Сойкина Ворона

Глава 16

Ворона

Чертов Сойка! Мало того, что изначально стал действовать на меня совершенно необъяснимым образом, так еще и порождает желания какие-то дикие. Ну черт с ним, еще спонтанная прихоть с взаимным оральным удовлетворением, но отчего на реальный жесткач-то поперло? Ладно, я отдаю себе отчет зачем подтолкнула сама его в первый момент. Между нами должен быть только секс, раз уж я оказалась не в состоянии себе отказать в продолжении, и чем он грубее и грязнее, тем меньше вероятности забыться. Ведь на такой почве не должно суметь прижиться нечто… опасное. Из развязного траха чувства вырастать не должны.

Только опять произошло не то, чем должно было стать, неподконтрольное. Это было действительно грубо, моментами едва ли не на грани моих возможностей справиться, но вместо отторжения меня унесло в какую-то долбанутую нирвану. В первую очередь от бесконечно мощной откровенности реакции Михаила, а потом и от собственных немыслимых ощущений. В моем опыте до сих пор минет был инструментом для удовольствия партнера, ответным или авансом, обязательным к отдаче, в общем ничем сверх элементарной манипуляции сексуального характера, так сказать. От того же, что вышло у нас с Сойкой, саму меня унесло с такой силой, что запросто обошлась бы и без его финальной честной отработки. Я реально бы смогла кончить вместе с ним в том состоянии, даже пальцем не пошевелив для дополнительной стимуляции. Такая мощь отдачи от Михаила ко мне перла, что внесло бы в его оргазм как в собственный. Говорю же: чертов Сойкин и безумие, им производимое. Обычного секса с ним уже дважды, ну, никак не выходит, каждый раз необъяснимое падение в бездну недопустимо глубокого проникновения отнюдь не на физическом уровне.

Спрыгнув со стола, я привела свою одежду в порядок, прислушиваясь к мужским голосам из коридора. Вытерла с дверцы шкафчика и даже пола потеки спермы, невольно порочно ухмыльнувшись. Зажгла заново газ под сковородой и кастрюлей, подобрала и вымыла упавшие на пол лопаточку, доску и пару вилок, смела и выбросила рассыпавшиеся макароны и только после этого выглянула в коридор.

Вызванный Михаилом Витька Фомин оказался тоже из орионовцев, лично мы не знакомы, ведь я к активному общению со всеми окружающими никогда не стремилась, но точно видела его в офисе. Ну здорово, если и не пошли сплетни о нас с Сойкой до сих пор, то теперь точно им быть. Хотя не плевать ли мне.

Мужчины что-то обсуждали, глядя куда-то на потолок коридора и водя руками, как если бы планировали нечто, а у их ног стоял объемный такой баул и лежал моток проводов. Виктор коротко глянул, наверняка зацепив мое появление боковым зрением, и вдруг резко развернулся, прямо-таки уставившись. Глянул на Сойкина, снова на меня и только после этого справился с ошеломленным выражением лица и махнул рукой.

— Привет, Евгения! Не знал что вы вместе с Михой живете, — спрятавшись за вежливую улыбку, поприветствовал меня он.

— Привет, — кивнула я. — Мы не вместе.

— Ага, соседи, — поддакнул Сойкин со своей обычной широченной улыбкой, переключая внимание на себя. — Прикинь, снял хату у знакомого, а оказалось, что Женя тоже тут живет. Бывают же совпадения.

По лицу Фомина было прекрасно видно, что он думает насчет степени случайности таких вот совпадений, но парень тактично промолчал об этом.

— И тебя тоже, выходит, достают эти хулиганы? — спросил Виктор, покосившись на дверь, а потом опять на Михаила и его «тебя тоже» прозвучало скорее «именно тебя».

— Они не совсем хулиганы, — и я кратко объяснила в чем конкретно дело, пока Фомин снимал куртку.

— Ага, понял. Вот же паскуды. А чего тогда ты сразу к нашему руководству не пришла с этим? Боев живо бы выяснил по своим каналам, что это за Ветров, офигевший со своей адвокатшей и амбалами.

— Да это все собственно и произошло вот только что, когда бы я успела. — Если честно, мне такое даже и на ум не пришло. На кой начальству мои жизненные трудности? — Да и смысл?

— Смысл в том, что «Орион» своих в обиду не дает, наши бы четко донесли такою инфу до этих оборзевших.

— Да ладно, Вить, не думаю что все настолько серьезно, — отмахнулся Сойкин. — Эти упыри просто, видать, сначала решили, что раз Женька одна живет, то можно будет без проблем ее из квартиры выщемить, но не на ту нарвались.

— В смысле одна? А в других комнатах никого нет что ли? — сразу заинтересовался наш визитер.

— Нет. Только Михаил в комнате моего соседа, а остальные пустуют. Они мне в наследство от бабушки достались.

— Нормальное такое наследство, — буркнул Фомин, покосившись на Сойкина. — Если бы мне такое обломилось, я бы прям общагу для наших орионовских устроил.

— Давайте на кухню пойдем, а то сгорит все, — предложила я и сама пошла первой.

Вода закипела, так что я вытащила уже из своего шкафчика новую пачку макарон, посолила кипяток и всыпала. Взялась переворачивать мясо, пока Фомин стоял и озирался в большом помещении. Михаил же, не мешкая, вытащил из холодильника кочан капусты, располовинил его и принялся на удивление ловко и тоненько шинковать ее. У меня даже импульс зависти мелькнул — мама всегда учила капусту в борщ нарезать как можно тоньше, но мне такое с трудом давалось.

— Блин, ремонт забацать, и крутейшая же хата вышла бы тут, — наконец сказал насмотревшийся вдоволь гость, а Михаил сложил наструганную капусту в глубокую миску, присолил, поймал меня за тем, что глазею, и подмигнул. — И конур отдельных хватает и общее место на потусить компанией имеется.

Я резко отвернулась и внутренне содрогнулась, представив такую перспективу в моем личном убежище. Мне-то и одного Сойкина весьма вероятно будет прям дофига в качестве соседа, а целую толпу… Хотя, в той ситуации, что сейчас сложилась, никому и в голову не пришло наверняка сунуться с угрозами или поджигать, если бы в квартире постоянно тусила куча молодежи.

— Жень, я музыку потихоньку врублю? — спросил Михаил, как только они с Виктором взяли и перетащили один из пустующих и пылящихся в дальнем углу столов давно съехавших соседей на середину кухни, расставили вокруг старые табуретки.

Раздражает, как же меня раздражает все это, и я чуть не рявкнула на них за то, что посмели поменять хоть что-то в моем застывшем пустом мирке. Даже зубы пришлось сжать, кивнув молча Михаилу, чтобы не зарычать «Не смей трогать ничего моего!»

Сойкин быстро просмотрел диски и выбрав один, поставил его и через несколько секунд из динамиков грянуло мощное вступление «Cose della vita», сменившееся охрененными аккордами бас-гитары, что всегда буквально вкатывались в мой кровоток, меняя ритм пульса, а потом и полился безотказно завораживающий меня вокал Эроса Рамаззотти. Я проглотила новую волну раздражения, ведь на территории моей музыки нет места посторонним, но впитывать ее и злиться — невозможно. Любимая музыка давно уже примиряет меня со многим в этом мире. Обычно с одиночеством, став его неотъемлемой частью, а сейчас вот с тем, что оно нарушено.

Поймала пристальный взгляд Михаила, в котором отразилось помимо извечного лукавства и скрытой похоти еще что-то… Как если бы он увидел во мне нечто новое и интересное для себя. А я зависла, глядя в ответ и силясь понять, что происходит в моей голове. Моя музыка и странное ощущение парения, потери твердой почвы под ногами, что порождает этот его взгляд.

— Кхм… — напомнил о своем присутствии Фомин, и мы с Сойкиным оба вздрогнули, прерывая, оказывается, очень затянувшийся визуальный контакт. — У меня предложение для начала попробовать просто отпугнуть этих ваших любителей принуждать к освобождению жилплощади.

— Это как? — не взирая на то, что Сойка живо отвернулся и полез доставать лук и пару огурцов из пакета у стола, я заметила как заалели его уши. Похоже, нечто странное творится не только в моей голове.

— Повесим помимо скрытой камеры еще четкий такой муляж и прикрутим таблички. «Ведется видеонаблюдение» и «Объект охраняется ЧОП „Орион“», — пояснил Фомин.

— Считаешь, это их отпугнет? — Сойкин застучал ножом по доске, все с той же изумившей меня ловкостью, нарезая длинный тепличный огурец кружками.

— Есть такая вероятность, — ответил Виктор, переводя настораживающе пристальный взгляд с Сойкина на меня, стоящую у плиты. — На самом деле, по статистике, которую мы недавно собрали, таких предупреждающих табличек иногда хватает, чтобы в разы снизить воровство в магазинах, и попытки ограблений гораздо реже происходят на подобных объектах.

— Но мы дело имеем совсем не с какими-то магазинными воришками или мелкими наркоманами, желающими грабануть на дозу. Собьют твой муляж и таблички отдерут, и все дела, — сочла нужным заметить я. В отличии от них обоих я видела и Баринову, и ее амбалов вживую, так что могла оценить, что это за тип людей.

Макароны сварились, и я хотела слить воду, но Михаил, шикнув на меня, «Масло достань и тарелки давай», оттеснил от плиты и сделал все сам.

— Может и так, — согласился Фомин, продолжая наблюдать за нами с раздражающим вниманием, как если бы был зрителем какого-то занимательного шоу. — Но тогда мы точно будем знать, что намерения у них более чем серьезные. Однако, вполне возможно, и пойдут в «Орион», выяснять, с кем дело имеют и обосру… испугаются с целым ЧОПом бодаться. Это же тебе не на двух жильцов простых наезжать и двери подпалить — сунешься, и рога пообломают.

— Вам не кажется, что без предварительного разрешения кого-то из шефов очень опрометчиво прикрываться защитой «Ориона»? — спросила я, расставляя посуду, пока Сойкин заканчивал хлопоты с салатом.

— Эх, сразу видать, что ты, Жень, у нас еще из новеньких совсем, — фыркнул он и кивнул на свой телефон. — Если тебе так будет спокойнее, то сейчас позвоню Андрею Федорычу и добуду высочайшее позволение. Боев — мировейший дядька и сто пудов будет только за.

— Девять вечера, Сойкин, — напомнила ему о приличиях.

— Ну, значит, завтра, — беспечно пожал мой любовник плечами, породив новую волну… ну, даже не знаю как это назвать… раздражения и восхищения-зависти легкой, что все-то у него просто и ни в чем проблем или повода грузиться не усматривает. Неужели вот так, и правда, можно по жизни? — А что тогда насчет тревожки с датчиком?

— Смотри, нужно определиться: мы хотим получить реальную доказуху противоправных действий, которую можно ментам предъявить потом и дело завести, или же у вас в планах поймать долбаков этих за руки, что называется, и навешать конкретно, чтобы отбить желание соваться? — нахмурившись, поскреб подбородок с короткой щетиной Фомин, одобрительно глянув на водруженную на стол Сойкиным сковороду с жареной курятиной.

Я стала накладывать макароны в тарелки, а на столе меж тем появилась большая бутылка кетчупа, а Михаил сунулся в недра посудного шкафа покойной Колькиной бабки, разыскивая что-то.

— Давай смотреть на жизнь реально, Вить, — сказал он, глянув на собеседника через плечо. — Кому там нах сдалась наша доказуха, если в деле мало того, что адвокатша, которая найдет как отмазаться по-любому, да и бабок глаза ментам замазать найдут наверняка. Надо эту шайку-лейку отваживать конкретно. Ставь тревожку с выводом оповещения в мою комнату, чтобы не спугнуть раньше времени, когда придут. Раз меня на больничный спровадили, то посижу дома, буду поджидать их и встречать хлебом-солью-пиздю… хм… трындюлями.

Вынырнув из недр шкафчика с тремя бокалами из совершенно разных наборов, он их ополоснул и поставил на стол.

— А почему в твою? — спросила я. — Это в большей степени моя проблема.

— С чего бы это? — хмыкнул Михаил, водружая на стол уже знакомую мне бутылку игристого. — Че, давайте что ли за новоселье мое?

— С того, что я тут живу постоянно, а ты только снимаешь и запросто можешь съехать в место поспокойнее, — озвучила очевидное, а Фомин при этом издал какой-то звук, словно подавился смешком, и я глянула на него. — Что?

— Угу, Сойка и место поспокойнее и, в принципе, теперь другое… — пробормотал тот, опустив глаза в тарелку.

— Моя дверь тупо ближе ко входу, Жень, а до твоей у Витька проводов не хватит, — не моргнув даже ни одним бессовестным глазом, выдал мне Михаил.

(Напоминаю, что действие происходит в условные нулевые годы, когда о большинстве беспроводных техно-чудесах можно было только мечтать, — прим. автора)

— Но ты же отдаешь себе отчет, что не можешь не спать двадцать четыре на семь? И выходить тебе по каким-нибудь делам будет нужно, не вечный же больничный.

— Я не сплю как убитый, Жень, тревожку по-любому услышу. А насчет выходов — так что мешает нам подстроиться друг под друга? — пожал широкими плечами Сойкин, разливая вино по разнокалиберным бокалам. — Надо мне будет куда — ты подежуришь. Даю тебе круглосуточный свободный доступ в свою комнату, мне скрывать нечего.

Я даже не сумела скрыть рваного гневного вдоха от этого его «подстроиться друг под друга». Разум напомнил, что это совсем не то, что померещилось, и в моих же интересах, но с мгновенным острым импульсом, похожим на вспышку паники, ничего было не поделать. Ведь для такой, как я, подобное звучит словно предупреждение об опасности в принципе, а, учитывая еще и дурацкую непредсказуемую реакцию на самого Сойку — тем более.

— Ладно, — пришлось мне признать логичность доводов под двумя выжидательными взглядами. — Только давай договоримся, что ты обязательно разбудишь меня, если эти уроды появятся, а не полезешь один геройствовать, как… — осеклась и глянула на Фомина.

— Ага, как он это постоянно делает, — усмехнулся Виктор и поднял бокал. — Ну, шоб жилось вам спокойно как можно скорее, ребята. Давайте поедим и работать.

Мы чокнулись, выпили, и парни навалились на еду с таким энтузиазмом, что и я невольно последовала их примеру. От вина в голове зашумело чуток, пробуждая зверский аппетит, но задолго до того, как моя тарелка опустела, навалилась усталость. Все же как-то многовато разных нерво и энергозатратных событий у меня случилось за последние сутки, а поспать удалось едва ли часа три.

— Чем я могу вам помочь? — спросила парней, когда они поднялись из-за стола.

— Иди спать, Жень, — усмехнулся Михаил. — А то у меня от одного твоего сонного вида зевота начинается. Уж как-нибудь мы с Витьком щиток сами найдем и с остальным тоже справимся.

Сил и желания спорить я в себе не нашла, так что вымыла посуду, убрала со стола и действительно ушла к себе, где мигом и отключилась, только раздевшись и рухнув на подушку.

А проснулась от такого смачного и великолепного аромата кофе, что даже шумно принюхалась, еще не открывая глаз. Встала, накинула халат и распахнула дверь, обнаружив перед ней кухонный табурет с парующей чашкой и производящей сей чудный пробуждающий запах. Взяла кружку, отхлебнула и пошла на кухню, где грюкало и звякало, со смешанным чувством все того же раздражения от вторжения в мой привычный порядок вещей и… смущающей благодарности.

— Доброе утро! И спасибо, — сказала, войдя и тут же нарвавшись на широкую улыбку Михаила, сверкающего голым торсом и орудующего чем-то у окна. Мое либидо среагировало на это зрелище и обжигающее воспоминание о том, что творили вчера тут, моментально и однозначно. Я вспыхнула, заводясь и злясь с одинаковой силой. Бесит, как же бесит, что он так на меня действует, и я бессильна этим управлять, так что выпалила сходу: — Но знаешь, не нужно этого больше. Мы же договорились вроде — просто секс.

Сойкин улыбаться не перестал, только взгляд у него стал острым и даже каким-то опасным что ли. Пару секунд мне казалось, что он сейчас нагрубит мне, и почти ждала этого. Может, даже хотела, ведь так мне станет проще наверняка противостоять собственным эмоциям. Но не сработало.

— Да без проблем. Я парень понятливый. Пару вопросов можно, Жень? — пожав голыми плечами ответил он, и я кивнула. — Ты не против, если я тут пошуршу с небольшим ремонтом, окна хотя бы зашпаклюю и утеплю, чтобы сифонило меньше, стены освежу, раз уж пока все равно торчу на больничном.

Я была против. Ведь это снова нарушение границ моего застывшего без каких-либо изменений пустого мирка. Но раз уж он все равно теперь не так пуст…

— Да делай, что хочешь.

— Ок, принято, — отложив свой инструмент, которым похоже счищал старую краску и замазку с окна, Сойка пошел на меня. — Тогда вопрос второй. Как насчет того самого секса прямо сейчас?