Странные клятвы

ГЛАВА 13

– Держите руки над головой, леди Мериэль, – попросила Марджери.

Девушка покорно исполнила просьбу, и голубое шелковое платье, шурша, облекло ее хрупкую фигур­ку. Зная, что сегодня она станет женой Адриана, Мериэль не могла думать ни о чем другом, находясь в состоянии мечтательного ожидания. Разве тут до какого-то платья? К счастью, Марджери и другие женщины помогают ей.

Приняв окончательное решение жениться на Ме­риэль, Уорфилд представил домочадцам будущую хо­зяйку. Некоторые поначалу не приняли ее всерьез, но вскоре переменили свое мнение. Адриан утверж­дал, что у Мериэль врожденное чувство такта, она не оскорбляла достоинство слуг, поэтому все стали от­носиться к ней хорошо.

– Не слишком тесно, миледи? – спросила одна из горничных, зашнуровывая платье, чтобы оно облега­ло фигуру, как перчатка.

– Помни, что мне надо целый день дышать и, весь­ма вероятно, что-нибудь съесть, – ответила Мериэль. Горничная хихикнула и ослабила шнуровку, а Мери­эль опять погрузилась в мечты. Быть графиней почетно и привлекательно, но в последнее время Адри­ан уделял ей слишком мало внимания, целиком от­давшись делам и ограничиваясь поцелуем на ночь. Хорошо, что скоро свадьба, иначе она обязательно пришла бы к нему ночью, чтобы проверить, не изме­нил ли он свое решение.

Девушка вздохнула, прекрасно понимая, как важ­но для Уорфилда вести себя соответственно прави­лам приличия и чести. Возможно, если бы она пом­нила больше, ее собственная мораль была бы крепче, но сейчас Мериэль не совсем понятно его настойчи­вое желание дождаться свадьбы. И в то же время она знала, что соблазнить Адриана – наихудший способ доказать свою любовь к нему.

Мериэль невольно улыбнулась, вспомнив ночь, про­веденную в его постели. Сегодня эта ночь повторит­ся, и так будет всегда, никакие препятствия больше не встанут перед двумя любящими людьми.

Ее мечты прервала Кестрел, ворвавшаяся в ком­нату и с разбегу прыгнувшая на один из рукавов, окаймленных золотом и спускавшихся до пола. Ме­риэль хотела взять кошку на руки и приласкать, но Марджери явно не одобрит этого – тонкий шелк вовсе не предназначен для острых когтей. Судьба Кестрел решилась, когда шаловливая кошка выбра­ла новую игрушку – пояс, расшитый золотом и ук­рашенный драгоценными камнями, которые, по по­верью, приносят счастье. Самая молодая горничная схватила кошку.

– Миледи, я отнесу ее туда, где она не сможет натворить бед.

Мериэль улыбнулась, глядя, как уносят негодую­щую Кестрел – они обе будут несказанно рады, когда закончатся свадебные приготовления. У девушки такие же обязанности, как и у ее питомицы – вести себя прилично и не путаться под ногами.

Марджери приподняла волосы невесты, наброси­ла на плечи накидку и закрепила ее на груди золотой брошью. Затем принялась за роскошные темные во­лосы и расчесала их.

Мериэль вновь погрузилась в мечты, рассеянно поглаживая край бархатной накидки. Если бы девуш­ки узнали о ее мыслях, то пришли бы в ужас. А мо­жет, и нет – ничто человеческое им не чуждо, к тому же, горничные сделали пару игривых замечаний по поводу того, что молодая графиня должна чувство­вать в объятиях лорда Адриана.

Причесав хозяйку, Марджери взяла тонкую вуаль, казавшуюся невесомой, опустила ее на струящийся каскад волос, искусно подобрала концы и закрепила диадемой из шелковых бело-голубых цветов – един­ственной уступкой со стороны Мериэль, всегда пред­почитавшей живые цветы.

Марджери обошла вокруг хозяйки, проверила, все ли в порядке, поправив складочку здесь, расправив материю там. Наконец она улыбнулась.

– Вот и все, миледи. Вы прекрасны, как утренняя заря.

Мериэль не удержалась от ироничного замечания:

– Как только выйду на ветер, вся красота исчез­нет.

Горничная рассмеялась и смахнула слезу.

– Но я все сделала правильно, миледи.

– Конечно, – Мериэль поцеловала Марджери, затем остальных горничных. – Спасибо за все.

Эти слова вызвали поток слез, и будущая графи­ня вышла из комнаты под дружные всхлипывания. Девушка знала, что женщины на свадьбах обычно плачут, но не понимала, почему – сама она была на седь­мом небе от счастья.

В зале находилось множество людей, но Мериэль видела только Адриана, ожидающего ее у лестницы. Сегодня он отбросил в сторону свою непритязатель­ность в одежде и нарядился в шелка и бархат, как и полагается графу и жениху. Туника и накидка были темно-голубого цвета, расшитые серебром, прекрас­но сочетающимся с белокурыми волосами. В своем великолепии он походил на архангела, и у девушки захватило дух от этого зрелища.

Мериэль остановилась на предпоследней ступень­ке, внезапно оробев, не веря, что на ней может же­ниться такой человек. Наверное, Адриан понял ее мысли, потому что подошел, взял ее руки в свои и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:

– Говорят, все невесты красивы, но никогда не было невесты столь прекрасной, как ты, не было и не будет, моя дорогая, – с этими словами Адриан поце­ловал по очереди обе ее руки.

Дрожь пробежала по телу Мериэль, и она сжала пальцы.

– И не было женщины более счастливой, чем я, – прошептала девушка. – Потому, что ты выбрал меня.

Плечом к плечу пошли они к лошадям, где их ожи­дал Ричард, одетый так же великолепно, как и граф. Поскольку у невесты не имелось родных, Фитц-Хью помог ей сесть в седло, исполняя обязанности отца.

Впереди процессии ехали музыканты, затем же­них и невеста, рядом Ричард, ведущий лошадь невес­ты, позади – приглашенные на торжество. Процес­сия направлялась в деревенскую церковь. Улицы заполнял простой люд. Обычно свадьба богатого лор­да проходит в доме невесты, но так как у этой невесты его не было, жители получили возможность на­блюдать брачную церемонию во всей красе.

Ричард помог Мериэль сойти с лошади и, ласково улыбаясь, сказал:

– Держись, маленькая сестренка, скоро все за­кончится.

Если бы у нее был брат, Мериэль очень хотела бы, чтобы тот походил на Фитц-Хью. Ей в голову при­шла мысль, что вполне возможно, у нее есть брат, а то и не один. Это болезненно отозвалось в сердце, и невеста отбросила такие мысли. Лучше думать о том, что она приобретает, а не о том, о чем не узнает никогда.

Молодые люди стояли на крыльце церкви, и Ад­риан держал маленькую ручку девушки в своей. Он надеялся, что различия между нормандцами и англи­чанами исчезнут и выбрал официальным языком бра­косочетания английский, используя те же самые сло­ва, что и простой крестьянин.

Мериэль казалось, что все происходит во сне, и она зачарованно смотрела на Уорфилда, приносяще­го клятву верности.

– Я беру тебя в жены… обещаю делить с тобой радости и печали, богатство и бедность, обещаю быть вместе с тобой в болезни и здоровье, начиная с этого момента до гробовой доски, и только смерть разлу­чит нас. Перед лицом Бога и святой церкви клянусь любить тебя и заботиться о тебе, – однако слова зна­чили мало по сравнению с выражением серых пре­красных глаз, в которых отражалась вся его любовь.

Потом настала ее очередь. Повысив голос, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений в ее жела­нии и доброй воле, Мериэль принесла свои клятвы. Они походили на слова Адриана, но включали обещание «быть послушной в постели и покладистой дома». Дойдя до этого места, девушка покраснела. Лицо Уорфилда было совершенно серьезно и торжествен­но, но пальцы крепко сжали руку невесты, и в его глазах ясно читалось одобрение.

Священник освятил кольца, и Уорфилд, взяв ле­вую руку девушки и надевая золотое кольцо пооче­редно на пальцы, говорил:

– Во имя Отца, Сына и Святого Духа, – с этими словами он окончательно надел кольцо на безымян­ный палец невесты.

Адриан заглянул в глаза Мериэль. Внешне моло­дожены казались совершенно спокойными, но оба зна­ли, что их связывают тесные духовные узы, они чув­ствовали родство душ, сердец и тел. Только теперь девушка поняла, почему Уорфилд хотел дождаться свадьбы, чтобы сделать ее по-настоящему своей, и осознание этого вызвало слезы радости.

Молодые люди стояли бы так еще долго, если бы Ричард не начал раздавать традиционную милостыню. Вернувшись к действительности, граф и графиня во­шли в церковь, где должна была проходить свадебная месса. Там буквально негде было яблоку упасть – куда ни кинь взгляд, всюду толпились люди. Молодоженам отвели почетные места на хорах. Мериэль не обращала внимания на звучные слова латинского гимна, единственное, что сейчас имело для нее значение, – то, что рука Адриана сжимала ее ладонь, их пальцы переплелись и, казалось, так будет всегда, он никогда не отпустит ее.

После службы священник наградил Уорфилда поцелуем мира и спокойствия, который тот передал жене. Поцелуй при таком скоплении народа не мог вызвать страсть, но все равно отличался какой-то болезненной, непередаваемой сладостью. Граф, накло­нившись, прошептал ей на ушко:

– Теперь и навсегда, маленькая женушка.

Мериэль не могла удержаться и обняла Адриана. Тот прижал ее к груди так сильно, что приподнял над полом, и все увидели красивые кожаные туфли не­весты. При виде такого зрелища присутствующие разразились смехом и шутливыми замечаниями, не­смотря на суровое лицо священника.

И еще одно отклонение от обычая запомнили лю­бопытные зеваки. Выйдя из церкви, молодые подо­шли к колокольне, где внизу свисали веревки, привя­занные к языкам колоколов. Уорфилд остановился, сверкая глазами, и схватил одну из веревок.

– Я хочу, чтобы весь Шропшир знал о свадьбе.

Большой Том – огромный басовый колокол, гудел над их головами с такой силой, что содрогались сте­ны башни. Мериэль не могла удержаться. Чудесный солнечный день, возбужденная, радостная толпа, сия­ющий мир вокруг – все наполняло ее душу радостью и восторгом, и девушка схватила другую веревку, дернув изо всех сил. Подала свой голос Маленькая Нелли, сопрано.

Еще несколько минут молодожены, счастливые и смеющиеся, звонили в колокола, и их трезвон разно­сился по всему Шропширу до тех пор, пока не прибе­жали запыхавшиеся звонари. Вытирая со лба пот и отдуваясь, они объяснили, дрожа от страха, что не могли выбраться из толпы.

Они принялись за свое дело, и над округой поп­лыл мелодичный перезвон.

Уорфилд и Мериэль, рука в руке, отправились на деревенскую площадь, где их по обычаю осыпали зер­ном.

Поездка домой затянулась, они ехали медленно, ведь жители Шропшира хотели лицезреть счастли­вую пару. Добравшись до замка, Адриан, помогая жене сойти с лошади, шепнул:

– Всего несколько часов пиршества и танцев, моя дорогая, и мы останемся одни.

– И ты научишь меня быть веселой и послушной в постели, мой дорогой милорд, – в тон ему ответила Мериэль. Она надеялась, что эти несколько часов пролетят, как одна минута.

Внешние ворота Уорфилда охраняли только два рыцаря, а площадь, видневшаяся за воротами, была пустынна, когда Алан подъехал к замку. Стражник добродушно поинтересовался причиной приезда, и тот ответил:

– Я брат леди Мериэль.

Стражник внимательно посмотрел на гостя – его одежда выдавала человека, много проехавшего вер­хом, а лицо и манеры говорили в пользу нормандско­го рыцаря.

– Да, вы похожи на молодую графиню, – весело сказал воин. – Почему вы опоздали? – не дожидаясь ответа, он продолжал: – Вы пропустили бракосочета­ние, но пир еще не начался. Проходите и поцелуйте невесту за себя и за всех нас, кто не попал на праздник.

Алан ехал через пустынную площадь, стиснув зубы – он действительно опоздал. А может, и нет, потому что празднество только начинается. На внеш­нем дворе установили большой навес – там пировал простой люд. Поджаривались на вертеле бараны, а повара отрезали от туш огромные куски. Всюду стоя­ли бочки с элем и слышалась музыка.

Оставив коня у стойла, Алан направился в глав­ную башню. Огромная зала была оформлена более красочно, чем двор, да и музыка казалась лучше. Жон­глеры, акробаты, музыканты выступали перед пирую­щими. Сновали с подносами слуги.

Алан стоял в дверях, не привлекая внимания, пока глаза не привыкли к полумраку. В дальнем конце залы на возвышении стоял стол, и сердце мужчины сжа­лось при виде хрупкой темноволосой невесты. Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным, но она удиви­тельно походила на его сестру.

Де Вер быстро прошел вдоль стены, никем не ос­тановленный, хотя на свадьбе обычно не увидишь та­кое суровое лицо. С этого места он уже мог бы рас­смотреть лица невесты и жениха и ощущал бессиль­ную ярость от того, что все еще не понял, кто перед ним – невеста отвернулась, а роскошная копна чер­ных волос, покрытых вуалью, мешала видеть лицо.

Невеста была поглощена разговором с человеком, сидевшим рядом с ней, и Алан внимательно вглядел­ся в него. Граф казался очень молодым и удивитель­но довольным миром, собой и происходящим. Алан изучал его холодное, красивое лицо, размышляя, спо­собен ли такой человек воспользоваться неопытностью и молодостью девушки и насильно заставить ее вый­ти за себя замуж, и понял, что способен.

Затем невеста рассмеялась и сделала быстрый, едва уловимый жест рукой – так всегда выражала свою радость его сестра. Подойдя к молодоженам, де Вер громко позвал:

– Мериэль!

Невеста повернулась и взглянула на мужчину. Сер­дце Алана сжалось при виде сестры, живой и невре­димой, с сияющими от счастья глазами. Ему никогда не приходилось видеть ее более счастливой, но как и почему она здесь оказалась?

Мериэль вежливо улыбнулась ему, как невеста, получающая поздравление от незнакомца.

– Добро пожаловать. Вы опоздавший друг моего мужа?

Ничего не понимая, Алан спросил:

– Мериэль, что с тобой?

– Ничего, – удивленно ответила та.

И внезапно, будто его ударили по голове, Алан понял, что сестра не узнает его. Это было непонятно, невероятно, однако лицо невесты не походило на лицо человека, потерявшего и вновь нашедшего родствен­ника.

– Господи, Мериэль! – вскричал де Вер. – Неужели ты не узнаешь меня?

Улыбка сошла с ее лица.

– Простите… – она помедлила с ответом, и глаза затуманились от горя. – Я не помню вас.

К этому времени их диалог начал привлекать вни­мание людей, сидевших неподалеку, и самого графа. Уорфилд резко спросил:

– Вы знаете мою жену?

Алан повернулся и сверху вниз заглянул в серые глаза де Лэнси. И лишь потом ему пришло в голову, что у него в голосе была странная смесь чувств: удив­ление, гнев и страх, хотя и не совсем обычный – страх потери, но тогда Алану было не до того.

– Ты, ублюдок! – зарычал он. – Что ты сделал с Мериэль?

Пальцы рыцаря сжались в кулак, и он замахнулся, готовясь ударить, когда чья-то рука схватила его за локоть. Обернувшись, он увидел высокого золотоволосого рыцаря, смотревшего ему прямо в глаза.

Учтиво улыбаясь и произнося слова мягким голо­сом, однако крепко сжимая его локоть, молодой чело­век сказал:

– Мы будем рады услышать от вас, что вы знаете о прошлом Мериэль, но давайте отыщем более подхо­дящее место для беседы.

Граф тоже поднялся, помогая встать жене.

– Прекрасная мысль, Ричард.

Четверо молодых людей вышли из залы, но их уход остался практически незамеченным. Наверху рас­полагалась пустая гостиная. Как только дверь закры­лась, Алан резко повернулся, высвободив руку. Не обращая внимания на мужчин, де Вер обратился к сестре.

– Во имя Бога, Мериэль, что случилось? Если ты здесь по своей воле, то почему ничего не сообщила в Эвонли? – его голос прервался. – Мне сказали, что ты умерла.

Побледнев, девушка буквально упала в кресло, го­рестно качая головой.

– Простите, но… произошел несчастный случай, и я забыла обо всем, что было в моей жизни до него.

Адриан подошел к Мериэль, положив ей руку на плечо.

– Вы уверены, что это та самая девушка? Вы не ошибаетесь?

С отвращением посмотрев на графа, Алан отбро­сил волосы Мериэль, обнажая небольшой шрам на правом виске.

– Она споткнулась и ударилась о камень. А это… – подняв рукав платья, он показал тоненький, почти незаметный шрамик на левой руке. – Это осталось от кровопускания, когда у нее был жар.

Будто давно привыкнув к прикосновениям этого человека, Мериэль не отпрянула, а только смотрела на него, сдвинув брови, пытаясь вспомнить что-то, ускользающее из памяти.

Адриан крепче сжал ее плечо. Он будто получил смертельный удар и кровь хлестала из раны на пол. Де Лэнси хрипло спросил:

– Кто вы Мериэль? Друг, любовник, муж?

– Конечно, нет! – рявкнул де Вер. – Я ее брат. Вы что, ослепли?

Пришло такое облегчение, что у Уорфилда подко­сились ноги. Он внимательно изучал де Вера, чей рост и мощь отличалась от хрупкой девичьей фигур­ки, затем взгляд перешел на черты лица.

– Да, вы правы, я должен был догадаться. Стран­но, вы так же похожи на нормандца, как и Мериэль на кельтку, но ваше сходство бесспорно.

Тонким, прерывающимся голосом девушка сказала:

– Перестаньте говорить так, будто меня здесь нет, – она повернулась к темноволосому незнаком­цу. – Вы говорите, вы мой брат? Как ваше имя? И как мое имя?

Алан встал на колени, смягчаясь при виде ее отча­яния.

– Ты – леди Мериэль де Вер, а я твой брат Алан. У нашего старшего брата Вильяма есть замок Болейн в Уилтшире, наша мать была кельткой, а ты похожа на нее как две капли воды. Несколько лет назад мать умерла. Ты и я – младшие из пяти детей. Последние два года ты жила со мной в замке Эвонли. Пока я служил своему суверену, ты занималась хозяйством в мое отсутствие. Ничего не помнишь об этом?

Девушка покачала головой.

– Простите, – прошептала она. – Но это действи­тельно так.

Раньше Алан думал только о том, жива ли Мери­эль и как он будет рад, узнав, что жива. Но ему не приходило в голову, что случится такое, никогда он не думал, какую боль это может причинить. Вспом­нив о серебряном зеркальце, которое купил в пода­рок, мужчина вынул его из сумки, висевшей на поя­се. С тех пор как исчезла Мериэль, зеркало было его талисманом.

Граф молча отступил назад, когда Алан обнял сес­тру за плечи, затем поднял зеркальце на уровне глаз, чтобы на полированном серебре отразились их лица. Девушка смотрела на огромные голубые глаза, тем­ные волосы, очертания подбородка и носа – те гово­рили сами за себя.

– Понимаю, – тихо произнесла Мериэль. Посмот­рев на Алана, она радостно улыбнулась и бросилась в его объятия.

Мужчина обнял ее, облегченно вздохнув. Может, сестра и не помнит его, но поверила ему, и де Вер почувствовал огромное облегчение.

Отстранившись, девушка ласково улыбнулась.

– Сегодня я мечтала, чтобы у меня был брат, кото­рый видел бы мою свадьбу, и благодарю Бога, что ты нашел меня в такой радостный и счастливый день, – на лице появилось озабоченное выражение. – Прости, что ты вынужден был поверить в мою смерть. Навер­ное, пережить подобное было очень тяжело. Если это по моей вине, я всем сердцем прошу у тебя прощения.

Алан покачал головой.

– Уверен, в этом нет твоей вины. Ты всегда отли­чалась добротой и заботливостью, именно поэтому все в Эвонли считали тебя погибшей. У них не укла­дывалось в голове, что ты могла уйти, не сказав ни слова.

С этими словами он повернулся и угрожающе ска­зал:

– Но вы, милорд, должны ответить на много вопросов. В Шрусбери говорят, что вы нашли Мериэль в лесу и держали в заключении до тех пор, пока она не согласилась выйти за вас замуж. Как вы ос­мелились подобным образом обращаться с девушкой благородного происхождения? – его голос окреп. – И что вы сделали с ней, что она напрочь забыла о прошлом?

Адриан с уважением рассматривал неожиданно об­ретенного родственника. Находясь в хорошо укрепленном замке, окруженный вооруженными людьми, де Вер смело бросал вызов хозяину. Не будь они так похожи, в Алане все равно можно было бы узнать брата Мериэль, ибо красивая внешность сочеталась в нем с безрассудной смелостью.

Он вздохнул, подумав, не настал ли день, когда придется отвечать за свои грехи.

– Рассказ, который вы слышали в Шрусбери, в общем-то, правдив, хотя очень запутан. Я действительно нашел вашу сестру в лесу во время охоты. Мериэль слегка пострадала от падения с лошади, которая убежала. Она шла пешком, несла сокола и охотничью сумку. Все говорило о том, что девушка браконьерствовала. Назвавшись кельткой, она сказала, что едет в Линкольн, но я не поверил ей, – слабая улыбка тронула губы графа. – Ваша сестра – ужас­ная лгунья. Не зная, кто она, и опасаясь за ее без­опасность, я не мог отпустить ее.

Алан озабоченно взглянул на сестру.

– Почему ты солгала?

Едва слышно Мериэль ответила:

– Не помню, – девушка казалась такой несчастной, что Адриан вновь взял ее за руку. Холодные пальцы конвульсивно сжали его ладонь.

Ричард облокотился на стол, скрестив руки на груди.

– Вы упомянули Эвонли. Это владения Теобальда Мортона? – когда де Вер кивнул, Фитц-Хью продол­жил: – Лорд Теобальд – сторонник короля, а Адриан поддерживает императрицу. Может, Мериэль боялась за безопасность замка и поэтому солгала? Особенно, если учесть, что вы отсутствовали.

Алан прищурился.

– Да, она вполне способна поступить так, – мед­ленно проговорил он. – Если на то имелась веская причина.

Пораженный таким заявлением, Адриан возразил:

– Почему Мериэль могла решить, что я нападу на замок без всякой причины?

– Хочу тебе заметить со всем почтением, брат мой, что твое поведение не всегда вызывает доверие, – с иронией произнес Ричард. – Да и кто теперь может сказать, о чем она думала тогда? Я говорю только о возможной причине.

– Кстати, вполне логично, – де Вер сузил глаза. – Я хочу услышать больше о несчастном случае. Как можно упасть с лошади, чтобы ничего не помнить?

– Она ударилась головой, – резко ответил Адри­ан и, не дожидаясь, пока его перебьет де Вер, продол­жил: – Прошу прощения за горе, которое причинило вам исчезновение сестры, но клянусь, если бы знал подлинное имя и место жительства, то вернул бы ее домой и только тогда сделал бы предложение, как полагается воспитанному человеку.

Он сжал пальцы Мериэль:

– Обстоятельства сложились неудачно, но это все позади. Ваша сестра согласилась выйти за меня замуж по доброй воле. Мы неплохая пара, как говорят все, и у вас не будет причин жаловаться на мое отношение к Мериэль, – он сделал паузу, чтобы до собеседника дошел смысл сказанного, затем закончил: – Поскольку свадьба – свершившийся факт, я надеюсь, вы примете его, как полагается.

В голубых глазах Алана де Вера, столь похожих на глаза Мериэль, горела ярость.

– Вы предлагаете мне спокойно отнестись к тому, что вы соблазнили мою сестру? И закон на моей стороне, потому как церковь утверждает, что брак, свершившийся в результате похищения одной из сторон, либо по принуждению, недействителен, даже если мужчина, в конце концов, освобождает женщину.

Ситуация складывалась взрывоопасная. Адриан ощутил тяжесть в желудке, прекрасно понимая, что мораль и закон явно не на его стороне и почва под ногами очень зыбка. Но это всего лишь закон. Если для того, чтобы сохранить и удержать Мериэль, потребуется бросить вызов Папе, королю и императри­це, он сделает это.

– Я не соблазнял вашу сестру, – возразил Уорфилд, решая воспользоваться самым сильным оружи­ем. – Дорогая, ты хочешь уйти со своим братом?

Растерявшаяся девушка перевела взгляд на его лицо и, найдя поддержку, взяла руки Алана в свои.

– Пожалуйста, если я дорога тебе, не пытайся изменить то, что произошло. Адриан – мой муж, он очень хорошо ко мне относится, и я люблю его. Ты можешь это понять и принять?

Наверное, даже каменное сердце смягчилось бы от такой мольбы. Гнев де Вера исчез, оставив лишь печаль и уныние.

– Хорошо, Мериэль, если, конечно, ты действительно этого хочешь. Но помни, что у тебя есть дом – Эвонли. Если ты когда-нибудь передумаешь, если что-нибудь случится, тебя всегда примут с радостью, – его голос прервался. – И, возможно, ты приедешь навестить нас.

– Конечно, – девушка тепло улыбнулась. – Все очень странно. Хотя я не помню ничего из прошлого, но знаю, что мы были очень близки, и хочу, чтобы так было и впредь. Наверное, со временем я вспомню больше.

– Вы можете приезжать сюда, когда пожелаете, сэр Алан, – добавил Адриан. Независимо от того, насколько неприятен этот визит, он обязан де Веру многим.

Выражение лица де Вера ясно говорило, как он относится к такому приглашению, однако рыцарь про­молчал, не желая расстраивать сестру.

– Обращайтесь с ней хорошо, – сдавленно произ­нес он, затем повернулся к девушке. – До свидания, Мериэль, да хранит тебя Господь.

– Ты останешься на пир? – спросила она.

Брат натянуто улыбнулся.

– У меня не совсем праздничное настроение, – вспомнив о серебряном зеркальце, он достал его и вручил сестре. – Вот подарок для невесты. Я купил его для тебя во Франции, когда еще не знал, что ты исчезла.

Мериэль, встав на цыпочки, поцеловала его.

– Спасибо за то, что ты искал меня, а теперь смог понять и простить.

Желая задать еще несколько вопросов, на кото­рые давно искал ответ, Адриан поспешно спросил:

– Полагаю, если ваша сестра уже замужем или помолвлена с кем-нибудь, вы скажете мне об этом?

Де Вер кивнул.

– Я подыскивал подходящего мужа для Мериэль, но пока ни на ком не остановил свой выбор.

Очевидно, это означало, брат не сумел собрать подходящее приданое, но гордость мешала ему признаться в этом. Уорфилд хорошо знал, что такое гордость. Не подавая вида, что понял мысли собеседника, он сказал:

– Меня также интересует, где Мериэль получила образование, не в монастыре ли?

Алан остановился, держа руку на дверной ручке.

– Более чем образование. Несколько лет она про­вела в монастыре Ламборн и за два дня до пострига ушла оттуда, – с этими словами рыцарь вышел, закрыв за собой дверь с несколько большей силой, чем требовалось.

Теперь понятно, почему Мериэль знала гимны бенедиктинок. И Господи, опять монастырь Ламборн! Адриан посмотрел на свою жену. Та провожала взглядом уходившего брата и повернулась к нему, растерянная и обиженная.

Ричард наконец отошел от стола, у которого сто­ял все это время.

– Думаю, никто из вас не в состоянии продолжать пировать или отправляться спать. К счастью, никто не станет упрекать графа за его поведение. Может, мне взять на себя обязанности хозяина и проследить, чтобы вино продолжало литься, люди пировали и танцевали, а певцы пели?

– Я буду очень тебе благодарен, – улыбнулся Уорфилд. – Мне необходимо побыть наедине с женой.

Взяв Мериэль за руку, он повел ее в свою комнату.