ГЛАВА 9


Зрелище, представшее перед Адрианом, напоми­нало сцену ада. Небо полыхало оранжево-золотым ог­нем заката. Хрупкая фигурка девушки на мгновение отчетливо высветилась на этом фоне. Казалось, про­тяни руку и забери ее с неба одним движением.

– Мериэль, не делай этого! – закричал Адриан, подбегая к окну, но опоздал.

Ее тело изогнулось и наклонилось вперед, послы­шался звон разбитого стекла, и девушка исчезла. В окне зияла дыра, от которой расходились многочис­ленные трещины и оборванные полосы свинца. Лег­кий ветерок залетел в комнату, обрадованный вне­запно появившейся возможностью.

Какое-то мгновение мужчина стоял, парализован­ный ужасом, не в силах поверить в то, что произош­ло на его глазах. Затем рванулся к окну и высунулся в дыру в стекле.

Река внизу отличалась удивительной глубиной. С высоты башни Уорфилд видел, что девушка пролете­ла совсем рядом со скалой, не зацепившись, и ушла под воду. Она не вынырнула, и маловероятно, что ей удастся это сделать. Тяжелое шерстяное платье по­тянет ее ко дну. Если Мериэль жива, то должна быть без сознания от удара о стекло и об воду. Если она еще не умерла, то через несколько минут все равно покинет этот бренный мир.

На то чтобы спуститься вниз по лестнице, выйти и найти лодку, потребуется слишком много времени, и пока он это сделает, Мериэль все будет безразлично.

Адриан – хороший пловец, если прыгнуть из окна, у девушки останется пусть ничтожный, но все-таки шанс. Не раздумывая, мужчина сорвал с себя одеж­ду, путаясь в застежках, обернул плащ вокруг руки и расширил дыру в окне, чтобы не порезаться.

Перед тем, как прыгнуть, Адриан мгновение запо­минал, куда упала Мериэль. Высота была чудовищ­ной, но если войти в воду правильно, то возможно не потерять сознание от удара о поверхность. Если же это ему не удастся и он тоже утонет, то лучше уме­реть, чем жить, мучаясь угрызениями совести.

Еще одно мгновение помедлив, мужчина помянул Бога и Святую Деву Марию, чтобы те помогли Мери­эль, затем прыгнул. Вечерний ветер обдувал его об­наженное тело, стрелой летящее вниз в бесконечном падении. Адриан услышал сдавленный крик со стены замка – его заметил стражник.

Уорфилд достиг воды со страшной скоростью, ко­торая вышибла воздух из легких и унесла его тело далеко вниз, почти на самое дно. Стремительно под­нимаясь на поверхность, он открыл глаза, пытаясь отыскать девушку. Достигнув поверхности, Адриан не увидел тела Мериэль. Набрав полные легкие воз­духа, он нырнул опять, осматривая пространство меж­ду местом, где он нырнул, и скалой, не забывая о течении, которое могло унести девушку вниз по реке. Слава Богу, в это время года вода была относительно чистой и прозрачной.

Легкие болели от напряжения – пришлось нырять еще дважды, прежде чем де Лэнси обнаружил Мериэль – она плыла в нескольких футах под водой, как тряпичная кукла. Глаза девушки были открыты и явно ничего не видели, распущенные волосы плавно колы­хались от движения воды, на лице появилось умирот­воренное выражение.

Адриан обнял ее, вытолкнул на поверхность. Когда они вынырнули, мужчина держал голову девушки над водой, а сам разглядывал берег, чтобы определить, куда их отнесло течение. Замок находился выше, но на бе­регу кричали люди, а по реке кто-то плыл на лодке.

Устало делая взмахи руками, Уорфилд поплыл к берегу. Глубина уже не была такой огромной, и едва он приблизился к берегу, как двое мужчин бросились в воду, чтобы помочь. Адриан узнал в них рыбаков.

– Я в порядке, лучше займитесь ею, – задыхаясь, проговорил он.

Один из рыбаков положил Мериэль животом на свое согнутое колено и стал нажимать на спину. На­конец, изо рта девушки хлынула вода. Мужчина про­должал жать, пока жидкость не перестала вытекать, затем поднес ладонь ко рту девушки.

– Не думаю, что она дышит, милорд, – угрюмо проворчал он.

Желая прикрыть наготу графа – будто от этого его станут меньше уважать – второй рыбак, сняв с себя рубашку, натянул ее на лорда. Мужчина был намного крупнее Адриана, и одежда мешком висела на продрог­шем ныряльщике, однако все еще хранила тепло тела хозяина. Граф встал на колени возле Мериэль, чувст­вуя себя беспомощным, затем положил руку ей на гор­ло – пульс все еще бился, хотя был очень слабым.

Дальше Адриан действовал, руководствуясь инстинктом. Так как девушка нуждалась в дыхании, он ре­шил поделиться своим. Уорфилд поглубже вдохнул и, наклонившись, вдул воздух ей в рот. Губы Мериэль были холодны, как сама смерть. Подняв голову, муж­чина нажал на грудную клетку, и тонкая струйка воды опять потекла изо рта. Еще несколько вдохов, девуш­ка закашлялась и начала дышать самостоятельно.

Ослабев от облегчения, граф закрыл глаза и скло­нил голову, бормоча благодарности Богу за спасение любимой. Кровь испачкала ей волосы и одежду, значит, имеются царапины и раны, может быть, серьезные.

Но на данный момент девушка была жива.


Проехав долгий путь, Ричард Фитц-Хью ранним вечером наконец прибыл в Уорфилд и нашел его оби­тателей, погруженными в напряженное, тревожное молчание. Отправив рыцарей отыскивать себе еду и ночлег, он пошел к сэру Уолтеру Эвешему, чье пос­лание и привело Ричарда в Уорфилд.

Войдя в комнату, юноша увидел, как посветлело утомленное лицо старика.

– Слава Богу, ты приехал.

– Что случилось? – резко спросил Ричард, сни­мая перчатки. – Ты сказал, Адриан в отчаянии. Он что, болен?

– Не совсем, – сэр Уолтер дал знак слуге, чтобы тот налил вина, затем отправил его за едой. – Ты помнишь девушку, которую мы нашли в королевском лесу? Ту, с соколом?

Юноша кивнул.

– Конечно, милое создание по имени Мериэль, если я не ошибаюсь, – он отпил изрядный глоток вина. – Я тогда еще удивился, что брат отправил ее в тюрьму за столь пустяковое преступление. Однако, видимо, у него были на то причины.

– Да, Адриан безумно хотел ее, – с отвращением сказал Уолтер. – С тех самых пор он держал девушку взаперти, пытаясь уговорить стать его любовницей. Бог знает почему, но упрямая девчонка отвергла лорда. Четыре дня тому назад глава семьи де Лэнси предло­жил ей стать его женой. Господи, вельможа и деревен­ская простушка! А она ответила тем, что выбросилась из этого чертова окна, – старик, кисло улыбаясь, от­пил глоток вина. – Я знал, что добром дело не кончит­ся. Стеклянные окна должны быть только в церкви.

– Святые духи хранят нас, – буркнул Ричард, не способный представить себе, что его холодный рассу­дительный брат мог испытывать такую страсть.

– Адриан рисковал собственной жизнью, прыгнув за ней из окна, чертов дурак. Ему удалось вытащить Мериэль на берег, но девчонка разбила голову и с тех пор не приходит в сознание.

Слуга вернулся с подносом, заставленным едой, и Ричард занялся огромным куском мяса. Прожевав, он высказал свое мнение:

– Странная история, но зачем ты послал за мной?

– Да потому, что твой брат сошел с ума, – резко ответил сэр Уолтер. – Все время он проводит либо у ее постели, либо в часовне, молясь о ее здоровье. Он выбросил одного лекаря за то, что тот пытался пус­тить девушке кровь, сказав, что она и так потеряла слишком много. Затем послал за доверенным лицом аббата Вильяма. Господи, подумать только, и это все из-за простолюдинки! Да в окрестных деревнях Адри­ан мог найти сотню девушек!

Старый рыцарь хмуро рассматривал кубок.

– Что, если нападет Бургонь? Молю Бога, чтобы девчонка скорее почила с миром и эта история закон­чилась.

– Если нападет Бургонь, ты и я будем защищать замок, если не сможет брат, – твердо возразил Ри­чард. Его больше беспокоило состояние души Адриа­на, чем вопрос, касающийся обороны, с которым он мог легко справиться. Но его брат, сложный, рассу­дительный, держащий эмоции в узде, снедаемый внут­ренним огнем и никогда не позволяющий себе рас­слабиться… Что будет с ним, если девушка умрет? На этот вопрос лучше не искать ответа.

– Где я могу найти его?

– Посмотри в часовне. Если там нет, то загляни в комнату для гостей, там, где ты обычно останавлива­ешься. Там и лежит Мериэль, – сухой тон говорил о том, что сэр Уолтер не одобряет эту затею.

Ричард допил вино, поставил кубок и отправил­ся на поиски брата. Комната Адриана освещалась свечами. Дыра в окне была заделана пергаментом. Юноша поморщился – до чего нужно довести чело­века, чтобы тот, пробив стекло, бросился в воду с такой высоты.

Подойдя к двери часовни, он заглянул внутрь и увидел Адриана, со склоненной головой стоявшего на коленях перед алтарем. Он стоял спиной к двери, на рубашке виднелись следы крови. Ричард сжал зубы при мысли, что брат мог погибнуть сам.

Он никогда не разделял набожности законного на­следника и иногда сожалел об этом, полагая, что вера в Бога должна быть хорошим утешением, но в этот момент его охватило огромное облегчение – вместе с верой человек испытывал и мучительное чувство вины.

– Добрый вечер, Адриан, – тихо произнес Ричард.

Тот вздрогнул и повернулся. Лицо осунулось, резче обозначились скулы, потемнели впадины на висках – оно стало похоже на череп.

– Наверное, это Уолтер послал за тобой?

Ричард кивнул, стараясь не впадать в панику при виде ужасного состояния брата. Теперь ему стало понятно, почему старый капитан обратился к нему за помощью.

Адриан медленно поднялся.

– Не беспокойся, пусть Уолтер говорит, что хо­чет, но я не сошел с ума. По крайней мере, пока.

– Как Мериэль?

Адриан немного расслабился.

– Я рад, что ты помнишь ее имя. Уолтер все вре­мя называет ее «эта девушка». К лошадям он отно­сится с большим уважением.

Ричард обнял брата за плечи.

– Пойдем в другую комнату, и ты все расскажешь.

Уорфилд послушался и, говоря короткими отры­вистыми фразами, поведал печальную историю, не вы­казывая никаких эмоций, лишь тоска светилась в его серых глазах.

Ричард молча слушал, попивая вино и удивляясь тому месту, которое заняла Мериэль в сердце брата. Странно, что скромная крестьянская девушка вызва­ла к жизни страсти, тщательно скрытые в глубине души. Что испытывал к ней Адриан, обычную похоть? Однако Ричард, более опытный в таких делах, знал, что похоть – далеко не простое чувство. Припомнив, как выглядела Мериэль, отпустившая на волю соко­ла, Фитц-Хью поверил, что эта девушка может вы­звать бурю в душе мужчины.

Окончив рассказ, Уорфилд бессильно откинулся на спинку стула, прикрыв лицо рукой.

– И самое худшее… – голос мужчины прервался. – Самоубийство – тяжкий грех, отправляющий душу на вечные муки. Я молюсь за то, чтобы взять грех на свою душу, ведь если она умрет, это уже будет не самоубийство, а убийство. Я несу такую же ответ­ственность за ее гибель, как если бы вонзил кинжал ей в сердце. Думаю, Бог все поймет и не будет наказы­вать ее за мое преступление, как ты считаешь?

– Не могу поверить, чтобы Матерь Божья не поня­ла и не заступилась бы за нее, – хотя Ричард сомне­вался по поводу существования ада и рая, но, если Бог существует, невинные не должны быть наказаны в за­гробной жизни, иначе угрызения совести, мучившие брата, терзают его напрасно. Осторожно Фитц-Хью добавил: – И она простит тебя, Адриан. Быть глуп­цом – не то же самое, что быть злобным дьяволом.

– Однако результаты могут быть дьявольскими, – горько возразил Адриан.

– Я не богослов, но мне кажется, то, что находит­ся в душе человека, более важно, чем его поступки.

Брат вздохнул и убрал руку с лица.

– Может, ты прав, а мне ничего не остается, кро­ме как уповать на милость Божью, – он поднялся. – Пойду к Мериэль. Хочешь увидеть ее?

Ричард не горел желанием, но совершенно оче­видно, что Адриан хотел этого, и Фитц-Хью кивнул и пошел за братом. У постели больной сидел монах-цистерцианец, скорее всего, доверенное лицо аббата Вильяма. Девушка казалась очень маленькой и хруп­кой, с белым, как повязка, закрывавшая голову, ли­цом. Лишь дыхание, едва вздымавшее грудь, показы­вало, что в ней еще теплится жизнь.

Единственная свеча, чей неверный свет бросал пе­ременчивые блики на лица мужчин, не позволяла Ри­чарду рассмотреть пушистый клубок в ногах больной.

– Это котенок? – удивленным шепотом спросил он, хотя пробуждение умирающей явилось бы благом.

– Это кошка Мериэль. Она назвала ее Кестрел. Девушка очень любила ее.

Будто понимая, что речь идет о ней, кошка подня­ла голову и взглянула на вошедших золотистыми гла­зами, затем вновь прикрыла розовый носик хвостом. Ричард понимал, что глупо положить кошку в ноги больной, но не менее глупо поместить туда же свя­тые мощи. Очевидно, их привез с собой монах в на­дежде, что они помогут исцелению.

Фитц-Хью цинично заметил, что Фонтевиль дела­ет все возможное, чтобы ублажить лорда, одаривав­шего аббатство деньгами, но не стоит сбрасывать со счетов и то, что аббат Вильям и Адриан были хоро­шими друзьями. К тому же, настоятель монастыря всегда славился добродушием и сочувствием к страж­дущим. Ричард вновь перевел глаза на неподвижное лицо-маску девушки. Мощи являлись таким же ле­карством, как и любое другое, и дай Бог, чтобы они помогли сохранить жизнь, едва теплившуюся в теле.

Монах поднялся и подошел к Адриану.

– Она не доживет до утра, милорд. Вам следует позвать священника, чтобы причастить ее.

Ричард почувствовал, как острая боль пронзила сердце брата, однако голос был спокоен и тверд.

– Хорошо, брат Питер.

Спустя несколько минут прибыл священник, тут же начавший бормотать на латыни фразы причастия, смачивая глаза, уши, ноздри, губы, руки и ступни Мериэль святой водой. Если он и знал, что перед ним самоубийца, то мудро решил не упоминать об этом и относился к умирающей как к праведной христианке.

Оставалось лишь ждать. Только сейчас Уорфилд осознал, что брат все еще рядом, сидит у стены. По­дойдя к нему, лорд ласково проговорил:

– Тебе вовсе не обязательно оставаться здесь, ты, наверное, устал – путь от Монфора неблизкий. Ло­жись на мою кровать, мне все равно не придется спать.

Фитц-Хью поднял глаза, мутные от усталости и вина.

– Ты думаешь?

– Да, – когда Ричард поднялся, Адриан пожал его руку. – Спасибо, что приехал.

Брат ответил на рукопожатие и ушел. Ушел и свя­щенник, оставляя в комнате дремавшего в углу мона­ха и Адриана. Граф подвинул кресло к постели и сел. Мериэль не могла воспротивиться его действиям, поэ­тому он позволил себе погладить ее изможденную щеку. Мысль, что безжалостная коса смерти скоро настиг­нет ее и удивительная красота и жизнерадостность навеки скроются под землей, была непереносима.

Уорфилд свято верил в то, что между ними все-таки возникли моменты искренней симпатии, но его необдуманные действия навсегда испортили их отно­шения, погубили будущее. Изучая лицо девушки, ста­раясь запечатлеть в памяти каждую черточку, муж­чина внезапно подумал о том, что часто тосковал по потерянной жизни в монастыре, но никогда не раз­мышлял о возможности рождения простолюдином. Если бы он занимал такое же положение в жизни, что и Мериэль, если бы встретил, полюбил и стал бы ее мужем, то познал бы больше радости и счастья, чем будучи графом. Проходили бесконечные часы, замок погрузился в сон. Девушка дышала тяжело, каждый вздох давался ей с трудом, но все-таки она жила. Беспомощность была пыткой, такой же ужас­ной, как на дыбе, и Уорфилд ощущал растущее напряжение. Когда Мериэль умрет, дыба тут же разо­рвет его на части, или же он сойдет с ума, как и боялся сэр Уолтер.

Мужчина с тоской оглядел прекрасную мебель гос­тевой комнаты, прочные каменные стены. Многие из его посетителей считали, что никогда не находились в более роскошном помещении, а что чувствовала Мериэль? Какие мысли одолевали ее во время оди­ночного заключения?

Он стиснул зубы, когда чувство вины охватило его при воспоминании, как легко он лишил девушку человеческого общества и свободы, пытаясь заставить броситься к нему в объятия просто от скуки. А Мери­эль ухаживала за кошкой, кормила птиц, постоянно находила занятие, чтобы не сидеть без дела. Она ока­залась жизнерадостной и дружелюбной. Уорфилд вспомнил, как она сидела у окна и смотрела на небо.

Смотрела на небо… Внезапная догадка озарила Адриана. Зная теперь, что надо делать, мужчина под­нялся и сорвал одеяло с Мериэль. Ее тонкое, хруп­кое тело было неподвижно. Взяв покрывало, он бе­режно завернул ее в него.

Разбуженный шумом, цистерцианец удивленно спросил:

– Милорд?

– Неудивительно, что она не может умереть, за­пертая в этих стенах, как в ловушке, – хрипло произ­нес Уорфилд, взяв на руки хрупкую фигурку. – Пос­леднее и единственное, что я могу сделать для Мериэль, – это позволить ей умереть под открытым небом. Она бы очень этого хотела.

– Но ночной воздух может убить ее, – предупре­дил монах.

Адриан горько улыбнулся.

– Как это может ухудшить ее положение?

Секунду поразмыслив, брат Питер кивнул:

– Хорошо, – взяв свечу у изголовья кровати, он последовал за графом, освещая путь, проходя мимо спящих слуг и рыцарей, миновав зал и подойдя к ог­ромной железной двери.

В небе висел мертвенно-желтый полумесяц, пусть недостаточно, но все же освещавший путь к воротам. Спокойное объяснение цистерцианца со стражника­ми спасло графа от разговора, и за это он был благо­дарен монаху. Стражник у ворот хотел послать со­провождающих, но Адриан грубо отказался. Затем отправил восвояси и монаха.

Адриан нес девушку вверх по тропинке вдоль реки до тех пор, пока хватило сил, затем отыскал живо­писное местечко. Он сел под дерево, держа Мериэль на коленях и положив ее голову себе на плечо. Это был прелестный, тихий уголок. Лунный свет отра­жался на поверхности реки, слабый, прохладный ве­терок шелестел в траве, и стебли что-то печально шептали друг другу. Время от времени раздавался негромкий всплеск, мелькала серебристая рыбка.

Может, это лишь игра воображения, но дыхание Мериэль стало ровнее. Уорфилд коснулся ее щеки – она стала теплее, но его пальцы были холодны как лед. При белом лунном свете лицо девушки поража­ло невинностью и чистотой спящего ребенка. Напря­жение, охватившее его в стенах замка, медленно уходило, уступая место спокойному ожиданию.

В это время года солнце встает рано, и когда пер­вые лучи осветили горизонт, Адриан начал говорить. Так как Мериэль все равно была без сознания, он перешел на нормандский, язык его матери, язык его сердца.

– Аббат Вильям говорит, что самая чистая, вы­сшая любовь принадлежит богам, потому что смерт­ные люди любят смертных и часто убивают то, чем больше всего дорожат. Именно это я и сделал, – с глубокой печалью в голосе говорил мужчина, устре­мив взгляд на бледное лицо девушки. – Я полюбил тебя с первого взгляда, но был глупым слепцом и не смог понять собственное сердце, – вздохнув, Уорфилд прислонился к стволу дерева. – Будучи смертным и, к тому же, грешным, я вознамерился завладеть тобой, подрезать крылья и посадить в клетку, чтобы ты сво­ими песнями услаждала мой слух. Но ты нашла спо­соб улететь и победила меня… – он судорожно всхлип­нул. – Пусть ангелы унесут тебя на своих крыльях к вечному покою, любовь моя.

У него создалось впечатление, что божьи послан­ники находятся где-то рядом, ожидая, пока душа Мериэль отлетит от тела. И тогда они возьмут ее и уне­сут прочь, оставив Адриана в безутешном одиночестве.

– Боже, если бы только можно было повернуть время вспять! – в сердцах вскричал лорд. – Если бы начать все сначала! Я бы сделал все по-другому, я бы завоевал твою любовь добротой, а не насилием, и если бы это не получилось, то отпустил бы тебя!

Мериэль пошевелилась в его руках, будто устраи­ваясь поудобнее. Уорфилд изумленно взглянул на нее, зная, что это движение не может быть игрой его во­ображения. Дыхание девушки стало ровнее, не таким тяжелым, как раньше. Возможно ли, что ей лучше? Положив два пальца на нежную шею, он нащупал пульс. Надежда возродилась в сердце Адриана, он закрыл глаза и начал горячо молиться вслух, произ­нося слова прерывистым, сдавленным голосом:

– Святая Матерь Божья, я знаю, что доброта и жизнерадостность Мериэль нужны тебе на небесах, но если это не противоречит воле Господа, отпусти ее. Отпусти ее, дай мне шанс искупить мои прегре­шения, клянусь, я сделаю все, что в моих силах, что­бы загладить вину. Какое бы ни было ее желание, я исполню его, даже если она попросит вырвать мое собственное сердце. Я люблю ее, Святая Дева Ма­рия, я люблю ее, и ты, заступница людей и знаток душ, должна знать, что это правда.

И произошло чудо. После долгих лет внутренней пустоты Адриан вновь познал божественное вдохно­вение. Он отошел от Бога, но теперь снова воззвал к нему, и на него сошла благодать. Без сомнения, Ме­риэль будет жить, спасены ее тело и душа.

Уорфилд почувствовал, будто ангел коснулся его своим крылом или мать поцеловала, как ребенка на ночь, и в то же мгновение понял, почему Мериэль так много значила для него. За последние годы Адри­ан потерял связь с любящей и доброй частичкой себя, которая развилась в Фонтевиле. Девушка была сим­волом его потерянной души, неудивительно, что он полюбил ее так отчаянно. Если бы она умерла, оста­лась бы надежда, что он встретится с ней на небесах.

– Благодарю тебя, Матерь Божья, – хрипло про­бормотал мужчина, – благодарю тебя.

Долгое время Уорфилд не мог ни думать, ни дви­гаться, а просто сидел и наслаждался душевным по­коем. Мериэль пошевелилась, и он открыл глаза. Со­лнце уже поднялось достаточно высоко, и его лучи осветили бледное, изможденное лицо девушки. Она вновь пошевелилась, ресницы дрогнули, глаза откры­лись.

Адриан затаил дыхание, не веря, что произошло чудо.

– Мериэль? – робко позвал он.

Девушка молча смотрела на него, широко раск­рыв глаза, как маленький совенок. Она не узнала гра­фа, однако в глазах светился разум и первозданная мудрость, как у младенца, только что появившегося на свет. На ее щеках появился румянец, и она каза­лась почти такой же здоровой и хорошенькой, как и в день знакомства.

– Мериэль, ты узнаешь меня?

Та задумчиво сдвинула брови и заморгала глаза­ми. Вспомнив, что произнес фразу на нормандском, он повторил ее по-английски, но девушка не отвеча­ла. Неужели ее мозг пострадал? Мериэль сильно уда­рилась головой, и брат Питер предупреждал, что это вполне возможно.

Затем Адриан расслабился.

– Я молился о милости Божьей, и если ты навсег­да останешься в состоянии невинного младенца, я все равно буду любить тебя. В этом есть нечто не­обычное и божественное, если ты не сможешь вспом­нить мои прегрешения, – он улыбнулся и поцеловал девушку в лоб. – Клянусь, что всегда буду заботить­ся о тебе, любовь моя, и никто не причинит тебе зла.

И свершилось еще одно чудо – Мериэль улыбну­лась ему.


Алан де Вер остановился, чтобы купить горячий яблочный пирог на улице Эвро, и продавщица ласково улыбнулась молодому человеку. Юноша ответил тем же – девчонка была чертовски хорошенькой. Возмож­но, он придет сюда еще раз, когда будет более свобо­ден. Но сейчас необходимо спешить к лорду Теобальду.

Алан быстро шагал, жуя на ходу и чувствуя себя превосходно. Лорд Теобальд прибыл в Нормандию для переговоров с Жоффреем Анжуйским и преуспел. Жоффрей был мужем императрицы, и поскольку меж­ду супругами не было любви, он очень умно исполь­зовал притязания жены на земли ее отца, сделав себя властелином Нормандии. С согласия Жоффрея лорд Теобальд отобрал замок у одного из его вассалов, надоевших суверену.

Во время осады Алану повезло захватить в плен богатого рыцаря и получить на удивление большой выкуп. Значительная часть денег пойдет в Эвонли, а сегодня он заехал в город, чтобы купить Мериэль хороший подарок. Она так много работает, но никог­да не грустит и не жалуется. В награду за это брат решил преподнести ей дорогую вещичку.

Однако сделать это оказалось весьма затрудни­тельно, потому как местные купцы славились богат­ством и разнообразием товара.

Алан решил остановиться на серебряном зеркаль­це. Оно никогда не износится, подобно шелку или бархату, и Мериэль всегда сможет увидеть в нем свое хорошенькое личико. Он усмехнулся, вспомнив, как она переживала, что не похожа на высоких светлово­лосых сестер. Никто из них, даже жена Вильяма, не мог сравниться с Мериэль красотой.

Через год-два Алан сумеет собрать неплохое при­даное, чтобы выдать сестру замуж за такого же рыца­ря, как он сам, хотя будет сильно скучать по ней. Первый встречный не подойдет на роль ее мужа, им должен быть человек достойный и добрый, который будет любить жену и относиться к ней с уважением.

И только тогда можно подумать и о собственной судьбе. Юноша облизал пальцы, перепачканные по­видлом. Лорд Теобальд намекнул, что может замолвить за него словечко перед королем. Не все невесты принадлежат к богатым семьям, некоторые наследу­ют небольшие, как у него, замки. Нет ничего лучше такого союза равных. Через полчаса, умытый и при­чесанный, он прошел в комнату лорда и нашел того в мрачном настроении. Старик, взглянув на молодого человека, кивком указал на соседнее кресло.

– Утром пришло сообщение от леди Алиции. Пло­хие новости, мой мальчик.

Алан уселся в кресло.

– Кто-нибудь заболел? Не может быть, чтобы ва­шему замку грозила опасность.

– Нет, плохие новости для тебя, – Теобальд был невысоким, коренастым мужчиной, бесстрашным во­ином, а сейчас он вертел в руках кинжал, боясь встре­титься взглядом с Аланом. Наконец решился.

– Моя жена получила послание из Эвонли. Леди Мериэль уехала на прогулку и исчезла. Лошадь вер­нулась домой без нее, но твои люди, несмотря на долгие поиски, не смогли отыскать следов девушки. Ее считают погибшей, – лорд мгновение помолчал, затем продолжил: – Алиция приносит свои соболез­нования. Ты знаешь, как она любила Мериэль. Да мы все любили ее, похожую на весенний солнечный день. Я очень сожалею, сын мой.

Нет, это невозможно. Лишившись дара речи, Алан попытался осознать услышанное. Она не могла ис­чезнуть, не могла умереть, кто угодно, но не Мери­эль, с ее тягой к жизни. Кто посмел убить ее?

– Нет, она жива, – хрипло произнес де Вер. – Вы сказали, ее тело не нашли. Они просто плохо искали. Наверное, произошел несчастный случай, и какой-нибудь крестьянин ухаживает за ней до выздоровле­ния. А может, сестра уже дома.

– То, что ее не нашли, не играет никакой роли, Алан, и ты знаешь об этом, – сочувственно произнес лорд Теобальд, не желая вселять в молодого человека напрасную надежду. – Разбойники могли убить ее и закопать тело в лесу. Девушка могла упасть с лошади и сломать себе шею, а волки не оставляют следов.

– Нет! – воскликнул Алан, представив себе страш­ную картину. – Я не поверю в ее смерть до тех пор, пока не увижу тело! – эта мысль придала ему силы. Никто не сможет так тщательно искать Мериэль, как он сам. Алан хорошо знал привычки сестры и надеял­ся преуспеть там, где другие оказались бессильны.

Юноша умоляюще посмотрел на лорда.

– Вы выполнили то, что намечали, и больше ни­чего не планировали. Пожалуйста, милорд, дайте мне отпуск, я вернусь в Англию.

– Конечно, я справлюсь без тебя, – вздохнул Те­обальд, печально глядя на любимца. – Но не обманы­вай себя, Алан. Как может Мериэль остаться в жи­вых, и твои люди при этом ничего о ней до сих пор не слышали?

– Не знаю, – угрюмо ответил де Вер. – Но буду искать ее.

Покинув лорда, Алан быстро собрал немногочис­ленные пожитки, собираясь уехать на рассвете. Вид серебряного зеркальца едва не вывел его из равнове­сия. Пальцы осторожно гладили блестящую повер­хность. Пока сестра не отыщется, он будет носить с собой подарок как талисман.

Но если Мериэль действительно мертва и погиб­ла от руки человека, он не успокоится до тех пор, пока не отомстит.


Загрузка...