Спасите злодея от главной героини (СИ)

Глава 36 или о том, что грозы прогулкам не помеха, даже если грозы - в твоей душе

Тишина в домике давила гулче любого горного обвала. Не тишина покоя - тишина могилы перед тем, как ее засыплют. Я лежал на жесткой койке, уставившись в потолок, где трепетала тень от единственной свечи. Каждый вдох обжигал легкие, будто я вдыхал не воздух, а пепел. Свой собственный пепел.

Скоро. Слово отдавалось эхом в пустоте под грудной клеткой. Скоро все кончится. Не получилось. Ничего не получилось. Ни найти ту проклятую траву с непроизносимым названием, которая, по слухам, могла хоть как-то стабилизировать дикую магию драконов в человеческом обличии. Ни найти смысла тащиться дальше по этой кривой дорожке, называемой жизнью.

Точнее… смысл был. Яркий, огненный, как ее волосы. Лори. Она ворвалась в этот хаос, как луч солнца в сырой подвал. С ней… с ней дышалось легче. Казалось, ее упрямство, ее острый язык, ее нелепые попытки разобраться во всем этом бардаке - они как-то уравновешивали мою вечную тревогу, мою готовность в любой момент свернуться клубком и зашипеть на весь мир. Она была… теплом. Тем самым теплом, которого мне так отчаянно не хватало в этой холодной человеческой шкуре. Она могла бы стать смыслом. Пожалуй, единственным смыслом, за который стоило бы цепляться когтями и клыками.

Воспоминание врезалось остро: ее щека, прижатая к моему плечу в карете. Невесомый груз доверия. Ее пальцы, сплетенные с моими - хрупкий мостик через пропасть моего одиночества. Тепло, исходившее от нее, было единственным лекарством от вечного внутреннего холода. Я тогда почти... почти поверил.

Глупец.

Если бы только она не выбрала Альтарфа…

Горькая усмешка скривила губы.

Конечно же, принц. Блестящий, самоуверенный, наследник империи. Какому нормальному человеку - а Лори, несмотря на всю ее странность, была самым что ни на есть нормальным, настоящим человеком в этой безумной реальности - какой нормальный человек в здравом уме предпочтет дракона-неудачника, который еле сдерживается, чтобы не спалить все вокруг от собственной неуверенности? Ей по душе оказался золотоволосый принц с его напускным раскаянием и внезапными, топорными ухаживаниями. Так что тут и думать не о чем. Игра проиграна еще до того, как я осмелился сделать первый ход. Просто дурак, надеявшийся на чудо. Но чудо для таких, как я, не предусмотрено. Только расплата.

И все же очень жаль.

Жаль того тепла в карете, когда она спала у меня на плече, доверчиво вцепившись в мою руку. Жаль тех редких мгновений, когда ее смех не был окрашен сарказмом или усталостью. Жаль этой безумной надежды, теплившейся где-то глубоко под чешуйчатым панцирем моей души, что может быть… Жаль, что все это теперь лишь воспоминания, которые скоро сгорят вместе со мной.

Внутри что-то клокотало. Не эмоции - сама магия. Она бурлила под кожей, как расплавленный металл, рвалась наружу. Парок струился от моих рук, едва заметный в полумраке, но для меня - кричащее свидетельство потери контроля. Нервы шалят? Нет. Нервы уже сдались. Я еле сдерживаюсь. Каждый миг в этом человеческом теле - пытка. Каждое напоминание о ней - раскаленный нож в сердце, подстегивающий ту самую магию, которую я пытаюсь загнать обратно. Стоило закрыть глаза - и вот она: улыбка, искорка в глазах, когда она что-то придумала. А потом - холодный взгляд в кабинете декана, когда я отстранился. Боль от этого воспоминания была острее любого лезвия, и магия отвечала вспышкой жара, заставляя вскочить с койки, задыхаясь. Я не могу плохо относиться к ней. Как бы я ни пытался оттолкнуть, отдалиться, наговорить гадостей - внутри все кричит обратное. Это сводит с ума.

Убивает.

Я повернул голову к окну. Запотевшее стекло, за которым царила непроглядная горная ночь. И тропа. Узкая, едва заметная в свете звезд, уходящая вверх, в темноту, в никуда. Как мои мысли. Единственный путь, где я не причиню вреда. Где мой конец будет моей личной трагедией, а не катастрофой для других.

А почему бы и нет?

Мысль пронеслась, холодная и четкая, как горный ветер. Зачем ждать? Зачем терпеть эту агонию? Сдерживать перевоплощение уже почти не получается. Оно рвется наружу с каждым часом. Вчера у склада - пар. Сегодня - свечение. Завтра? Искры? Пламя? В лагере… в лагере я рискую спалить всех. Мастеров, профессора Августина… ее. Особенно ее. Мысль о том, что моя неуправляемая сила, моя истинная суть, могут причинить ей вред… сжечь этот рыжий лес, опалить кожу, погасить свет в зеленых глазах… нет. Этого не должно случиться. Никогда.

Решение созрело мгновенно, с облегчением обреченности. Уйти. Сейчас. Куда-нибудь подальше. Туда, где нет людей. Нет ее. И там… отпустить поводья. Перестать сдерживать то, что уже вырывается. Пусть будет что будет. Быстрая вспышка - и конец. Или медленное угасание под открытым небом. Неважно. Главное - в одиночестве. Без свидетелей. Без риска для них. Без возможности передумать.

Я поднялся с койки беззвучно, как тень. Тело горело изнутри, мышцы дрожали от напряжения. Казалось, кожа вот-вот лопнет, выпустив пламя и чешую. Одежда - простая походная рубаха и штаны - казалась невыносимо тесной, грубой. Я накинул плащ, больше по привычке, чем по необходимости - холод мне был не страшен. Страшно было остаться. Страшно было взглянуть в окно ее комнаты по пути. Страшно было услышать ее голос.

Дверь скрипнула еле слышно. Я замер, прислушиваясь. Ни звука из других комнат. Лагерь спал. Даже ветер стих. Только мое собственное сердце колотилось где-то в горле, гулко отдаваясь в черепе. Я ступил на землю, стараясь ступать на носок, избегая просветов окон. Тени были моими союзниками. Каждый шаг по направлению к лесу, к той тропе, был шагом прочь от боли, прочь от надежды, прочь от себя самого - того слабого человеческого «я», которое так и не смогло удержать то, что было дороже жизни.

Лес встретил меня влажным дыханием хвои и земли. Тропа исчезла почти сразу, поглощенная корнями и валежником. Я шел наугад, вверх, вглубь темноты. Ноги сами находили опору, чутье зверя, загнанного в угол, вело сквозь чащу. Мысли текли мутным, горьким потоком.

Каким бы я был… если бы не был драконом?

Просто студент. Кальдар Мейельдор. Неуклюжий, замкнутый ботаник, которого все считают странным. Но… без этой адской магии под кожей. Без страха, что в любой момент сорвусь и убью всех вокруг. Без векового проклятия своего рода, загнанного в человеческий облик и обреченного на вымирание или безумие.

Может, тогда… тогда я не отказался бы так просто от общения с Лори после той дурацкой драки? Не прятался бы, как трус, за холодными словами «не по пути»? Может, нашел бы в себе смелости не просто стоять рядом, пока она сидела в том кресле у декана, а… обнять? Сказать что-то? Показать, что я буду до конца защищать ее? Может, был бы более уверенным? Напористым? Не позволял бы этому гордецу Альтарфу виться вокруг нее? Может, посмотрел бы ей в глаза и сказал то, что сжигало изнутри с того самого дня, как она ворвалась в мою затворническую жизнь со своим рыжим бесстрашием?

Может, ухаживал бы за ней?..

Картинка вспыхнула в воображении, яркая и мучительная.

Цветы. Те самые, бесполезные, но прекрасные, что росли у лагеря. Их бы она оценила. Я бы сорвал каждый, что смог найти, невзирая на насмешки Августина. Принес бы ей охапку, смущенно бормоча что-то о их ботанических свойствах, надеясь, что она поймет истинный смысл.

Прогулки, пусть даже где-нибудь здесь, в горах, где только ветер и звезды. Где я мог бы показать ей тайные тропы, уединенные водопады, рассказать о камнях и травах без страха, что мой голос дрогнет или руки вспыхнут.

Разговоры не о книгах и травах, а о чем-то своем, сокровенном. О ее прошлой жизни, о которой она иногда говорила таинственно. О моем страхе. О ее силе. О том, что значит быть не таким, как все.

Может, тогда… может, даже составил бы конкуренцию самому принцу? Не деньгами или титулом, а… собой. Просто собой. Человеком. Человеком, который может любить ее без оглядки на свое проклятие.

Ах да…

Глупость. Безнадежная глупость. Я стиснул зубы, чувствуя, как жар внутри вспыхивает ярче, отзываясь в костяшках пальцев легким свечением. Не человек. Никогда. Человеческая жизнь - лишь временная клетка для чудовища. И клетка трещит по швам. Скоро она рухнет, и наружу вырвется то, что пряталось внутри все эти годы. Огненная смерть. Или безумный зверь. Ничего человеческого, как у драконов древности.

Холодные капли упали на лицо. Потом еще и еще.

Дождь.

Я не сразу осознал его. Мысли были слишком громкими, слишком болезненными. Они заглушали шелест листьев, хлюпанье грязи под ногами, нарастающий гул воды. Лишь когда промокшие волосы прилипли ко лбу, а плащ начал тяжелеть, впитывая влагу как губка, я очнулся. Дождь обрушился стеной, ледяными иглами впиваясь в кожу. Он не охлаждал внутренний пожар, а лишь контрастировал с ним, делая жар под кожей еще нестерпимее. Пар от моих рук теперь смешивался с дождевыми струями, создавая вокруг кистей призрачное марево.

Я стоял посреди склона, мокрый, дрожащий не от холода (тело все так же пылало), а от внутреннего шторма. Дождь лился стеной, превращая тропинки в ручьи, а лес - в мрачное, шумящее царство воды и тьмы. Проливной. Успокаивающий в своей монотонности. Как будто сама природа плакала о моей глупости.

Я огляделся и заметил невдалеке пещеру - небольшой темный провал в скале чуть выше по склону.

Последнее укрытие перед концом.

Внутри пахло сыростью, пылью и чем-то древним, каменным. Я прислонился к холодной стене, скользкой (даже скорее склизкой), и съежился. Холод камня проникал сквозь одежду, контрастируя с внутренним пожаром.

Тоскливо. Пусто. Как и должно быть.

Идеальное место, чтобы сдохнуть.

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на шуме дождя за пределами пещеры. Это был единственный звук, заполняющий пустоту. Ритмичный, гипнотизирующий. Может, уснуть? Уснуть и не проснуться. Идеально. Пусть дракон проснется, когда я уже не буду здесь, чтобы это видеть и чувствовать.

Сознание начало уплывать, тяжелое, отягощенное усталостью и отчаянием. Мысли становились вязкими, как смола, теряя четкость. Образ Лори - теплый, яркий - начал меркнуть, растворяясь в серой мгле небытия. Я почти достиг того состояния небытия, когда вдруг… услышал какой-то странный, совершенно не вписывающийся в атмосферу звук.

Не сразу, сначала он совпадал с шумом дождя - еще один плачущий ручей, подвывание ветра в расщелине. Однако, слишком… живое. Горькое. И знакомое.

Я насторожился, не открывая глаз. Слух дракона, всегда острый, сейчас, в тишине пещеры и на фоне монотонного шума, вычленил звук из какофонии стихии. Сдавленные всхлипы, переходящие в удушливый стон. Звук абсолютной потерянности - чей-то тихий, надрывный, безнадежный плач.

Женский.

О, боги, разве ж это может быть совпадением?

Сердце, которое только начинало замедляться, рванулось в бешеную скачку. Нет. Не может быть. Кто еще мог быть здесь, в этой глуши, в такую погоду, кроме такого же отчаявшегося беглеца? Но… голос.

Еще один всхлип, сдавленный, словно рот прижат рукой. И еще. И тогда - сломанный шепот, едва различимый, но я узнал интонацию, тот особый тембр, который резал по нервам и в то же время был единственной музыкой, которую я хотел слышать.

Лори.

Никаких сомнений, пусть я и ни разу не слышал ее плача, это точно она.

Ледяная волна ужаса накрыла с головой, мгновенно смывая остатки апатии. Все внутри сжалось в комок леденящего страха.

Она одна.

Она в опасности.

Она плачет.

Эти мысли пронзили мозг острее любой молнии. Инстинкт самосохранения, желание спрятаться, уйти - все испарилось. Остался только первобытный, звериный порыв: Найти. Защитить.

Я выскочил из пещеры.

Дождь хлестал по лицу, слепил, но слух вел безошибочно. Я шел, спотыкаясь о корни, скользя по мокрой траве, не чувствуя ни холода, ни усталости - только жгучую тревогу и какое-то странное предчувствие.

Лес казался враждебным лабиринтом, полным невидимых угроз. Каждый шорох, каждый треск ветки заставлял сердце бешено колотиться. Медведи? Волки? Просто темнота и холод? Любая из этих вещей могла сломить ее. Любая была смертельно опасной в ее состоянии.

Я нашел ее, совсем недалеко, сидящую под сенью огромного, покосившегося дерева, среди переплетенных корней, похожих на скрюченные пальцы великана. Она съежилась в комок, лицо спрятала в колени, обхватив их руками. Плащ промок насквозь, рыжие пряди волос слиплись и прилипли к щекам и шее. Плечи ее мелко, отчаянно вздрагивали в такт беззвучным, захлебывающимся рыданиям.

Она выглядела потерянной, крошечной и бесконечно хрупкой среди грязного склона и разбушевавшейся стихии, будто маленькая птица, сломавшая свои крылья. Одинокая. Замерзающая. Такая… непохожая на всегда уверенную, едкую, неутомимую Лорею.

Я замер в нескольких шагах. Все во мне кричало, чтобы подбежать, схватить ее, прижать к себе, спрятать от дождя и горя. Обогреть своим проклятым жаром. Защитить от всего мира. Но ноги словно вросли в мокрую землю. Что я мог ей дать? Утешение дракона, который сам на грани? Чудовища, от которого она, возможно, бежала? Ложную надежду? Больше боли? Свой огонь, который мог обжечь ее сильнее любого холода? Я был не спасением, а новой угрозой. Парадокс разрывал меня: инстинкт требовал действия, разум кричал об опасности меня для нее. Я замер в мучительном бездействии, наблюдая, как ее трясет от холода и рыданий.

Ветер донес обрывок ее сдавленного шепота сквозь шум дождя:

- Это совершенно не страшно, совсем-совсем, я точно ни капельки не боюсь…

Что ж, теперь это уже не мое решение. Голос прозвучал хрипло, чужим, но твердо, перекрывая вой ветра и шум ливня:

- Лори, идем со мной.