Солярис

Глава 4

Вчера ночью нам с Линой было не до сна. Мы посмотрели пару подкастов, узнали новинки моды, кино и книг, кстати, последние нам больше пришлись по вкусу. Прошли парочку дурацких тестов, прямо как в детстве, и почитали гороскоп. Он советовал мне отпустить прошлое и сконцентрировать всё внимание на настоящем в первой половине месяца, а во второй быть смелее, но не забывать об осторожности. Интересно, что бы это могло значить?

Потом Лина уговорила меня накрутить волосы на бигуди и сделать красивый маникюр. Поначалу я отнекивалась, ведь это всего лишь школьная линейка и нет причин наряжаться, как на вручение Оскара. Но подруга тактично заметила, что после событий прошлого года, мне следует выглядеть на все сто, и я поддалась.

В общем, к трём часам ночи мы кое-как смогли лечь в постель и, обнявшись с подушками, начали засыпать. Я уже проваливалась в сладкую дремоту, когда меня разбудил тихий голос подруги:

— Мила, ты всё-таки дай шанс этому парню. Я уверена, что ваша встреча не случайна. И ты не узнаешь, к чему это тебя приведёт, пока не попробуешь. Да, может, ты зря потратишь время, а может, найдёшь нового друга.

Я не ответила. Наверное, Лина подумала, что я уже сплю. А может эти слова были просто размышлениями вслух.

Я не разделяла её оптимизма, ведь этот парень — незнакомец, и неизвестно что он может выкинуть в следующий раз. В любом случае, нужно быть осторожнее, будет глупо вестись на его приятную внешность и обворожительную улыбку, ведь ни первое, ни второе еще ничего не гарантируют. Зачастую, красивые люди могут быть очень некрасивыми внутри, таких нужно опасаться особенно сильно. Правда и плохих выводов делать раньше времени тоже не стоит, просто нужно сохранять здравый рассудок и доверять своей интуиции. И всё же в одном Лина была права: я ничего не теряю.

Слова подруги настолько заморочили мне голову, что сон — как рукой сняло. Переполненная впечатлениями прошедшего дня я всё продолжала ворочаться, и лишь когда большая стрелка часов перевалила за шестёрку, смогла провалиться в блаженный сон. Этой ночью мне ничего не снилось.

Благодаря тому, что начало праздника было назначено на поздний час, мы с Линой позволили себе подольше поваляться в постели. Особенно учитывая то, как поздно мы легли накануне. Звонкая трель будильника разнеслась по комнате в девять утра.

После подъёма, умывания, нанесения макияжа и распутывания огромного количества бигудей мы, наконец, смогли приступить к завтраку.

Когда я вошла в кухню, мой взгляд первым делом упал на большой деревянный стол, заставленный всяческими вкусностями. На нём покоились и чудесный омлет, и вишнёвый пирог, и разного вида булочки. От последних исходили приятные ароматы корицы, сахарной пудры и ванили. Также на столе пристроились две большие чашки, наполненные горячим кофе. Аромат, исходящий от них, смешался с запахом выпечки, отчего вся комната стала напоминать кондитерскую.

Одного взгляда на еду хватило, чтобы я догадалась: это дело рук Андрея Николаевича. Сколько я себя помню, он всегда готовил что-нибудь вкусное на утро или приносил лучшие блюда из ресторана. И даже когда заведение начало приносить большой доход, а отцу Лины приходилось вставать в шесть утра, чтобы пораньше отправиться в ресторан — разные вкусности всегда ждали нас на столе. Сегодняшний день не стал исключением.

Я тихо присела за стол, придвинув поближе чашку с кофе и омлет, и быстро принялась за еду. Лина не отставала. Когда с первым блюдом было покончено, а мы не спеша перешли ко второму, беседа завязалась сама собой.

— Так во сколько мы встретимся возле школы? — спросила подруга.

— Давай в полдвенадцатого на нашем месте, как раз успеем дойти до ворот и отыскать свой класс.

— Отлично. Так, если я правильно помню, то на этот раз кофе с тебя!

— Да-да, ты права, — рассмеялась я.

Это была очередная наша традиция. Каждый день, перед началом занятий мы с Линой заходим в кофейню, чтобы купить по стаканчику кофе. Это очень удобно, ведь заветное заведение находится как раз на пересечении наших улиц. Да и к тому же, от школы его отделяют всего десять минут ходьбы.

После завтрака мы с Линой быстро попрощались. И я поспешила домой — переодеваться в любимую школьную форму. Она была обязательной для всех учеников, но от этого мы вовсе не выглядели одинаково. Школа позаботилась о разнообразии моделей и фасонов, выбор был велик. Вопреки стереотипам, форму все просто обожали и носили её с гордостью, ведь она показывала, что ты учишься в элитном учебном заведении.

Главным форменным элементом был пиджак бордового цвета, с шевроном на груди. Эмблема являла собой тёмно-малиновый щит со скрещенными алой розой и мечом, первая олицетворяла красоту, чистоту и совершенство, последний — силу, защиту и просветительство. Над ними золотистыми буквами была аккуратно выведена аббревиатура: «СШС», что означало: «Средняя школа Соляриса».

Когда мои ноги ступили на подъездную дорожку нашего дома, я увидела Арину, та уже была при полном параде. Волосы сестрица, как и я, решила завить, её макушку украшал тёмно-красный берет, немного сдвинутый набок, макияж оказался не менее ярким, чем вчера. Еще на Арине был бордовый джемпер, из под которого выглядывал воротник белоснежной блузки, а её стройные ножки прикрывала юбка в складку, имеющая цвет мокрого асфальта. На ноги были надеты лакированные туфельки Мэри Джейн, а весь этот ансамбль довершала новенькая дизайнерская сумочка, которую ей подарил отец.

— Уже уходишь? — с удивлением спросила я.

— Ну конечно, в отличие от некоторых, я не хочу опоздать. И к тому же, мне нужно помочь подготовить всё к классному часу.

Я закатила глаза, Арина была в своём репертуаре — вечная зазнайка и подлиза, смазанная жирным слоем высокомерия. Вот зачем говорить фразочки, вроде: «в отличие от некоторых»? Знает же, что я взбешусь. Нет, я люблю сестру, правда, но вот такое вот поведение иногда выводит меня из себя.

Чтобы избежать назревающего скандала, я молча прошествовала мимо. Всё равно мы до самого вечера не увидимся, так что не стоит портить себе настроение с самого утра. Тем более такой ерундой.

Войдя в дом, и быстро поздоровавшись с родителями, я поднялась к себе в комнату и распахнула дверцы шкафа в поисках школьной формы. На глаза сразу попался бордовый пиджак, к нему я достала белоснежную блузку и серо-бордовую юбку в клетку. Быстро натянув всё на себя и пробежавшись расчёской по волосам, я бросила взгляд на свою новую сумку, ту самую, что привёз отец, видимо, Арина принесла её в мою комнату, и поморщилась. Руки сами потянулись за любимым рюкзаком.

Вернувшись на первый этаж, я нанесла финальные штрихи: подкрасила губы, натянула грубые черные ботинки и пролила на запястья пару капель любимого парфюма.

— Мам, пап, я ушла!

— Может тебя подвести? — спросил папа, когда моя рука потянулась к дверной ручке.

Пришлось остановиться и развернуться.

— Не стоит, — покачала головой я. — Мне еще нужно встретиться с Линой.

— Может тогда денег дать?

— Спасибо, не нужно, мне пока хватает. А если не хватит, то я продам свою новую сумку.

— Очень смешная шутка, — попытался улыбнуться отец, но моё лицо осталось каменным.

— Ага, я пошла. До вечера.

— До вечера.

После этих слов я резко толкнула дверь и выскочила на улицу, глотая ртом воздух. Мне хотелось поскорее покончить с этим разговором и убраться подальше от дома.

Во-первых, я опаздывала. У меня оставалось всего десять минут на то, чтобы добежать до кафе и купить кофе. А во-вторых, обида от недавней ссоры еще не утихла. Мне было трудно говорить с папой так, словно ничего не произошло, но и ругаться не хотелось, поэтому лучшей идеей было избегать его всеми способами.

Погода стояла просто потрясающая. В этом году осень поспешила начаться немного раньше, и большая часть деревьев уже потеряла свой яркий зеленый цвет. Кое-где землю покрывали желтые и рыжие листочки, а термометр показывал восемнадцать градусов тепла, что было удивительно для этого сезона, особенно в Солярисе. По светло-голубому небу проплывали редкие облака, солнечный свет отражался в окнах соседских домов, а мои волосы трепал тёплый сентябрьский ветер.

Спустя семь минут ускоренного шага я прибыла прямо к маленькому уютному кафе с интересным названием «La Palette». То было выведено тусклой золотой краской на деревянной дощечке. Я никогда не спрашивала, куда уходят корни заведения и откуда взялось название, но чутьё и знание языков подсказывали, что ответы ведут во Францию.

Кафе представляло собой маленький зал, расположенный на углу небольшого старинного двухэтажного дома. Помимо самой кофейни в этом здании обосновалась небольшая юридическая конторка и магазинчик «Всё для шитья», большего этот дом просто бы не вместил. Еще более очаровательным это место делала витая металлическая ограда с калиткой так, что проникая внутрь, казалось, будто ты совершил прыжок в другую эпоху. И сейчас, в период наступающей осени, в «La Palette» становилось наиболее прекрасно.

Я вошла внутрь, вдыхая до боли знакомые ароматы. По левую сторону стояли три низких квадратных столика из тёмного дерева, все они были рассчитаны на двоих. За одним из них уже сидела какая-то молодая пара, видно, что не школьники, возможно, студенты. Я окинула их быстрым взглядом, лишь на секунду задержавшись на ярко красном берете рыжеволосой девушки, почему то мне резко захотелось купить такой же, и направилась прямо к короткой барной стойке, за которой зевал взлохмаченный бариста.

Глеб устроился работать в это заведение очень давно, еще когда был студентом. Университет он закончил несколько лет назад, но всё еще продолжает подрабатывать в кафе. Да и посетителям он очень нравится.

Глеб был невысоким крепким парнем, но не полным, с короткой тёмной бородой. Он постоянно носил клетчатые рубашки и обтягивающие пуловеры, а еще готовил очень вкусный кофе. Он всегда находил общий язык с незнакомцами и дружил с завсегдатаями, вроде нас с Линой. Но не смотря на то, что я познакомилась с Глебом пару лет назад, я практически ничего не знала о его личной жизни. Да, он постоянно рассказывал истории об учёбе и жизни в общежитии, о разных странах и безумных приключениях, любимой музыке и кино, и его было интересно слушать. Но я не знала, в каких он отношениях с родителями, где еще он работает и есть ли у него девушка, жена или дети. Этот парень был открыт, но близко к себе не подпускал. И я всегда уважала его за это.

Подойдя к бару, я широко улыбнулась другу и спросила:

— Привет, сделаешь два латте с карамелью?

— Привет, — также приветливо улыбнулся Глеб — миллион лет тебя не видел. Сейчас будет.

— Ну ты же знаешь, учёбы не было. Лина уехала в Австралию. Но теперь исправлюсь и буду заходить намного чаще.

— Понятно, — усмехнулся собеседник. — Эх, школа, терпеть её не мог. Ты же уже в выпускном классе, да?

— Ну да, — улыбнулась я смущенно.

— Желаю удачи, Мила. Одиннадцатый класс самый волнительный, уже представляю, как учителя вас запугивают.

— Они начали это делать в тот день, когда мы пошли в первый класс, — хихикнула я, прикладывая карточку к терминалу.

Мой взгляд упал на банку для чаевых, на которой изящным почерком было выведено: «Бариста на психолога». Я вопросительно взглянула на Глеба.

— Фил расстался со своей девушкой, — пояснил он.

Мои губы изогнулись в изумлённое «О». Без лишних слов я добавила к сумме немного наличных.

— Спасибо, и еще раз удачи, — подмигнул друг. — Если что заходи со своей подружкой, поболтаем, пожалуетесь на суровую жизнь старшеклассниц.

— Обязательно, — рассмеялась я — и тебе спасибо!

Выйдя на улицу, я быстро сделала глоток любимого напитка и посмотрела по сторонам. Как раз в этот момент из-за большого дуба вынырнула стройная фигурка Лины. Подруга была одета в белую водолазку и форменную бордовую юбку, вокруг шеи был обмотан полосатый шарф с эмблемой школы на конце. На спине у неё висел, похожий на мой, рюкзак, только он был бежевым, а не черным. Весь ансамбль завершали светлые сапожки на маленьком каблучке, над которыми выглядывали белые спущенные гольфы.

Не успела Лина подойти, как я протянула ей бумажный стаканчик. Приятельница не стала церемониться и сразу выхватила его из моих рук. Мы пошли по направлению к школе.

— Спасибо! Ну как твоя встреча с домашними? — искренне поинтересовалась она, отхлёбывая горячий кофе.

— Не спрашивай, — выдохнула я. — Арина, как всегда в своём репертуаре, мама опять безвылазно торчит на кухне, а папа даже попытался поговорить со мной.

— Да ну? — глаза подруги округлились от удивления.

— Угу, — кивнула я. — Предложил подвезти и дать денег, но я отказалась. Просто не могу быть с ним приветливой, ну ты же понимаешь.

— Конечно понимаю! Я бы на твоём месте тоже злилась. Но ты всё равно с этим не затягивай, а то он уедет, а вы так и не помиритесь.

— Знаю, сама об этом постоянно думаю. Может, сегодня вечером получится еще раз поговорить. Ох, как бы мне хотелось, чтобы всё прошло гладко, — простонала я.

— Всё пройдёт отлично, я уверена. Кстати, ты слышала, что в школе новый учитель? Говорят, что физкультуру будет вести настоящий Генри Кавилл. Он вроде как только-только окончил университет, в общем, будет на что посмотреть.

— Прямо таки настоящий? — усмехнулась я.

— Более молодая и горячая версия, — быстро исправилась подруга. Мы засмеялись.

Так прошел весь путь, в обсуждении одноклассников, учителей и безумных планов на этот учебный год. На подходе к школе наши стаканчики успели опустеть, мы отправили их в ближайшую мусорку и вошли во внутренний двор.

Да, я училась в не совсем обычной школе. Частное учебное заведение «СШС» располагалось в длинном четырёхэтажном здании из красного кирпича, от которого так и веяло вековыми традициями.

Просторный двор на большую часть был покрыт аккуратно подстриженной лужайкой, на которой часто сидели студенты. Тут и там были расставлены скамейки, рядом с некоторыми даже имелись столики. Прямо сейчас многие из них были заняты учениками.

В нашей школе было три корпуса: первый — для младшеклассников, второй — для старших классов и третий — общий, в котором находились гардероб, актовый зал и столовая. Правда большая часть студентов предпочитали обедать на улице или в каком-нибудь кафе, за пределами школы. И да, нам на всё хватало времени.

Учеба начиналась в восемь утра, и все учебные дни, включая субботу, у нас было по восемь уроков. У младшеклассников по шесть и без субботы. Каждый раз, когда половина занятий была позади, в школе объявляли часовой перерыв на обед и отдых, а после возобновляли занятия. Таким образом, всё заканчивалось к четырём часам дня.

Но такая нагрузка была придумана не просто так. Многие ребята в Солярисе называли мою школу «Элита» или «Школа для богачей», и в этом была доля правды. Доля, потому что в «СШС» выделяли места для стипендиатов, ребят, имеющих отличные знания и репутацию, но не имеющих возможности платить за учёбу. Их у нас очень уважали, хотя находились и дураки, готовые поиздеваться над «бедняками». Я таких людей на дух не переносила.

Значительную часть из них держали в школе не из-за знаний и большого ума, а из-за наличия влиятельных пап и мам, готовых разобрать школу по кирпичикам, лишь бы выгородить своих золотых дитяток. Скандалы «СШС» были не нужны, поэтому все инциденты старались замять как можно скорее. Да и на каждого забияку находилась пара-тройка защитников.

В общем, жили мы почти всегда тихо и мирно, почти, но от этого не менее интересно. Ведь помимо основных общеобразовательных предметов, таких как алгебра, физика и литература, мы обязаны были каждое полугодие выбирать по четыре дополнительных занятия. Это могло быть что угодно: экономика, рисование, фотография, французский язык, плавание или курсы лидерства.

В нашей школе было около тридцати подобных направлений, группы по которым набирались из учеников разных возрастов. Также здесь имелась своя сборная по футболу, баскетболу и волейболу, еще группа поддержки, команда по «Что? Где? Когда?», школьная газета со своим телевидением, музыкальная группа, книжный клуб и многое-многое другое. В общем, в «СШС» точно не соскучишься.

— Ты уже определилась с дополнительными курсами, Мила? — прервала мои размышления подруга, когда мы шествовали по залитому солнцем школьному двору.

— Да, думаю я возьму менеджмент, риторику, плавание и занятия в киностудии.

— О, я тоже хотела записаться в киностудию! — воскликнула Лина.

— Круто! Будем вместе ходить, а еще что возьмёшь? Подожди, я угадаю… Итальянский язык, зарубежную литературу и рисование?

— Ты почти угадала, — рассмеялась Лина — только вместо рисования, история искусств.

— Ой, а это что, новый предмет? Я раньше о нём даже не слышала.

— Ага, сегодня на сайте опубликовали списки новых занятий, успела посмотреть прямо перед выходом. Но ты не бери в голову, там ничего интересного нет, кроме этой истории искусств.

— А что, неплохо. Может, тогда я выберу её вместо риторики.

— А может лучше вместо плавания? — брови подруги образовали домик. — Тебе что, два урока в неделю мало?

— Мало! — выпалила я. — В воде думается хорошо. Да и на дополнительный курс ходит мало ребят, не то, что в тренажерный зал. Так что мой ответ «нет», история искусств будет вместо риторики.

— Ну смотри сама, — сдалась собеседница.

Пока шло бурное обсуждение будущих классов, мы с Линой успели подняться на второй этаж — к большому актовому залу, именно здесь проходили все наши праздники. День Знаний всегда состоял из длинной и скучной речи директора, песни школьной поп-группы, объявления важных новостей и представления новых преподавателей. Как же это всё приелось за одиннадцать лет. Я сделала глубокий вдох.

Лето тянулось так долго, и было таким скучным, что я хотела поскорее вернуться к занятиям. Но я боялась, боялась последнего года и финальных экзаменов, а также встречи с некоторыми ребятами из школы.

Мы пробрались сквозь толпу и, наконец, смогли разглядеть поднятую табличку с номером класса. Возле больших дверей столпились те, с кем я училась последние десять лет. Кстати, еще одна необычная особенность моей школы — в классах училось по пятьдесят-шестьдесят детей, а уроки проводили в больших аудиториях.

Лина ободряюще посмотрела на меня, я кивнула в ответ, показывая, что всё в порядке. Мы подошли ближе, и мне в глаза бросились до ужаса знакомые лица.

Особенно одно. Голубые глаза, широкая улыбка, сёрферский загар и выгоревшие белые волосы. Сто восемьдесят семь сантиметров харизмы и обаяния. Дмитрий Милкейн. Спортсмен, отличник, душа компании и мой бывший парень. Причина, по которой я боялась вернуться в школу номер один.

Дмитрий лишь на пару месяцев меня старше, но в глазах окружающих он всегда выглядел намного взрослее. Я долго не могла разгадать почему, пока однажды он сам мне об этом не поведал.

Мы сидели у камина, грелись после долгой прогулки, много целовались и почти провалились в сон, когда я заметила на полку фотографию. Всё по классике: женщина, мужчина мальчишка, очень похожий на моего тогдашнего возлюбленного.

— Твоя мама? — тихо спросила я.

— Да, — так же тихо ответил Дмитрий, обнимая меня крепче.

А дальше — долгая тишина. Я не особо рассчитывала на продолжение, но мне было любопытно. А потом он вновь заговорил.

— Мне было одиннадцать, когда она ушла к своему любовнику.

— Великие силы, — прошептала я — мне очень жаль.

— Я месяц ни с кем ни разговаривал. Просто не мог. Словно все чувства выключили. Не мог говорить, не мог дышать. Винил во всём себя, отца, её… и так по кругу. Но в один день всё вернулось.

— Что изменилось?

— Я понял, что она никогда не вернётся. И ей безразлично, что я чувствую. Так почему же я должен позволить ей себя сломать?

Я переплела наши пальцы и крепко сжала ладонь Дмитрия, в ответ он поцеловал меня в висок и, глядя куда-то поверх моей головы, добавил:

— В тот день я пришел к отцу и поклялся: «Мы будем счастливыми, я обещаю». Но в ответ взял клятву не покидать меня, как мама. Это изменило всё.

— Мне жаль, что тебе пришлось пережить всё это.

— Мне тоже. Но это сделало меня мной.

Михаил Александрович сдержал обещание: сейчас Дмитрию почти восемнадцать, а отец по-прежнему рядом. Со времени ухода бывшей супруги он очень сильно поднял свой бизнес и теперь являлся владельцем обширной сети торговых центров и по совместительству одним из самых богатых людей в стране. И все знали, что рано или поздно Михаил Александрович покинет свою должность, и в том, кто её займёт, не было никаких сомнений.

С шестнадцати лет Дмитрий посещал специальные курсы по подготовке квалифицированных менеджеров, а также усердно изучал бизнес и право. И я была убеждена, что в двадцать один год этот парень сядет в кресло заместителя генерального. И оно будет ему по плечу.

Ведь Дмитрий Милкейн — идеальный парень, у которого вся жизнь расписана на годы вперёд, он предмет подражания всех парней в школе и предмет воздыхания большей половины девчонок.

— Не верится, что уже выпускной класс! — визг Лины выдернул меня из воспоминаний.

— И радостно, и страшно одновременно.

— Это точно!

Стоило её словам слететь с губ, как нас потащили в актовый зал — выслушать ежегодную речь директора и посмотреть напутствующий концерт. Это была очаровательная традиция, но чересчур утомительная. Большинство учеников хотели обменяться впечатлениями с друзьями, которых не видели всё лето, а не слушать в очередной раз лекцию о своём блестящем будущем. Я тоже была в их числе. Раньше. Но это год — выпускной, и поэтому сегодня всё иначе.

— Великие силы, с местами совсем беда, — закусила губу Лина.

Актовый зал и видом и по звуку напоминал пчелиный улей. Тут и там творился полный бардак, а свободные места можно было пересчитать по пальцам.

— Давай отделимся? — предложила я. — Вижу два места между 9 А и 10 В.

— С радостью, — поддержала подруга.

Как я уже говорила, у неё было не много друзей среди одноклассников. Поэтому и Лина, и я не испытывали большой душевной привязанности к тем, кто сидел с нами за соседними партами.

Преодолев несколько рядов, мы почти добрались до цели, но тут что-то больно врезалось мне в плечо.

— Ох! — с губ невольно слетел стон. Я ухватилась за руку и согнулась пополам.

— Великие силы! Прости, ты в порядке?

Голос был плохо различим сквозь шум. Чья-то рука легла мне на спину. Я попыталась выпрямиться. И, прежде, чем я успела поднять глаза на того, кто стоял рядом, ноздри успели уловить знакомый запах.

— Ну разумеется, — слова, словно ругательство повисли в воздухе.

— Мила?

Я взглянула в знакомые, когда-то любимые голубые глаза.

— Привет, Дмитрий, — только и успела вымолвить я.

А потом произошло что-то невероятное. Возможно, прозвучало какое-то объявление, я не слышала. Но толпа вдруг начала двигаться. Для секунды, и нас с Дмитрием разнесло в разные стороны, словно волнами в океане. Я мгновенно упустила его из виду.

Но не из памяти. Стоило нам занять места, а концерту начаться, я различила в рядах впереди знакомую светлую макушку. Дмитрий обернулся, словно кого-то искал, а потом встретился взглядом со мной. Словно знал, нет, чувствовал, что я наблюдаю. Он улыбнулся. А меня захлестнули воспоминания.

Мы сблизились в девятом классе, когда я, как и большинство учениц «СШС», была безумно в него влюблена. Всё началось с того, что мы вместе записались на курс по фотографии.

Мысленно, я вернулась в тот далёкий день, когда впервые вошла в кабинет, отведённый для занятий. Он был очень светлый, с большими окнами, выходящими во внутренний двор, и высокими потолками. По правую сторону от входа стояла белая доска на колёсиках, а за ней висели фоны для съёмки. Напротив стояли два длинных закруглённых ряда парт со скамейками. Большинство учеников успели занять места на верхнем ряду, они шумели и смеялись. Я быстро окинула взглядом их оживлённые лица, но я не увидела ни одного знакомого. Большая часть ребят была из классов помладше, но присутствовала и парочка выпускников, отчего мои плечи опустились в облегченном вздохе. Не хотелось бы оказаться самой старшей на курсе.

Повторно окинув взглядом аудиторию, я присела на первый ряд с краю, возле двери. Не прошло и пяти минут, как раздался звонок и в класс вошёл преподаватель, одним взглядом утихомиривший нас всех. Как только он начал вести лекцию, дверь с диким грохотом распахнулась, и в класс влетел Дмитрий, немного растрёпанный, но как всегда безупречный. Мы все, как один, уставились на него.

— Простите, сэр, я опоздал. Могу я еще присоединиться к занятию? — спешно выпалил юноша.

— Я так полагаю, вы… — учитель заглянул в планшет со списком студентов — …Дмитрий Милкейн? — добавил он после некоторой паузы.

— Да, сэр.

— Проходите, только займите первую парту, и да, если еще раз опоздаете — будете проводить свой курс в кабинете кройки и шитья.

— Да, сэр, простите, — виновато кивнул Дмитрий, затем подошёл ко мне и шепнул — эй, подвинься.

Я молча отодвинула свои вещи, пересела ближе к центру и уже было собралась продолжить вслушиваться в слова преподавателя, как Дмитрий снова заговорил.

— А я тебя знаю, ты же учишься в моём классе, да?

— Да, и тише, — шикнула на него я.

Возможно, в тот миг я показалась ему суровой отличницей, хотя на самом деле всеми силами пыталась скрыть нарастающее смущение. Больше парень не проронил ни слова. Лишь после лекции догнал меня в дверях и спросил:

— Странно, что мы с тобой еще не знакомы, ты новенькая?

Мои глаза округлились от изумления, а челюсть отвисла до пупка.

— Нет, я хожу в «СШС» с первого класса.

— Да ладно? — казалось, одноклассник был искренне удивлён. — Не может быть, ведь тогда я бы точно тебя хорошо знал.

— А может нужно чаще ходить на занятия? — отпарировала я и двинулась по коридору.

Это правда, Дмитрий начал часто пропускать уроки и опаздывать еще в восьмом классе. Но у него на это была веская причина: он готовился к будущей должности. Чаще всего это были ознакомительные поездки, в которых парень наблюдал за разными аспектами работы компании. Но случались и стажировки, и совещания, и классические встречи с партнёрами. Поначалу я плохо разбиралась во всём этом, но когда решила, что тоже пойду по стопам отца — вникла и восхитилась выносливостью и стойкостью друга.

Учителя не обращали внимания на все эти прогулы, ведь Дмитрий был отличником, членом футбольной команды и одним из самых влиятельных ребят в школе. Очевидно, ему на пятнадцать подарили маховик времени, не меньше.

Но мне всё равно было больно услышать, что он меня не знал. Мы учились в одном классе на протяжении девяти лет, посещали одни и те же уроки, а он меня всё это время даже не замечал. Хотя чему было удивляться, Дмитрий Милкейн всегда сам выбирал себе друзей. А я кто? Всего лишь очередная влюблённая дурочка, незаметный ботаник!

Но, оказывается, общее дело сближает. И как начался курс по фотографии, мы с Дмитрием сильно сдружились. Я узнала его с другой стороны: более искреннего и ранимого. И влюбилась еще больше.

А вот когда успел влюбиться он я не знаю. Всё произошло будто само собой, с каждым днём мы становились всё неразлучнее. Бам. И он меня обнимает. Бам. Нежно касается пальцев. Бам. Заправляет прядь волос за ухо и целует.

Я однажды спросила:

— Почему я?

— Сердце выбрало, — тихо ответил Дмитрий.

— А если спросить разум?

— Разве можно такое у разума спрашивать? — рассмеялся он. — Мы же влюбляемся не разумом, а сердцем.

— И всё же?

— Не знаю, — он пожал плечами — возможно, дело в том, что ты ни на кого не похожа. Ты умна, тебе всё равно на мнение окружающих. И ты не пыталась вылезти из кожи вон, чтобы мне понравится.

— Ну, сказать по секрету, я писала твоё имя на полях тетрадки, — смеясь, призналась я.

— Ух ты! А фотографию в рамке хранила? Как Хельга, фото Арнольда?

Я громко рассмеялась.

— Не настолько, мистер Милкейн.

А еще Дмитрий был одним из хранителей моей тайны. Точнее, кроме него только Лина знала о моей любви к гитаре и сочинению песен. Я так трепетно хранила свой секрет, что даже родители и сестра не знали всей правды. Они думают, что пару лет назад я увлеклась поп-культурой, затем выступила с ребятами из школы на концерте, что вывело отца из себя, а затем поспешно забросила это дело. Но я ничего не бросала. Даже, наоборот, с тех пор у меня проснулся дар к сочинительству. И я была очень благодарна Дмитрию за то, что даже после нашего расставания, он продолжает хранить это в тайне.

Мы встречались долгих два года, и это были действительно прекрасные отношения. Но в них, как и в Дмитрии, был один недостаток: спустя время я начала терять в них себя. Мой парень начал перетягивать одеяло на свою сторону. Он стал поступать только так, как сам считал нужным, не согласовывая это со мной.

Сейчас, обдумав многое, я его не винила. На Дмитрии сказывалось сильное давление со стороны отца. Огромная нагрузка всё время не давала расслабиться, превратив каждый день в череду обязанностей. Ему так хотелось контролировать свою жизнь, что он, сам того не замечая, начал контролировать мою. Так что в какой-то момент я просто не выдержала и предложила расстаться. Дмитрий, конечно, был шокирован и раздавлен, но принял это достойно, не пытаясь удержать меня против воли. После разрыва я не получила от него ни оскорблений, ни насмешек. Мы просто разошлись, без ругани, без скандалов. За лето наше общение оборвалось, как ниточка. А сейчас он сидел в десяти метрах от меня и улыбался.

— А теперь на сцену приглашается председатель школьного совета, ученица 11 А класса Кристина Бегос.

Послышались громкие аплодисменты.

— Ого, она уже председатель, — удивилась Лина.

— Я думала её изберут раньше, с такой-то хваткой, — хмыкнула я.

— Выпускной класс был её последний шансом.

— Уверена, они уже пожалели.

Я ненавидела Кристину Бегос и её дурацкую свиту.

Если вы хоть когда-нибудь смотрели фильмы со школьной тематикой, то вы обязательно знаете о таком популярном клише как «королевы школы», так вот это стерво-заболевание существует и в реальной жизни. У нас переносчицами вируса являются Кристина Бегос, Фаина Жердак и Карина Цвейг. или как мы с Линой их ласково прозвали «Маникюрная банда».

Если я правильно помнила, то мамы одноклассниц, да-да все трое были моими одноклассницами, подружились еще во времена своей школьной жизни, позже поступили в один университет, магическим образом в одно время забеременели, дружно родили дочерей и до сих пор являются лучшими подругами. И здесь точно замешаны нечистые силы! Мне всегда казалось, что дружба этих троих передалась им в ДНК, возможно, это произошло через светлые волосы. Ведь все трое были блондинками.

Маникюрная банда — наши самопровозглашенные королевы, а школа — их королевство. Кристина — высокая и тощая, пожизненная староста класса, отличница, модница и любимица учителей. Теперь уже председатель школьного совета. Помогала в организации школьных мероприятий: вечеринок, соревнований, экскурсий. Она могла бы мне понравится, мы даже наверное бы подружились, если бы Кристина не совала свой маленький носик в чужие дела и не смотрела на других свысока. Бегос делила людей на друзей или последователей, врагов и тех, кого она считала грязью под ногтями.

Но главное — Кристина была из тех, кто частенько издевался над стипендиатами. Только делала она это, конечно же, не своими руками. Ведь у каждой королевы есть личная фанбаза.

Её подруга — Фаина Жердак вела собственный блог о моде, ограничивая его обзорами на Мет Гала и ТикТок тренды. История костюма и модных домов? Биографии кутюрье? Влияние исторических событий на формирование образов? Это всё было Фаине не интересно. Её словарный запас был меньше, чем у моей троюродной кузины, недавно поступившей в первый класс. И я искренне не понимала, почему Фаина всё ещё числится в списках студентов школы.

Что касается Карины, то она была очень похожа на Жердак, только вместо блога имела безлимитный абонемент в спортзал. Точнее, её семья владела франшизой фитнес клубов. И было бы здорово, если бы Карина действительно использовала связи по назначению. Но девушка видит смысл посещения спортивного зала исключительно для того, чтобы сделать пару сотен фотографий или найти подкаченного парня. В чём она открыто признавалась много раз.

Я ненавидела их всем сердцем, и на это были свои причины.

Когда мы с Дмитрием расстались, об этом, само собой, узнала вся школа. Ходило много сплетен о причине разрыва, предполагали всякое — от физического насилия до измен. Но только самые близкие знали правду. С моей стороны это была Лина, а со стороны Дмитрия — пара парней — его лучшие друзья. Маникюрная банда в число просвещённых не входила. Поэтому, не зная подробностей, они единым фронтом встали на сторону любимого всеми Дмитрия Милкейна, а затем устроили мне персональный ад.

Началось всё с банальных оскорблений: надписей на школьных досках и стенах в туалете, записок, подброшенных в сумку и так далее. Затем последовали активные действия. Один раз мою школьную форму, пока я была на физкультуре, искромсали ножницами. Еще был случай, когда у меня украли учебник, а потом подкинули весь грязный, рваный и исписанный непристойными словами. А однажды, когда я спускалась по лестнице, кто-то вылил мне на голову тарелку столовского супа. Таких случаев было много. Какие-то были довольно безобидными, а другие… другие мне даже вспоминать страшно.

Поначалу я ужасно злилась, мне хотелось размазать по стенке каждого своего обидчика. Но их оказалось слишком много. Не могла же я передраться с половиной школы. А еще, мне было плохо от расставания с Дмитрием. Да, я была инициатором, да, это было к лучшему. Но я искренне любила Дмитрия, и мне было трудно решиться на разрыв наших отношений.

Поэтому силы на борьбу с школьными задирами быстро иссякли, и я смирилась со своим положением.

Жаловаться учителям не было смысла, они прикрыли бы на это глаза. Рассказать родителям? Но папа тогда был еще в командировке, мама переживала из-за кинорепортажа Арины, и я не хотела её лишний раз тревожить. Поговорить об этом с Дмитрием? Да, возможно это был выход, он бы точно пресек все эти издевательства. Но мы расстались, и я не могла идти к нему за помощью. Так что оставалось только терпеть. Единственным человеком, который знал обо всём — была Лина. Она помогала мне вымывать из волос картошку и постоянно ходила со мной за новыми учебниками и формой.

Но однажды и она не выдержала. Просто подкараулила Кристину, когда та возвращалась с собрания школьного Актива и прижала блондинку к стене, деликатно попросив оставить меня в покое. А для убедительности, подруга привела несколько веских доводов в форме угроз выдрать все крашеные волосы и сделать натуральный макияж век, фиолетовый. Дважды просить не пришлось.

Я не знала, что Лина за меня заступилась. Она рассказала мне об этом, лишь когда издевательства прекратились. Я была одновременно смущена и безумно благодарна. За это я и любила Лину, она была такой чуткой и понимающей когда я рассказывала о своих переживаниях, но в то же время, всегда готовой порвать за меня всех. И я бы сделала для неё то же самое.

Правда мне до сих пор сложно было представить Лину в драке, она ведь такая тихая, милая и добрая, чего не скажешь обо мне — вечно имеющей на всё своё мнение, любящей спорить и постоянно нарывающейся на неприятности. Возможно, эти различия и поспособствовали крепости нашей дружбы.

Я встряхнула головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания и возвращаясь в реальный мир. Спустя два часа, проведённых в актовом зале, я решила подняться в столовую и, наконец, выбраться на свежий воздух. Хорошо, что наша школа была такой современной. Часть столовой находилась на веранде под открытым небом, и многие ученики предпочитали провести свой обед именно на ней.

Еще одним плюсом было то, что здесь находились несколько кофемашин, и любой мог подойти и сделать себе сколько угодно кофе абсолютно бесплатно. С едой тоже не было проблем. Три раза в день — до и после уроков, а также во время большого перерыва, в столовой накрывались большие шведские столы, наполненные всякими вкусностями.

Как только моя нога ступила на веранду, а на лицо упали лучи сентябрьского солнца, я вздохнула полной грудью и поспешила занять очередь за напитками. Хорошо, что ребят оказалось совсем мало. Большинство решили убраться из школы сразу после торжественной части. Пока я стояла здесь, Лина отправилась смотреть расписание занятий на ближайший семестр. Ох, надеюсь, химии не будет, не люблю я все эти формулы и элементы. Другое дело литература — читай, обсуждай, пиши сочинения — идеальный урок.

Мои мысли прервала лучшая подруга, вбежавшая на веранду со скоростью ветра, её волосы растрепались, а дыхание участилось.

— Что случилось? — испугалась я. — Не говори только что химия…

— Нет…фух…Мила…мы забыли про…

— Погоди, отдышись сначала, а то я ничего не понимаю. Про что мы забыли?

— Инга…день рождения…она собирает всех через три часа…

— Нет! — мои глаза расширились от изумления.

— Да! У нас три часа, чтобы купить подарок, — крикнула Лина и силой потянула меня за руку из очереди.