Часть 13

Я распахнула дверь лаборатории, собираясь ждать там Альфреда, включила свет, напевая приставучую мелодию, которую услышала по радио, пока занималась с тренером. Внутри было прохладно, я поёжилась и прошла к дальней комнате, и вдруг… что это? Дверь приоткрыта, там свет. Я тихо толкнула дверь, ожидая увидеть пустую комнату, которую опять забыл закрыть Док вчера вечером. Но комната была не пуста. Там была женщина, она сидела в медицинском халате, таком же как у Дока, и задумчиво смотрела какую-то папку. Из-под халата выглядывал ворот чёрной водолазки с высоким горлом. Дверь скрипнула, и мы встретились глазами. Это была достаточно молодой и кого-то неуловимо мне напоминала. Может одна из помощниц Дока?

— Здравствуй, — теряясь от долгой паузы, проговорила я.

— И тебе, — у неё был приятный тягучий голос, ехидная какая-то ухмылка и горящие глаза.

— Вы до сих пор тут работаете? Уже утро…

Разве можно представить более нелепый разговор?

— Я почти закончила. Спасибо.

Женщина странно рассматривала меня с ног до головы, мне даже неловко было как-то. Чем я так заинтересовала эту особу с яркими глазами и короткой пышной стрижкой.

— Мы с вами знакомы? — Собираясь покинуть комнату, но все же задержавшись, спросила я.

— Пока нет. А что тебя тоже преследует чувство, что мы где-то уже были знакомы?

— Да. — Призналась я.

— У меня есть на этот счёт кое-какое предположение… — Женщина улыбнулась мне. У неё были ровные и белые зубы, словно у голливудской актрисы, а улыбка была какой-то отрепетированной, словно она делала это так часто, что уже и не замечает. Наверное, мне так казалось, потому что её глаза молчали. Они горели сами по себе, но не отражали эмоций. Она не была рада или расстроена мне, просто там было ничего. Мне стало жутко.

Женщина встала из-за стола, она была стройна, хотя её руки были тронуты временем, в отличие от лица, на правой руке моё внимание привлекли часы. Красивые, на изящном чёрном ремешке, они были так элегантны. Женщина была одета в тёмные брюки, видневшиеся в распахнутом халате, и обута в мужские ботинки, кажется, сейчас они модны. Я сделала шаг назад. Первое, что меня насторожило — это то, что она прекрасно выглядит, а значит она точно тут не работает. Те, кто работают в лаборатории, обычно взлохмачены, с безумным взглядом и одеты во что попало, потому что идеи-идеи-идеи и слишком мало времени, чтобы следить за этим. А второе же — это её движения, она двигалась так странно, ненормально как-то, словно перетекая из одной позы в другую. Всё моё дружелюбие исчезло:

— Кто вы такая?

— Меня зовут Кира, и судя по этим документам, — она коснулась папки на столе, которую только что смотрела, — я твоя бабушка.

Сначала я оторопело уставилась на неё, вглядываясь в её черты, мозг был занят расчётами. Не складывалось что-то… выглядела она максимум лет на 30, ну 40 с натяжкой, свежа, хороша собой и отлично выглядит. Волосы уложены в причёску, волосинка к волосинке, украшения при ней, одета по моде. Даже если она родила мою маму в 18, и моя мама родила меня в 20, значит, ей должно было быть сейчас… за 50, точнее 56, по моим скромным мыслительным данным. Неа, не сходится. Да и выглядит она не по-нашему… волосы отдают рыжиной и вьются, а у нас они с мамой прямые, даже без намёка на кудри, светлые и тёмные, никак не рыжие. И глаза янтарного насыщенного оттенка, что как раз и создавал в моей голове этот образ «горящих» глаз.

— Ну конечно… а я Принцесса Диана, — тихо проговорила я.

— Поздравляю, хотя по стилю явно не тянешь… — «Бабуля» осмотрела мою толстовку и джинсы, приподняв изящно выщипанные брови. То чувство, когда твоя бабушка выглядит лучше тебя…

— Послушай… те, вы ни капли не похожи ни на маму, ни тем более на меня, и да, если бы вы и правда были моей «бабушкой», — я сделала кавычки пальцами в воздухе, — то как минимум вам была сейчас в районе 50, а во-вторых, вы бы не сунулись сюда, в лабораторию, из которой так долго и тщетно пытались сбежать.

— Сочту за комплимент твои слова про возраст, но, если быть честным, мне 55, только никому не говори, — она прижала палец, украшенный кольцами на всех фалангах, к губам и подмигнула мне. Я сглотнула и снова посмотрела на неё… выглядеть в 55 так? Круто конечно… но нереально… ну только если она не пользуется всеми благами пластической медицины.

— Сыроедение, солнечные ванны, много отдыха и жизнь без стресса. — В ответ я просто приподняла брови и сложила руки на груди.

— Даже если так… Внешность.

— Послушай, Амелия, моя глупая и неразумная родственница, — бабушка взяла папку в руку и раскрыла её на середине, — это ты никак не можешь договориться с собственной кровью и живёшь, как попало. Я за своим весьма ценным организмом слежу с самого рождения, и моя кровь — мой лучший друг. Я могу поменять цвет волос и глаз, фигуры, цвет кожи, вылечить себя от любой болезни или… например, остановить старость. Я это могу.

Она говорила, а по моим ногам поднимались мурашки. Она не хвасталась сейчас, не похвалялась как мальчишки, которые меряются у кого чего-то там больше или длиннее, она просто сообщала мне факт. И от осознания его мне становилось некомфортно.

— А то что меня могут поймать… не особенно волнует, я бесполезна для них, я уже… — Кира (мне так было её проще называть, чем бабушка) поморщилась, — устаревший образец. А вот ты… — Внимательный и какой-то укоризненный взгляд в мою сторону, — Знаешь, я потратила тонну времени, заметая следы, скрывая себя и твою маму от этой дурацкой лаборатории. Годами я перемещалась из страны в страну, меняя внешность, документы и прочую ерунду, прежде, чем они потеряли след и отстали. И тут я узнаю, что ты, — пластмассовая папка с хрустом была сжата в изящных пальцах с покрытыми черным лаком ногтями. Я вздрогнула, — просто взяла и попалась. Вот так без сопротивления сдалась к ним и ещё осталась помогать.

Её глаза горели. И это была уже не метафора, они и правда прожигали меня какой-то жгучей ненавистью, и я пасовала перед ней. Она была меня сильнее, признавал мой организм, как бы разводя передо мной руками. Что тут сделаешь? Сдавайся. Я вспомнила своё похищение: тапки, халат и это дурацкое ощущение беспомощности. Ну нет…

— Знаете что, бабуля, — произнесла я, заходя окончательно в кабинет и захлопывая дверь за собой. — Надо было беспокоиться об этом раньше, или хотя бы предупреждать об опасности заранее. А то знаете ли, я была не в курсе, что это за камни, лаборатория и что вообще происходит. Может быть, — я сделала строгое лицо, — если бы вы нас с мамой не бросили, все прошло бы и по вашему плану.

— Я не бросала вас.

— Ну хорошо, маму.

— И Элайзу я тоже не бросала, — голос Киры возвысился. — Я любила её, но, когда я уходила отсюда, меня знали в лицо и по запаху все ищейки, только порядка десяти предметов могли замаскировать мой запах от них. И они не знали, что я была беременна, потому что я была несовершеннолетней и если бы я родила ребёнка, опекуном его стала бы лаборатория. Моя дочь закончила бы, как и я, подопытным кроликом тут, в этой лаборатории, а я не собиралась этого так оставлять. Чтобы отвести след от неё, мне пришлось… пропасть. Так бы даже если нашли бы меня, к ней следы не вели бы точно.

Логично… хотя все равно ужасно обидно…

— Ей не хватало тебя, — плавно сменив «вы» на «ты», произнесла я, в глазах моей бабушки мелькнула тоска, боль, и она прикрыла глаза, потирая их рукой.

— Я знаю… Я надеялась, что это отведёт им глаза, и они никогда вас не найдут.

— Я не знаю, как они меня нашли. Я всегда носила камни, почти 20 предметов. — Вспомнив кучу украшений, которую с меня снял Дэвид, я засмущалась. Сейчас мне было стыдно за свою панику и попытку утешиться с помощью увеличения количества защитных «амулетов».

— Двадцать? — Бабушка нахмурилась.

— Да, я знаю, что много… но когда появился Дэвид в округе, у меня паника какая-то появилась, одевала почти все, что было …

— Наша кровь тебя защищала.

— Защищала?

— А что? Альфред тебе не прожужжал все уши на тему того, что наша кровь — это самостоятельное существо, с которым можно договариваться?

Я отвела глаза:

— Я не особенно верила в это. Это звучит так же странно, как говорить с собственной печенью…

Раздался тихий смех, когда мы встретились взглядом, я вдруг словно увидела в Кире маму сквозь этот другой облик. Та же улыбка и тот же смех, вот она касается брови, когда смеётся и так лукаво поглядывает. Ну прям копия…

— Ты просто всё воспринимаешь буквально. Говорить с печенью… это ж надо такое выдумать. Надо просто сосредоточится и представить, что будет потом, как будто ты наделяешь её какими-то свойствами. Все это в фантазиях и молча. Я делала в медитации.

Хм… ну да, так-то выглядит уже не так «магически».

— Ты знаешь, сейчас ты это воспринимаешь нормально, а когда-то это считалось отступничеством. — Я прислонилась к двери, приготовившись слушать долгую «сказку». — Давным давно жила-была женщина, её звали Ондри, она была нашей прародительницей, она была ведьмой. В старых книгах она узнала о том, чтобы сохранить и приумножить свою силу, нужно выпить кровь вампира. То есть поступить с ним также, как они с нами. Она и трое её сестёр отловили вампира, он был молод и красив, глупый паренёк не понимал, чем так заинтересовал стайку очаровательных милых девушек. Они поймали его и связали, а в полнолуние пустили ему кровь и выпили её, но решили оставить его в живых.

— И это помогло?

— То есть тебя не смущает, что это было запрещено и их могли убить за это? — Кира улыбнулась мне, изумлённо приподнимая брови. — Убийство вампира не слишком приветствовалось, там было перемирие: они не лезли к ведьмам, те к вампирам, а уж это…

— Нисколько, — я пожала плечами, — раз сделали, значит, им было нужно. Дальше то что? И откуда вы все это знаете? Это же было так давно.

— Ондри была умной девушкой и настоящим исследователем, каждая из тех, кто попробовал кровь, вела подробный дневник с описанием того, что происходило с ней каждый день. И эти дневники хранятся в местном хранилище, но туда, конечно, никого не допускают, — Кира закатила глаза, как бы показывая этому миру, что ей на эти запреты было плевать с высокой колокольни… — Никто не должен был знать, что священная формула крови, над которой они так трясутся, началась с преступления, и мне, как носителю, явно ненужно было это знать. Но… я узнала, впрочем, не только это.

— Это сработало?

— Да… можно сказать и так. Их собственная кровь вступила в схватку с той кровью, что они приняли. Получались все симптомы отравления. Второй раз испитие крови прошло легче, и они стали сильнее, хоть и ненамного.

— А потом?

— А потом одна из них влюбилась в него.

— Ондри. — Тихо и уверенно пошептала я, в этом я не сомневалась. Кира послала мне извиняющий взгляд, словно это могло что-то изменить, всё произошло так давно.

— Да. Именно. Она жалела его, и того, что с ним происходит. Как и её сестры, она желали силы и вечной молодости, но отдавала себе отчёт в том, что это не должно быть ценой чужой боли и жизни. Она хотела отпустить его. Но приходя к нему, подкармливая его, сама негаданно влюбилась в него и уже не хотела его отпускать. К тому же он сказал, что убьёт её сестёр, как только сможет уйти. Ондри боялась. И однажды она совершила грех. И зачала от этого греха. — Лицо Киры стало суровым и похожим на маску, а эти библейские слова впивались мне в уши и доставляли боль. Так рождался наш род, и я не могла сказать, что это было приятно. — Ондри ничего не сказала ему. А испития все продолжались, все больше и сильнее, вампир был истощён и был на грани смерти, потому что ему не давали крови, а лишь забирали. И однажды Ондри решила его отпустить, боясь, что он узнает, что она носит под сердцем его ребёнка. Ведь ей и самой было известно, что такого не может быть, а значит, что он ей ни за что не поверит… Она взяла с него слово, что он не тронет её сестёр, а просто уйдёт. Они решили, что изобразят побег, будто бы вампир напал на Ондри и укусил её, а сам бежал. Тогда он впервые вкусил её крови и сказал, что никогда такого не пробовал и ничего вкуснее не ел. Он ушёл, не тронув её сестёр, как и обещал, а Ондри родила девочку, которая была очень сильной ведьмой и её кровь уже была изменённой.

— Они потом виделись?

— Нет, девушки рано умерли, но все оставили в потомство дочерей, которые и положили начало трём родам с изменённой кровью.

— Трём? Разве сестёр было не четыре?

— Было. Одна умерла родами вместе с дочерью.

— Значит три девушки, испив крови вампира, а одна из них, родив от него ребёнка, изменили свою кровь, и теперь мы потомки Ондри?

— Да. Мутации стали известны уже тогда. Тот вампир вернулся за своей любимой, но Ондри была слишком слаба, её тело не было готово к изменённой крови и быстро истощилось и умерло. Да и вампирское дитя сильно подорвало её здоровье. Когда он вернулся, она познакомила его с дочерью, и он поверил ей. Он стал замечать, что кровь дочери по-разному действовала на него и на других вампиров. Он забрал её из той деревни после смерти матери, обучал её и записывал о том, какие мутации рождались в вампирах. Так все и повелось.

— Ясно, но что с нашей кровью? Почему она перестала действовать?

Тишина, янтарные глаза хищно блеснули:

— Я её попросила.

— Попросила?

— Да. Я попросила её не работать на благо вампиров. И поскольку во мне и в твоей матери текла тогда одна кровь, её кровь приняла ту же позицию. А твоя видимо перенастроилась просто по инерции.

— Но… — Я вздохнула, — я не хочу так. Я хочу помогать им.

— Помогать вампирам? — Тихий смешок. — Этим гадким кровососам? Я так старалась, чтобы испортить им жизнь, чтобы все их мутации пошли насмарку, и чтобы они стали так слабы, что даже слабое солнышко могло их испепелить.

— Прости, — вполне искренне извинилась я. Мне правда было жаль, что мы думаем по-разному, — я думаю иначе. Они не те, кого описывают в книгах, не чудовища, они вполне себе разумные и трезвые существа, люди и то хуже мне встречались.

— И кто он? — Я замерла. — Не надо делать такое строгое лицо… Вряд ли ты испытываешь к ним любовь и теплоту, скорее, нейтральность, но вот один вампир явно вызывает у тебя тёплые чувства, и кому ты хочешь помочь, так это ему.

— Да, это так, — сдалась я под её насмешливым взглядом, — есть один вампир, и я очень хочу ему помочь. Поэтому расскажи мне как договориться с кровью.

— Прости, Амелия, тут уж тебе придётся все делать самой. Это теперь твоя кровь, вот и пробуй. Но я тебе не советую, если ты, не дай бог, забеременеешь от вампира… это будет катастрофа.

Меня смутили эти слова, я слишком молода, чтобы думать о детях, да и к тому же я даже никогда не думала о таком…

— Катастрофа? — уточнила я тихо.

— Амелия… Наш род уже изначально был сильнее, чем остальные, и несколько раз за всю историю в нас вливалась свежая вампирская кровь, например, твоя мама… — Кира смутилась, впервые за все это время, и она вдруг стала такой близкой мне только оттого, что проявила искреннее смущение. — В общем, она тоже была от вампира рождена. Это он помог мне бежать… Жаль, что его уже давно нет в живых, я его любила. Но тогда я и понятия не имела, какой силой наделяю нашу кровь, точнее, кровь своих потомков. Ещё одно вливание не просто осуществит рывок, а создаст новое поколение вампиров. И смотря какую сторону оно выберет, таков и будет исход. Настроишь его кровь против них и все, вампирам придёт конец. Они будут истреблены как вид. Настроишь наоборот, и это будет новый вид, где за основу взяты вампиры, но все функции будут изменены.

Я следила за её объяснениями и, как ни странно, понимала, что она права, это точно будет новый рывок. А ещё в голове мелькали слова Рэя про «категорически новый вид», к которому мы должны прийти. На задворках мелькнул ещё один вопрос:

— Как вы могли общаться с Доком, если он так молод, а прошло столько времени?

— Он тоже вампир. Почти вампир. Он из изменённых людей.

— Оу… звучит не очень…

— На самом деле так оно и есть, — Кира вздохнула. — Мне нужно идти, скоро Док начнёт понимать, что его ключи не просто потерялись и придёт сюда, — снова смех. — А я хочу убраться до этого момента. Я повидала тебя, а это все что я хотела. А сейчас мне пора.

Кира подошла ко мне, оглядывая меня с тёплой улыбкой, и я, повинуясь зову души, прижалась к её к груди, вдыхая пряный аромат её духов. Она казалась мне такой тёплой и такой родной, словно никогда и не уходила от нас.

— Бабушка… — выдохнула я.

— Береги себя. — Она положила мне руки на голову и поцеловала в лоб, после этого она вышла за дверь, оставив меня одну в кабинете.

Я выскочила вслед за ней и торопливо проговорила:

— Кира… Скажи мне, ты ушла потому что ты ненавидела их?

Она остановилась на выходе, задумалась. Как же она красива была в этот момент, как изящна…

— Нет, я ушла, потому что я им была по сути не нужна, а только мой ребёнок и его кровь. Я готова была терпеть мучения над собой, но отдавать своего ребёнка… я не могла. Пока.

Она, подмигнув мне и послав воздушный поцелуй, ушла, оставив раздумывать над её последними словами.

Загрузка...