Союз двух сердец

Глава вторая

— Нора, повернись… Тони, подправь макияж.

Нора повернулась. Здесь, в пятизвездочном отеле, полным ходом шли приготовления к первому осеннему показу. Выставлялась коллекция престижного модельера Эвелин Монтойи. Нора с головой окунулась в закулисную круговерть. Имея солидный опыт, она без проблем могла часами сидеть без движения, пока над ней колдовали визажисты и парикмахеры. Сейчас маэстро Антонио Варгас наносил румяна, подкрашивал ресницы и освежал губы помадой цвета фуксии. Ее веки лишь чуть дрогнули, когда он добавил пудры, чтобы свет софитов и вспышки фотокамер не высвечивали блестящую поверхность кожи.

Нора первой пройдет по подиуму — узкому, длинному «языку», врезающемуся в самую гущу толпы. Репортеры от моды, телевизионщики, спонсоры показа — все ждали начала шоу. Реакция публики на ее выход в черном костюме из букле с приглушенным красным — в тон помаде — рисунком задаст тон всему показу. Нора обязана предстать перед ними идеалом совершенства.

Как всегда, в мыслях она была далеко от этой суеты. Лишь какая-то часть ее отмечала возраставшее напряжение модельера, нервозность стилиста, отвечавшего за прически, и возбужденный шепот других моделей — напряженность почти что осязаемую.

Ее голова была занята проблемами компании. Нора безуспешно пыталась связаться с Амундсеном через в его нью-йоркский офис и договориться о встрече. Но вот прозвенел звонок, и ей пришлось на время забыть о своих проблемах. Она интуитивно настроилась на некий поток энергии, исходящий от зрителей. Перед этой публикой она предстанет неприступной и недосягаемой.

Во время примерки она еще раз удостоверилась, что к подкладке жакета и так называемой «блузке» — прозрачному, с крупными ячейками кружеву — пришиты кусочки непрозрачной ткани. Ей не хотелось, чтобы во время поворота жакет, застегнутый лишь на одну пуговицу, открывал слишком много.

Когда с макияжем было покончено, она проверила расписание смены костюмов, висевшее на ее вешалке в гримерной, и убедилась в том, что все необходимое приготовлено и в порядке. Время пролетело незаметно.

— Девочки, приготовьтесь, — шепотом скомандовал распорядитель шоу. Стилист последний раз подправлял Норе прическу в стиле гранж. — Изабель, твой выход…

Изабель Кляйн, второй человек после дизайнера, раньше преподавала ораторское искусство и актерское мастерство. Со своим низким, мелодичным голосом и отличным самообладанием на публике она вела все показы Монтойи. А сама Эвелин оставалась за сценой, где чувствовала себя гораздо уютней, и выходила лишь по окончании представления, чтобы поклониться почтеннейшей публике под гром аплодисментов.

Пока девушки выстраивались для выхода, Изабель приветствовала собравшихся и знакомила с темой коллекции. Сегодня она называлась «Латинские мотивы». Через минуту включили специально смонтированную запись, и раздались звуки ритмичных бразильских мелодий. По знаку распорядителя Нора вышла на подиум — высокая, стройная, да еще в туфлях на платформе. Она не смотрела в зал; до слуха доносились восхищенные возгласы, но, ослепленная вспышками юпитеров, она видела лишь колышущееся море поднятых лиц.

Сейджи заполучил место в первом ряду благодаря своим многочисленным связям. Он изучающим, оценивающим взглядом следил за Норой. Она показалась ему уверенной в себе, сексуальной и надменной. Ее походка была легкой и ритмичной, как поступь породистой кобылицы, как шаг изящной танцовщицы, которая едва удерживается, чтобы не отдаться ритму танго.

Продуманный контраст между каштановым оттенком пышной прически и красными сполохами на черном фоне костюма придавал ей еще более независимый вид.

Непохожая на большинство пустышек, виденных им на вечеринках в Штатах и других странах, Нора выглядела очень привлекательной и недосягаемой. В глазах девушки светился ум, что усиливало желание узнать ее поближе.

Между тем Нору сменили другие модели, демонстрировавшие, по словам комментатора, «яркую городскую моду». Сейджи показалось, что блеск элитного отеля мгновенно померк и потускнел. Он поймал себя на том, что нетерпеливо барабанит пальцами по ручке кресла, ожидая ее следующих выходов.

Спустя несколько минут Нора вновь появилась. Ее прическа и макияж теперь изменились. На ней было короткое, облегающее платье цвета электрик и отделанная каймой накидка в тон — «платье для особых случаев», как пояснил комментатор. Сейджи завороженно смотрел, как она распахнула накидку, открыв глубокое, до ложбинки между грудей, декольте.

Тонкая талия, округлые бедра, высокая грудь… Наверняка это очередная уловка производителей женского белья, ехидно подумал Сейджи. Будучи неравнодушен к новинкам моды, он знал, что последним писком в этой области стал специальный бюстгальтер, придающий груди пышность. Новинка произвела настоящий фурор среди прекрасного пола.

А если нет? Сейджи ощутил резкий прилив желания. Он предпочел бы сберечь его до упоительных мгновений, которые намеревался провести в ее объятиях. Он представил, как стягивает лиф платья, ласкает ее соски и они твердеют под его пальцами…

Ни о чем серьезном между ними не может быть и речи. Вражда, вызванная к жизни похотливой страстью их предка, всегда будет разводить членов двух ветвей семейства Брэтов по разные стороны баррикад.

Нора придет в ярость, когда, переспав с ней, он все равно погубит компанию.

Ему даже не приходило в голову, что известная модель и предмет вожделения стольких мужчин может не проявить к нему интереса. Или откажется жертвовать собой ради спасения компании. Разве что какое-то время поломается.

Ну и что с того, что мы станем врагами, подумал Сейджи; его серые глаза хищника сузились. Если ему удастся соблазнить Нору и уничтожить сеть магазинов, принадлежащих семье девушки, они будут квиты. Он постоянно думал о том позоре, который пришлось перенести его бабке, когда старшие дети ее мужа отказались даже познакомиться с ней… о разъедающем душу матери чувстве позора и отверженности, когда половина родственников не захотели иметь с ней ничего общего…

Сейджи передавали, что Нора звонила ему в офис. Она добивалась встречи с ним. И от этого предвкушение ожидаемой победы становилось лишь слаще. Своими звонками она сама ускорила ход событий, избавила его от необходимости охотиться за ней. Его появление на показах Эвелин Монтойи покажется ей великодушным жестом в ответ на ее просьбы о встрече.

Промелькнули образцы спортивной одежды, сменившиеся купальными костюмами «для круизов по Карибскому морю». Сейджи нетерпеливо тянул шею в ожидании, когда же появится его обворожительный враг. Наконец подошел черед вечерних платьев. И снова первой вышла Нора, загадочная и таинственная в длинном, до пола, облегающем платье из огненно-красного джерси, обнажавшего спину.

Волосы Норы пышными волнами струились по плечам. Дойдя до конца дорожки и повернувшись спиной к зрителям, чтобы идти обратно, она чувственным жестом приподняла волосы, обнажив шею. Всем стало видно сетчатое плетение из многочисленных пластинок горного хрусталя, удерживающее платье.

Это движение открыло глубокий вырез на спине, заканчивающийся прямо над ягодицами. Резче обозначились контуры груди. Позволив тяжелым волосам медленно проскользнуть меж пальцев и снова скрыть от всеобщих взоров шелковистую кожу спины, модель ослепительно улыбнулась зрителям, словно спрашивая их мнение по поводу увиденного. Зал неистово зааплодировал.

Настал черед традиционных свадебных нарядов. Норы среди моделей не оказалось, и Сейджи невольно забеспокоился. Вдруг ускользнула на другую встречу, прежде чем Кэрин Зенс передала его предложение? Ну ничего, еще ведь только середина недели, вечерний показ. Куда ей деваться? Насколько он знал от Кэрин, у Норы не было сейчас любовника.

Он задумался о возможной причине ее отсутствия. Вероятно, вместо того чтобы участвовать в заключительном показе наравне со всеми, она выступит отдельно, блистая в подвенечном платье от Эвелин Монтойи как рождественский ангел.

А в это время за сценой костюмерша Норы чертыхалась, пытаясь зафиксировать лиф на платье с низким вырезом и без бретелей. Хоть и пустяк, но дело не ладилось, и Нора слегка нервничала — если лиф не закрепят как следует, то во время показа может открыться несколько больше, чем предполагала миссис Монтойя. А это не входило в Норины планы.

Стилист с помощником спешно заканчивали прическу, сооружая множество петель из косичек, как требовал того дизайнер. Заплести их до выхода Норы оказалось непросто.

Каким-то чудесным образом все удалось. На Нору накинули вуаль и последний раз прошлись по лицу пуховой подушечкой. Изабель Кляйн вот-вот объявит ее выход. Директор послал ей воздушный поцелуй и слегка подтолкнул к занавесу.

Нора предстала перед публикой под органную мелодию свадебного марша. Она была похожа на богиню, сошедшую с небес, когда шла по подиуму сквозь волны аплодисментов. Затем ее шаг стал ритмичным, в такт заигравшей традиционной румбе. Овации стали оглушительными.

Если я когда и соберусь замуж, то пойду к алтарю в леггинсах и футболке, устало подумала Нора, мысленно хмыкнув и улыбнувшись зрителям одной из своих ослепительных улыбок. По мне, так традиционное свадебное платье будет выглядеть немодно.

Когда Нора приблизилась к Сейджи, у того захватило дух. Прозрачное платье каким-то чудом удерживалось на корсаже из ласкающего кожу белого атласа. Такого гладкого, что казалось, он струится по телу, обтекая грудь и бедра, а внизу образует из водопада шлейф, с которым Нора ловко управлялась.

Из-под круглой шляпки без полей из белого тюля, расшитой жемчугом и цирконами, выбивалась короткая пышная вуаль, удачно контрастировавшая с длинным, обтекающим фигуру платьем.

Сейджи внезапно понял те гордость и смирение, с которыми мужчины заявляют свое право на избранницу во время свадебной церемонии. Если бы Нора была его невестой, подумал он, подобные чувства невозможно было бы испытать только лишь потому, что она принадлежит тебе. Необходимо еще, чтобы тебе принадлежало и ее сердце.

Конечно, ни о каком союзе между ними не может быть и речи. Прежде всего потому, что он вообще не собирается жениться, а уж тем паче на дочери и внучке тех, кто так унизил его семью. Не входило в его планы и влюбляться в нее, хотя бы ненадолго. Данная им некогда клятва добиться достойного Брэтов наказания препятствовала этому.

И все же… дело усложнялось. Интуиция подсказывала Сейджи, что Нора будет достойным противником в состязании умов и сердец.

Показ завершился громом аплодисментов. На подиум вышла Эвелин Монтойя в одном из своих творений, не таком экстравагантном, как на манекенщицах, но безукоризненно стильном. Наряд дополняли маленькие очки, выпускаемые также с ее маркой. Женщина не скрывала своего ликования от похвал и комплиментов, обрушившихся на нее.

Нора продолжала стоять на подиуме вместе с другими моделями. Эвелин Монтойя благодарно аплодировала всем, кто сделал возможным успех ее показов. Наконец шоу было официально завершено.

Сбросив свадебный наряд и натянув леггинсы и безразмерную футболку, о которой мечтала на подиуме, Нора распустила замысловатую прическу и с трудом начала расчесывать густую копну волос, когда появилась ее агент, невысокая женщина с неизменной чашкой кофе в руках.

— Кэрин? Ты еще здесь? — удивилась Нора. — Я думала, что у тебя были планы на вечер.

— Пришлось отменить. — Кэрин не стала вдаваться в подробности. — Ты была восхитительна. Впрочем, как всегда, — похвалила она. — Послушай, Нора… окажи мне услугу. В зале сидит один человек… мужчина… он хочет познакомиться с тобой.

Нора закатила глаза.

— Опять?

Кэрин замотала головой.

— Нет, это совсем другое. Понимаешь, я обязана одному его знакомому… Считай, что ты сделаешь это ради меня.

Нора представила себе самодовольного, брюзгливого толстячка с влажными ладонями, который вечно недоволен своей женой. Какой-нибудь почтенный житель Вестчестера… Она тяжело вздохнула. Больше всего ей хотелось поехать домой, к честно заработанному ужину из полуфабрикатов и мистическому триллеру.

Но, похоже, Кэрин не шутила, говоря про свой долг. И Нора согласилась на такой пустяк — перекинуться парой слов и выручить своего агента.

— Ладно, — сказала она, закидывая сумку через плечо. — Так и быть, только на пять минут, не больше.

— Но не в таком же виде! — ужаснулась Кэрин. — Надень какое-нибудь платье!

Они торопливо подобрали облегающее платье из черного джерси, открытое на спине, и с вырезом лодочкой спереди.

— Спасибо, Изабель… Верну, как только освобожусь… надеюсь, через пять минут, — проговорила Нора. — Кэрин, а ты держи мою сумку.

В зале все еще бродили приглашенные гости, хотя основная масса зрителей уже нацелилась на выход. Нора шла за Кэрин по узкому проходу между подиумом и первым рядом. Ей то и дело приходилось останавливаться, чтобы ответить на восторженные комплименты. Она раздала несколько автографов, в том числе долговязой девчонке лет двенадцати, мечтавшей стать моделью. Это отвлекло ее, и она на минуту забыла о встрече с неизвестным поклонником. Опомнилась лишь тогда, когда столкнулась с ним лицом к лицу.

Невероятно. Должно быть, мне это снится. Нора с изумлением смотрела в узкие глаза цвета штормовых туч на море — глаза, впервые увиденные ею на странице журнала. Но сомнений не было. Человек, попросивший о встрече с ней, был не кто иной, как Сейджи Амундсен. Она из кожи вон лезла, чтобы добиться встречи с ним, и все напрасно. А тут Кэрин преподносит его на блюдечке.

Он был примерно на дюйм выше ее, несмотря на высоченные каблуки ее черных замшевых лодочек. Значит, в Сейджи Амундсене шесть футов три дюйма или около того. Мужчина показался ей сказочно красивым, не сравнить с фотографией. Прихотливая линия губ и небольшие складки в уголках выдавали в нем человека упрямого и чувственного. Кожа была слегка загоревшей, чуть темнее, чем светло-золотистый загар Норы. Темные волосы напоминали шерсть здорового животного.

Все в нем, от изогнутых бровей и до белоснежных манжет рубашки, излучало уверенность и обаяние. Нора подавила невольную дрожь, когда он оглядел ее с головы до ног и только после этого встретился с ней взглядом. Она вдруг поймала себя на том, что сделала то же самое.

Кэрин испытала неловкость, почувствовав себя лишней. Но ей предстояло еще представить их друг другу.

Мужчина поклонился.

— Привет, — поздоровалась Нора, и он протянул ей руку. Она уловила слабый, но волнующий запах туалетной воды.

В его пальцах чувствовалась сила, от руки исходило тепло.

— Счастлив познакомиться, мисс Брэт, — ответил он. При этом уголки его губ дрогнули, будто он испытал тайное удовольствие. — Как я понимаю, мы с вами родственники.

Нора сдержанно кивнула, желая скрыть охватившее ее волнение.

— Вы правильно понимаете.

Он продолжал удерживать ее руку. Нора чувствовала напряженный взгляд Кэрин, устремленный на них.

Мягко высвободив пальцы, Нора повернулась к ней.

— Мой дед приходился дедом и господину Амундсену, — пояснила она. — Он был женат дважды. Если верить моей бабке, помешанной на генеалогии, мы наполовину кузены. Впрочем, я никогда не видела своих японских родственников.

С точки зрения Сейджи, она объяснила самую суть с потрясающей ясностью и в то же время определила ему то место, которое, как она считала, наиболее соответствует его происхождению.

— Вот мы и исправим этот недостаток, — мягко ответил он, оставив при себе готовые сорваться с губ гневные слова.

Они перекинулись парой шутливых фраз, и Сейджи пригласил обеих женщин составить ему компанию за ужином. Он не женат и никого не знает в Нью-Йорке. Поэтому рад будет их обществу.

Кэрин понимала, что его интересует не она, а Нора, и, сославшись на дела, поспешила удалиться, послав Норе многозначительный взгляд.

Нора разрывалась между необходимостью обсудить с Сейджи судьбу компании и неуверенностью в том, сумеет ли противостоять натиску его обаяния. Вряд ли он пригласил ее потому, что ему не с кем поужинать. А значит, он тоже заинтересован в серьезном разговоре. Наконец она решилась.

— Ну что ж, идет, — медленно произнесла она. — С условием, что потом вы отвезете меня домой.

Сэйджи с готовностью согласился.

— Я возьму свою… сумочку, — прошептала Нора.

Когда они с Кэрин снова оказались за кулисами, агент начала путано и горячо благодарить Нору. Вокруг царил форменный хаос, служащие укладывали и паковали костюмы, убирали реквизит. Женщины направились к Норе в гримерную.

— На самом деле я сама хотела как-то на него выйти, — призналась Нора. — Это ты мне оказала услугу. Изабель, можно мне взять вечернюю сумочку на один вечер? А свою я оставлю здесь, ладно?

Нора переложила кошелек, ключи и помаду в миниатюрную муаровую сумочку с плетеным ремешком, украшенным горным хрусталем, которую ей любезно передала Изабель, и вернулась в зал. Там уже никого не было, кроме Сейджи, уборщиков и праздношатающихся зевак.

Ее неожиданный кавалер предложил ей руку, улыбнулся загадочно и повел Нору к выходу.

У обочины тротуара стоял лимузин.

Поздоровавшись с ней легким прикосновением руки к фуражке, не выказав и толики любопытства, водитель-японец в униформе захлопнул за ними дверцу и сел за руль. И вот они уже плыли в медленном потоке огоньков встречных машин.

Нора снова уловила тонкий аромат туалетной воды. На этот раз к аромату примешивался незнакомый, но приятный запах мужской кожи. Невольно Нора глубоко вдохнула носом. Ей с трудом верилось, что они сидят в машине, которая уносит их в ночь.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Туда, где можно потанцевать, — невозмутимо ответил ее спутник. — Какие-нибудь предпочтения?

Нора качнула головой.

Опустив стеклянную перегородку, отделявшую их от водителя, Сейджи произнес несколько слов по-японски, среди которых прозвучало название фешенебельного отеля, расположенного в верхней части Ист-Сайда. Кроме превосходного ресторана с французской кухней там было небольшое, уютное кабаре с живой музыкой и маленькой танцплощадкой.

Когда он снова откинулся на сиденье рядом с Норой, его колено слегка коснулось ее. Вот бы удивилась Стэф, подумала Нора, — теперь уже непонятно, кто кого пытается соблазнить.

Ей пришло на ум, что он решил включить ее в список своих побед, причем вместе с компанией, своего рода трофей в войне против их семейства. Если так, то желательно выложить ему все, и побыстрее. Хотя… лучше бы сделать это за ужином…

Они молчали. В воздухе прямо-таки повисла тишина. Нора поняла, что надо хоть что-нибудь сказать, хоть как-то снять напряжение.

— В вас так сразу и не угадаешь японской крови, — вырвалось у нее. В ту же секунду она пожалела, что вообще открыла рот: могла бы выразиться и тактичнее.

Он ответил спокойно, лишь слегка дрогнул уголок рта:

— Разумеется, я же полукровка.

Сколько язвительного самоуничижения! Нора покраснела за свою бестактность, но Сейджи вроде обижался недолго. Когда они приехали, он помог ей выйти из машины и повел внутрь, через сверкающий мрамором и зеркалами, отделанный красным деревом холл отеля в знаменитый французский ресторан «Le Verger des Peches»[2].

В такой поздний час, да еще среди недели, посетителей в ресторане было немного. Хотя Нора слышала, что недавно он был заново отделан, она еще не была здесь и теперь могла воочию оценить результат.

Стены были украшены живописными фресками, выполненными в постмодернистском стиле по мотивам «Завтрака на траве». Обнаженные женщины безмятежно раскинулись на траве в персиковом саду. Мечтают о своих возлюбленных, непонятно почему решила Нора; и тут же ее бросило в краску от собственной интерпретации. Она обвела взглядом диванчики, обитые темно-зеленым бархатом, зеркала, оправленные в позолоченные рамы с купидонами, причудливые люстры, отражающиеся в зеркалах. Столики покрыты персикового цвета скатертями, такого же тона салфетки, горящие свечи… Все вместе создавало эффект интимности и чувственности.

Оказалось, что их здесь ждали.

— Вам тут нравится? — вполголоса спросил Сейджи, пока метрдотель провожал их до столика.

Нора испытала легкое волнение, встретившись с ним взглядом.

— Очаровательное местечко, — ответила она. Работая манекенщицей, она привыкла владеть собой, не выдавать своих чувств и мыслей. — Я не была здесь после ремонта. Очень мило…

К ним бесшумно приблизился официант. Заказывая шампанское, Сейджи подумал, что элитным рестораном Нору, пожалуй, не удивишь. Толпы богатых поклонников из кожи вон лезут, мечтая провести с ней вечер за столиком на двоих.

Он предложил выпить за более тесные отношения между двумя семействами. Нора усмехнулась про себя двусмысленности, прозвучавшей в этом тосте. На миг щекотливая тема темным облачком окутала их. Нора прикидывала, как завести разговор о компании. Наверняка ей придется нелегко. Он давно точит зуб на ее семью.

Им подали моллюсков св. Жака и морской язык по-нормандски: с креветками и грибами в белом вине. За ужином они разговорились. Сейджи интересовался работой Норы; она расспрашивала его о заграничных поездках и планах на будущее.

И все-таки Нору беспокоило, что ее соперник вызывает в ней не азартную злость, а, напротив, симпатию, если не сказать больше. Когда она попросила передать десерт, их руки соприкоснулись, и Нора вдруг поняла, что он испытывает то же чувство — лишающее воли возбуждение.

Они перешли в соседнее кабаре, где пианист и трубач играли легкий, медленный джаз сороковых и пятидесятых.

Сейджи заказал сакэ для себя и коньяк для Норы. И тут же пригласил ее на танец. Она повиновалась, будто загипнотизированная, жадно вдыхая его щекочущий ноздри запах.

Ощущение от близости с этим необычным мужчиной, о котором ей рассказывали на протяжении многих лет и с которым она наконец встретилась, было гораздо сильнее ощущений, когда-либо испытанных ею. Она представила, как они смотрятся со стороны. Оба высокие, стройные, подтянутые. Красивая пара, подавила невольный вздох девушка. Они идеально подходили друг другу.

Я не желаю испытывать к нему никаких чувств, воспротивилась Нора самой себе. Стоит ему почувствовать мою слабину, и можно проститься с надеждой на то, что он согласится оставить нас в покое. К тому же все равно из нашего сближения ничего хорошего не выйдет. Но когда он коснулся щекой ее волос, она не удержалась и прильнула к нему, чтобы почувствовать каждой своей клеточкой упругое, сильное тело.

Сейджи, обычно не терявший головы в отношениях с женщинами, тоже на какой-то миг забылся. Ему представилось, как они лежат на сбившихся простынях… Они, конечно, будут предохраняться. Иначе было бы безответственно. И все-таки Сейджи возбуждала такая сладкая месть — сделать ее беременной. У них получился бы красивый ребенок.

Нора коснулась его бедром и ощутила, как затвердела его плоть. От неожиданности она выронила сумочку. Сейджи нагнулся и поднял ее. При этом он намеренно скользнул рукой по ее гладкой, затянутой в нейлон ноге. И лишь после надел сумочку ей на плечо. Глаза Норы стали огромными, зрачки расширились и поглотили зеленый ободок, когда он сжал ее сильнее.

Наконец он предложил проводить ее домой. В какой-то миг она запаниковала — испугалась, что упустила возможность поговорить с ним о деле. Придется пригласить его к себе, предложить кофе или аперитив, хотя он может неправильно истолковать такое приглашение. Там она заговорит с ним о его планах завладеть компанией.

Дом Норы был всего в нескольких кварталах от ресторана. Пока они ехали, Сейджи держал руку на ее плече, словно заявляя о своих, хоть и временных, правах. Нора надеялась, что Сейджи не догадывается о том волнении, которое она испытывает, не зная, с чего начать разговор.

— Зайдешь посмотреть, как я живу? — как бы между прочим спросила Нора, когда машина свернула к тротуару. Она постаралась сделать вид, будто эта идея только что пришла ей в голову. — Я приготовлю кофе. Или…

Вот оно. Сейджи с самого начала ждал этих слов и не сомневался насчет цели приглашения. Во время танца она инстинктивно льнула к нему, но он вовсе не рассчитывал на большее, хотя и чувствовал, что привлекает ее.

— Ну, если только на одну чашечку, — словно в раздумье протянул он. — К сожалению, завтра утром у меня встреча.

Поднимаясь в лифте, обитом медью и отделанном ореховым деревом, они молчали. Так же молча Нора отперла дверь. Она не могла понять, почему он вдруг стал таким сдержанным и неразговорчивым, и ломала голову над тем, как направить разговор в нужное русло.

Сначала она нальет что-нибудь выпить. Затем усадит его в одно из удобных, глубоких кресел у окна и расскажет о болезни тети Мэгги. Даст ему понять, как сильно расстроена и обеспокоена ее состоянием.

Если он посочувствует ей — обычное для любого человека проявление вежливости, особенно если он воспитывался в японских традициях, — она объяснит, что значит эта компания для Мэгги, и попросит не поступать с тетей так жестоко. Возможно, они сумеют договориться. Разумеется, она принесет от имени своего семейства глубочайшие извинения за прошлые обиды. Она примет на себя весь его гнев, прежде чем чувства его уступят место разуму.

Но ей не суждено было дойти до кухни. Как и до бара. Едва они вошли, он резко захлопнул дверь и положил руки ей на плечи. Нора чувствовала жар его ладоней через платье, воображение рисовало ей огонь, что вспыхнет от соприкосновения их губ.

Подобно всепожирающему лесному пожару, Нору поглотил этот поцелуй, невероятный в своей упоительности. Как будто самой судьбой они предназначались друг другу, с той самой поры, как ему исполнилось девять, а она была младенцем с пухленькими щечками и рыжим пушком на головке. Или даже раньше, еще до их появления на свет. Все, что он имел, чем был, она впитала в себя. Все, что она могла дать, принадлежало ему. Оставалось лишь взять.

Издав легкий вздох изумления и удовлетворения, Сейджи сжал ее сильнее, и Нора почувствовала, как языком он раздвигает ее губы.

Что за прелесть эта женщина! Ее возбужденные соски стали твердыми, когда он обнял ее крепче. Обхватив ладонями упругие ягодицы, он притянул ее к себе, чтобы она смогла почувствовать и оценить его готовность.

Ничто не могло защитить Нору от того, чего она внезапно захотела больше всего на свете. Ей стало ясно, что за уступку она сделает. Предложит себя, свою целомудренность, которую хранила для будущего мужа. А взамен не получит ничего. Вопрос о компании будет позабыт.

Я должна остановиться, мелькнуло у нее в голове. Должна выложить свою просьбу, молить его о милосердии к тете. Убедить, что искренне сожалею о том, как моя семья обошлась с его родными…

Именно в этот момент, к ее удивлению и разочарованию, Сейджи остановился. Первым.

Он сгорал от желания, но не торопился удовлетворить его. Как будто искал ее уязвимое место. И нашел его.

— Извини, но придется отказаться от стаканчика, — заявил он. — Уже поздно. А я должен выспаться.

— И у меня завтра в восемь съемки, — торопливо подхватила Нора, понимая, что последнее слово осталось не за ней.

Он усмехнулся, как будто ожидал такой реакции, даже был уверен в ней. Пожав плечами, он ответил чисто американской фразой:

— Похоже, мы с тобой в одной лодке.

Если я дам ему уйти, другой такой возможности может и не представиться, подумала Нора. Но была еще одна причина, которая смущала ее. Она хотела увидеться с ним ради него самого.

— Как долго ты пробудешь в Нью-Йорке? — выпалила она.

И тем самым нарушила равновесие не в свою пользу. Хотя взгляд его глаз цвета бурного моря и не дрогнул, он заметил перемену сил.

— До середины следующей недели, — помолчав, ответил он. — Возможно, еще увидимся?

Нора кивнула.

— Я позвоню тебе.

Его слова нельзя было принять за обещание. Но ей сразу стало легче, и дело было не только в компании, о которой она собиралась говорить. Нора вырвала листок из стопки на столике и написала номер своего сотового телефона.

— Звони в любое время, — прошептала она.