Стирая запреты

Глава 50

Есения

Когда в квартиру ворвались люди в масках, я никак не отреагировала. Их вторжение не вызвало ни страха, ни паники. Я была не в силах обрадоваться спасению. Хотя вначале я и не поняла, что они пришли защитить меня. Наш спор с Мироном не закончился на его угрозах.

В тот момент, когда он сообщил, что ему достанется моя вторая «девственная дырочка», меня от отвращения перекосило. Страх ушел на задний план. Не думая о последствиях, а может, провоцируя эти самые последствия, я начала выговаривать все, что столько месяцев копила и сдерживала в себе:

— Больной ублюдок! Меня от тебя тошнит! Я никогда не позволю тебе прикоснуться к себе! — кричала я. Может, подсознательно понимала, что скоро должен появиться Аслан, хотя об этом не думала. В тот момент, преисполненная ярости, я пыталась выплеснуть её на ненавистного мне человека. — Надеюсь, что моя мама разберется, что ты за ничтожество, и ты наконец-то исчезнешь из нашей жизни.

— Повтори, что ты сказала? — протянул он негромко спокойным голосом, но в этом спокойствии звенела леденящая душу угроза. Краткий миг осознания подсказывал, что мне лучше замолчать и бежать из квартиры, но я почему-то не послушала внутренний голос.

— Таким больным извращенцам, как ты, самое место в психушке или в тюрьме! — выплюнула я.

Лицо Мирона перекосила злоба. Я не успела отойти к двери, выбросив руку, он схватил меня за волосы и резко дернул, стукнув меня головой о стену. Крик боли потонул под второй ладонью, которой он зажал мне рот.

— Один звук — и я задушу тебя, — опустив руку на шею, сдавил её с такой силой, что мне нечем стало дышать.

Отлично помню, как в этот момент молилась, чтобы скорее вернулся Аслан. Жалела о своей вспыльчивости, наверное, нужно было проглотить угрозы. С другой стороны — ну сколько можно терпеть? Прятаться и убегать?

Перед глазами замелькали серые точки. Вцепившись пальцами в кисть Мирона, я пыталась отодрать ее от своего горла, чтобы сделать глоток воздуха.

— Ну и куда делась твоя борзота? — ослабив захват, отчим позволил мне сделать два жизненно необходимых глотка воздуха. — Вот такая ты мне нравишься больше! Испуганная, покладистая, со слезами на глазах, — тянул он своим мерзким голосом. — А теперь мы закрепим урок повиновения, — удерживая меня у стены, вторую руку опустил на резинку домашних штанов и спустил их вместе с трусами.

— Отпусти! Что ты творишь?! — последние слова хрипела, потому что он сжал руку на шее.

— Дай сюда руку! — рявкнул Мирон, больно сжимая тонкие пальцы, потянул мою ладонь к своему органу. Я пыталась сопротивляться, сжать пальцы в кулак, но отчим был намного сильнее. — Сожми его, но аккуратно, — проталкивая в ладонь эрегированный орган. Подняв взгляд к потолку, я всеми силами противилась его воле. Не хотела видеть его отросток, не хотела прикасаться. Промучив меня несколько минут, Мирон сделал шаг назад. Его орган выскользнул из моих пальцев.

«Неужели всё закончилось?!» — не успела мысль укорениться радостным облегчением в моей голове, как Мирон, ударив меня под коленку ногой в гипсе, надавил на плечи и заставил опуститься перед ним на колени. Крик боли потонул в пережатых голосовых связках.

— Не хочешь дрочить, будешь сосать, — заявил он, зло усмехаясь. — Только попробуй показать зубы. Выколю глаза! — рявкнул Мирон, толкаясь бедрами к моему лицу.

Я как-то умудрилась дернуть головой, вырваться из захвата. Сейчас я понимаю, что Мирон услышал топот множества ног на лестничной площадке, поэтому отпустил меня. Ещё до того, как в квартиру ворвались люди в форме, я неслась в ванную комнату, чтобы смыть со своих рук мерзкий запах его плоти.

Мыла и воды мне было мало, достав из аптечки пузырек антисептика, вылила все его содержимое себе на руку. В квартире стоял грохот, слышался мат, крик и стоны Мирона, а я, не чувствуя ничего, ушла к себе в спальню, забилась в угол и старалась не думать о том, что случилось со мной несколько минут назад, но память, как назло, подкидывала отвратительные картины произошедшего.

Стирая следы его прикосновений, я царапала ладонь и тихо плакала. А потом услышала ЕГО шаги. Я ни с чьими их не спутаю. Стало легче, когда ощутила присутствие Аслана. Потянулась к нему, как затоптанный цветок к лучам солнца. Он такой большой…. сильный.… С ним не страшно! А как приятны его теплые надежные объятия, успокаивающие поглаживания. Обещание, что Мирон больше никогда ко мне не прикоснется. Аслану потребовалось несколько минут, чтобы выгнать из сердца стужу и отвращение к себе.…

Пока я быстро собирала вещи, Арданов разговаривал с каким-то мужчиной в коридоре. Я не выглядывала, не подслушивала, но точно знаю, что это был взрослый мужчина с красивым голосом.

Удивляюсь, когда Аслан просит сварить кофе, но послушно иду на кухню. Задерживаемся ещё на полчаса, а мне хочется как можно скорее покинуть когда-то родной дом. Тут всё пропахло Мироном. Его вещи лежат везде, чем ужасно раздражают.

Ставлю перед Асланом чашку кофе. Пока он ждет, чтобы напиток остыл, хватаю с подоконника пепельницу, со столешницы — его кружку с недопитым кофе и выбрасываю в мусорное ведро. Тщательно умываю руки, будто прикоснулась к чему-то заразному.

— Иди ко мне, — Аслан поднимается со стула, сам подходит и обнимает. — Расскажешь, что он тебе сделал? — поглаживая плечи и целуя в висок, спрашивает мой мужчина. Закусив губу, мотаю головой.

Не знаю, как объяснить. Я не виновата в случившемся, но чувствую себя грязной. Мне стыдно об этом говорить ему….

— Я все равно узнаю, Еся, — это не угроза, он просто констатирует. — Я хочу, чтобы ты выговорилась, не держала в себе, только проговаривая, ты почувствуешь себя лучше, — объясняет свое желание услышать о случившемся из моих уст. — Не держи в себе, Еся. Я всегда выслушаю и пойму. Я всегда буду на твоей стороне. Всегда сумею защитить, ты только доверяй…. — сжимает с такой силой меня в своих объятиях, что мне на краткий миг не хватает воздуха.

— Можно не сейчас? И не здесь, — прошу Аслана, поднимая к нему заплаканные глаза. А как не плакать, если этот суровый холодный мужчина на самом деле может быть невероятно нежным и заботливым?

— Хорошо, мы поговорим дома, — целуя в край губ. — Я забираю тебя насовсем.

— Насовсем? — переспрашиваю.

— Сюда ты больше не вернешься, Еся, — почти категорично. Я не спорю. Даже если с Асланом у нас не получится, я буду работать и снимать квартиру, не стану жить с мамой. Не смогу забыть, что меня предал самый близкий человек.

— Как тебе удается? — с удивлением разглядывая Аслана, спрашиваю я.

— Что удается?

— Выглядеть таким спокойным, когда я чувствую, что внутри ты кипишь от злости?

— Чувствуешь? — теперь пришла его очередь удивляться.

— Чувствую, — уверено кивнув.

— Значит, не ошибся, ты моя женщина, — уголки его губ дергаются в улыбке….