Странные клятвы

ГЛАВА 18

Когда Ги вернулся из похода в таком хорошем настроении, Сесили немедленно заподозрила нелад­ное – прекрасное настроение мужа обычно вызыва­лось страданиями и жестокими мучениями других лю­дей. Естественно, он не поделился новостями с женой, ему никогда не приходило в голову поступить подо­бным образом. Женщина молча помогла снять доспе­хи и приказала принести еду и вино для мужа и его приспешника, сэра Венсана.

Затем Сесили уселась на свое обычное место в углу комнаты и принялась за вышивание, хотя туск­лый свет свечи не позволял хорошо видеть стежки. А, все равно, завтра шитье будет распорото, сейчас важнее разузнать, что замышляют эти двое. Женщи­на давно поняла, что знание помогает выжить.

Вслушиваясь в беседу мужчин, Сесили от отвра­щения вздрогнула и сжала губы. Итак, Ги обманом заманил в ловушку богатого еврейского купца, а ког­да мошенничество раскрылось, силой захватил его. Несчастные, ни в чем не повинные люди, разбогатев­шие волею случая и благодаря собственному уму и ловкости. Слава Богу, ее отца нет в живых и он не знает, что Честен стал воровским притоном. Конечно, будь жив старый владелец замка, все было бы совсем по-другому. Ги никогда не осмелился бы вой­ти в замок, осквернив его своим присутствием, а Сесили достался бы достойный муж.

Захват евреев – еще полбеды. Венсан и Бургонь тряслись от смеха, обсуждая содержание послания, которое должно быть отправлено незамедлительно. Сначала женщина удивилась, затем поняла, в чем дело, и от ужаса уколола палец, испачкав платье кровью. Они схватили жену Адриана Уорфилда и бросили ее в подземелье, словно преступницу! Знатная нормандс­кая дама сидит в заточении в родовом замке Сесили!

Уже не в первый раз женщина корила себя за то, что у нее несколько лет назад не хватило мужества убить мужа в супружеской постели. Без него было бы гораздо лучше, да и в Честене дела шли бы совсем по-другому. Поместье так давно находилось во владе­нии родных Сесили, что никто не помнил первых по­селенцев. В их числе были британские земледельцы, саксы, датчане. Когда Вильгельм-завоеватель покорил Англию, один из его рыцарей женился на дочери Честена, и кровь нормандца и сакса смешалась. А сейчас кровь кипит в жилах, требуя возмездия и справедли­вости, упрекая в недостойном поведении человека, забывшего о предках.

Слеза упала на рукоделие, затем другая. Сесили, закрыв глаза, молилась, чтобы у нее хватило мужес­тва отстоять свою честь, если когда-нибудь предста­вится возможность.

Ангел держал ее за руки и говорил страстным, нежным голосом: «Я люблю тебя с первых минут зна­комства, моя дорогая». Затем что-то изменилось, и вот он сжимает ее в объятиях, и ей передается его желание: «Ты моя красавица, любовь моя, за твоей красотой кроется любовь, а за любовью – красота».

Наслаждение волной захлестнуло Мериэль, когда ангел творил чудеса с ее телом, и она отвечала лас­кой на ласку, радуясь наслаждению.

Они соединились и стали одним существом, воз­радовавшись обоюдно испытываемому удовольствию. В таком состоянии смертные приближались к богам. И в порыве страсти она крикнула: «Я люблю тебя!»

Мериэль проснулась от собственного крика, испы­тывая сладкую истому. Задыхаясь и дрожа, она не сра­зу смогла понять, где находится и что происходит. Затем, не полагаясь на собственные ощущения и чув­ства, осторожно ощупала пространство вокруг себя – ну конечно, это темница Ги Бургоня.

А то, что довелось только что испытать – не боль­ше, чем один из самых прекрасных снов в жизни. Дрожь все еще сотрясала ее тело, отдаваясь теплыми, ласко­выми волнами в животе и посылая импульсы в мозг. Проведя рукой по грубому одеялу, девушка ощутила затвердевшие соски. Прикосновение принесло радость и истому. Пресвятая Матерь Божья, что это значит, в какое бесстыдное создание она превратилась?

Вцепившись в край одеяла, Мериэль пыталась спрятаться от самой себя – она мечтала о лорде Ад­риане. Ей всегда казалось, что мужчина красив, как ангел, гордый, падший Люцифер, предпочевший пра­вить в аду.

Однако в ее сне Уорфилд был вовсе не опасным, непредсказуемым человеком, причинившим ей так много зла, а нежным и любящим мужем. И де Вер отвечала взаимностью и желала получить его всего без остатка, не только добровольно уступала ему, но и страстно хотела слияния тел и душ. Судя по сну, молодые люди нежно любили друг друга, поэтому, проснувшись, Мериэль почувствовала себя одинокой, словно младенец, вырванный из рук матери. Сейчас от любви остались одни воспоминания.

Неужели говорят правду про их счастливый брак, или же сон отразил ее бессознательные стремления уйти от действительности и утонуть в море любви хотя бы в мечтах?

Мериэль до боли закусила губу. Нет, пусть сон считается сном, она не могла любить лорда Адриана. Он такое же чудовище, как Ги Бургонь, даже ужас­нее и опаснее из-за своей красоты. Она никогда не могла бы полюбить такого человека, никогда…

В отчаянии девушка закрыла глаза. На помощь очень скоро пришло успокоение. Морфей накрыл ее своим крылом, спасая от мрачной правды. Но край одеяла промок от слез – Мериэль оплакивала потерю того, чего никогда не имела.

Алан без устали мерил шагами огромный зал в Уорфилде.

– Надо что-то делать, нельзя просто сидеть и ждать.

Граф откинулся на спинку кресла.

– Думаю, лучше выслушать отправившихся на по­иски, когда те вернутся, но я понимаю и разделяю твое нетерпение. Можешь взять несколько рыцарей и искать сестру сам.

– Нет, я останусь и буду следить за тобой, – хо­лодно отрезал де Вер.

Уорфилд безучастно посмотрел на него и ничего не ответил. Пожалуй, это наилучший способ утихомирить взбешенного родственника. Поначалу тот счи­тал Адриана холодным и расчетливым негодяем, од­нако со временем понял, что холодность обманчива, а спокойствие походит на туго натянутую тетиву. Как бы ни был виноват граф перед сестрой, но все-таки любил ее, и сквозь маску уравновешенности угадыва­лись едва сдерживаемые отчаяние и озабоченность. Сидя в кресле, Алан вспоминал свои безрезультат­ные поиски несколько недель назад. Но поразмыслив, молодой человек признал – де Лэнси поступает мудро, выслушивая донесения от своих людей и направляя поиски в нужное русло. Предыдущей ночью они засиде­лись допоздна, слушая сообщения дозорных, а лорд Адриан отмечал район поисков на большой карте.

Однако известий было немного, и утро не прине­сло других. Поиски были затруднены пронесшейся бурей, так как следы оказались размытыми. Женщи­ну на лошади видели несколько раз на пути между Уорфилдом и королевским лесом. Затем, где-то в вос­точном направлении, следы терялись.

Веря в здравый смысл сестры, Алан не очень бес­покоился за ее безопасность. Возможно, лошадь за­хромала и девушка укрылась где-нибудь в сторожке лесничего или решила, что ехать в Эвонли нецелесо­образно, и выбрала другое место. При этой мысли брат поежился, не желая думать об одинокой путнице, скачущей по дороге, полной опасностей.

Единственное сообщение, вызвавшее интерес, донесение о группе вооруженных рыцарей, прошлым утром пересекших северную часть Уорфилда и днем вернувшихся обратно. Граф нахмурился, услышав это, однако маловероятно, что Мериэль могла забраться так далеко на север. Поэтому сообщение пока отложили в сторону, но не забыли.

Когда его маленькая сестренка найдется, Алан не­медленно воспользуется правом старшего брата и отшлепает ее не некой части тела, дабы отбить охоту убегать. Однако, поразмыслив, де Вер понял – он никогда не сможет поднять руку на сестру. Но нель­зя забывать, что Мериэль, невзирая на свой мягкий характер и доброту, за короткое время успела причи­нить всем кучу неприятностей.

Плохие вести прибыли в конце дня. Алан нахо­дился в зале, беседуя с обитателями Уорфилда. Его сестру любили в замке, и это ничуть не удивило ры­царя, но за что почитали графа, было непонятно.

Появился посланец в перепачканной одежде с гер­бом, изображавшим кабана. Он поклонился и вручил де Лэнси пергамент. Де Вер ощутил опасность, витав­шую в воздухе, напряженную атмосферу, грозящую в любой момент перейти в бурю. Подняв голову, мужчи­на сузившимися глазами рассматривал Уорфилда.

По мере прочтения послания лицо лорда Адриана каменело, и вскоре он стал походить на мраморную статую. Граф скомкал пергамент, отшвырнул его в сторону и низким, глухим голосом произнес:

– Скажи своему хозяину, что я приведу своих людей в Честен для обсуждения этого дела. А теперь убирайся, если тебе дорога жизнь!

Посланец, человек весьма сообразительный, не пре­минул воспользоваться советом.

Граф повернулся к одному из рыцарей:

– Пошлите сообщение в Монфор, пусть Ричард немедленно явится с отрядом вооруженных рыцарей.

Когда тот бросился выполнять приказ, Алан тихо спросил:

– Что случилось? Это имеет какое-то отношение к Мериэль?

Бледный, как полотно, Уорфилд указал на перга­мент. Де Вер пробежал его глазами, и бешенство ов­ладело им. В послании говорилось, что Ги Бургонь, называющий себя истинным графом Шропширским, единственным, достойным почестей, захватил Мериэль Уорфилд, и если ее муж не примет его условия и не заплатит выкуп, то леди Мериэль вряд ли вернет­ся домой целой и невредимой.

Ги трапезничал в зале, когда прибыло послание из Франции, которое Бургонь немедленно вручил сэру Венсану, чтобы тот прочел его вслух.

– Это, должно быть, от Ульрика. Когда он прибы­вает со своим отрядом?

Француз поспешно вытер жирные пальцы о кусок хлеба и взял пергамент. Быстро пробежав его глаза­ми, он протяжно свистнул:

– Ульрик не приедет. Лорд Адриан, обнаружив, что их кое-кто нанял, заплатил гораздо больше, что­бы отряд остался на родине. Он говорит, что вы обя­зательно поймете – дело прежде всего, и Ульрик не хочет оскорблять вас. Деньги, переданные вами, ры­царь отправит в Лондон вашему поверенному. Когда вы получите это послание, его отряд будет на пути в Италию, где их ждет новое назначение.

– Что?! – взревел Бургонь. – Как посмел этот ублюдок лезть в мои дела? – граф вскочил и стукнул по столу. От удара мощного кулака подпрыгнули блюда с мясом и хлебом, кувшины с вином и упали на пол. Шесть собак мгновенно устроили пиршество. В бе­шенстве граф пинал их ногами, затем схватил первую попавшуюся гончую и поднял ее, держа за реб­ра. Пес взвыл, но мясо не выпустил. Разъяренный Бургонь швырнул гончую на пол, и та помчалась прочь, преследуемая остальными собаками.

Стараясь не показать страха, сэр Венсан прими­рительно произнес:

– Но вам сейчас не нужен Ульрик – у вас жена Уорфилда, и есть возможность вытянуть из него все жилы, обобрать до нитки и пустить по миру. Кроме того, не нужно платить наемникам, а это круглень­кая сумма.

– При чем тут это! – немного успокоившись, ряв­кнул Бургонь. – Этот негодный ублюдок считает себя очень умным и думает, что надул меня. Клянусь все­ми демонами преисподней, он пожалеет об этом, – граф резко повернулся на каблуках. – Приведи его жену в мою спальню. Немедленно, слышишь?!

Когда Мериэль проснулась, то обнаружила, что в темнице не так уж мрачно и темно. У самого потолка имелось отверстие, ведущее наружу. Оно находилось слишком высоко, а стены были очень массивны, поэ­тому девушка не могла видеть того, что происходит на улице. Однако даже этого маленького отверстия было вполне достаточно, чтобы вдохнуть чуть-чуть свежего воздуха и увидеть немного света. Есть су­щественная разница в том, сидеть ли в кромешной темноте или различать очертания предметов. Мери­эль благодарила Матерь Божью, заступницу рода че­ловеческого, за эту узкую щель над головой.

Подняли люк, и стражник попросил девушку под­нять пустую кружку из-под эля, затем опустил на веревке хлеб и эль. Поев, Мериэль уселась на под­стилку, скрестив ноги, и расслабилась. Это оказалось не очень простым занятием, но наконец ей удалось уйти в мир грез, и окружающие мрачные стены утратили свое значение. Она не забывала о бренном теле и грозящей опасности, однако дух стал свободным. В таком состоянии время летело быстрее.

Отрешившись от действительности, Мериэль не сразу заметила, что люк вновь открыли. И очнулась, только когда сверху опустилась лестница. Кто-то на­звал ее по имени, а когда девушка, еще не вполне придя в себя, не ответила, сэр Венсан собственной персоной спустился вниз.

– Пойдемте со мной, графиня, – он схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. – Чем дольше вы заставляете графа ждать, тем злее он будет и, по­верьте, вам расхочется сердить его, потому что он и так в ярости.

Мериэль послушно поднималась вслед за де Лаоном. Наверху ждали рыцари. Неужели они дума­ют, что двое вооруженных людей смогут удержать ее в темнице, отрезав путь к свободе? Все еще уми­ротворенная, она с удивлением подумала, что все выглядит гораздо опаснее, нежели есть на самом деле.

Двое мужчин повели Мериэль по бесконечным лес­тницам и переходам, пока не втолкнули в комнату, находящуюся над залом. Де Лаон больно сжал ее руку и, введя в спальню Бургоня, объявил:

– Она здесь, лорд Ги.

Когда граф увидел Мериэль, его лицо исказила торжествующая улыбка.

– Ну, ты можешь идти, Венсан, или хочешь ос­таться и посмотреть, а затем воспользоваться ею сам, когда я закончу?

Де Лаон сильнее стиснул руку пленницы, затем отпустил.

– Она не прельщает меня, милорд, – пробормо­тал француз и, поклонившись, поспешно вышел.

Выйдя в коридор, он остановился, чувствуя себя очень странно и неуютно. Одно дело – изнасиловать крестьянку. Слуги – не более, чем животные, у них нет чувств, для сильных мира сего они ничего не зна­чат, но существуют определенные правила, которые нельзя нарушать. Эти неписанные законы не распрос­траняются на низкорожденных, но жена Уорфилда – знатная дама, и насилие над ней казалось де Лаону, даже с его, весьма расплывчатыми понятиями о мора­ли, святотатством. Мало того, в своем нынешнем со­стоянии Бургонь вообще мог убить ее, как ту просто­людинку в прошлом году. Это явилось бы непростительной ошибкой, ведь жена Уорфилда только живая могла принести пользу, мертвая же никому не нужна.

Сэр Венсан слишком любил и ценил свою шею, чтобы напоминать Ги о правилах приличия, но есть один человек, способный на это. Если ему, конечно, удастся отыскать ее, и если эта глупая корова найдет в себе мужество вмешаться. Шансов мало, но попы­таться стоит.

Бургонь неторопливо расстегнул брошь, держав­шую плащ, и швырнул его на кресло.

– Твой муж влез в мои дела, а ты заплатишь за это. Иди сюда!

Спокойствие Мериэль улетучилось, когда до нее дошел смысл его слов. Не спуская глаз с мужчины, она начала отступать в глубь комнаты. Пусть ее поло­жение весьма незавидно, можно сказать, безнадеж­но, но без борьбы она не сдастся.

Выругавшись от нетерпения, Бургонь быстро по­дошел к узнице и схватил ее за руку.

– Иди сюда, проклятая сучка, и не льсти себе, думая, что я пылаю от страсти. Меня снедает месть!

Интуитивно де Вер чувствовала – бороться с ним бесполезно, кроме того, возрастает вероятность, что он ее покалечит, однако отвращение пересиливало здравый смысл. Как только Ги начал тащить ее к пос­тели, Мериэль яростно вцепилась ему в лицо ногтя­ми, расцарапав в кровь.

Сначала насильник только изумленно смотрел на буйную жертву, настолько ошеломленный сопротив­лением, что забыл разозлиться. Затем, опомнившись, побагровел и с размаху ударил ее ладонью по голове. Высокий и широкоплечий мужчина вложил в удар не всю свою силу, однако одного шлепка оказалось впол­не достаточно, чтобы у нее все закружилось перед глазами, а колени подогнулись. И все же узница про­должала хоть слабо, но сопротивляться. Взбешенный ее непокорностью, Ги швырнул Мериэль на пол. Она ударилась с такой силой, что перехватило дыхание. С перекошенным лицом граф расстегнул поясной ремень и снял рубашку.

– Возможно, я позволю тебе вернуться к мужу живой, но тот никогда не забудет, что не только он, но и я имел тебя, и моя дубина достигла таких глу­бин, каких его гнутая удочка никогда не смогла бы, – заорал рыцарь. – Если ты забеременеешь, Уорфилда всю жизнь будут мучить сомнения, кто отец ребенка. Проклятому ублюдку никогда не знать покоя, его днем и ночью будет изводить мысль, что его милая малень­кая женушка была моей шлюхой.

Мериэль, собравшись с духом, попыталась оттол­кнуть графа, но Ги, рухнув на колени, схватил ее за ворот платья. Ткань натянулась, едва не задушив пленницу. Он вновь бросил ее на спину, задрал юбки, сел на нее сверху, лишив возможности брыкаться, и рва­нул платье. Ткань с треском разорвалась, повиснув на талии.

Бургонь злобно улыбнулся, увидев, что под плать­ем находится свободная, недорогая рубашка, которую ей дала Сара, а под ней соблазнительное тело.

– А ты не похожа на мальчишку, – он похлопал ее по груди, затем принялся расстегивать штаны. – Может, я и получу удовольствие.

Мериэль продолжала сопротивляться, но мужчи­на прижал ее руки к полу одной ручищей, а второй ущипнул за сосок, и Мериэль всхлипнула от боли.

«Пресвятая Матерь Божья, помоги выжить!» – взмо­лилась де Вер. Слезы струились по ее лицу, когда Ги с силой развел в стороны ее ноги. Она прекрасно понимала, что спасет ее только чудо.

Но не успел Бургонь войти в нее, как с силой отворилась дверь и с глухим стуком ударилась о сте­ну. Мериэль взглянула вверх и увидела высокую стат­ную женщину, чья одежда была настолько велико­лепна, что сразу можно было понять – перед ней владелица замка.

Хотя лицо женщины побледнело от страха, она решительно подошла к мужу.

– Отпусти ее, я не допущу этого!

Ги не так бы удивился, если бы одно из кресел поднялось и начало разговаривать. Отпустив руки не­счастной жертвы, он сел и с перекошенным лицом обратился к жене:

– Ты думаешь, что делаешь, глупая сука? Неуже­ли ты внезапно почувствовала прилив ревности и не позволяешь удовлетворить другую женщину? Значит, ты больше не будешь лежать в моей постели как бревно?

Графиня остановилась в нескольких шагах от мужа, однако, вне пределов досягаемости.

– Это значит, что на этот раз ты зашел слишком далеко, – дрожащим, прерывающимся голосом сказа­ла она. – Ты год за годом позорил славное имя Честена, однако я не позволю тебе изнасиловать знатную женщину под моей крышей.

– Ты не позволишь мне?! – Ги поднялся, на его лице сохранялось выражение недоверия – как же, тихая, послушная женушка вдруг вмешалась в его дела, – а затем ударил ее по лицу. – И как же ты хочешь остановить меня?

Графиня пошатнулась, но все же была значитель­но крупнее и сильнее Мериэль, и ей удалось удер­жаться на ногах.

– Я не могу сама остановить тебя, – неуверенно произнесла она. След удара выделялся ярко-красным пятном на бледном лице. – Но помни, этот замок принадлежал мне еще до того, как стал твоим. Для большинства обитателей и рыцарей я, а не ты, владе­лица Честена. Ты можешь бить и оскорблять меня, но убить не посмеешь, испугаешься бунта.

Взбешенный граф взревел:

– Ты что, серьезно считаешь, что обладаешь ка­кой-нибудь властью? Я, только я отдаю приказы, и мне всегда подчинялись. Я могу повесить или рас­пять тебя в большой зале, и никто не посмеет остано­вить меня.

Графиня казалась спокойной, но Мериэль видела, как побелели костяшки крепко сжатых пальцев.

– Ты желаешь проверить это? – мягко спросила она. – Думаешь, люди настолько любят и уважают тебя, что последуют за тобой, как за пророком куда угодно, несмотря на совершенные тобой преступле­ния? Твоя власть основана на страхе, мой дорогой муженек, а страх – плохой фундамент, еще хуже, чем песок. Возможно, никто не осмелится открыто противостоять тебе, но что ты сможешь возразить против ножа в спине? Или яда в бокале? Убей меня, и больше никогда не сможешь спать спокойно в МОЕМ Честене.

Взревев, Ги вновь ударил жену, на этот раз в грудь, причем с такой силой, что Сесили попятилась, упер­лась в кровать и упала на нее. Но, к полному изумле­нию пленницы, аргументы хозяйки замка возымели свое действие. Граф подошел к двери и позвал страж­ника. Когда тот подбежал, Бургонь рявкнул:

– Отведи эту костлявую сучку обратно в темницу.

Во время перепалки девушка поднялась на ноги и отошла как можно дальше от супругов, молясь, что­бы милосердную и храбрую женщину не убили прямо у нее на глазах. Теперь Мериэль бросилась к двери, пока Ги не передумал. Убегая, она услышала злорад­ный голос Бургоня:

– А теперь, моя дорогая жена, я дам тебе то, что ты так не хотела отдавать другой женщине.

Де Вер съежилась, когда леди Сесили глухо вскрик­нула, затем дверь захлопнулась, и она больше ничего не слышала.

После общения с владельцем замка темница пока­залась настоящим раем. Мериэль завернулась в одея­ло, пытаясь унять дрожь и прикрыть себя, затем помо­лилась за жизнь и безопасность графини. Только через несколько часов девушка смогла успокоиться.

Странная мысль пришла в голову – лорд Адриан никогда не внушал ей такого отвращения, как Ги Бургонь. Уорфилд был опасен, иногда безжалостен, но Мериэль сомневалась, что его сердце стало таким жестоким, а все чувства заменила ненависть. Лорд Адриан понимал разницу между плохим и хорошим и был способен испытывать угрызения совести. Он сра­жался не с ней, а с самим собой. Ги любил себя, свою злобу и ничем не отличался от дикого зверя.

Тусклый свет уже начал исчезать, когда люк в потолке открылся. Мериэль думала, что ей принесли ужин, и несказанно удивилась, увидев опускающуюся лестницу. Взглянув вверх, она узнала графиню, дер­жащую под мышкой узел.

– Господи, миледи! Неужели лорд Ги тоже поса­дил вас в темницу?

– Нет, – успокоила ее женщина. – Я просто при­шла посмотреть, в каких условиях вас содержат.

Добравшись до последней ступени, леди Сесили повернулась к узнице. Мериэль вздрогнула от ужаса, увидев огромный синяк на ее лице.

– Господи! – воскликнула она, голубые глаза на­полнились слезами. – Простите. Он ударил вас пото­му, что вы заступились за меня?

Графиня горько усмехнулась.

– Он сделал то, что проделывал сотни раз до это­го. По крайней мере, сегодня мне досталось за дело.

– Мне кажется, ваш поступок самый мужествен­ный из тех, что мне довелось видеть.

Женщины смотрели друг другу в глаза, и Мери­эль увидела, что взгляд графини смягчился.

– Спасибо. Я не всегда вела себя так храбро, – графиня вручила узнице узел. – Меня зовут леди Се­сили, а здесь кое-что из одежды. Переоденьтесь и выбросьте платье, которое разорвал этот зверь. Ко­нечно, платье не такое роскошное, как подобает жен­щине с вашим положением, но должно подойти вам. Я распорядилась, чтобы вам присылали ту же еду, что подают в зале. Вы что-нибудь желаете?

Мериэль подумала о горячей ванне, но сказала другое.

– Можно попросить, чтобы мне ежедневно при­носили для умывания ведро воды и дали расческу? – немного помявшись, она добавила: – Вы не знаете, те люди, которых схватили вместе со мной, они в порядке?

Сесили кивнула.

– Я уже навещала их. У них немного тесновато, но все остальное в порядке. Супруги Левески поддер­живают присутствие духа своих домочадцев. Я поста­раюсь сделать все от меня зависящее, чтобы их не оскорбляли.

Женщина, понизив голос, прошептала:

– Сожалею, но не могу сделать большего. Муж приказал двум своим личным стражникам сопровож­дать меня повсюду. Если бы не они… – Сесили выра­зительно пожала плечами.

– Вы и так сделали очень много, если учесть, что старались для совершенно незнакомого человека, – Мериэль сунула руку в узел и среди вороха материи нащупала что-то твердое. Подняв лежащее сверху платье, девушка увидела поблескивающее тонкое лез­вие остро отточенного кинжала.

Подняв голову, де Вер с благодарностью взгляну­ла на графиню. Быстро положив платье на место, Ме­риэль произнесла:

– Храни вас Бог, леди Сесили.

– Пусть он хранит нас обеих, – пробормотала графиня. Коснувшись плеча пленницы, она поднялась по лестнице.

Де Вер задумалась о возрасте леди Сесили. Жен­щина казалась достаточно молодой, несмотря на плотное телосложение, больше подходившее мужчине, но годы отчаяния и горя наложили на нее отпечаток, унеся с собой былую красоту. Но то, что она выжила после стольких лет жизни с Ги, уже само по себе являлось чудом. Возможно, ее спасало чувство от­ветственности за Честен.

Переодевшись, Мериэль уже твердо верила, что скоро Ги Бургонь предстанет перед Богом, чтобы отве­тить за свои прегрешения, и это будет справедливо.