Стая

Выстрел из прошлого

1

— Вернемся к традициям жизни на открытом воздухе! Какие страшные истории вы знаете, ребятишки? — Байрон подбрасывает еще веток в костер. Над пламенем проносится сноп ярких искр. — Природа вокруг нас уже есть. Чем не повод вспомнить молодость возле открытого огня?

Рихтенгоф тяжело вздыхает и устало подпирает голову рукой.

— Когда Вальтерия была молодой, огонь еще не изобрели, — хихикаю я, но вампир не обращает на меня никакого внимания, продолжая безразлично смотреть в костер. Эстер бледнеет.

— Если Бруно сейчас вспомнит свою молодость, то я неделю не засну. — Она плотнее кутается в плед, который принесла с собой из хижины.

— Не пугай людей. — Я смеюсь. — Возле костра принято рассказывать что-то такое, что…

— Я не ношу нижнее белье.

Рихтенгоф говорит это настолько безразличным голосом, что сначала повисает секундная пауза, а потом все заливаются громким хохотом.

— Золотко, а ты уверена, что это страшная история? — Байрон снова коротко хохочет и подмигивает. — Звучит очень обольстительно.

— Какое обольстительно?! Какое золотко?! Не забывай, в какую сторону флиртуешь, я тебя старше на полтысячи лет.

Байрон краснеет, а Эстер смеется.

— Слушай, почему нет? — спрашиваю я, поворачиваясь к Рихтенгоф. — Это же удобно!

— Ты в своем уме? — Она прокашливается. — Когда я пришла к людям, то еле привыкла к тому, что тело постоянно должно быть чем-то покрыто. Про нижнее белье даже говорить не хочу.

— Гийом вроде бы не ходит голый…

— Жаль, — как бы невзначай вздыхает Эстер, явно вспоминая не только его сапфировые глаза.

— Ходил. — Вал отмахивается. — Они все ходили. И много ли изменилось с тем, что они где-то нашли эти отвратительные шелковые накидки, которые с одним порывом ветра взлетают к ушам?

— Тогда почему костюмы и рубашки? — не унимаюсь я. — Разве кроссовки и футболки…

— В мое время я была благодарна туфлям и брюкам, начала их носить еще до того, как первая девушка села верхом на лошадь, — перебивает вампир. — Мне больше ничего не нужно, благодарю.

Какое-то время мы сидим, молча глядя на танец искр над костром.

— А мы с родителями и братьями ходили к реке, — весело и громко говорит Байрон, перепугав всех своей неожиданно начавшейся историей. — Разбивали палатки, готовили на открытом огне. Потом, когда мама и папа уходили, мы с парнями рассказывали друг другу страшилки.

Эстер улыбается.

— Интересно, чем можно напугать вампира? — Она слегка наклоняет голову. — Рассказами об осиновых кольях и чесноке? Это страшно?

— Страшно — это Бруно, разливающийся песнями Уитни Хьюстон. — Вальтерия снова безразлично смотрит в костер.

— Это была всего лишь распевка! — громко возражаю я.

— Больше похоже на агонию.

— Отстань. Не хочу больше с тобой сидеть.

— И воздухом моим не дыши.

— И не буду. — Стараюсь не рассмеяться, краем глаза замечаю, что Рихтенгоф тоже ухмыляется.

— Мечтаю поймать букет на вашей свадьбе, — выдыхает Эстер и тут же осекается, встретившись с нашими недоуменными взглядами. — Простите, не удержалась…

— С ними всегда очень весело, — отзывается Байрон. — Терри, подай, пожалуйста, палку.

Мальчик протягивает охотнику длинный прут, и Хэлл принимается ворошить поленья в костре. Еще один сноп ярких искр взлетает в воздух, оранжевым всплеском рассыпаясь в синем полумраке.

— Так мы будем рассказывать страшилки? — спрашивает Терри. В его глазках загорается интерес.

— Конечно, братец. — Я подмигиваю мальчишке и поворачиваюсь к Хэллу. — Байрон больше всех рвался, он и начнет.

Охотник поправляет белую борцовку и почесывает подбородок массивной рукой.

— Что б вам такого рассказать… — Он усмехается. — Ага, знаю кое-что. Мы как-то раз с братом пошли на рыбалку. Сидели у реки, держали удочки, болтали себе, никого не трогали. Вдруг… на другой стороне озера появилась фигура. Худющая такая, белесая! Мы сначала не догадались, кто это. Потом присмотрелись — длинное платье, волосы до пояса. Утром у отца узнали, что на реке была утопленница, и это, кажись, она самая и была.

— Самое настоящее привидение? — удивленно спрашивает Терри.

— Я тебе клянусь! — горячо восклицает Байрон. — Мы перетрухали, больше туда рыбачить не ходили.

— Бояться нужно не мертвых, а живых, — говорит Вальтерия. — Бестелесная оболочка — это последнее, что должно пугать вас в мире, где водятся изуверы и психопаты.

— А ты хоть раз видела привидение? — спрашивает Хэлл.

— Ни разу.

— За все годы…

— Ни разу, Байрон.

— А я вот видел. — Поворачиваюсь к вампиру. — Помнишь те развалины крепости?

— Помню.

— Там так страшно было, жуть! — Морщу нос, вспоминая мрачное мшистое подземелье. — Мне казалось, что откуда-нибудь должно страховидло какое-нибудь вылезти. Ну, собственно, оно и вылезло.

— Меньше надо было пить для храбрости.

— Я всего-то пару глотков, не ври!

— Ты каждый раз так говоришь. А потом я несу тебя домой.

— Не гунди! — отмахиваюсь я и снова поворачиваюсь к друзьям. — Потом в тумане мы что-то увидели. Похоже то ли на вурдалака, то ли на призрака… Я так и не разобрал.

— А что вы делали на развалинах крепости? — спрашивает Элин.

— Соседи Бруно попросили помочь, — отвечает Вальтерия. — Неблагополучная многодетная семья, воспитывающая особо трудного подростка, постоянно убегающего бог весть куда. Дело шло к Самайну, и я решила, что он со своими приятелями забрался куда-нибудь на окраины города.

— Да туда даже я побоялся бы соваться! — Качаю головой. — Мы их там не нашли. Зря только нервы трепали.

— И где он в итоге оказался? — интересуется Байрон.

— В притоне. — Вал пожимает плечами. — Предсказуемая молодежь.

Эстер с интересом смотрит на вампира, обхватив руками колени.

— Помнишь еще что-нибудь?

— У меня очень обширная медицинская практика. Если хочешь поседеть в свои двадцать восемь — вспомню самые уникальные случаи.

— Не надо, ласточка, мы жить хотим. — Поглаживаю свою мрачную древнюю любовь по плечу, она как будто даже двигается ближе к моей руке. — Я лучше послушаю байки бойскаутов.

Наконец Байрон решает обратиться к самому младшему, хлопнув Терри по спине и приобняв за плечи.

— А ты бы хотел отправиться в лагерь бойскаутов?

Мальчишка пожимает плечами, явно не знакомый с традициями палаточных городков.

— Пацан ориентируется в лесу лучше, чем ты. — Я смеюсь. — Ему бы сразу в рейнджеры, как подрастет.

— Я бы хотел стать ученым, — заявляет Терри. — Байрон обещал брать меня с собой в лес. Там я смогу брать образцы и изучать их.

— Исключено! — отрезает Эстер. — Я больше ни одного, ни второго в лес не отпущу.

— Так точно… — тихо откликается Байрон и незаметно подмигивает нам с Вал. — Даже с друзьями не отпустишь?

Девушка старается сохранять серьезное выражение лица, но веселый тон Хэлла и осознание того, что мы и так, черт побери, в лесу, заставляют ее смягчиться и улыбнуться.

— Если только с друзьями. — Девушка поднимает на нас теплый взгляд. — У тебя очень хорошие друзья.

Не помню, сколько мы еще просидели возле костра. Кажется, страшные истории сменились обыкновенными разговорами о жизни. Я рассказал спутникам про пожар, случившийся в моей квартирке, пожаловался на то, что потерял старую гитару. Говорят, песни у костра — самое романтичное и запоминающееся, что может случиться с тобой на природе.

Байрон и Терри рассказали, как сегодня днем они нашли старые гнездовища белых цапель. Птицы действительно покинули остров, но места их отдыха не выглядят заброшенными. Цапли как будто иногда возвращаются сюда, чтобы произвести на свет потомство или отдохнуть.

— Я бы хотел составить дневник наблюдений за животными, — серьезно говорит Терри. — Мне кажется, птицы должны вернуться в ближайшее время. Правда я не знаю, как правильно изучать их…

— Завтра покажу как, — обещает Вал.

Я изо всех сил стараюсь скрыть свое искреннее удивление. Терри сияет как начищенная монета.

— Пора отправляться спать. — Вампир поднимает глаза к небу. — Во всяком случае, самым молодым.

— Меня это тоже касается? — усмехается Хэлл.

— Даже не начинай.

— Отличная идея, — быстро вмешивается Эстер и демонстративно потягивается. — Пойдем, Терри.

— Спокойной ночи! — Мальчик широко улыбается.

— Сладких снов. — Мы с ним пожимаем друг другу руки, и наши младшие спутники скрываются в хижине, прикрыв за собой дверь. Проводив их взглядом, Вал подбрасывает еще веток в костер.

— Всегда думал, что вы боитесь пламени, — бормочет Байрон.

— Боимся, — подтверждаю я. — Поэтому стараемся не делать костры слишком высокими.

— Понятно. — Охотник сцепляет пальцы в замок. — Слушайте, а вы видели шкафчик с замком на первом этаже?

Вал закатывает глаза, и я громко смеюсь. Хэлл непонимающе смотрит на нас.

— В чем дело? — усмехается он. — Я что-то не так сказал?

— Вчера я позаимствовал из этого шкафчика бутылку отменнейшего самогона. — Утираю выступившую от смеха слезу. — Упился. Теперь, похоже, твоя очередь.

— Это бар? — Охотник хохочет

— Что-то вроде того.

— Да принеси ты уже Хэллу чего-нибудь некрепкого, — с нажимом просит Вал. — Я экономлю ваше время. Все ведь к этому и идет, если не ошибаюсь.

— Тебе водки? — спрашиваю я.

— Давай водки.

— Сказала же некрепкого! — рявкает вампир. — Да и черт с вами…

Хэлл снова смеется, и я бодро шагаю в сторону хижины. Добравшись до кухни, копаюсь в шкафчике с небольшим замком и извлекаю оттуда увесистую бутыль. Весело возвращаясь назад, на секунду задерживаюсь, словно заметив чью-то смутную фигуру в темноте. Нет, всего лишь показалось. Приоткрываю дверь и замираю, прислушиваясь к разговору у костра.

— Как он себя чувствует? — спрашивает Байрон.

— В каком смысле?

— Ты сказала, что сегодня он побывал в этой психушке.

— Да. Я была против. Но, как видишь, Бруно оказался гораздо сильнее своих страхов. Могу только гордиться.

Я крепче сжимаю пальцами горлышко бутылки. Осторожно прикрыв за собой дверь, замираю на крыльце, все еще внимательно вслушиваясь в тихий шепот друзей.

— Ты точно не упускаешь ничего важного? — спрашивает Байрон.

— Чего, например?

— Мне кажется, что в последнее время он ведет себя как-то нервно.

— Ничуть. Я каждую ноту его голоса знаю. — Вал смягчает тон. — Успокойся, Хэлл.

— Ты ему совсем как старшая сестра.

— Я ему не старшая сестра, — отрезает Вал. — Я…

Неудачно переступив с ноги на ногу, щелкаю мелкой веткой, свалившейся на крыльцо с росшего рядом дуба. Морщусь и злюсь на себя, уверенный, что от вампира этот звук точно не укрылся. Замолчав, Вал оборачивается в сторону дома, и я делаю вид, что нигде не задерживался, а вполне спокойно шагал из дома к костру.

— Еле нашел эту твою водку. — Протягиваю бутылку Хэллу.

— Пить расхотелось, — усмехается охотник. — Но спасибо.

Громко цокнув языком, усаживаюсь рядом с Рихтенгоф.

— Меня не было чуть больше трех минут, а человеку уже пить расхотелось. — Передергиваю плечами под громкий смех Байрона.

Мы смотрим в танцующее пламя и молчим, наслаждаясь ночным покоем. В черном небе кружат звезды, слегка прикрытые тонкой дымкой белесых облаков, подсвеченных луной. Где-то вдалеке в кронах деревьев разливаются ночные птицы, а во влажной от росы траве стрекочут цикады. Первым тишину нарушает Хэлл.

— Как долго мы пробудем на этом острове?

Очень хороший вопрос, который, оказывается, тревожит не только меня.

— Не знаю, — честно отвечает вампир. — Понятия не имею, где можно найти ту вещь, о которой рассказал Гийом.

— И как мы сможем отсюда уплыть, когда ты ее найдешь? — спрашивает Байрон.

— Я прилагаю все возможные усилия, чтобы найти замену «Катрану».

— Скоро у нас закончится еда… — Байрон поджимает губы. — Знаю, консервов хватит недели эдак на две. Но как ты собираешься искать это нечто? Просто будешь блукать по развалинам лазарета?

Ожидаю услышать очередное «не знаю», но Вал, кажется, хочет сформулировать что-то более весомое. Тяжело вздохнув, она погружается в свои мысли, явно вылавливая оттуда веский аргумент.

— Внутренний зверь, — отвечает она. — В человеческом понимании — интуиция.

— Настолько сильная?!

— Внутренний зверь может сигнализировать о приближающейся опасности или указывать на скрытые тропы. Важно правильно интерпретировать сигналы, отделяя их от собственных домыслов.

— Как все сложно, — бормочет Байрон. — Звучит так, будто ты экстрасенс.

— Слишком громко сказано. — Вал морщится. — Среди людей мое шестое чувство… как бы это сказать… увяло за ненадобностью.

— С волками жить, по-волчьи выть, — усмехаюсь я.

— Бруно сейчас очень некорректно, но довольно точно отразил причину притупления наших инстинктов. Мы стали больше походить на людей, чем на животных. Однако видениям Гийома можно верить.

— Ничего себе. — Хэлл выглядит пораженным. — Не думал, что вы настолько сложно устроены. И да, Вал, прости за то, что я сказал про контроль…

— Забыли. — Вампир пытается натянуто улыбнуться. — А сейчас — всем спать. Завтра нам с Бруно предстоит трудный день.

— Чудесно, — ворчу я. — Расскажешь, что будем делать?

— Не все сразу.

— Время идет, вампиры не меняются. — Я фыркаю и поднимаюсь с бревна. — Тогда нужно набраться сил. Если уж ты называешь день трудным, значит нас ждет катастрофа.

— Не драматизируй раньше времени, — усмехается Байрон. — Выспись. Утром любая задача покажется легче.

2

Входная дверь оглушительно хлопает. Приподнявшись на локте, я нервно стискиваю пальцами одеяло и озираюсь по сторонам. В комнате подозрительно сильно пахнет пылью и свежестью, как будто все это время дверь в хижину была распахнута. Потерев рукой глаза, сажусь на софе. Хорошо, что чувствительную зверушку в моем лице положили спать у самого входа.

К ароматам природы, неестественно-сильно бившим в нос, примешивается запах мяты. Вглядываюсь в темноту, пытаясь обнаружить притаившуюся Вальтерию, но, кажется, ее здесь нет. Тогда откуда такой яркий запах?

Поднявшись, шлепаю босыми ногами ко входу, ориентируясь только благодаря обонянию. На полу взгляд выхватывает что-то белое. Машинально наклонившись, поднимаю приятный на ощупь кусок ткани, от которого очень сильно пахнет мятой. Рубашка, сброшенная в спешке.

Что за черт?

Приоткрыв входную дверь, осторожно выбираюсь на улицу. На порог через приоткрытую щель нанесло пыль и сухие листья. Воздух пропитан йодом и солью, вокруг шумит могучий теплый ветер. Кроны вековых деревьев опасно наклоняются, яростно и громко перешептываясь друг с другом. Остановившись на крыльце, осматриваюсь по сторонам и замечаю ботинки Вальтерии, раскиданные так далеко друг от друга, словно она намеренно швырялась ими в воображаемых врагов, окружавших дом.

Сердце пропускает удар, в голову лезут странные мысли. Приоткрытая дверь, рубашка, ботинки… Вампира похитили, а она намеренно оставляла следы?

Прибавив шаг, я ступаю босыми ногами по высокой траве, наросшей вокруг дома. Стараясь принюхаться к знакомому мятному аромату, я крепче прижимаю белую рубашку к груди. Сердце тяжело колотится о ребра. Может быть, я опоздал, может быть, с ней что-то случилось. Ну же, Рихтенгоф, подай мне еще один знак. Где тебя искать?

Плюнув на осторожность, бреду в лесную чащу, все еще тщетно пытаясь уловить мятный запах. Вокруг сгущается кромешная темнота, под ногами хрустят мелкие ветки, пальцы проваливаются в сырую землю. Сонный мозг отказывается соображать, но что-то подсказывает, что вампир не могла просто так оставить дорожку из принадлежавших ей вещей.

В качестве подтверждения из чащи доносится рев. Похолодев от ужаса, я стискиваю в пальцах хлопковую ткань и пячусь назад, нервно вращая головой. Откуда шел звук? Кто это был? Слишком глупо было отправляться в лес в одиночку, не прихватив с собой фонарь. Без звериного облика в темноте от меня толку еще меньше, чем от крота.

Рев повторяется, перерастая в протяжный победный вой. Теперь я точно уверен, что мне не показалось. Определив направление, уверенно шагаю вперед, цепляясь футболкой и джинсами за костлявые конечности кустов и упавших веток.

Плотные заросли деревьев не позволяют даже взглянуть на небо. Осторожно переступая через массивные вздыбленные корни, стараюсь касаться каждого дерева, мимо которого прохожу. Во-первых, это позволяло держать равновесие, а, во-вторых, я нащупывал кору еще до того, как врезался в нее носом. Все бы отдал за кошачье зрение.

— Вальтерия!

Рев, который волной пронесся по чаще, смолк пару минут назад и больше не повторялся. Слушая гулкие удары собственного сердца, неутомимо двигаюсь туда, где кто-то определенно проходил. Вообще я всегда неплохо считывал следы, но в таком мраке умения мои были бесполезны. Я даже не мог оценить, насколько переломаны кусты, бежал ли кто-нибудь сквозь заросли, наступал ли на нетронутую лесную почву.

Сзади что-то громко хрустит, и я оборачиваюсь так резко, что мышцы в шее вспыхивают неприятным жаром. Бешено вращая глазами, тщетно пытаюсь выловить хоть что-нибудь. Пальцы потеют, я занимаю боевую стойку, готовясь атаковать вслепую.

Длинная когтистая рука хватает мое плечо и резко тянет на себя. Заорав во всю силу легких, я пружиню и отскакиваю куда-то в сторону. Прыжок получается не самым ловким — не рассчитав траекторию в кромешной темноте, врезаюсь в шершавый ствол дерева и падаю навзничь. Чувствую, как легкий холод мятного дыхания касается лица. В следующую секунду ледяная ладонь ложится на мою щеку.

— Ты в порядке?

— Вальтерия? — выдавливаю я.

В темноте не видно ровным счетом ничего, но даже во мраке зрачки вампира подсвечиваются черновато-красным. Облегченно вздохнув, сажусь на земле и потираю ушибленную голову.

— Что ты тут делаешь? — бормочу я.

— А ты как думаешь?

Недоуменно таращусь в темноту. Осознание приходит не сразу.

— Ах, черт. — С силой ударяю себя ладонью по лбу. — Ты охотишься.

— Именно.

Невесело усмехаюсь, раздосадованный собственной глупостью. Ледяная ладонь хватает меня за предплечье и уверенно тянет наверх, ставя на ноги.

— Пойдем. — Голос Рихтенгоф звучит сердито. Она тянет меня на себя и направляется в ту сторону, откуда я пришел. Стараясь успевать за своей одичавшей от охоты подругой, я слегка морщусь — ледяная хватка оказывается слишком крепкой, мне больно.

— Обязательно тащить меня за руку? — ворчу я. — Я и сам дойду.

— Не ной.

Сначала мне показалось, что мы возвращаемся к опушке, на которой располагалась лесная хижина, но через минуту я понимаю, что Вал тянет меня совершенно в другом направлении.

— Что происходит? — спрашиваю я. — Куда мы идем?

— Раз уж ты здесь, поможешь мне кое с чем разобраться, — требовательно говорит она.

— Ну, еще бы… — бурчу я. — Как хорошо, что я вовремя оказался под рукой.

— Из чистого любопытства, по какой причине?

— Лучше не спрашивай.

Мы выходим на открытое пространство побережья, освещенного синеватым лунным светом, пробивающимся сквозь рваные облака. Каждый шаг отдается в тишине, вокруг практически не слышно ни шорохов, ни других звуков жизни.

Вал разжимает пальцы, выпуская мое предплечье из крепкой хватки. Теперь я мог беспрепятственно идти сам, освещения здесь достаточно. Взглянув на Вальтерию, тут же смущенно опускаю глаза, стараясь чтобы гулкое сердцебиение не выдало меня с головой. Из одежды она решила оставить только брюки. Изящные сильные руки перепачканы землей и кровью, а в районе груди я, кажется, видел кровь, но слишком спешно постарался отвести взгляд.

Вальтерия молча спускается к воде, каждый шаг все еще напоминает сильную и грациозную походку хищника. Встав на колени, она опускает ладони в прохладную воду и медленно смывает грязь и кровь с белоснежности своего тела. Я стою в шаге от нее, завороженно наблюдая, как тонкие струи воды стекают по ее обнаженной коже. Господи. Столько бы отдал, чтобы сейчас дотронуться до нее губами.

— Это, кажется твое. — Протягиваю Вальтерии ее рубашку.

— Спасибо, она мне пригодится. — Вампир накидывает белую ткань на плечи и торопливо застегивает пуговицы.

— Куда мы собираемся?

— Отвечу только после того, как ты расскажешь, зачем пошел за мной среди ночи.

— Я думал, что тебя украли. — Пожимаю плечами и чувствую, как смущение обжигает щеки. — А одежда — это следы, по которым я могу тебя найти. Ты оставила входную дверь открытой, разбросала свои вещи. Короче, отстань от меня.

Рихтенгоф вскидывает бровь, явно пораженная моей теорией.

— Когда я отправляюсь охотиться, то обычно не забочусь о том, чтобы складывать свою одежду аккуратными стопками.

— Я об этом не подумал.

Вальтерия фыркает. Мы шагаем вдоль кромки моря, погруженного в сонный штиль.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашиваю я, намекая на цель нашей ночной вылазки.

— Хвалю за бдительность.

— Что?! — Я не верю своим ушам. — А где подколки насчет того, какой я тупой?

Вал пожимает плечами.

— Ну, я рада, что ты вышел проверить, все ли в порядке, — серьезно говорит она. — Входную дверь мог распахнуть и чужак.

— То есть я все-таки не тупой?

— Ты неусыпный.

— И тупой.

— Я бы сказала малопроницательный. — Рихтенгоф осторожно поглаживает меня по предплечью. — А теперь мы отправляемся в другую часть пляжа. Там мало скал, а еще есть одна уютная заводь.

— Искупаться решила?

— Не совсем. Идем.

Когда перед глазами сероватой полосой замаячил знакомый просторный песчаный пляж, лишенный каменной зубоскальности, я прищуриваюсь и внимательно вглядываюсь. Сначала в глаза ничего не бросается. Пустовавший простор, по которому гуляет просоленный ветер.

— Видишь? — спрашивает Вальтерия, вытягивая руку и указывая на что-то впереди. — Вон там.

— Камень? — неуверенно спрашиваю я и щурюсь.

— Бог ты мой, а тебе и вправду нужны очки…

Большой камень при ближайшем рассмотрении оказался небольшой моторной лодкой. Мотор заглушили совсем недавно, в воздухе все еще пахнет выхлопом. Подойдя ближе, я провожу рукой по борту, словно убеждая себя в том, что это не мираж.

— Откуда? — Я поворачиваюсь к Вал. — Давно она здесь?

— Заметила ее около получаса назад, прекратила охоту и начала возвращаться. — Вампир скрещивает на груди руки. — Кажется, у нас гости.

— Думаешь, это Уоллес?

Вал оглядывается вокруг и замечает следы, ведущие в сторону поросшей лесом части острова, погрязшей в руинах и растительности.

— Одна цепочка следов. — Она присаживается и дотрагивается до песка кончиками пальцев. — Подошва спортивных кроссовок. Явно не солдат и не наемник, следы неглубокие, значит, он не был сильно нагружен и не носил военной обуви.

— Кто это может быть?

— Не знаю. Это мы сейчас с тобой и выясним.

Мы осторожно идем по следу. Человек и вправду был не слишком сильно нагружен — он с легкостью перелезал через довольно высокие рогатины деревьев. В этой части леса листва не настолько плотно закрывала протоптанную тропинку, поэтому я мог различать не только дорогу, бежавшую впереди меня, но и очертания следов.

Чем ближе мы подходили к старой полуразвалившейся колокольне, тем сильнее становился запах человека. В нос снова ударил дешевая вонь мужского дезодоранта, с которым явно переборщили.

— А теперь тихо, — шепотом произносит Вал и прикладывает палец к губам.

Мы останавливаемся у полуразвалившихся стен колокольни. Наверху мелькает синеватое свечение экрана, которым пользовался наш незваный гость. Осторожно подтянувшись на ветках, мы тихо влезаем в выломанные зубцы решеток, проскальзывая сквозь окно.

Шум какого-то развлекательного шоу, запах дезодоранта и алкоголя. Прошагав по засыпанному щебнем и известью коридору, мы заворачиваем за угол. Возле расстеленного спального мешка вальяжно развалился какой-то подросток, держа в руках поцарапанный планшет. Его реакции стоит отдать должное — невесомость шагов не помогает спрятаться, парень успевает заметить наши темные фигуры, замершие в проходе.

— Как вы сюда пробрались?! — Парень подскакивает и хватает ломик, готовый защищаться. — Я поставил капканы на входе!

— Каков хитрец, — бормочу я, скептически оглядывая разложенный спальный мешок.

— Вы че тут делаете?

— Могу задать тот же вопрос. — Вампир вскидывает бровь. — Нахождение на этой территории является незаконным.

— А ты че, коп?!

— Нет. Но от меня проблем может быть гораздо больше.

Парень угрожающе взмахивает ломиком.

— Запугать меня решила?!

— Думай, с кем говоришь, — бурчу я.

Без интереса оглядывая комнату, прохожу внутрь, стараясь не наступать на разбросанные бычки и пустые пивные банки. Этот пацаненок явно тут гнездо себе решил свить.

— Шли бы вы отсюда, ребята, пока я вас не пришиб. — Парень перекладывает свое оружие из ладони в ладонь, стараясь выглядеть как можно более грозно.

Вальтерия вздыхает и подходит к незнакомцу почти вплотную, угрожающе заглядывая ему в глаза. Несмотря на то, что в руках подросток сжимает ломик, руки его непроизвольно вздрагивают.

— Если встретил кого-то на необитаемом острове, где нет связи и полиции, то будь учтив с незнакомцами. — Голос Вал звучит холодно. — А теперь ответь, что ты тут делаешь?

— Лан, простите, я не подумал. — Парень кладет ломик и протягивает вампиру руку. — Меня Дерек зовут, я искатель.

— Приключений на задницу? — переспрашиваю я.

— Очень смешно. — Дерек поправляет перепачканную пылью ветровку. — Я искатель сокровищ. А за всякое редкое барахло люди готовы неплохо заплатить. Я этим живу уже года три. Сейчас вот тусуюсь в этой колокольне, может лагерь рядом разобью. Поживу тут дня два, пошарюсь по острову, пока еда не кончится. Может, еще хлама какого наберу.

— Как насчет того, чтобы устроиться на работу, а не грабить руины? — осведомляется Вал.

— Пф, да кому это сейчас интересно?! — фыркает Дерек и наклоняется над большой спортивной сумкой со своими находками. — Да и нельзя грабить тех, кто давно уже помер. Им добро точно ни к чему, а вот богатые за это прилично отвалят.

— Что-нибудь уже надыбал? — спрашиваю я, заглядывая в сумку. — Есть, что продать?

— Подсвечники, старинные часы, которые уже никогда не пойдут. — Парень бряцает содержанием своего мешка. — Это я тоже решил прихватить, хотя ни черта не понимаю.

— Погоди! — одергивает его Вал. — Что это?

— Да пойди разбери. — Парень вытягивает из сумки книжицу в черной кожаной обложке. — Какая-то книга заклинаний. Я пытался ее прочитать, но там ни черта ровным счетом не понятно. Прихватил, чтобы сбагрить потом каким-нибудь сатанистам.

— Я хочу у тебя ее выкупить, — решительно заявляет вампир. — Сколько?

Глаза Дерека загораются жадным огнем.

— Пятьдесят, и мы договорились, — усмехается он.

— Да ты охренел! — рявкаю я. — Набью тебе морду и заберу этот кусок макулатуры бесплатно!

— Э, полегче! — Дерек сжимает руки в кулаки.

Вальтерия молча отсчитывает деньги и передает их искателю сокровищ. Я открываю рот, чтобы возмутиться и снова его закрываю. Откуда у нее деньги и почему она тратит их на всякую ерунду, которую продает этот малолетний расхититель?

— Приятно с вами работать, — склабится парень. — Что-то еще, мои дорогие покупатели?

— Убери лодку с побережья. — Вал кивает в сторону пляжа. — Могу посоветовать, куда ее переставить, чтобы никто не стащил. Ты можешь оказаться не единственным искателем сокровищ.

3

Когда мы возвращаемся обратно к хижине, небо на горизонте начинает медленно светлеть. В лесных кронах разливаются голоса утренних птиц, просыпающихся вместе с лесом, стряхивавшим с себя мрачную ночную дремоту.

— Ты уверена, что нам не надо его прижучить? — Я оборачиваюсь на колокольню и недоверчиво смотрю в одно из окон.

— Зачем?

— Вдруг он работает на Уоллеса?

— Очень сомневаюсь. — Вампир увлеченно листает книгу заклинаний. — Уоллес бы не доверил слежку за нами какому-то мальчишке.

— Не убедила, — возражаю я. — Тот придурок в супермаркете на заправке тоже не выглядел как суперагент. В итоге достал серебряную ручку и чуть не ткнул мне ей в глаз.

— Ага.

— Может быть, вернемся и наподдадим ему как следует? Сначала продавец, потом этот рыбак, затем мальчишка с задатками пирата и… — Я прерываюсь и машу руками, привлекая к себе внимание. — Эй! Ты вообще меня слушаешь?

— А? — Рихтенгоф растерянно поднимает глаза. — С задатками пирата, да.

— С задатками пирата! — передразниваю я и киваю на приобретенную вампиром книгу. — Что это за сатанизм? Он правда того стоил?

— Еще как, — бормочет Рихтенгоф, жадно перелистывая страницы и почти не глядя под ноги. — И это не сатанизм.

— А что? Выглядит, как заметки чернокнижника.

— Тем лучше, — откликается вампир. — Зато их никто не прочитает.

— Так ты расскажешь, что это?

— То самое знание, которое мы тут ищем. Мой дневник.

— Твой… что?!

Вальтерия вздыхает, явно недовольная тем, что я отвлекаю ее от интересного чтения.

— Это мой старый дневник исследований наших видов, — терпеливо объясняет она. — К сожалению, я потеряла ее, когда мы бежали с острова. Здесь очень много заметок, о которых я уже забыла. А еще множество листов, вшитых сюда из других исследований.

— Ничего себе, — выдыхаю я, удивленно глядя на книжку в руках Вал. — Почему парень не догадался, что попало ему в руки?

— Дневник написан на древнем наречии, которое понимают далеко не все. — Рихтенгоф пожимает плечами. — Мне нужно было убедиться, что знания не попадут в плохие руки, даже если я потеряю записи. Поэтому со стороны они и напомнили Дереку учебник заклинаний для сатанистов.

— Где он умудрился найти твои заметки?

— Наверняка обнаружил их, когда рыскал по лечебнице.

— Поэтому ты столько за них заплатила? Потому что это то самое знание, которое нам удалось найти?

— Поверь мне, они стоят гораздо дороже, — серьезно говорит Вал. — Уникальные исследования, которые мне никак не удавалось обобщить. Времени на науку во время работы в лазарете катастрофически не хватало.

— Зато теперь ты можешь вдоволь с этим порезвиться, — улыбаюсь я. — В крайнем случае, можешь использовать меня в качестве подопытного кролика. Этот остров точно знает, что мне не привыкать.

— Никогда больше так не шути. — Вальтерия внезапно останавливается и обнажает ровные клыки. — Понял?

— Понял.

Мы возвращаемся в хижину на опушке. Синие стены освещает розоватое рассветное солнце. Собрав разбросанные по крыльцу ботинки, Вал, как ни в чем не бывало, проходит внутрь, стараясь не нашуметь и не разбудить обитателей хижины. Хотя сомневаюсь, что даже звук выбиваемой с разбега двери мог оказаться громче раскатистого храпа Байрона Хэлла, почивавшего на втором этаже.

Приготовившись расслабленно плюхнуться на свою софу, я вовремя замечаю, что на ней уже кто-то лежит. Укутавшись моим клетчатым пледом, на моем месте спит Эстер, тревожно хмурясь и тихо посапывая носом.

— Наверняка заметила, что ты ушел, — шепчет Вал, мягко улыбнувшись. — Потом спустилась, чтобы тебя подождать.

— И не дождалась. — Я тоже улыбаюсь. — Ничего страшного, посплю на полу.

— Можешь отдохнуть у меня в комнате.

— А как же ты?

Вал многозначительно помахивает новоприобретенным дневником. Понимающе кивнув, иду за ней. Обогнув кухню, мы проходим в самую просторную спальню с большой кроватью. Мы предлагали Байрону расположиться здесь, но он предпочел чердачный гамак, заваленный подушками.

Радостно разбежавшись, плюхаюсь спиной на кровать, блаженно раскидывая в стороны руки. Открыв глаза, наблюдаю, как Вальтерия садится за большой деревянный стол возле окна. Раскрыв книжицу, она тут же углубляется в чтение. Осторожно развязываю шнурки кед и оставляю их возле кровати, забираясь на нее с ногами.

— Вал?

Недовольный усталый взгляд.

— Мне кажется, что я знаю Эстер уже давно. — Обнимаю подушку и смотрю в деревянный потолок. — Мы могли с ней встречаться раньше?

— Влюбился?

— Что? — Я едва не поперхнулся воздухом.

Вампир вопросительно вскидывает бровь, ожидая ответа.

— С чего ты взяла? — бурчу я.

— Просто предположила. — Вал перелистывает тонкие страницы дневника. — Отвечая на твой вопрос, я не знаю, могли ли вы встречаться раньше.

— Довожу до твоего сведения, что я не влюбился. — Крепче стискиваю подушку и хмурюсь.

Искоса глянув на Рихтенгоф, замечаю, что та улыбается краешком губ. Глаза ее уже бегали по строчкам дневника. Если уж она дорвалась до интересного материала, то теперь и за уши не оттащишь.

— Просто чувствую в ней родственную душу, — заканчиваю я, прекрасно понимая, что вампир все равно меня не слушает.

Однако последняя фраза заставляет Рихтенгоф оторваться от чтения. Я даже не ожидал такой реакции. Задумчиво хмуря брови, она смотрит на меня так пристально, что становится не по себе.

— Ты уверен? — спрашивает она.

— Ну, да… — Приподнимаюсь на локте и подозрительно щурюсь. — А что это ты даже дневник читать бросила?

— Удивилась, — спокойно поясняет вампир. — Со мной иногда бывает.

Если бы у меня было больше сил, я бы выяснил, что ее так поразило, но глаза неимоверно сильно слипались, а кровать была такой теплой и мягкой, что сопротивляться просто не было сил. Наблюдая за вампиром сквозь полуприкрытые веки, я проваливаюсь в глубокий сон, убаюканный тихим шелестом страниц и пением птиц сквозь приоткрытую створку окна.

4

Я выныриваю из воды и гулко хватаю воздух ртом. Хорошо прокашлявшись, встряхиваю головой как собака.

— Нашел?! — Вал складывает руки рупором.

— Да нет там ничего! — громко кричу я, стараясь переорать морской ветер.

С самого утра на Морбаторе то и дело хлестал ливень. То начинаясь, то снова прекращаясь, он портил не только настроение, но и убивал желание делать хоть что-либо. Оказалось, Вал рассчитала, где должна была разбиться рулевая рубка, в которой они с Байроном поставили большой сейф. Туда Рихтенгоф заботливо припрятала консервы, аптечку и другие припасы на всякий случай.

Моей первостепенной задачей стали поиски этого самого сейфа. Вал, по моей скромной просьбе, руководила спасательной операцией с сухого берега. Ее ожог на руке подсказывал, что со своим желанием нырять она может пойти куда подальше.

Тяжело вздохнув, я задерживаю дыхание и погружаюсь под воду. Ловко двигая руками, двигаюсь ко дну и слепо щупаю перед собой. Открытые глаза никак не облегчали ситуацию — в мутной воде не было видно ровным счетом ни черта. Нужно было плыть к дальним скалам, где мы с Эстер спрыгнули с «Катрана».

Снова выныриваю и провожу рукой по волосам.

— Рихтенгоф, слепошня, корабль затонул совсем в другом месте! — кричу я. — Откуда тут может взяться сейф?!

— Его вполне могло отнести сюда подводным течением, они тут сильные!

— Сейф же тяжелый!

— Не настолько! — Вампир задумчиво прохаживается взад-вперед по берегу. — Ладно, я иду!

— Вальтерия, не вздумай! — предупреждающе ору я. — У тебя ведь рана! Я же сказал, что сам…

Вампир делает вид, что не слышит моих слов. Разувшись и скинув рубашку на песчаный берег, она делает пару шагов назад, чтобы хорошенько разбежаться. Оттолкнувшись сильными ногами, вытягивает руки вдоль корпуса и изящно ныряет практически рядом со мной. Поморщившись от поднявшихся брызг, я покачиваюсь на волнах. Вал показывается на поверхности и ловким движением руки приглаживает волосы.

— В стрессовой ситуации твоя память работает просто безотказно, — констатирует она совершенно без сарказма. — Где, по-твоему, мог затонуть сейф?

— Поплыли к тем скалам. — Я указываю рукой на большие обломки камней, торчащих из воды. — Может быть, там нам больше повезет.

— Поплыли, — соглашается Вал.

Стараясь удерживаться на набегающих волнах, мы движемся в сторону того места, где пришлось быстро покидать наше судно, чтобы спастись. От кораблекрушения не осталось и следа — маленькое рыболовное судно сломалось и ушло под воду, проглоченное серо-зелеными морскими водами. Только две черные скалы, массивно нависающие над водой, напоминали о том, как мы с Эстер хватались за их устойчивые уступы.

Да, я сразу же отличаю их от кучи таких же валунов, потому что, при желании, могу запоминать самые незначительные детали. Ухватившись рукой за скалу, вампир оглядывается по сторонам в поисках следов кораблекрушения.

— Ты уверен? — спрашивает она. — Это точно здесь?

— Уверен, — бодро отвечаю я. — Давай нырнем.

Вал кивает, и мы погружаемся. Здесь было гораздо глубже, чем возле побережья, поэтому до дна предстоит проплыть немного дольше. Шаря руками по песку и камням, я обнаруживаю железные останки «Катрана». Цепляясь руками за тяжелые обломки, продвигаюсь вдоль дна, стараясь нащупать какую-нибудь железную ручку, которая подсказала о том, что я наконец-то обнаружил сейф. Воздух в легких постепенно заканчивается. Оттолкнувшись ногами от дна, я всплываю на поверхность.

— Ничего не нашла! — Рихтенгоф тоже выныривает и пальцами потирает глаза от попавшей в них морской воды.

— Я тоже. — Шлепаю ладонью по поверхности, раздосадованный очередной неудачей.

Вал прикладывает руку к повязке, наложенной на ожог, и тихо шипит от боли. Я запретил ей нырять, потому что в эту мерзкую рану могла попасть соленая вода. Разумеется, Рихтенгоф никогда меня не послушается.

— Как ты? — спрашиваю я. — Ожог щиплет?

— Да черт с ним с ожогом. — Она хмурится. — Давай попробуем еще раз.

— Плыви ближе ко мне. Я нашел тут какие-то железные обломки.

— Хорошо.

Мы еще раз ныряем. Стараясь как можно быстрее двигаться вперед, я хватаюсь руками за все, до чего могу дотянуться. Железки, обломки. Так, это, по всей видимости, кусок иллюминатора. Странная выпуклая металлическая штука с ручкой. Радостно вцепившись в свою находку, я с трудом тяну на себя. Сейф не поддается, словно намеренно зарывшись в донный песок и не желая подниматься на поверхность. Упершись ногами в большую железную балку, я изо всех сил тащу, и несговорчивая находка поддается. С трудом подтянув сейф к груди, я обхватываю его руками и плыву к поверхности.

Вынырнув, сплевываю морскую воду и направляюсь к скале, чтобы поставить найденный сейф на черный уступ. С трудом затолкав железную чертовщину наверх, я держусь руками за скалу и перевожу дыхание. Сейчас Рихтенгоф вынырнет и похвалит мои дайверские способности.

Сзади слышится всплеск. Повернув голову, замечаю черный железный ящик, медленно появившийся из-под воды. Вслед за ним я вижу вытянутые руки Вал, поудобнее перехватывающей свою находку.

— Нашла, — сипит она.

— И я нашел…

С адским грохотом закинув сейф на скалу, Рихтенгоф потирает лицо руками и снова приглаживает волосы, чтобы они не мешались.

— А это какого черта? — Она указывает на черный ящик, который я поднял со дна.

— Сейф, прикинь!

— Вижу, что сейф. Какого черта он тут делает?

Мы оба непонимающе осматриваем то, что подняли из-под воды. Два практически одинаковых сейфа. Единственное отличие состояло в том, что мой был без кодового замка и выглядел гораздо более старым и проржавелым, нежели его молодой собрат, плывший с нами на «Катране».

— Твои предположения? — Я поворачиваюсь к недоумевающему вампиру.

— Никаких.

— Ясно.

— На берегу разберемся. — Рихтенгоф прижимает руку к повязке и ловко поднимается на черный уступ скалы. — Давай немного передохнем. Мне нужно покрепче завязать бинты.

Выбираюсь на гладкую каменную поверхность вслед за ней. Ледяной ветер тут же обдает мокрое тело холодным порывом, и я непроизвольно обхватываю себя руками. Усевшись на камни, подтягиваю колени к груди.

— Замерз? — спрашивает Вал, методично разматывая повязку.

— Нет. — Стучу зубами от холода. — Тебе помочь?

— Давай.

Не знавшая ни холода, ни жары, Рихтенгоф поворачивается ко мне левой рукой и подставляет травмированное предплечье. Осторожно сняв повязку, я охаю.

— У тебя тут все в мясо просто! За каким бесом ты в воду вообще…

— Выжми бинт.

Вздохнув, я выкручиваю кусок марли. С него срываются потеки соленой воды. Закончив, поворачиваюсь к своему искореженному сокровищу и принимаюсь накладывать повязку заново.

— Сильнее затягивай, — командует Рихтенгоф.

— У тебя рука отвалится.

— Не отвалится. — Она морщится от боли. — Ненавижу морскую воду.

— А я говорил тебе оставаться на берегу!

— У тебя уже губы синие, — отмечает она. — Ты два часа ныряешь без всякого отдыха, хотя мог поручить это тому, кто точно не замерзнет.

— Ну конечно, гений. Ты лапку свою видела?

Заканчиваю накладывать бинт и осторожно проверяю повязку на прочность. Потом наклоняюсь и осторожно целую ее плечо. По телу сразу пробегают искры, от которых становится намного теплее.

— Спасибо, — благодарит вампир и кивает на найденные сейфы. — Мы заберем их оба.

— Конечно, — соглашаюсь я. — Наши товарищи помогут их вскрыть и разобраться с содержимым. А еще можно было бы оказать мне первую помощь, когда вернемся.

— Какую еще первую помощь, Джексон?

— Знаешь, когда туристы теряются в горах и отмораживаются, спасатели начинают реанимировать их фляжками со…

— Сухой одежды и полотенца вполне хватит, — обрывает меня вампир. — Никаких фляжек.

— Теперь я даже не знаю, зачем мне плыть обратно.

5

— Все припасы уцелели, — говорит Байрон, сидя перед раскрытым сейфом по-турецки. — Спасибо, ребята!

Мы занесли обе находки в дом, потому что на Морбаторе снова началась самая настоящая буря. Дождь хлестал в окна, с силой ударялся в черепичную крышу. Редкие молнии вспарывали небо, а гром катился над островом подобно огромной повозке, запряженной гружеными лошадьми.

Усевшись в гостиной, мы принялись ковырять железные дверцы, стараясь не повредить содержимое. Сейф, в который Вал убрала припасы и аптечку, получилось открыть только с помощью огромной выдерги, которую Байрон откопал на чердаке. Мы с Вал никогда не пробовали себя в ремесле медвежатников, а Хэлл признался, что умеет вскрывать и не такие замки.

— Аптечка! — радостно восклицает Эстер. — Спасибо за вашу предусмотрительность!

— Как ты вообще додумалась сделать запасы в сейфе? — спрашиваю я, заглядывая внутрь. — Знала, что будет кораблекрушение?

— Мы не первые, кто разбился на скалах Морбатора. — Вал с недоверием смотрит на второй сейф. — Всякое могло случиться. Предпочитаю со всей тщательностью готовиться к любому исходу.

— Молодец, Вал! — хвалит ее Байрон. Круглое лицо охотника раскраснелось от усилий. — А теперь мне не терпится узнать, что в сейфе, который нашел Бруно.

— Надеюсь, там деньги, — ворчу я. — Чем больше, тем лучше.

— А ты знаешь, что сокровища достаются тем, кто их достает из сундука, а не тем, кто находит? — смеется Хэлл, наклоняясь над старым ржавым замком.

— О, это как у капитана Флинта! — говорит Терри. — Он убил всех пиратов, с которыми закапывал клад, а из скелета одного вообще сделал указательную путеводную стрелу!

— Господи, мелкий, мы не будем это повторять… — Хэлл ниже наклоняется над замком. — А, черт, почти поддался!

— Кстати, отличная книга, — отмечает Вал. — Надеюсь, Байрон будет более благоразумен и не зарубит нас на компас. А Бруно с нами поделится. Правда, Джексон?

— Еще чего. Сама ешь свои таблетки и консервы. А деньги я оставлю себе.

Эстер смеется. Байрон делает еще одно осторожное движение рукой и подцепляет дверцу так, что она со скрипом отходит. Комната наполняется запахом ржавчины и вонью гниющих водорослей, забившихся в створки. Все присутствовавшие в комнате с интересом заглядывают внутрь.

— Вот черт…

На черном дне сейфа лежат желтые старые газеты и свернутые в трубочки старинные документы и чертежи. Никаких денег, бриллиантов и золота. Раздраженно пнув железную черную стенку сейфа, я плюхаюсь на софу.

— Кому пришло в голову спрятать в сейфе макулатуру? — Байрон поворачивается к Вал, но та лишь пожимает плечами.

Эстер присаживается перед находкой и задумчиво перекладывает содержимое, стараясь не повредить ветхую газетную бумагу.

— С ума сойти… — шепчет она. — Такие старые заголовки. Им уже много лет.

Без интереса глядя на то, как она возится в сундуке, я подпираю голову рукой. Тоже мне антиквариат. Вот мы с Вал точно могли бы сойти за два ископаемых, которые помнят те времена, когда все кипятком писались с паровых двигателей.

Рихтенгоф так та и вовсе свидетель первого пришествия, ее можно в музеях выставлять.

— Смотрите, тут некролог. — Девушка аккуратно разворачивает газету.

— Как же по фиг, — бесцветно откликаюсь я.

— Догадываюсь, кому он посвящен, — бормочет Эстер и поворачивает тонкий бумажный лист так, чтобы мы могли увидеть заголовок. — Тот доктор.

Вал напряженно вчитывается в строчки и обескуражено моргает. Терри тоже двигается поближе, чтобы рассмотреть статью.

— Похоже, его кто-то сбросил с колокольни, — бормочет пацан.

— Туда ему и дорога. — Фыркаю и перевожу взгляд на окно, по которому скатываются потеки дождя.

— Тут даже есть его снимок. — Девушка поднимает глаза. — Байрон, взгляни!

Охотник наклоняется над газетой и вглядывается в снимок доктора Вудсена на фоне лечебницы. Нахмурившись, выпрямляется и задумчиво почесывает подбородок.

— Кого-то он мне напоминает… — Хэлл морщится, пытаясь напрячь память.

— Мне он тоже показался знакомым, — признается девушка. — Честное слово, я точно его где-то видела.

Вал еще раз смотрит на снимок, убеждаясь, что на нем фотографу скалится знаменитый главврач, а не кто-то из нашего времени.

— Вы серьезно? — Вампир вскидывает бровь. — Вас еще на свете не было, когда он тут зверствовал.

Повисает молчание. Я наклоняюсь над плечом, Эстер, заглядывая в лицо Вудсену на фотографии. Да, это определенно он. Невысокий, крепко сложенный, с армейской выправкой и крупной щербинкой между зубами, испортившей и без того неискреннюю улыбку. Вытянутое лицо, крупный нос, смуглая кожа и бесконечно мрачные глаза, от которых бросало в дрожь. Замечаю на его руке небольшую печатку и вздрагиваю, словно снова почувствовав страшное жжение серебра между ключиц.

— Определенно он, — подтверждаю я. — Откуда вы можете его знать?

— Может, мы встречались с его родней, — предполагает Хэлл. — Такое возможно?

— У Вудсена не было ни жены, ни детей, — холодно говорит Вал. — Хотя не могу быть до конца уверена насчет последних.

— Почему? — тихо спрашивает Эстер.

Рихтенгоф переводит осторожный взгляд на Терри, не решаясь сказать самого главного. Дальнейшие пояснения были решительно ужасными, чтобы озвучивать их вслух при мальчишке. Однако у меня на этот счет свое мнение.

— Вудсен насиловал пациенток, — решительно говорю я. — Терри уже взрослый, и он вправе знать, как по-скотски обращаются с теми, кого в гребанном высокомерии признают неполноценными.

Вал глубоко вздыхает и отворачивается к окну, сцепляя руки за спиной.

— Какой кошмар. — Байрон качает головой. — Ребята, простите, мы снова бередим ваши раны.

— Все в порядке, — быстро отвечаю я. — Это наше прошлое и его не изменить. Так что не бери в голову.

— Если все это действительно осталось далеко в прошлом, тогда зачем кому-то было выбрасывать эти газеты и записи в море? — недоумевает Вал, все еще глядя в окно.

— Наверное, пытались выбросить все барахло главврача после его смерти. — Байрон забирает у Эстер газетный лист и с отвращением заталкивает его обратно в сейф. — На месте работников клиники я именно так бы и сделал.

— Почему бы просто не сжечь их? — задает Терри самый важный вопрос. — Если они хотели, чтобы об этом никто не узнал?

Вал поворачивается и долго смотрит на железную распахнутую пасть черного сейфа.

— Что-то не сходится, — мрачно говорит она.

— Как думаешь, это сделал Вудсен? — спрашиваю я.

— Нет, сейф выглядит гораздо моложе этих бумаг. — Вал качает головой. — Вспомни, какой железный шкаф стоял в его лаборатории.

— Гораздо более старый, хотя и с кодовым замком, — бормочу я. — Тогда кому понадобилось избавляться от этих записей? Да еще и так изощренно?

— От них никто не избавлялся. — Вал поджимает губы. — Их пытались перевезти на остров. Все газетные вырезки аккуратно наклеены на слой картона, а сама пресса сложена, а не скомкана в порыве гнева.

— Кажется, мы не единственные, кто разбился на скалах, — бормочет Байрон. — Кто-то вез сюда эти древности как реликвию.

— Похоже на то. — Рихтенгоф кивает. — Если записи пытались вернуть, значит на острове их кто-то очень ждал.

6

— Хочешь посмотреть на мои исследования цапель?

Терри скромно останавливается рядом, сжимая в руке тонкую зеленую тетрадь.

— Конечно, старина, садись! — Я отставляю в сторону банку с консервированной ветчиной. — Честно говоря, я курицу от гуся не отличу, но ты ведь мне всё объяснишь, правда?

Мальчик энергично кивает, присаживается на софу и радостно раскрывает тетрадь у себя на коленях. Я поднимаю глаза на Эстер и вижу, как та умиленно улыбается. Подмигнув ей, наклоняюсь над заметками юного натуралиста и пытаюсь понять, что он там понаписал.

— Вот здесь я указал дату и примерную температуру воздуха. — Терри с серьезным видом указывает на самый первый столбик. — Термометр, который мы нашли, слегка побитый, поэтому может быть небольшая погрешность. Здесь вид птиц и их количество. Я даже постарался дифферен… диффир…

— Дифференцировать, — подсказывает Вал. Она сидела в кресле поодаль, все еще погруженная в чтение дневника.

— Спасибо! — Терри улыбается и снова обращается ко мне. — Дифференцировать их по половому признаку.

— Чего сделать? — переспрашиваю я.

— Разобраться, кто мальчик, а кто девочка, Джексон.

— Не подсказывай! — громко возмущаюсь я, повернувшись к вампиру. — Без тебя знаю! Хочу, чтобы он это сам рассказал!

— Знает он. — Рихтенгоф снова погружается в чтение.

Я закатываю глаза и снова поворачиваюсь к мальчику.

— Прости, Терри. Продолжай.

— Мне удалось выяснить, что цапли никуда не мигрировали, а пострадали от атак браконьеров. — Мальчишка проворно листает странички тетради. — Чтобы не быть голословным, я опросил эксперта, который подтвердил, что на берегу есть разоренные человеком гнезда.

— Экспертом? — уточняю я.

Байрон, набравший полные щеки чая, энергично машет рукой и снова поворачивается к камину. Я усмехаюсь.

— И вот еще что мне удалось выяснить. — Терри серьезно смотрит на меня. — Люди использовали перья цапель в качестве украшений. Об этом свидетельствует мода начала двадцатого века.

— А это ты откуда узнал? — недоумеваю я.

На этот раз руку поднимает Вал, не отрывая взгляд от дневника. Перевожу удивленный взгляд на Терри, который сидел на софе солдатом, ожидающим команды «вольно».

— Это если вкратце, — заявляет мальчик. — Презентация доклада не должна быть слишком длинной, чтобы не утомить слушателей.

— Ты очень круто поработал, — говорю я. — Языком чешешь прямо как Вальтерия.

Вампир усмехается.

— Мисс Рихтенгоф сказала… — Терри осекается и искоса смотрит на Рихтенгоф. — В общем…

— Я сказала, что если бы у меня были такие студенты, то я бы осталась работать в университете. — Вал разминает затекшую шею. — Хотя там и было отвратительно.

Мальчишка сияет как начищенная монета. Перевожу взгляд на Эстер и отмечаю, что девушка счастливо улыбается. Может быть, Терри и не был ее сыном, но заботилась она о нем, как о собственном ребенке. И справлялась с этим просто превосходно. Смогла ведь она как-то привить мальчугану интерес к науке…

— Не забудь колонку про питание, — напоминает вампир.

— Конечно, мисс!

— Почему бы тебе не доработать это прямо сейчас? Можешь взять мой тубус из сейфа. Там есть карандаши.

— Конечно! — рапортует мальчик и направляется в свою комнату на втором этаже.

Вампир провожает его взглядом и поднимается с кресла, сжимая дневник в правой руке.

— Пойдем, пройдемся. Есть разговор. — Она поворачивается к Байрону и Эстер. — Вы не против, если мы подышим свежим воздухом?

— Шуруйте, — разрешает Хэлл и подбрасывает в камин еще одно полено. — Мы пока еще чая заварим.

После прошедшей грозы наступил долгожданный штиль. Во влажном прохладном воздухе пахнет мокрой землей и дождем, с листьев деревьев продолжают соскальзывать хрустальные капли. Мы усаживаемся на крыльце хижины, и я понимаю, что наружу пришлось выйти, не потому что вампиру нужна была прогулка, а потому что она хотела, чтобы наш разговор никто не слышал. Перекладывая дневник из руки в руку, она задумчиво смотрит в сторону леса.

— Захватывающее, наверное, чтиво? — спрашиваю я и киваю на книжицу.

— Не то слово, — бесцветно откликается Вал. — К сожалению, здесь не все.

Я хмурюсь.

— Хочешь сказать, этот придурок искатель вырвал половину?

— Сомневаюсь, что ему хватило бы храбрости трогать сатанинские учебники. — Вал похлопывает книжицей по колену. — Вероятно, дневник просто развалился, потому что время достаточно беспощадно к макулатуре. В свое время я сшивала страницы недостаточно тщательно. Однако в твоем предположении что-то есть. Кто-то мог позаимствовать самую важную часть моих исследований.

— Давай наведаемся к этому Дереку, — предлагаю я. — Он, кажется, сказал, что собирается разбить лагерь возле колокольни. Спросим, не натыкался ли он на отрывки дневника и не рвал ли его сам.

— Неплохая мысль. Если что — у меня с собой несессер с инструментами. Есть даже медицинские щипцы.

— Господи, только не говори, что ты будешь вытягивать у мальчишки факты в прямом смысле слова.

— Не исключено, я очень сильно не в настроении. Пойдем.

7

Мы возвращаемся к старой колокольне, возвышающейся надо всем островом почти в самом его сердце. Дорога туда занимает у нас гораздо больше времени, чем в прошлый раз — дождь размыл тропинку, превратив ее в грязное месиво, на котором я постоянно поскальзывался. Наконец, преодолев заросли, мы выходим к тому самому месту, где искатель Дерек должен был разбить лагерь.

Костер потух совсем недавно, от него еще исходит запах гари и легкое облако дыма. Недоуменно оборачиваясь по сторонам, я хмурюсь. И где наш герой с планшетом?

— Дерек! — громко окликаю я, шагая вперед и пиная пустую банку из-под пива. — Эй, искатель!

Мне отвечает только тишина ночного острова. Судя по тому, что костер потух совсем недавно, парень собирался переночевать тут. Вряд ли он собрался носиться на своей моторной лодке среди скал Морбатора в кромешной темноте. Вал, стоявшая позади меня, резко втягивает носом воздух.

— Кровь, — резюмирует она. — Совсем свежая.

— Вот дерьмо…

Я прибавляю шаг и окидываю взглядом разбросанную кучу пивных банок. Рядом с ними взгляд выхватывает кучу изрезанного брезента, державшегося на одном единственном столбике. Кажется, в лагерь кто-то негостеприимно вторгся.

— Палатка, — тихо говорю я. — Разрезана ножом.

Рихтенгоф присаживается перед брезентом и приподнимает кусок ткани, чтобы заглянуть внутрь.

— О, нет… — Отворачиваюсь, заметив лужу крови и вытянутые ноги с уже знакомыми спортивными кроссовками.

— Мертв, — говорит Вал, отбрасывая брезент в сторону. — Кровь еще теплая, пулевое ранение в грудь совсем свежее. Стреляли из пистолета с глушителем.

— Кто его так?

— Неважно. — Вал резко поднимается на ноги. — Нужно торопиться в хижину. Мы оставили их одних, а убийца может быть где-то рядом.

Я киваю, и мы быстро бежим обратно. Вал отрывается ногами от земли и ловко взмывает в воздух. Резко уцепившись рукой за ветку, она отталкивается от шершавого ствола и пружинит к следующему дереву. Стараясь не отставать, я ускоряюсь настолько, насколько это было возможно. В ногах вспыхивает животный жар, весь мир вокруг словно начинает вращаться гораздо медленней. Четкость окружающей обстановки увеличивается, я чувствую жжение на кончиках пальцев. Кожу обволакивает легкая ноющая боль, которую просто невозможно сдерживать. Ловко перемахнув через поваленное дерево, оставляю на нем четыре огромных белых полосы от выброшенных в ярости когтей.

— Вал! — кричу я и не узнаю свой голос. Басистый рев, не похожий на нормальный человеческий крик.

Вампир уже стоит на опушке хижины, осторожно пригнув ноги и принюхиваясь. В ужасе обернувшись на меня, она старается не терять самообладания.

— Бруно? — Ее взгляд падает на мои руки. — Вдох и выдох, Бруно. Вдох и выдох.

Вместо ответа я рычу, чувствуя сильное жжение в скулах. Десны пронзала острая резь, над зубами готовились появиться громадные клыки.

— Вот черт, Бруно, только не сейчас. — Рихтенгоф подскакивает ко мне и осторожно кладет ладони на мои щеки. — Смотри мне в глаза.

Не слушаюсь и опускаю взгляд. Мои руки покрываются мощной чешуей, а на кончиках пальцев в полумраке поблескивают огромные загнутые когти. Стараясь отдышаться, слышу звук, напоминающий шипение огромной змеи.

— Смотри на меня, — настойчиво и мягко повторяет Вал.

Мои зрачки находят ее черные глаза. Я вижу, как сильно они отличаются от человеческих. Никаких капилляров, а цвет абсолютно черный, словно бесконечный мрак, вращающийся внутри.

— Бруно, все хорошо. — Она замолкает, заглядывая в самый центр моей души. — Меня зовут Вальтерия Рихтенгоф, я рядом, я желаю тебе самого лучшего. Успокойся.

Ее слова раздражают мозг, но тело реагирует вполне послушно. Руки снова начинает печь, приходится поморщиться и слегка согнуться, прижав их к себе. Капельки воды на траве расплываются, утопая в изумрудном бархате. Все становится мутным, словно картина маслом, к которой рискуешь подойти вплотную.

— Как ты? — Беспокойный голос и рука, осторожно поглаживающая меня по плечу.

— В норме, — выдавливаю я. — Давай скорее в хижину.

Мы вламываемся в дверь так, словно внутри начинается пожар. Вал сразу же скалит зубы, а я готовлюсь врубиться кулаком в лицо любого, возникшего на нашем пути.

— Вы что, сдурели?! — Перепуганный Хэлл, сидевший на софе, таращит голубые глаза. — Какого черта вы творите?

Вал облегченно выдыхает и прислоняется к дверному косяку. Байрон продолжает ошарашено переводить взгляд с меня на вампира. Хорошо, что чай он уже допил, иначе мужик облился бы кипятком.

— Извини, — говорю я. — Просто там на острове убили одного парнишку.

— Парнишку? — недоуменно переспрашивает Хэлл. — Какого парнишку?

— Позже тебе все объясним. — Вал отмахивается. — Где Эстер?

Байрон не успевает ответить.

Бывают в жизни такие моменты, когда ночные кошмары возвращаются в реальность. Когда старые затянувшиеся раны, которые уже давно не кровоточили, разом вскрываются, расплескивая горячую кровь и наполняя душу страхом и ненавистью.

— Не ее ищете?

Возле лестницы останавливается невысокий крепкий мужчина с армейской выправкой. Смуглая кожа, яростный взгляд и некрасивая щербатая улыбка. Крепко удерживая Эстер левой рукой, он подносит пистолет к ее правому виску. В свете камина сверкает до боли знакомая серебряная печатка.

Ощущения можно сравнить с крепким ударом в живот. Легкие остаются без кислорода, ноги подкашиваются, а древний, как сама жизнь, животный страх подбирается к сердцу. Вал тоже замирает, словно громом пораженная.

— Джон? — Байрон поднимается с софы и встряхивает головой. Кажется, он еще в большем шоке, чем мы, реальность трескается перед его глазами. — Джон Уоллес?

Незваный гость хмурится, не сводя с нас пристального взгляда.

— А вы думали, что все забыли об убийстве доктора Вудсена, — тихо произносит он. Сжав пистолет, мужчина слегка вращает рукой, словно специально показывая мне серебряную печатку. — Помнишь ее? Значит и моего деда должен помнить.

— Ну, конечно… — выдыхает Вал. — Кому еще могло понадобиться продолжать дело маньяка…

— Не смей так говорить про мою семью, Рихтенгоф. Надеюсь, вам не нужно пояснять, что, если двинетесь с места, я вышибу низшей мозги.

Он ощутимо встряхивает Эстер, и та вскрикивает от неожиданности и страха. Внутри закипает ярость, но я стараюсь держать себя в руках. Одно неверное движение, и этот урод выстрелит.

— Это невозможно, — выдавливаю я. — Просто невозможно.

Кусочки головоломки резко вспыхивают, но все еще отказываются складываться.

— Не нужно так смотреть, не я здесь чудовище. — Вудсен хмурится. — Долго же я за вами бегал. Неплохо выглядишь, тринадцатый. Гораздо лучше, чем в описаниях из заметок дедушки.

Вал утробно рычит, и теперь настает моя очередь крепко ухватить ее за руку. Одно неверное движение может стоить нам жизни.

— Какие же вы отвратительные. — Он смотрит на нас с нескрываемым презрением. — Недолюди, ошибочно созданные Богом, который очень спешил. Убийцы.

— Отпусти ее, — требует Вал. — Сейчас же.

— Ну, конечно же. — Доктор сильнее прижимает дуло пистолета к виску девушки. — Отпущу. Как ты отпустила моего деда.

Байрон не может проронить ни слова. Шокированный и испуганный, он стоит, словно соляной столп, боясь пошевелиться или открыть рот.

— Джон Уоллес — внук Вудсена, — холодно говорит Вал. — Ты этого умозаключения ждешь?

— Не просто внук, а последователь, — резко бросает Уоллес. — Рихтенгоф распилила мое родословное древо, лишила моего отца нормального детства. Он жизнь положил, чтобы вернуть доброе имя дедушки. А я положу жизнь, чтобы избавиться от тех, кто посмел тронуть мою семью.

Крепче стискиваю руку Вал, чувствуя, как та непроизвольно дергается вперед. Впечатляющее самообладание вампира рушилось на глазах.

— Как мило, за ручки взялись. — Доктор закатывает глаза. — А ты стал поистине стоящим исследованием, тринадцатый.

— У меня вообще-то есть имя.

— У тебя есть только номер.

Кошмарная боль вспыхивает внутри, и я крепче хватаюсь за руку Вал. На глаза накатывают жгучие слезы, я не боюсь обратиться, ведь при виде знакомых черт лица мучителя тело покидает жизнь.

— А что бы ты сделала на моем месте, Рихтенгоф? — громко спрашивает он. — Ты сбросила беззащитного человека с колокольни! Или ты думала, что никто за него не заступится?!

Что?! Не верю своим ушам.

— Он сам напросился, разве не так? — осведомляется Рихтенгоф. — Наш вид никогда не проявляет агрессии без причины.

— Какая ложь. — Уоллес мрачнеет и понижает голос почти до шепота, крепче прижимая дуло пистолета к виску Эстер. — Тогда ответь мне, добрая душа. Знаешь, какими он патронами заряжен?

Вальтерия молчит, в напряженной тишине я словно слышу, как к ней приходит громовое осознание. О котором я, кстати, пока не догадываюсь.

— Ультимум спиритум. — Вудсен громко хохочет, заметив удивление в глазах вампира. — Тот самый, что убивает всех, включая вас. Да, Тринадцатый, та самая разработка, которой тебя пугали. Так что на девчонке точно сработает.

Комнату наполняет оглушительный звук выстрела, и сердце замирает. Я не сразу понимаю, что произошло. Вудсен ослабляет хватку и прижимает руку к ребру, из которого сочится кровь.

— Ах ты дрянь… — бормочет он.

На лестнице стоит перепуганный Терри, сжимая в руках маленький револьвер.

— Бегите! — кричит Вал. — Быстрей!

Воспользовавшись моментом, Эстер с силой ударяет Вудсена затылком по челюсти, а Рихтенгоф в один большой прыжок пересекает комнату и кидается на обидчика. Слышится треск дерева, и она оба проваливаются под лестницу.

Не сговариваясь, мы бросаемся вон из хижины. Схватив Эстер и Терри за руки, я лечу вперед, практически не разбирая дороги. Сзади слышатся тяжеленные шаги Байрона. Словно из ниоткуда в голове всплывает место, куда Вал посоветовала Дереку перепрятать лодку.

— Скорее! — кричу я.

Мы несемся сквозь заросли. Сердце колотится в груди как сумасшедшее, дыхание сбивается, от страха и ярости кружится голова. Вылетев на побережье, я продолжаю настойчиво тащить за собой своих спутников, совершенно не соображая, что делаю и выполняя все действия на автопилоте.

Впереди маячит знакомый серый силуэт моторной лодки.

— Смотрите! — кричит Байрон.

Поворачиваю голову. Здоровенный катер, болтающийся на волнах совсем рядом. Вот и ответ, каким образом Вудсен сюда пробрался. Чертыхнувшись, прибавляю ход и буквально закидываю своих спутников в лодку погибшего искателя сокровищ.

— Сможешь завести?! — кричу я.

— Конечно! — Байрон падает к мотору. — А как же Вал?

Шарю взглядом по лесным зарослям и мысленно молюсь, чтобы вампир нашла выход. Адреналин усиливает и без того острый слух — ушей касается треск ломающихся веток, как будто кто-то бежал вслед за нами. Ну же, Рихтенгоф, ну же…

— Получилось! — победно вопит Хэлл.

Ревет мотор, и Байрон хватается громадной рукой за румпель. Оттолкнувшись ногой от берега, я позволяю лодке выйти в открытую воду и делаю это очень вовремя. Вал ловко выпрыгивает из зарослей и стрелой мчится вперед. Облегченно выдыхаю.

В следующую секунду грохочут три оглушительных выстрела.

Ультимум спиритум.

Рихтенгоф сбавляет ход и прижимает руку к груди. На белой рубашке проступают бордовые пятна, под бледными пальцами пузырится кровь.

— Вал!

Свет в моих глазах меркнет. Ни черта не соображая, я выскакиваю из лодки и со всех ног бросаюсь ей навстречу. Подхватив ее на руки, рвусь обратно к лодке, молясь, чтобы у Вудсена кончились патроны или отвалилась рука.

— Бруно, быстрей! — кричит Эстер. — Сзади!

Рухнув в лодку вместе с Вал, я слышу рев мотора. Моторка на полной скорости несется на камни, но, сидевший возле румпеля Байрон, ловко огибает все опасности. Он уже не раз слушал инструктаж о том, как вилять между скалами, поэтому мы летим вперед, оставляя берег Морбатора позади.

Вал кашляет кровью и прижимает ладонь к груди.

— Давай сюда, — командует Хэлл и за шкирку поднимает меня, чтобы усадить у руля. — Держи крепко. Буквально секунду. Я сейчас…

Забрав револьвер из одеревеневших рук Терри, он прицеливается куда-то в сторону катера Вудсена. Взрыв озаряет побережье — выстрел приходится прямо в мотор.

— Это его задержит, — цедит Хэлл. — Уйди.

Послушно шлепнувшись на пол лодки, я склоняюсь над Вал.

— Потерпи, родная, — шепчу я. — Потерпи. С серебром так бывает. Сейчас оно растворится, и раны затянутся.

Рихтенгоф выгибается дугой. Зная ее выносливость, могу предположить, что боль просто невыносимая.

— Это… не… просто серебро. — Вал закашливается, и кровь пузырится у нее на губах. — Достань из моего… кармана… дай…

Послушно кивнув, извлекаю маленький кожаный несессер и вкладываю его в ладонь Вал, однако тот выпадает из ее дрожащей руки. Она сдавленно стонет от боли.

— У пуль… внутри… яд, — хрипит вампир. — Я умру через несколько минут.

Сердце падает в пятки. Обычно всеми травмами и ранениями занималась Вал, но сейчас ей самой остро требовалась помощь, а в голове, кроме ругательств и паники ничего не было.

— Нужно достать их! — Я резко разворачиваю кожаный несессер. — Что мне делать?

— Нужен… — Вал снова кашляет. — Нужен серебряный скальпель.

Я послушно хватаю инструмент и вскрикиваю от боли. Именно в этот чертов момент забыл, что серебро губительно для наших кожных покровов. Поэтому мы и собираемся вырезать пули именно им.

— Эстер, помоги мне!

— Что я должна сделать?

Девушка в панике. Как и мы все.

— Ты должна будешь разрезать кожу и достать пули. — Я осторожно протягиваю несессер и киваю на серебряный скальпель. — Я не могу до него дотронуться. Сумеешь?

Ожидаю как минимум визга или обморока, но Эстер уверенно кивает.

— Я крови не боюсь, — говорит она и ловко выхватывает скальпель. — Не уверена, что умею пользоваться этой штукой, но постараюсь.

— Хорошо. — Я кладу голову Вал себе на колени и стискиваю ее лицо в ладонях. Та, глядя мне в глаза, медленно теряет сознание.

Не было ничего страшнее, чем видеть, как угасает жизнь в любимом существе.

Усевшись рядом и стараясь игнорировать подпрыгивания лодки, девушка с силой разрывает рубашку на груди вампира. Пуговицы брызгают в разные стороны, ткань с треском расходится, обнажая серьезные ранения. На бледной коже видны синие вздувшиеся вены, обрамляющие огромные кровоподтеки, и мое сердце испуганно сжимается.

— Сейчас я начну резать, — быстро говорит Эстер. — Подозреваю, что ей будет адски больно, поэтому держи крепче.

Киваю и резко выдыхаю, стараясь сфокусироваться на лице вампира. Девушка упирается левой рукой в ее грудь, резко проходя скальпелем там, где кожа уже успела затянуться. Черные глаза внезапно распахиваются.

— Держись! — громко говорю я, сжимая ее лицо в ладонях. — Я здесь.

Рихтенгоф сглатывает и смотрит мне в глаза, словно пытаясь зацепиться за что-то. В помутневшем взгляде плещется отравление, поражающее организм. Зажмурившись, она стискивает челюсти, стараясь не проронить ни стона. До ушей доносятся неприятные хрустяще-влажные звуки — Эстер как могла доставала пулю.

— Терпи, сейчас будет очень больно, — предупреждает она и принимается за второе ранение.

Рихтенгоф вздрагивает, и я нервно поглаживаю ее по волосам, руки трясутся. Лишь бы Эстер успела достать все пули до того, как они растворятся.

— Бруно, осталась последняя, — говорит она. — Я сейчас.

Еще один ужасающий звук надреза, и Вал снова теряет сознание. Я чувствую, как расслабляется ее шея, а глаза перестают бешено вращаться под опущенными веками. Продолжая рассеянно поглаживать ее по волосам, перевожу взгляд на Эстер.

— Ты выкинула их за борт?

— Нет, конечно. — Она поднимает маленький целлофановый пакетик и машет им перед моим лицом. — Мы потом разберемся, чем они нашинкованы. Одна успела раствориться наполовину. Как думаешь…

— Я не хочу ничего не думать.

Байрон, все это время хранивший молчание, ругается так, что уши в трубочку сворачиваются, но я готов подписаться под каждым словом. Терри, почувствовавший отступление опасности, возвращает маленький револьвер в карман и оседает на дно лодки.

— Где ты его нашел? — спрашиваю я.

— У сестры, — честно признается мальчик. — Я знаю, что стреляет она отвратительно, поэтому забрал себе.

— Нельзя так делать, ты ведь еще ребенок… — Осекаюсь, вспомнив, что парень только что спас нас всех. — Знаешь что? Наплевать. Ты большой молодец, что сориентировался.

— Он хотел обидеть мою сестру, — твердо говорит Терри. — Я бы этого не допустил.

— Солнышко мое… — Эстер обнимает мальчика и крепко прижимает его к груди. — Я тебя люблю.

— И я тебя люблю. — Парнишка кладет голову ей на плечо.

Перевожу тревожный взгляд на Вал, лежавшую у меня на коленях. Надеюсь, она поправится и больше не будет, как последняя сумасшедшая кидаться живым щитом на всех подряд.

Я клянусь, что больше не позволю, чтобы кто-то причинял ей вред.

— Бруно, что нес этот буйнопомешанный? — спрашивает Байрон. — Что, в конце концов, за Ультимум Спиритум? И при чем тут вообще Рихтенгоф?!

— Не знаю. — Пожимаю плечами. — Дождись, пока она очнется. Целую лекцию тебе прочитает, еще сто раз пожалеешь, что поинтересовался.

Они смеются. А я отворачиваюсь к морю и резко начинаю рыдать. В грохоте волн, бившихся о борт лодки этого все равно не слышно.

Позади в туманной дымке растворялся Морбатор.

Как растворялась моя надежда на то, что жизнь моя не закончится вместе с жизнью Рихтенгоф.