Стирая запреты

Глава 21

Есения

Попав под пьянящее действие энергетики Арданова, я приказываю себе следить за ходом разговора. Немудрено все пропустить, если, глядя на рот, думать не о том, что он говорит, а о том, как он целуется. Наверняка он даже в сексе жесткий и властный. Аслан покоритель, воин, завоеватель. Такой не будет вымаливать разрешения на поцелуй, он придет и возьмет.

Вздрагиваю, подробно представив подобный ход событий с собой в главной роли. Вместо страха и возмущения чувствую, как кожа начинает гореть. Острые нити желания пронизывают все тело.

Сложно не обращать внимания на незнакомые ранее реакции организма, но я стараюсь отмахнуться и сосредоточиться на объяснениях Аслана: важно понять, что мне делать с этими часами.

Ловлю на себе острый сканирующий взгляд Аслана, он словно разбирает меня на атомы, заглядывает в укромные уголки мозга, куда доступ строго запрещён. Опасаясь проницательности Арданова, заставляю себя вспомнить первую практику в больнице. Я спустилась в приемное отделение, чтобы проводить поступившего пациента на рентгенографию, а в это время привезли пострадавшего, которому самурайским мечом вспороли живот.

Воспоминания действуют как ушат ледяной воды. Встрепенувшись, я задаю Арданову логичные вопросы, на которые требуются четкие ответы. Вроде не заикаюсь, не запинаюсь, по моему поведению он вряд ли догадается, куда постоянно пытаются утечь мои мысли. Для себя решаю, что часы я буду оставлять на работе. Во-первых, такой дорогой подарок сразу же привлечет внимание Мирона и мамы, а во-вторых, со стыда умру, если о приставаниях отчима станет известно Аслану. Мирон своими плотоядными взглядами, прикосновениями потных ладоней и недвусмысленными намеками будто выпачкал меня в грязи. Наверное, так чувствует себя любая жертва домогательств, но от этого не легче. Умом понимаю, что с этим стоит бороться, противостоять его поползновениям, но в моей голове стоит блок, который установила мама. Вызвала чувство вины за то, что все эти годы она заботилась обо мне, отказывала себе в личной жизни. Если я разрушу её «счастливый брак», боюсь, она обидится и не простит меня, а я не смогу простить, если она примет сторону супруга. Вот такой вот парадокс. Мне сложно поверить в то, что она не замечает напряжения между нами, просто закрывает глаза, предпочитает оставаться слепой.

Прояснив всё с часами, хочу скорее их забрать и уйти отсюда. Спешка заставляет ошибаться, вместо браслета я прикасаюсь к теплой коже Аслана. Подушечки пальцев обжигает, покалывает тонкими иголочками.

«Такого не может быть!» — первой кричала бы я, не случись это со мной. Никогда не верила, что простое прикосновение может развернуть подобную бурю эмоций. Отдернув руку, смотрю на Аслана. Его лицо всегда беспристрастно, но сейчас я вижу на нем отражение моих эмоций. Это настолько меня пугает, что я хочу поскорее отсюда сбежать.

Аслан ловит меня у самой двери. Берет за руку, переворачивает ладонью вверх…

Всё это время я не дышу, я забыла, как это делается. Меня накрывает лавина неведанных ранее ощущений. Ощущая внизу живота непривычную тяжесть, держусь из последних сил, чтобы не сжать бедра. Во всем виноват Аслан! Зачем он подошел так близко? Зачем так нежно ведет пальцами по моей коже? Волнительно настолько, что жжет в солнечном сплетении. Я задохнусь, если он продолжит.

Наблюдая, как он застегивает ремешок, хватаю ртом глоток воздуха. Он застревает в горле, с трудом протискивается в легкие. От запаха и близости Аслана у меня будто спазм происходит.

Смотрит на меня. Его взгляд пугает и завораживает одновременно. Девушка всегда чувствует, когда ее собираются поцеловать. Ты застываешь в это мгновение и за долю секунды принимаешь решение — принять или оттолкнуть. Я так и не приняла решение, потому что мой разум и тело не смогли договориться. Облизнув пересохшие губы, сглатываю, когда он подается вперед. В следующую секунду рука Аслана ложится на затылок, фиксирует его, а губы накрывают рот, хватающий ещё один глоток воздуха.

Обжигает….

Бьёт молнией….

Разрушает и возрождает нервные клетки.…

Не успеваю насладиться моментом, ощутить все грани самого волшебного, но в то же время требовательного и властного поцелуя, как все заканчивается. Я даже не распробовала, какие на ощупь его губы. Не получается скрыть разочарованного вздоха.

— Есения, возвращайся к работе, на этом все, — отстраненно произносит Аслан.

Ощущение, что меня кинули в прорубь. Переминаясь с ноги на ногу, мешкаю одну секунду, тянусь к ручке двери, но её толкают с обратной стороны. Успеваю отскочить, прежде чем створка прилетит мне в лицо.

— Тамик, осторожнее! — рыкает Арданов на племянника.

Мои щёки горят. Теперь не все так однозначно, как казалось несколько секунд назад. Хочется верить, что Аслан слышал приближающиеся шаги Тамерлана, поэтому прервал поцелуй.

— Ну, я пойду, — пробую протиснуться мимо Тамерлана.

— А поздороваться? — спрашивает он, одаривая своей белозубой, ослепительной улыбкой.

— Ой, привет, — смущаюсь я. — Утро было тяжелым, — оправдываясь, кошусь на Аслана. Он спокоен и собран, будто ничего не произошло.

— Привет, красавица. У нас у всех вся неделя будет тяжелой, — отходит в сторону, пропуская меня к выходу.

— Увидимся, — отвечаю на улыбку. Чувствуя на себе тяжелый взгляд, на Аслана не смотрю, а просто сбегаю.

Переживать о прерванном поцелуе времени нет, Игорь Николаевич загружает меня работой. Обедаю, как солдат — быстро и не чувствуя вкуса еды.

— Чем-то они Ардановых разозлили, — усмехается за соседним столиком Артем — один из командиров, а я прислушиваюсь. — До вечера половина спецов будут молить о пощаде.

— Аслан сегодня лютует, — добавляет кто-то из его собеседников. Я бы задержалась, послушала, но Игорь Николаевич демонстративно указывает мне на циферблат часов у себя на запястье.

Устала так, что последние полчаса тянутся вечность. Слежу за временем, а стрелка будто стоит на месте. Без пяти шесть бегу переодеваться. Душ решаю принять дома. Снимаю часы, которые мне надел сегодня Аслан. Есть соблазн взять их с собой, но, покрутив в руках, засовываю на полочку в шкафчик, закрываю на ключ, чтобы не было соблазна, и иду к ожидающему нас транспорту.

В маршрутке сегодня шумно, поварихи и уборщицы жалуются на неаккуратных «постояльцев» базы. Гомон сильно раздражает. Достаю из сумки наушники, вставляю их в уши, выбирают плейлист с любимыми песнями, закрываю глаза, оставшееся время еду, отдав предпочтение музыке.

По дороге домой покупаю две плитки шоколада. Хочется сладкого.…

Открыв ключом дверь, прислушиваюсь к шуму в доме. Подозрительно тихо. Машина Мирона стоит у подъезда, а значит, они должны быть дома. Стараюсь не думать о том, чем мама и отчим занимаются у себя в спальне. Чтобы не мешать, крадусь в свою комнату. Закрываю дверь и падаю на кровать.

Дверь в комнату неожиданно открывается. Мама, даже когда зла, так не врывается… Вскакиваю, заметив в проеме высокую крепкую фигуру.

— Где мама? — с нотками паники вырывается из груди.

— Я отпустил ее посидеть с подружками в ресторане, — заявляет Мирон. — Вернется поздно. Мы с тобой сегодня одни дома….