Союз двух сердец

Глава одиннадцатая

Обнявшись, супруги уснули, совсем обессилев от любовных игр. Утром Харуми деликатно постучал по деревянной планке фусума.

Гости уже встали и оделись в ожидании завтрака, сказал он им. К тому же Сейджи-сан говорил, что хочет вернуться в Киото к полудню, чтобы собрать вещи для поездки в Тайбэй.

Сейджи сел и откинул покрывало.

— Через несколько минут мы будем готовы, — сказал он по-японски.

Нора протирала глаза. Она не все поняла из их разговора. Только общий смысл, особенно про командировку.

— Когда ты улетаешь? — спросила она, не в силах скрыть разочарование.

— Завтра. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Может, поедем вместе?

Нора едва не подпрыгнула от радости.

— Ты серьезно? — воскликнула она.

Он улыбнулся.

— Значит, договорились!

Нора была счастлива, как никогда, хотя их с Сейджи отношения все еще оставались неопределенными и она никак не могла понять, какие чувства он испытывает к ней. Она вся сияла, общаясь с гостями.

Сейджи тоже был весел, хотя и сдерживал свои эмоции.

— Вместо нормального завтрака она ест эти хлопья, — добродушно подтрунивал он над Норой. — Невероятно, правда? Никакого супа, никакого риса… ни даже маринованных овощей! Какие же дети у нас родятся после этого?

Нора смутилась. Фраза о детях оказалась для нее полной неожиданностью. Что он имеет в виду?

Вскоре пришло время уезжать. Харуми уложил вещи в багажник, запер дом и сел за руль.

Погода стояла замечательная, а на пути в Киото машин почти не было.

— Ну, — произнес Сейджи, даже не взглянув на подборку последних финансовых журналов и кипу бумаг, которые положил в кожаный карман сиденья еще прошлым утром, — чем займемся, чем скрасим долгий путь?

Нора понятия не имела. Может, карты? Бридж, покер.

— Даже и не знаю.

— В таком случае предлагаю я. — Он отключил сотовый телефон. В следующий момент Нора почувствовала его руку под юбкой.

— Сейджи… перестань! — прошептала она. — Что подумает Харуми?

— Ничего, если не увидит нас.

Он нажал на кнопку, панель бесшумно опустилась, отделив заднюю часть салона от передней, так что водитель не мог их видеть.

Интересно, подумала Нора, сколько раз он так делал, чтобы остаться наедине со спутницей? Тамао, к примеру. Или Харуко. Но ведь не женился же он ни на той, ни на другой.

Она сделала над собой усилие и отогнала неприятные мысли.

— А сможет ли он видеть дорогу сзади? — неуверенно произнесла она.

— А боковые зеркала на что?

Сейджи стянул с нее трусики до самых щиколоток.

— Любовь моя, сними их совсем. — Он достал из кармана пакетик с презервативом.

Не в силах сдерживаться дольше, она со стоном опустилась на него, и он вошел в самые ее глубины. Нора никогда не испытывала такой страсти, такого блаженства. Сейджи был неистощим. Невероятно, но они занимались любовью трижды. Под конец Нора уже изнемогала. Тут они подъехали к парадному входу дома.

Айко вышла им навстречу. По выражению ее лица Нора заподозрила неладное.

— Я звонила, но твой телефон не отвечал, — обратилась она к сыну по-японски и одновременно бросила взгляд на Нору. — Звонила сестра твоей жены. Мэгги Брэт стало хуже. Ее увезли в больницу.

— Господи, нет! — Слезы градом покатились по щекам Норы. — Она не умрет… не сейчас, когда компания почти спасена!

Если последние слова Норы и огорчили Сейджи, надеявшегося на отношения, не связанные с их договором, он и виду не подал.

Айко повернулась к Норе.

— Мне очень жаль, что я принесла недобрые вести. — Голос пожилой женщины звучал искренне. — Твоя сестра сказала, что будет уже в больнице к тому времени, когда ты перезвонишь. Ты можешь позвонить ей в палату тети. А если не получится, то вызвать ее через отделение неотложной помощи.

Нора повернулась к Сейджи.

— Я должна быть там.

— Разумеется. Я сейчас закажу тебе билет.

Он не летит со мной, поняла Нора. Может, вообще не прилетит. Значит, между нами все кончено?

Сейджи будто прочитал ее мысли.

— Ты не возражаешь, если я не полечу с тобой? — спросил он, крепче обняв Нору. — Неизвестно, насколько все серьезно. А дела в Тайбэе требуют моего присутствия. Я смогу вылететь к тебе в среду вечером.

— Спасибо, я так признательна тебе, — едва слышно произнесла Нора. — Я позвоню тебе. А сейчас мне надо связаться с Дэриен.

Сестра подтвердила самые худшие ее опасения. У врачей не осталось никакой надежды.

— Опухоль растет, поражены легкие. Ей осталось всего несколько дней…

Нора судорожно глотала слезы.

— Я прилечу первым же рейсом, — сказала она, когда Дэриен замолчала.

Они договорились, что Нора позвонит и сообщит номер рейса и время прибытия.

— Только не оставляй ее ради того, чтобы встретить меня в аэропорту, — настояла Нора. — Если Стэф не сможет приехать за мной, я возьму такси.

Сейджи удалось забронировать билет на вечерний рейс из аэропорта Нарита в Токио.

— Нужно поторапливаться. Одна нога здесь, другая там. — Сейджи выразился как типичный американец: он нахватался таких выражений, когда учился в Гарварде. — Я предупредил Харуми. У тебя пять минут на сборы.

Машина мчалась, сокращая расстояние между ними и Токио.

Когда я ехала в Японию, Сейджи был мне врагом, он стремился отомстить, одержать верх надо мной, думала Нора. А теперь все изменилось. Мне будет его не хватать там, в больнице…

Теперь только она поняла, что любит Сейджи. Если он полюбит меня, я хочу остаться с ним, думала Нора. Родить детей, о которых он говорил. Конечно, желательно, чтобы они выросли в Америке или хотя бы пожили там какое-то время. Нам недостаточно будет дома в Киото.

Они ничего не обещали друг другу, не обсуждали их дальнейшую жизнь, и впереди была неизвестность. Нора не знала, чего ей ждать.

Она не знала, что ее муж думает и тревожится о том же. Захочет ли она остаться со мной, когда окажется в Америке? — думал Сейджи. Кто точно не захочет, так это ее родные. Для них я изгой, бастард.

Только сейчас, когда Нора в любую минуту могла оставить его, Сейджи начал понимать, как сильно ему будет не хватать ее. Он горько пожалел, что когда-то задумал воплотить свой долго вынашиваемый план мести. Я хочу настоящую семью. С Норой. И детей.

Сейджи обнял жену, она молча уткнулась лбом ему в плечо.

Ей вспомнилась Розмари Пеннингтон, с которой она познакомилась на рынке Мишикикадзе. С тех пор они несколько раз обедали вместе. И теперь, когда она украдкой взглянула на профиль Сейджи, в памяти всплыли слова Розмари:

«В Японии детей, в особенности мальчиков, учат сдерживать чувства. Они приучаются подавлять свои нежные порывы, тщательно контролируя себя. И выходит так, что и сами теряют ключ к своим чувствам».

Хотя Сейджи и вполовину не был японцем, он все же воспитывался в Японии до тех пор, пока не уехал учиться. Скорее всего, Айко и занималась его воспитанием. Судя по тому, что он рассказал о своем детстве, скандинавский родитель не занимался сыном.

Даже если он любит меня, он может не осознавать этого, подумала Нора. Мы так и будем жить поодиночке на разных континентах, каждый сам по себе.

Объявили ее рейс. Сейджи заказал билет первого класса, и Нора прошла на посадку одной из первых. Он проводил ее еще немного, до стойки, где проверяли билеты.

Уже подходила ее очередь, когда он вдруг прижал ее к себе.

— Удачно тебе долететь, — хрипло произнес он, целуя ее. — Я позвоню тебе… или Дэриен. Или домой твоей тете. Если понадоблюсь, прилечу в Сиэтл в среду вечером.

На полпути Нора остановилась и обернулась. Он все еще стоял там, где они расстались, и с тоской смотрел ей вслед.

На следующее утро самолет приземлился в Сиэтле. В воздухе пахло дождем. Стэфани не приехала. Нора порадовалась, что не стала брать много вещей. Она поймала такси и отправилась в больницу.

Палата находилась на первом этаже. От прежней Мэгги осталась лишь серая тень. Трубки торчали из ее горла; она едва дышала. Кислородная трубка из прозрачного зеленоватого пластика была вставлена в ее ноздри.

Она походила на обтянутый кожей скелет. Лишь глаза блестели, хотя блеск сильно потускнел.

— Нора… девочка моя! — прохрипела Мэгги. — Жаль, что тебе пришлось бросить все дела. Но я рада… очень рада…

— Ох, Мэгги… Лишь бы тебе стало лучше! Надо было мне приехать раньше.

Обе сознавали неотвратимость конца.

— Присядь, доченька. Я хочу знать все. — Губы Мэгги едва шевелились, Нора с трудом улавливала слова.

Тетя оставалась верной себе даже на смертном одре, такой же любящей, интересующейся всем, что касалось ее любимых племянниц.

Нора рассказывала о показах, которых никогда не было. Она описала Сейджи как сильного и чуткого человека и призналась, что любит его до беспамятства.

— Мы поженились. — Девушка поднесла руку к ослабевшим глазам тетки, чтобы та могла рассмотреть оба кольца.

— Я хочу увидеть его, — через силу прошептала Мэгги Брэт. — Он приедет?

— Он готов вылететь в среду вечером, — ответила Нора. — Мне нужно лишь позвонить ему. Я только боюсь, что его присутствие создаст массу проблем. Может, лучше ему приехать на Рождество? Осталось меньше двух месяцев.

Мэгги иссохшими пальцами взяла ее за подбородок.

— Прости, деточка, но у меня нет времени. Я умираю.

На Нору навалилась тоска и усталость. Она страдала от ощущения полной беспомощности. Приехав вечером в дом тети на Юнион-Лейк, она бросилась на диван и уставилась сквозь раздвижные стеклянные двери гостиной на море. Там покачивались парусные шлюпки и плескались неспокойные волны. Но ничто не могло дать ей ответы на вопросы или подсказать, как жить дальше.

Норе вдруг стало ясно, что тетя больше не вернется и не увидит этот морской пейзаж. Свои последние дни она проведет в стерильной палате больницы.

Вдруг зазвонил телефон. Из больницы? Она оставляла номер ночным дежурным, наказав звонить без промедления при малейших переменах в состоянии тети.

— Алло? — хватая трубку, выдохнула она.

— Привет… это я.

Приятный низкий голос был словно сладкий мед, но даже он не мог смягчить ее печаль.

— Я в Тайбэе, — сказал Сейджи. — Как Мэгги?

Нора ответила не сразу.

— Она умирает.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил он. — Если вдруг нужны деньги…

— Спасибо. Но деньги тут не помогут.

Сейджи стало стыдно.

— Послушай, я вылетаю завтра вечером. Из аэропорта возьму такси и поеду прямо в больницу.

Значит, он сдержал свое слово. Норе сразу сделалось легче.

— Сначала позвони по этому номеру или в палату тети, — давала она указания; теперь она могла уже справляться со своей болью, мысль о его скором приезде поддерживала ее. — Я езжу на тетиной машине. Если смогу отлучиться из больницы, встречу тебя в аэропорту.

Сейджи летел над Тихим океаном, когда Мэгги не стало.

Она умерла у Норы на руках. Сестры уехали к Дэриен поспать часок-другой. Нора попросила медсестру оставить их вдвоем. Мэгги лежала в забытьи. Глаза Норы были сухими, как пересохший колодец. Она держала за руку ту, которая заменила ей мать, и вспоминала прошлое. В какой-то момент Нора поняла, что все кончено, и разрыдалась.

Шестью часами позже Нора, припарковав машину на стоянке аэропорта, прошла к залу ожидания. Увидев ее лицо, Сейджи все понял и молча привлек ее к себе.

Дни перед похоронами были тяжелыми для Норы. Присутствие Сейджи поддерживало. Его спокойствие, сила и забота, поначалу привлекавшие и одновременно раздражавшие Нору, теперь виделись ей достоинствами.

Они решили пожить в доме тети, чтобы никто их не беспокоил. Вскоре стало ясно, что зря они опасались взбешенных родителей, дядьев, племянников и прочих родственников, ломящихся к ним. Единственными гостями оказались Стэфани и Дэриен. Сестры относились к мужу сестры как к равному. Кроме того, несколько раз посыльный приносил цветы и приходил человек из похоронной конторы, выбранной ими.

Нора и ее сестры занимались необходимыми приготовлениями. Сейджи тихо присутствовал рядом. Он занимался своей обычной работой, звонил по телефону, когда тот не был занят, и, чем мог, помогал сестрам.

Нора не заметила даже, как подошел день похорон. Ночью она плакала, пока не заснула. Сейджи взял ее руку в свою и осторожно поцеловал.

С тех пор как они заключили сделку, многое изменилось. И он радовался их теперешним отношениям, хотя и переживал вместе с Норой ее горе. Но со смертью тети Нора может бросить его.

Как обычно и случается во время похорон, пошел дождь. Тут же раскрылось море черных зонтов. Гроб с телом осторожно опустили в могилу. На него посыпался ворох цветов.

Поминки решено было устроить у отца Норы. Его дом стоял на горе, в респектабельном районе Магнолия, и фасадом выходил на залив Пьюджет-Саунд.

Всю похоронную церемонию Стивен Брэт то и дело прикладывался к серебряной фляге с бурбоном, не обращая внимания на возмущенный шепот жены. Наконец все двинулись к машинам. И тут изрядно захмелевший Стивен громогласно, заплетающимся языком выкрикнул:

— Ноги этого япошки не будет в моем доме!

Нора почувствовала, как напрягся Сейджи. Он был взбешен. Она сжала его руку.

— Не сейчас. Не здесь. Я заставлю отца извиниться. Поехали отсюда.

Сейджи не ожидал, что она предпочтет его общество. Неужели она любит меня? — думал он. Неужели хочет, чтобы я оставался ее мужем? Усмирив гнев от нанесенного оскорбления, он повез ее домой.

Когда они входили, зазвонил телефон. Нора сняла аппарат с крючка, завернула в кухонное полотенце и закрыла в ящичке шкафа. Сейджи помог ей снять плащ, разделся сам, разжег огонь в камине и налил обоим виски.

Нора переоделась в любимый халат Мэгги, напоминающий кимоно. От него еще исходил аромат ее духов.

— Она любила все японское, — пояснила Нора в ответ на удивленный взгляд Сейджи и осторожно разгладила шелковую ткань с цветочным узором. — И всю жизнь мечтала побывать в Японии.

Сейджи впервые видел Нору в таком подавленном состоянии. Не зная другого способа утешить, Сейджи привлек ее к себе.

— Мне будет так недоставать ее, — голос Норы задрожал, и она разрыдалась у него на груди.

Своим душеприказчиком тетя назначила Нору. Наутро ей позвонил адвокат.

— Я мог бы действовать от вашего имени, но раз вы приехали, то будет лучше, если вы сами подпишете кое-какие бумаги. И разберетесь в вещах Мэгги. Она составила завещание, но, насколько я знаю, не давала никаких особых распоряжений насчет своих личных вещей.

Мэгги Брэт коллекционировала японские рисунки и современные полотна, дорогие украшения и книги. Кое-что из всего этого изобилия поместили в арендованные ячейки на хранение. Потребуются дни, да что там, месяцы, чтобы разобраться с ними, думала Нора в отчаянии. А Сейджи тем временем пора было возвращаться в Токио, на важные переговоры.

Он и так уже откладывал их, чтобы прилететь сюда, напомнила себе Нора. Я не хочу вынуждать его мотаться со мной по всему Сиэтлу в качестве группы поддержки.

Она выложила свои соображения и настояла, чтобы он возвращался в Японию в понедельник.

— Я только разберусь здесь и сразу прилечу, — пообещала она и поцеловала его.

Сейджи хотел было возразить, но подумал, что, если не будет ей мешать своим присутствием, она больше времени проведет со своими родными, особенно с сестрами. Он нехотя согласился. Двумя днями позже они попрощались в аэропорту Си-Тэк. Перед разлукой целовались, жадно, будто в последний раз.

Откинувшись на спинку сиденья, Сейджи ожидал взлета. Он все думал, не совершает ли ошибку, оставляя жену. Ведь в самом начале их брак не был браком по любви, он был чем-то ненастоящим, и до сих пор никто из них не признался друг другу в серьезных чувствах. Хоть он и знал теперь о своих чувствах, но не был уверен в Норе. Причин, толкнувших ее на замужество с ним, больше нет. Остается лишь надеяться на ее возвращение.

Нора застряла в Сиэтле на целых три недели. Она собиралась уже лететь в Японию, когда получила по почте небольшой сверток. На свертке были почтовые марки Киото. Подарок от Сейджи! — обрадовалась она. Впервые после смерти тети она развеселилась.

Вместо подарка в свертке обнаружилась видеокассета. На ней Сейджи и Харуко Наканиши прогуливались в обнимку по территории храма Кинкакудзи. «Думаю, ты должна это знать. Они снова встречаются», — гласила сопровождавшая кассету записка. Почерк был аккуратным, округлым, как будто слова выводила маленькая девочка. Подписи не было. Записку написали на тонкой рисовой бумаге.

Нора сразу догадалась, откуда кассета с запиской — от Тамао. Подумать только! Все это время он притворялся, звонил ей каждый день, будто она небезразлична ему!

Через пять минут Нора уже ехала на машине в центр. Там она передала кассету и записку поверенному тети.

— Я хочу, чтобы вы потребовали от моего мужа развода по причине неверности. — Покрасневшие и опухшие от слез глаза Норы гневно сверкали. — Пусть копии кассеты и записка будут подтверждением. Вот нотариально заверенная копия нашего брачного договора. Передайте ему, чтобы убирался ко всем чертям!

Двумя днями позже Нора улетела в Нью-Йорк. Там она сменила номер телефона.

Мир будто разбился на множество осколков.

Нора погрузилась в тяжелую депрессию, осложнявшуюся постоянным недомоганием. Ее мутило, голова кружилась. Поначалу она приписывала это своим переживаниям. Но в один прекрасный день поняла, что без врача не обойтись. Осмотр показал, что она беременна.