Стоит ли любить вампира?

Часть 17

Плакала я долго, с чувством полного отчаянья и одиночества. Я плавала в собственном горе, топила себя в вине. Мне было больно и страшно от того, что у меня был принцип, который моя мама взрастила во мне с самых малых лет: чтобы не произошло, если я забеременею — об аборте не может быть и речи. Я и сама стала думать вскоре так, для меня жизнь — это жизнь, маленькая или большая, говорит или нет, внутри или снаружи, в любом своём проявлении — это жизнь. А ребёнок — это подарок Бога. Так мне всегда говорила мама: «Ты мой подарок от Бога». Ребёнок — это не вещь, не игрушка, которую можно завести, а потом выкинуть на помойку, с этим нельзя шутить. Стоит тебе оступиться, даже в мыслях, и мир оскорбиться, он даст тебе пощёчину за то, что ты неблагодарна к его подаркам судьбы.

Я знала, что этот ребёнок — подарок, но также я понимала, что мала, юна и что уж тут говорить… глупа. Мне рано доверять детей, я сама ещё только выхожу из этого возраста. Какие дети? Разве я справлюсь? Разве мне можно доверить детей? Я не сломаю его? Его жизнь, его душу? Смогу вложить в него понятия о жизни? Не ошибусь ли? Не оступлюсь? Ну и конечно… кушать ему тоже что-то надо. Но это уже не желание брать ответственность, поднимать свою пятую точку от пола и жить дальше.

Надо было головой думать, прежде, чем в постель ложится и ещё думать о контрацепции. Черт! Да кто ж думал, что все так обернётся! У вампиров не бывает детей же…

Нет… я не хотела этого… не хотела менять свою жизнь, я хотела быть просто девушкой, женщиной, не мамой. Это ответственность, и она мне не под силу. Я не смогу… нет. Я не хочу!

И я корила себя, сжимая кулаки за это, потому что нельзя так думать — это стыдно, низко. Я швырнула рюкзак об пол, он упал, из него вывалился пенал и пара носков. Я, уже немного успокоившись и старательно не думая о всех этих мыслях, поднялась с пола, разулась и начала разбирать принесённые вещи. Открыла пенал, вспоминая, что же там есть внутри, долго разглядывала внутренности, перебирая их. Паническая и трусливая мысль мелькнула где-то задворках, заставив руку задержаться на маленьком бумажном конвертике.

История повторяется. Только Кира была сильной, она просто взяла и ушла, спася таким образом мою маму. Она не страдала, не лила слёзы и не корила себя, она просто хотела выжить и подарить своему ребёнку что-то более ценное, чем белые стены этой лаборатории. А может мне отдать его? Они позаботятся о нем, а то я не смогу… у них есть все, что ему будет нужно, они дадут ему образование, будут кормить и заботиться…

Ага, — ответил мне на это саркастический голосок в голове, — и полюбят его тоже они? Они выбросили тебя, выбросят и его. Что им помешает? Только мама ему нужна, а не левые люди, которые хотят его использовать. Ты дура. Завела ребёнка, а теперь на попятную. Ты низкая и подлая, ты предала его, даже ещё не родившегося, бросила его. Кто ты такая? Ты отвратительна… может ещё хочешь откупиться им? Словно товаром? Возьмите его, а меня оставьте в покое? Ну-ну… как тебя вообще земля носит?

Конвертик сжат был до боли в пальцах. Я поднялась с кровати и быстро пошла в ванную. Включила воду, заткнула пробку, а потом просто стояла и наблюдала как мощная струя быстро набирает воду. Медленно стянула с себя блузку, потом юбку, потом нижнее белье. Конвертик положила на край ванны и зашла в воду. Она была горячеватой и обжигала тело. По щекам стекали слезы. Мне было страшно… А вода всё наливалась и наливалась, наконец её стало много, очень много. Я выключила кран, сидя и трясясь в горячей воде, внутри продолжался уничижительный монолог, выжимающий из меня слезы.

Ты всегда бежишь от проблем, ты готова предать всех вокруг, лишь бы ничего не делать. Всегда хочешь прийти на готовое. Как тебе можно доверить такое хрупкое и нежное существо, которое будет так доверять тебе? Ты сбегаешь и бросаешь всё, что начинаешь… Какая ты мать после этого? Да… давай сделай аборт, и никогда не будешь иметь детей. Никогда. Так тебе и надо, ты…

Я потянулась к конвертику и развернула его мокрыми руками. Лезвие блеснуло в свете лампы. Докатилась… никогда не думала, что все также закончится. Ванная, лезвие, я и отчаянье. Куда мне идти с этим? К маме? Думаю, она примет, хоть и осудит, но мне придётся опять скрываться всю жизнь. Как бабушка скрывала маму… не хочу так жить… сказать Рэю? Ему это не нужно… он откажется от ответственности за такое. Потому что он не хотел и вряд ли хочет впутываться в это. А если и заберёт его, то только, чтобы отдать вампирам. Куда мне идти? Что мне делать?.. я не смогу воспитать его, поднять на ноги, сделать его достойным человеком, потому что я сама слаба и недостойна. Убивать его? За что? За то, что он просто появился? Что он мне сделал? Это не достойное поведение и нечестность с моей стороны. Я всхлипнула. Но… если я умру… то наш род кончится тут, сейчас, и больше никогда не будет этой погони. Просто не будет носителей. Никогда. Мы умрём оба, не оставляя шанса вампирам на выживание…

Прости, мам. Прости меня, Боженька… Я зажмурилась и сжимая мокрыми руками лезвие, полоснула по внутренней стороне запястья. Боль пробила руку, током пронеслась по всему телу, заставив меня содрогнуться и вскрикнуть. Как больно… Я опустила руку в воду, рука так сильно болела, что слезы стали течь в два раза быстрее. Мне стало страшно… почему я это делаю? Может я не права? Может не стоит?

Вода медленно окрашивалась в розоватый цвет, начали ныть виски, сердце колотилось в груди.

Не надо… не делай этого… — мне словно чудился чей-то голос, уговаривавший меня. Я плакала от боли и страха, от осознания, что делаю что-то ужасное и непоправимое. Слезы стали вполне полноценными рыданиями, сотрясавшими всё моё тело.

Не надо… хватит…

Да. Хватит. Я начала вставать из ванной, чувствуя, что рука болит все сильнее, а в глазах темнеет. Я неловко оперлась на раненую руку и тут же вскрикнула от боли, шарахнулась в сторону, теряя равновесие, и с горохом упала обратно в ванну. Напоследок мне послышался странный хруст и в глазах все потемнело.

Вокруг был белый туман, было так тихо. Где я? Я умерла… что со мной?

— Привет. — Я скорее почувствовала чьё-то присутствие, чем увидела, вгляделась в маленькую фигуру перед собой. Она расплывалась из-за тумана. Голосок был таким тихим. Я пошла на голос, пытаясь руками разогнать туман и понять, кто же там стоит.

— Эй? Где ты?

— Я тут, — раздался голос позади, я обернулась, но там никого не было. — Тут.

Я снова обернулась. Никого.

— Почему ты убегаешь?

— А почему убегаешь ты, мама?

Я обернулась в последний раз и поняла, что лицо само собой кривится, собираясь заплакать. В носу защипало, в горле застрял ком… Передо мной стоял ребёнок, мальчик. На нем была полосатая футболка и светлые шорты, в руках он сжимал игрушку зайца. У него были длинные отросшие светлые волосы, выгоревшие на солнце, загорелый носик пуговкой и большие яркие синие глаза. На вид ему было года три или четыре, он грустно смотрел на меня, сжав губки.

— Ты… я…

— Ты не любишь меня?

— Нет… я просто…

— Ты хочешь, чтобы мы умерли?

Я терялась… я не знала, что сказать. Вот так, когда стоишь перед ним, смотришь ему в глаза и понимаешь. Да. Это он. Это твой ребёнок. Скажи ему в лицо, что только что ты пыталась покончить с собой. Объясни ему, за что ты лишила его жизни? Ноги подогнулись, я упала на колени. Из груди рвались рыдания…

— Прости меня, малыш… прости…

Я подняла голову, разглядывая его, и не могла насмотреться. Каждая чёрточка казалась родной и знакомой, словно я смотрелась в зеркало.

— Мама, ты любишь меня?

Пристальный взгляд детских синих глаз. Глаз, которые не знают полутонов, только любит или не любит.

- Люблю…

Слезы катились по щекам градом, и я не знала, сказала ли я правду или просто хотела, чтобы он поверил мне.

— Зачем ты сделала это?

— Я… испугалась… прости… — Я поднялась на ноги и сделала несколько шагов к нему, он не убегал, лишь также подозрительно смотрел на меня. Я подошла вплотную и сжала его в своих объятиях. Сердце пропустило удар. Я убила нас… я убила его… такого маленького и беззащитного… предала.

— Прости меня…

— Никогда больше так не делай, ладно? — Вдруг раздался тихий голосок, я отодвинула его от себя, чтобы заглянуть ему в лицо. Он улыбался мне.

Я почувствовала боль, дикую боль в голове, и рука… она так болела и ещё горло…. Я села в ванне, тяжело дыша и хрипя. Во рту был привкус воды, в носу щипало. Я оглянулась. Я была мокрой с ног до головы, вода в ванной была розоватой, голова постепенно перестала болеть, а рука… я подняла руку из воды и замерла. Она была идеально гладкой, ни шрама, ни царапинки. Я медленно встала и вышла из ванны, на полу были лужи розоватой воды, а на ванной… Я испуганно коснулась затылка. Там, где я ударилась головой об ванную были ужасные кровавые потеки. Все-таки хруст мне не почудился. Пойти резать вены, упасть и удариться головой, утонуть. Просто перфекто… я была мокрой, напуганной, но живой и невредимой. Мне подарили вторую жизнь, мне дали ещё один шанс. Так и не вытеревшись, я села на кровать, не обращая внимания, что с меня стекает вода и мочит постель.

Это был мой сын. Он спас меня? Кажется, да… Вылечил, оживил, вправил мозги… я положила руку на низ живота, но почему я его видела? Почему я видела его четырёхлетним мальчиком? Почему? Столько вопросов… я взялась за голову, там было мутно, но не было этого едкого отчаянья и вины. Я просто больше не могла так думать. Я не могу его отдать. Я могу только воспитать его сама. Да, тяжело, да, сложно, но можно. Тоже самое с побегом. Если захочу — получится, главное, искать возможности, а не перекладывать ответственность. Пора подать правильный пример моему сыну.

Весь вечер я собирала вещи. В ванную заходить не хотелось, он напоминала мне о моей ошибке. Я только сполоснула волосы от крови в раковине и все. Больше старалась не заходить туда даже, плотно закрыв дверь в ванную и одновременно в свою старую жизнь.

Мне нужен был план. Мне нужно было как-то выбраться оттуда, но как… как не привлечь внимание и уехать отсюда. Я думала об этом ночью, перебирая разные варианты развития событий. В итоге, план был составлен, и на утро после пробежки, завтрака и йоги я отправилась к Доку. Все шло как обычно, я медитировала, но кровь сегодня не брали, просто он любил наблюдать за этим процессом, считая, что я так я не буду филонить. Я старалась выглядеть немного грустной и даже опечаленной.

— Что с тобой? — Наконец, не выдержал Док.

— Да не… ничего… — Я отмахнулась и отвела глаза.

— Амелия, что случилось?..

— Да я… вчера пришла домой, а там так уютно… так ностальгически, — мой голос дрогнул, я опустила глаза. Вздрагивая плечами. Продолжила, — И я поняла, как соскучилась по маме… никогда не думала, что можно вот так скучать… мне так захотелось обнять её, побыть с ней вместе. — Я всхлипнула, вытирая рукавом толстовки слезы. — Прости…

— Дорогая… не расстраивайся, — он погладил меня по голове, — хочешь я тебя домой отпущу? Ненадолго. На входные, например,?

Я подняла не верящие глаза на него. Сработало…

— Да… хочу… очень хочу! Пожалуйста. Пожалуйста! Прошу тебя Альфред, миленький.

— Хорошо-хорошо, только будешь отзваниваться мне каждый вечер. Что ела, что пила, занималась ли спортом и не попала ли я в неприятности? Хорошо?

— Дадададда. Да!

Я подскочила со стула и повисла на нем, сжимая в объятиях.

— Спасибо, ты ж моё золотце, — я от радости запечатлела на его щеке поцелуй и вылетела из лаборатории. На ходу изобразила типа звоню маме, и она в восторге от того, что я собираюсь приехать. Сама же побежала в комнату, быстро собрала вещи, оглядела её напоследок и вышла за дверь. У ворот меня уже ждал Дэвид. В этот раз всё было замечательно, мы болтали с Дэвидом, и я все уши ему прожужжала, что мы с мамой будем есть, готовить и делать вечерами, чтобы у него не осталось никаких сомнений, как я рада, что еду домой. Сама же попросила не говорить ничего Саманте, мол, хочу сделать ей сюрприз, явиться с вкусняшками. Он улыбался, глядя на меня, поддерживая разговор. Мне было хорошо. Пока все шло по плану.

Я помахала ручкой Дэвиду, который тут же развернулся и уехал по дороге обратно. Я же осталась посреди квартиры. Читай больше книг на Книгочей. нет Первым делом я достала свой старый рюкзак и туда сложила папку с документами, вещи первой необходимости, типа очков, воды для линз и футляра для них, потом зубная щётка из запасных, пара носков. Ещё одна футболка и ещё пара нижнего белья. Джинсы на мне, кроссовки на мне, толстовка тоже. Пока тепло, могу выжить и так. Планшет сунула с зарядкой в рюкзак, медицинская карточка, потом… я достала ключ от сейфа и подошла к шкафу. Там у меня была вмонтирован мною лично сейф и спрятан между коробками с обувью. Мама туда не залазила, так что шанс, что она нашла бы его минимален. Я открыла сейф, там лежали мои дневники и… шкатулка с деньгами. Точнее с карточкой, которая была сделана на моё имя. Её создал папа и переводил мне туда каждый год деньги, на подарки, на обучение или просто так. Папа был щедр и деньгами сорил сильно, особенно для дочки ему не жалко было ничего. Так что на карточке лежало прилично сбережений, но обычно я не рассчитывала на них, так как считала их не своими деньгами. Но сейчас спасибо тебе папа, чтобы тобой не двигало, когда ты пересылал мне каждую из этих сумм. Я сунула карточку в свой кошелёк, все остальное оставила как есть, ключ вернула под стол. По пути глянула на себя в зеркало. Поменять внешность как в фильмах? Перекрасить и обрезать волосы?

Нет, пока это бессмысленно. Пока меня не хватились, я могу спокойно жить. То есть до понедельника я вполне доживу, а вот где я буду уже в понедельник — это другое дело.

Перед самым выходом я достала из рюкзака мешочек и развязала завязки. Камни блестели в свете ламп. Давно я вас не носила… Я одела все предметы, чувствуя себя нелепо и странно, словно ёлка в новогоднюю ночь, но это было необходимо, я знала, что через пару часов я привыкну и перестану их замечать. Оправив одежду, я почувствовала себя готовой покинуть родной дом. Выходя из квартиры, я утёрла скупую слезы и закрыла дверь, мысленно пожелав маме удачи, после этого я дошла до банка и обналичила почти все деньги, которые были на карточке, часть сложила в тайный карман в лифчике, часть в кошелёк, часть в рюкзак. Потом зашла в магазин и купила себе новый телефон и симку. На всякий пожарный. После всех этих приготовлений я отправилась на вокзал покупать билеты.

Вечером этого же дня стоя в туалете на автовокзале уже в сотнях километров от родного города, я радостно рассказывала Альфреду, как здорово, что я приехала домой, что мы с мамой готовили сейчас пирог, а потом ели овощную пиццу домашнего приготовления. Я много смеялась, поистине представляя, как оно могло быть, дополняя рассказ новыми деталями. Он поверил. Когда я отключилась, я посмотрела на себя в зеркало и вздохнула. Надеюсь у меня всё получится.