катерину, и тогда я приму решение.

— Хорошо, но это будет длинная история, — смиренно произнёс парень, словно несколько секунд назад не было пламенных признаний.

— Я хочу всё знать, — упрямо повторила я.

Он глубоко вздохнул, посмотрел вдаль и начал свой рассказ.

— Всё началось много лет назад, когда мой отец поступил в университет и познакомился там с парнем по имени Аполо Дандреро. Они учились на одном курсе, жили в одной комнате в общежитии, так что дружба не заставила себя долго ждать. Они вместе гуляли и развлекались, вместе придумывали свои первые проекты, вместе переживали неудачи. Можно сказать, они превратились в настоящих братьев. Единственной разницей между моим отцом и Аполо оставалось то, что первый являлся наследником крупной компании, второй же был новичком, хоть и довольно одаренным.

Вопреки стереотипам, после выпуска дружба между мужчинами не исчезла. Даже когда они начали обзаводиться женами и детьми та лишь усиливалась. В итоге, она окрепла настолько, что они захотели породниться. Проще всего это было сделать через свадьбу детей. Поэтому, недолго думая, Аполо Дандреро пообещал отдать свою дочь за сына моего отца.

Алек замолчал, переводя дыхание. Воспользовавшись случаем, я спросила:

— А почему ты? Раз уж на то пошло, почему они выбрали тебя, а не твоего брата?

— Точно не знаю, но думаю, сказалось то, что наши с Катериной мамы вынашивали нас практически одновременно. Она лишь на несколько месяцев старше меня. Тем более, как сказал отец, уговор они заключили как раз в это время.

— Твои родители так просто решили всё за тебя?

— Не родители, отец. Мама всегда была против этой затеи. Когда она узнала — её гневу не было предела. Но в тоже время, она так сильно любила отца, что решила оставить эту тему на какое-то время. Я бы даже сказал, что все продолжили жить так, будто забыли об уговоре. Шли годы, мы с Катериной росли. Развивался и родительский бизнес. К тому моменту, как нам обоим исполнилось по шестнадцать, Аполо объявил о переезде. Он решил, что хочет развивать свою компанию в Штатах. Поэтому быстро собрал вещи и перебрался с семьёй в эту далёкую страну. Какое-то время мы о них даже не слышали.

Парень посмотрел на меня, явно оценивая мою реакцию.

— Что же было дальше? — спросила я, всеми силами стараясь не выдать любопытства.

— Для этого, мне нужно подойти к этой истории с другого конца, — усмехнулся друг.

Кажется, он меня раскусил. Ну и ладно! Главное, на его прекрасном лице появилась эта забавная ухмылка. Я улыбнулась в ответ. Но потом нас обоих словно током ударило, мы вспомнили где мы и о чём говорим. Лица вмиг вернулись к сосредоточенно суровому выражению. Алек продолжил.

— Ты знаешь, что этой весной мы начали вести переговоры о строительстве аэропорта. Поначалу всё шло как по маслу. Инвесторы наняли «АНТ Констракшн», отец был на седьмом небе от счастья. Но он понимал, что если мы возьмёмся за этот проект — нам придётся отказаться от всего остального.

— Но почему?

— Всё просто — не хватит рабочих рук. У нас несколько десятков бригад, в общем счёте около семи тысяч человек. Мы понимали, что если согласимся на это дело, нам придётся отправить туда всех. Стоит заметить, что каждый рабочий прошел строгую проверку, поэтому делать срочный дополнительный набор мы не могли. Риск слишком велик, да и это повлекло бы дополнительные затраты. В общем, главное то, что отец так и поступил — отказался от всех проектов, что нам предлагали. Он буквально повесил на двери табличку: «Не беспокоить ближайший год» и хлопнул дверью. И это не казалось проблемой, пока инвесторы не начали трястись за свои кошельки. Они не думали, что строительство обойдётся им так дорого. Не все конечно, но некоторые. Пошли разговоры, это посеяло сомнения и стало подрывать общую уверенность. Отец тоже перестал сиять как медный таз и начал переживать. Закусал локти, что отказал всем заказчикам и остался без запасного варианта. Понимаешь, провал сделки мог повлечь за собой крах компании.

— Это ужасно, — тяжело вздохнула я.

Моя рука автоматически легла на локоть Алека. Я мягко сжала его в знак поддержки. Алек удивлённо взглянул на мою руку, опомнившись, я постаралась не одёрнуть её, а осторожно отстранила и засунула обратно в карман. Но в его округлившихся глазах я увидела еще кое-что: болтающийся поводок. Мой жест спровоцировал его надежду и та, воспользовавшись случаем, не побоялась вырваться навстречу.

— Примерно в это же время, словно по волшебству, в город вернулся Аполо Дандреро. Точную информацию нам так и не удалось добыть.

На этих словах я невольно вздрогнула, вспоминая утренний разговор и власть, сосредоточенную в руках Алека. Если мой друг был способен установить слежку за кем-то, какая же сила имелась в арсенале Георгия Антверлена. И какой же ответной силой обладал мистер Дандреро, раз все попытки «АНТ Констракшн» обернулись прахом.

— Я предполагаю, что кто-то из его людей следил за отцом, либо же кто-то из инвесторов был хорошо знаком с Аполо. Какой бы ни была правда, мне трудом верится в подобное совпадение.

Как только старый друг моего отца вернулся в город, он, естественно, назначил встречу. Какого же было отцовское удивление, когда вместо обсуждения бизнеса, Аполо вспомнил давно забытый уговор. Дандреро сказал, что решил на какое-то время вернуться домой, расширить бизнес, построить новые клубы. Ему нужна была строительная компания, а кандидатуры лучше, чем «АНТ Констракшн» было не придумать. Также Аполо заявил, что настало время воплотить уговор в жизнь. Мы с Катериной выросли, окончили школу, ждать было нечего.

— И что твой отец? — нервно сглотнув, спросила я.

— Он сказал, что должен подумать.

— Он засомневался? — от удивления у меня отвисла челюсть.

— Сразу видно, ты совсем не знаешь моего отца, — тихо засмеялся Алек. Однако радости я в его смехе не почувствовала. — Отец бы продал меня с потрохами, лишь бы спасти компанию от банкротства. Предложение Аполо — это же чудо, о котором Георгий Антверлен молился каждую ночь.

— Тогда почему он не согласился сразу?

— Хотел потянуть резину, не показывать, как сильно ему нужна эта «страховка». А еще, даже у таких монстров, как мой папа, есть сердце. Он решил, что такие вещи нужно предварительно сказать всей семье.

— Он решил обсудить это с тобой и мамой?

— Нет, Мила, — моё имя в его устах казалось мёдом — он решил поставить нас в известность. Обсуждение, так скажем, не в его стиле.

— Ты не врезал ему на месте? — попыталась пошутить я.

С трудом, но мне это удалось. Алек улыбнулся. По-настоящему, словно и не было никаких трудностей.

— Нет, — фыркнул он — зато врезала мама. Я тогда и вправду думал, что она огреет его скалкой по голове. Знаешь, я за всю свою жизнь ни разу не слышал, чтобы она ругалась. Но в тот вечер она знатно пополнила мой словарный запас. Думаю, это напугало даже отца, потому как он согласился оставить эту затею.

— А потом что-то пошло не так, — догадалась я.

— Именно, — кивнул друг. — Потом мама умерла.

Я во все глаза уставилась на приятеля. Он же, словно не замечая моего присутствия, продолжал говорить, глядя на плеск воды.

— Это был инсульт. Никто даже не предполагал, что у неё есть предрасположенность. Ведь она никогда не жаловалась на здоровье, вела активный образ жизни, — парень резко замолчал.

Мне захотелось снова взять его за руку, но я боялась нарушить то хрупкое, что творилось сейчас в его душе. Сжав ладонь в кулак так сильно, что ногти впились в кожу, я продолжала терпеливо стоять. Прошло секунд тридцать прежде чем Алек продолжил.

— Её нашел Евгений. Она была в библиотеке, читала книгу в своём любимом кресле, когда это случилось. Поначалу брат даже не понял, что произошло. А когда дошло… — Алек встряхнул головой, совсем как я — впрочем, это не важно.

Не выдержав, я всё же взяла парня за руку.

— Всё, что связано с ней — очень важно, — с чувством произнесла я.

Алек крепко сжал мою ладонь, словно та была спасительным канатом, удерживающим его от падения в сумбур собственных переживаний. Он продолжал держать меня за руку, когда история вернулась в прежнее русло.

— После трагедии последовало и ухудшение отношений с инвесторами. Волнения переросли в споры и даже скандалы. Мы все понимали, что договор висит на волоске, и всё же, изо всех сил пытались спасти его. Отец догадывался, что вероятность провала увеличивается с каждой секундой и, несмотря на обещание, данное моей матери, он пошел к Аполо. Папа ничего не стал скрывать, рассказал о проблемах с договором и о том, что в любой момент готов принять предложение Дандреро. Об этом он поведал мне тем же вечером.

— Неужели у вас совсем не было вариантов?

— Нет. Но я уговорил отца дать мне отсрочку. Тот согласился, посчитав это требование справедливым.

— Отсрочку для чего? — нахмурилась я.

— Для того, чтобы найти другого партнёра. Если бы я отыскал иную компанию, готовую вложиться в строительство и спасти всех нас от разорения, отец бы вернул мне свободу. Но это были еще не все новости в тот вечер. Тогда же я узнал, что Катерина возвращается в город, чтобы провести больше времени со своим будущим женихом.

— Представляю, как зол ты был, — заскрипела зубами я.

Если бы мой отец устроил подобное, я бы разнесла его кабинет в пух и прах. Хотя, если бы это было ради спасения его компании… Я встряхнула головой. Нет, даже ради этого я бы не променяла свою свободу. Да и папа никогда бы меня не продал.

— Тебе не нужно представлять, — криво усмехнулся Алек.

— Что ты имеешь в виду? — его слова привели меня в замешательство.

— Тот разговор произошел в последний день лета, тридцать первого августа, в день…

Я перебила, догадавшись.

— День, когда мы с тобой познакомились, — приятель кивнул. — Так вот почему ты был так зол!

В голове разом всплыли воспоминания о том вечере и о том, как Алек столкнулся со мной, случайно опрокинув на моё платье кофе.

— Ты тогда назвала меня придурком.

Об этом я тоже вспомнила. Кажется, парень понял это, увидев мои залитые виноватым румянцем щёки.

— Прости, — промямлила я.

— Тебе не за что извиняться. Я ведь тогда и вправду повёл себя как придурок.

— Почему ты остановился? — задала очередной вопрос я. — Почему заговорил со мной?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но до тебя меня никто так не называл, — уголки его губ приподнялись в улыбке, а затем собеседник поспешно добавил. — Ну почти. И то в очень крайних случаях.

Я усмехнулась, а Алек продолжил.

— Понимаешь. Всё детство с меня почти буквально сдували пылинки. Нянечки и прислуга ходили на цыпочках. Когда я хулиганил — боялись отчитывать и вообще говорить что-либо резкое. Словно я мог пожаловаться родителям, и те непременно уволили бы виновного.

Даже когда меня отправили в Лондонский пансион, многие ребята боялись вступать со мной в конфликты, хотя я частенько их на это подбивал. Некоторые откровенно подлизывались, другие просто избегали. Однажды, я случайно зарядил одному парню футбольным мячиком по голове. Честное слово, это было случайно. Но учитывая то, что в то время в школе у меня складывалась не лучшая репутация, тот парень и его друзья решили, будто я нарочно. Они собирались с силами два дня, а потом зажали меня в тёмном углу, надавали тумаков и сказали всё, что обо мне думают.

— И что случилось потом? Они живы? — вновь попыталась пошутить я.

— Живы, — глаза Алека коварно блеснули. — Они подумали, что я псих, когда после драки я расплакался от счастья и начал смеяться как истинный безумец. Если что, мне тогда было двенадцать, — как бы ненароком заметил друг.

— Ты был счастлив? — мои брови взметнулись вверх.

— Они были единственными, кто был честен со мной. Единственными, кто не пытался мне понравиться.

— И что же было дальше?

Приятель коварно улыбнулся.

— Потом они стали моими лучшими друзьями и таковыми являются до сих пор.

— Вот оно как, — засмеялась я.

— Да, поэтому, когда в тот день ты назвала меня придурком, я был просто ошеломлён. Когда пелена злости от отцовских слов спала, и я понял, что и от кого услышал, во мне проснулось любопытство. Я подумал, может, наша встреча не случайна?

Мысленно, я вернулась в тот летний вечер. Забавно, я столько времени задавалась вопросом: «Почему он так резко сменил гнев на милость?», теперь я знала ответ и понимала, что никогда бы не догадалась об этом сама.

— Я думала, ты не веришь в совпадения, — заметила я.

— В совпадения — нет, а в судьбу… — протянул друг, моё сердце пропустило удар — возможно.

— Ты поэтому уезжал, — продолжила я — искал новых партнёров?

— Да. Тогда я еще и не предполагал, что влюблюсь в тебя по уши, — ласково продолжил Алек, а я заметила, что он по-прежнему сжимает мою ладонь. — И всё равно мне нужно было бороться за свою жизнь. Я потратил на это весь месяц, подался в каждую компанию, которой ранее «АНТ Констракшн» отказала, но, увы, все они нашли нам замену. Время поджимало, на кону стояла не только моя свобода, но и наши отношения. Я понимал, что не могу вот так глупо тебя потерять и начал уговаривать отца увеличить отсрочку. Я даже брату позвонил и вырвал его из путешествия, чтобы тот помог мне уломать отца.

— Вам удалось?

— Поначалу он был категорически против. Пришлось привести один довольно весомый довод. Но тебе это не понравится.

Теперь парень выглядел таким же виноватым, как я пару минут назад.

— Что ты сказал? — нервно сглотнула я.

Приятель молчал.

— Алек?

— Я сказал, что ты дочь Виктора Ардена, — выпалил он на одном дыхании.

— Это сразу сделало меня выгодной партией, — поняла я.

— Прости меня. Я и вправду не хотел говорить, но выбора не оставалось. К тому же, мой отец всегда мечтал поработать с твоим.

Я кивнула, припоминая, что мой отец тоже мечтал в будущем поработать с «АНТ Констракшн». Забавно получается.

— Мы договорились, что окончательное решение отец примет во время приёма, когда лично с тобой познакомится. Хотя мне уже тогда было очевидно, что он согласится, ведь ты чудесная…

Внезапно осенившая мысль не позволила мне вежливо дослушать собеседника.

— Ты поэтому подарил мне платье и все те вещи? Хотел убедиться, что я буду хорошо выглядеть перед твоим отцом?

— Нет, — резко отрезал Алек, в голосе послышались оттенки обиды и оскорбления. — Я просто хотел сделать тебе приятно. Мне жаль, если в твоих глазах я выгляжу расчётливым лисом.

— Прости, — прошептала я, ссутулившись.

А потом меня опять словно кипятком обожгло.

— Погоди, ты договорился с отцом о продлении отсрочки, но только в том случае, если при личном знакомстве он посчитает меня достойной девушкой для такого парня, как ты?

— Всё верно.

— Но я сбежала.

— Ага.

— Великие силы, — выпалила я. Мне захотелось удариться головой о перила. — Выходит, из-за того, что я сбежала, твой план провалился. А учитывая то, что днём ранее газеты разнесли весть о расторжении договора между инвесторами и «АНТ Констракшн», твоему отцу не оставалось выхода, кроме как согласился на предложение Аполо Дандреро. И именно поэтому пресса написала про свадьбу. А всё потому, что я поступила как трусиха.

— Мила…

— Прости, — почти всхлипывая, произнесла я. — Я тогда ждала тебя. Евгений сказал, что у тебя неприятности, потом Катерина рассказала о помолвке и твоих проблемах с отцом. Я просто испугалась и убежала. Если честно, мне казалось, что без меня тебе будет лучше. Ведь я знала, как для тебя дорога отцовская компания, ты же говорил, что мечтаешь в ней работать. Выходит, если бы я не была такой трусихой и позволила тебе всё объяснить еще тогда, сейчас всё было бы хорошо.

— Мила…

— А знаешь, что самое забавное? Помнишь, я говорила, что поругалась с папой? Я не могла его даже видеть. Но когда ты рассказал мне о проблемах «АНТ Констракшн», тогда на озере, я была готова броситься отцу на колени, лишь бы он помог тебе. Всё ради тебя. Потому что…потому что я люблю тебя, — на этих словах Алек посмотрел на меня во все глаза, в них читалось изумление и восторг. Тем временем я продолжила свою тираду. — А теперь всё кончено, ведь пути назад нет. Твой отец никогда не согласится дать нам второй шанс, но если бы…

Я не успела договорить, как Алек притянул меня к себе и поцеловал. Я удивлённо замерла, чувствуя, как его ладонь легла ко мне на щёку. Но в следующий миг сама потянулась к парню и ответила на поцелуй со всей страстностью, со всей чувственностью, что бушевали в моём сердце все эти дни. Он это почувствовал и, глубоко вздохнув, прижался ко мне еще сильнее, если это вообще было возможно. Мои руки сами обвили его шею, пальцы проникли сквозь связанные в хвост волосы, а губы продолжили целовать снова, и снова, и снова… Пока неожиданный прилив страсти не сменился приливом нежности. Алек медленно отстранился, всего на несколько сантиметров, большим пальцем руки нежно поглаживая меня по щеке. Мы оба знали, разговор еще не закончен. Волей-неволей, парню пришлось отпустить меня.

— Почему? — спросила я, прерывисто дыша.

— Мила, ты меня совсем невнимательно слушала, — лукаво улыбнулся Алек, я удивлённо посмотрела на него. — В самом начале ты хотела поздравить меня, — медленно продолжил он, — но я честно признался, что не помолвлен с Катериной.

Я вспомнила. Великие силы, и как это вылетело из моей головы?

— Но если ты и она не вместе…

— Значит, я нашел выход, — еще шире улыбнулся парень. — Хотя если говорить точнее, выход сам нашел меня. Наверное, это и вправду судьба.

— Как? — ошарашено, спросила я.

В эту секунду мой друг посерьезнел. Предчувствие подсказывало — сейчас будет очередная серьёзная история.

Но вопреки моим ожиданиям Алек не начал новый рассказ, он полез в карман и достал оттуда маленькую заколку. Я вмиг её узнала. Этот, осыпанный бриллиантами гребень, он подарил мне в вечер перед приёмом. Мои глаза округлились.

— Но как? — еле дыша, спросила я.

— Думаю, тебе знакомо имя Дмитрий Милкейн.