Глава 18

Аннабел хотелось вернуться в свой дом, навевавший чудесные воспоминания о жизни с родителями. Она мечтала о привычном порядке, о собственной кровати с пологом, о потертом и удобном кожаном кресле в библиотеке. Но дядя Луис настоял на том, чтобы она осталась в его доме, Вандерлей-Холле. Отказаться она не могла, поскольку знала, как нужна ему. Уит мало чем мог помочь отцу, да и кому бы то ни было. Мысль о том, что скорее всего ей придется отбиваться от нежелательных приставаний кузена, вызывала у Аннабел отвращение. К счастью, тетя Пердита вернулась в Остинвилл и согласилась тоже пожить в Вандерлей-Холле.

Обед проходил в тягостной обстановке. Сидя во главе стола и едва притрагиваясь к еде, дядя Луис говорил о дочери и утирал слезы. Покинув столовую, все перешли в большую гостиную; за ними последовали Хирам и одна из служанок. Уит помог немощному отцу разместиться на антикварном викторианском диване и встал за его спиной. Слуги внесли серебряный сервиз и разлили послеобеденный кофе в фарфоровые чашки.

– Ты ведь связалась со всеми, да? – Луис, держа чашку в дрожащих руках, посмотрел на Аннабел. – С губернатором, сенатором Джонсоном, сенатором…

– Не волнуйся. Я все сделала, – прервала его Аннабел, принимая чашку от служанки. – Все будут на похоронах в пятницу, а многие появятся здесь завтра вечером для выражения соболезнования.

– Я хочу, чтобы она была здесь, а не в похоронном бюро. – Хрипло кашлянув, Луис прочистил горло.

– Я уже договорилась с мистером Тарбервиллом, чтобы все происходило здесь, в большой гостиной. Завтра вечером Лулу привезут сюда, в Вандерлей-Холл.

– Отвези утром ее вещи в похоронное бюро. – Луис перевел взгляд на портрет, висящий над каминной полкой. – Я хочу, чтобы Лулу была в этом платье. Она надевала его на свой первый бал.

– Да, я знаю. – Аннабел отставила нетронутую чашку с кофе, встала и подошла к дяде. Сев рядом с ним, она взяла в ладони его дрожащие, усыпанные пигментными пятнами руки. – Конечно, ты хочешь, чтобы на ней были бабушкины жемчуга – ожерелье и серьги. И я уже договорилась с Мэри, которая уложит волосы Лулу и нанесет макияж. А Джейн из «Цветов Остинвилла» подтвердила, что подготовит сто орхидей для использования их в качестве покрывала в гробу.

Дядя Луис ответил ей слабым пожатием руки.

– Мне следовало знать, что ты все сделаешь превосходно.

– Я постаралась предугадать все твои желания, организовать достойное прощание с Лулу. На завтрашний вечер я заказала струнный квартет. В пятницу до и после заупокойной службы будет играть волынщик, а квартет станет аккомпанировать Марселе Касале, которая будет петь во время погребения.

Луис вздохнул.

– Ты подумала обо всем, дорогая Аннабел.

– Разве она не делает это всегда? – проникновенно сказал Уит, однако брошенный им на Аннабел взгляд вызвал у нее озноб.

Отвернувшись от Уита, Аннабел улыбнулась дяде:

– Ты выглядишь усталым. Не хочешь ли, чтобы Хирам проводил тебя в спальню?

Луис кивнул:

– Я действительно чувствую себя усталым, но ведь я отдыхаю.

– Именно это тебе и нужно, – сказала Пердита. – Ты сможешь выдержать напряжение этих двух дней, только если будешь беречь себя.

– Я выдержу завтрашний и послезавтрашний дни, – твердо сказал Луис. – И буду жить, пока убийца Лулу не найден.

Медленно повернувшись всем корпусом, Луис взглянул на сына.

– Уит говорит мне, что у мемфисской полиции есть тот, кого они подозревают в убийстве моей Лулу. Это какой-то техасский адвокат, его зовут Куинн Кортес. У него были любовные отношения с моей Лулу. Когда его арестуют, я поеду в Мемфис, чтобы посмотреть этому зверю в глаза.

Аннабел напряглась и непроизвольно сжала руку дяди.

– Боюсь, Уит ввел тебя в заблуждение. Мистер Кортес является просто одним из нескольких людей, которых опрашивала полиция. У него было назначено свидание с Лулу на тот вечер, когда она была убита. Он… именно он обнаружил тело. Но он не убивал ее.

Луис пристально посмотрел на Уита:

– Это правда? Ты солгал мне?

У Уита порозовели щеки.

– Нет, я не лгал. Я просто высказал тебе свое мнение и мнение сержанта Джорджа, одного из детективов, расследующих убийство Лулу. Аннабел же предпочитает считать мистера Куинна невиновным.

– Человек невиновен, пока не доказана его вина, – сказал Луис. – Никто не хочет больше меня, чтобы убийца Лулу был пойман, но мы должны быть уверены, что полиция арестует настоящего убийцу.

– Его обязательно арестуют. – Аннабел снова сжала руку дяди. – Ладно, хватит разговоров на сегодня. Я настаиваю на том, чтобы Хирам проводил тебя наверх и передал в руки сиделки.

– Она опять даст мне это проклятое снотворное, – проворчал Луис, однако не стал возражать, когда Хирам подошел и помог Аннабел поставить его на ноги. Чуть покачиваясь, Луис повернулся к Пердите и сказал: – Я еще не хочу спать. Ведь нет и девяти часов. Почему бы тебе не подняться со мной и не порадовать рассказом о чем-нибудь? Ты всегда была прекрасной рассказчицей.

Пердита вопросительно посмотрела на Аннабел, и когда та одобрительно кивнула, встала, подошла к Луису и взяла его под руку.

Поддерживаемый Хирамом и Пердитой, Луис вышел из гостиной.

– Ты должна быть благодарна мне за то, что я не рассказал папе о твоем увлечении человеком, который убил Лулу, – мерзко улыбаясь, сказал Уит. – И если ты хочешь, чтобы это оставалось тайной, я могу подсказать, как убедить меня в этом.

Аннабел резко обернулась и обожгла кузена презрительным взглядом:

– Не смей угрожать мне, ты, бесхребетный хорек. Мне нечего беспокоиться, что дядя Луис что-то узнает обо мне. Это тебе нужно беспокоиться.

Улыбка сползла с лица Уита.

– Тебе только кажется, что ты что-то обо мне знаешь, да и доказательств у тебя нет.

– Думаешь, нет?

Уит впился взглядом в лицо Аннабел, мучительно пытаясь определить, блефует она или нет. На его верхней губе выступили капельки пота.

– Ты не посмеешь рассказать папе! Ты слишком любишь старика, чтобы причинить ему такую боль.

– Ты прав. Я люблю дядю Луиса и не хочу причинять ему боль, особенно сейчас, когда он потерял Лулу. Но предупреждаю тебя, дорогой кузен, придет время, когда тебя никто не будет оберегать.

Нервное напряжение спало, и губы Уита скривились в улыбке.

– Тебе известно, что ты выглядишь очень сексапильной, когда проявляешь силу и напористость?

– Ты заслуживаешь презрения.

Уит медленно с угрожающим выражением лица двинулся к Аннабел. Она заставила себя оставаться на месте. Когда он приблизился к ней вплотную, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

– Ну и каков Кортес как любовник? – спросил Уит, стоя так близко от нее, что она ощущала его дыхание, смешанное с выпитым за ужином вином. – Как он это делает? Грубо? Обычно такие типы, как он, предпочитают грубость. Он проделывал с тобой грязные штучки? Тебе это понравилось? Готов поспорить, что понравилось. Или нет?

Аннабел дала ему пощечину. Без подготовки, чисто рефлекторно.

Ахнув, Уит приложил ладонь к покрасневшей щеке и уставился на Аннабел, явно ошеломленный ее поступком. Взвинченный, с выпученными глазами, он стоял, поглаживая щеку.

– Злая сучка! Теперь, когда я знаю, что ты любишь грубые игры…

– Ты будешь держаться от меня подальше, иначе пожалеешь.

– А что ты сделаешь, если не буду? Натравишь на меня Кортеса? – съязвил он.

Аннабел улыбнулась и, решив добить его, заявила:

– Пожалуй, я расскажу Куинну о твоих сексуальных домогательствах. Хочешь узнать, что он с тобой сделает?

Аннабел повернулась и вышла из большой гостиной, а Уит с открытым ртом и вытаращенными глазами так и остался стоять на месте.

Только оказавшись в приготовленной для нее спальне и закрыв дверь на ключ, Аннабел почувствовала себя в безопасности. Прислонившись спиной к двери, она судорожно глотала воздух и никак не могла отдышаться. Аннабел понимала, что Уита давно уже следовало отправить в тюрьму как извращенца и полового садиста, но влияние Вандерлеев и деньги оберегали его. Ведь и она тоже хранила в тайне его мерзкие деяния. Ради дяди Луиса. Чтобы не опорочить имя Вандерлеев. Да еще потому, что Лулу умоляла ее никогда никому об этом не рассказывать. Но как долго сможет она хранить столь неприглядную правду?


Выражение соболезнований по поводу смерти Лулу стало грандиозным событием. Вандерлей-Холл почтили своим присутствием все представители высших слоев общества. Дядя Луис несколько раз повторил Аннабел, как он благодарен ей за то, что она организовала все по высшему разряду. Поскольку вечер заканчивался и огромная толпа рассеялась, Аннабел занялась поиском своей тети и обнаружила ее в столовой с небольшой тарелкой вареных креветок в руке.

– Дядя Луис хорошо держался, правда?

– Сиделка так накачала его лекарствами, что он едва ли сознавал, где находится, – ответила Пердита, погружая креветку в соус. – Но это и к лучшему. Бог знает, как он иначе прошел бы через все это. Я думала, у меня сердце не выдержит, когда он склонился к Лулу в прощальном поцелуе. – Она положила в рот облитую соусом креветку.

– Было бы правильнее, чтобы мистер Тарбервилл отвез ее сегодня назад в похоронное бюро. Но дядя Луис строжайшим образом распорядился оставить Лулу здесь до завтрашней заупокойной службы.

– Может, тебе все же стоит нарушить его распоряжение? Ведь если оставить Лулу здесь, он захочет снова увидеть ее… еще раз попрощаться с ней.

Аннабел вздохнула:

– О Господи, скорее бы это все закончилось.

Пердита поставила тарелку на ближайший стол и обняла Аннабел.

– Знаю, от меня было мало помощи. Разве это правильно, что ты везешь весь воз на себе? Этот презренный Уит должен был бы помогать тебе.

– Я не хочу, чтобы Уит даже приближался ко мне, – не задумываясь, отреагировала Аннабел.

Пердита внимательно посмотрела на нее:

– Неужели этот подонок снова сделал что-то…

– Ш-ш… – призвала тетю к молчанию Аннабел, поскольку в столовую вошли несколько работников поставляющей провизию фирмы.

– Мисс Вандерлей, уже можно убрать все это? – спросила Джоанна Макинтайр, поставщик провизии из Джексона, к услугам которой всегда прибегали семейства Вандерлей и Остин.

– Да, конечно. Почти все уже ушли.

– Почему бы нам с тобой не пойти и не попрощаться с последними визитерами? Проводим их и поднимемся наверх. Переоденемся и поговорим, хорошо?

Аннабел кивнула. Тетя была единственным человеком, кому она доверяла свои тайны. Только тетя Пердита знала, что Уит однажды пытался изнасиловать ее.

– Да, мне очень нужно поговорить, – пробормотала Аннабел. – С кем-то надежным, кто выслушает меня и посоветует, как поступить.

Пердита обняла Аннабел за талию и вывела из столовой. В дверях она остановилась и повернулась к Джоанне Макинтайр:

– Приготовьте две тарелки с разнообразными закусками и через двадцать минут пришлите их вместе с бутылкой вина наверх в комнату мисс Аннабел.

– Хорошо, мэм, – ответила Джоанна.

– Мне кажется, я не смогу съесть ни кусочка. Совершенно пропал аппетит, – пожаловалась Аннабел.

– Глупости. Хорошая еда и заслуживающая доверия наперсница – это именно то, что тебе нужно.

Пердита подмигнула, и Аннабел не смогла сдержать улыбку. Она с признательностью обняла тетю:

– Ты себе представить не можешь, как я рада, что ты здесь.


Я должен быть очень осторожным. Достаточно закрыть дверь на ключ и выключить свет, чтобы никому и в голову не пришло меня беспокоить. Если бы узнали, они не поняли бы. Иногда я и сам не понимаю, почему я делаю это.

Но я не сумасшедший. Я пытался объяснить ей, но она не слушала. Она сама виновата. Это все ее вина.

Мне жаль, мама. Мне так жаль.

Но почему мне должно быть жаль? Я не должен оправдываться перед ней. Она была не права, считая меня плохим мальчишкой. Больше так не будет. Мне никогда больше не придется просить пощады. Теперь вся власть у меня. Власть над жизнью и смертью.

Ты очень гордилась бы мной, мама. Я увожу их от их страданий, совсем как тебя. Я убиваю их нежно. Ласково. Без боли. Для них намного лучше умереть, чем страдать, как это было с тобой в течение многих лет. Разве ты не говорила, что тебе лучше умереть, чем жить в таких мучениях?

Мои глаза привыкли к темноте, но свет луны слишком слабый. Если я достану ящичек, то, чтобы взглянуть на свои сувениры, мне придется воспользоваться фонариком. Но нужно будет вести себя очень тихо. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, проходя мимо моей комнаты, понял, что я еще не сплю.

Может, не стоит доставать ящичек из укромного места, в которое я его припрятал? Ведь прошло всего три дня с тех пор, как я заглядывал в него, когда пополнял свою коллекцию очередным экземпляром.

«Но ты же хочешь посмотреть на них опять? Ты же знаешь, что хочешь,сказал навязчивый внутренний голос.В конце концов, поэтому ты и таскаешь этот ящичек с собой, правда? Ты не расстаешься с ним, чтобы можно было посмотреть в любое время, когда захочешь».

Да. Да, конечно. Я могу делать все, что мне захочется. Никто не скажет мне, что я не могу достать ящичек из потайного места, открыть и взглянуть на его содержимое.

Вот так. Иди и возьми большую сумку, потом отстегни клапан на днище.

Это так просто. Большая сумка лежит на полу возле телевизора. Там, где я оставил ее.

Подними ее.

Да, подниму.

Положи на кровать.

Кладу.

Отстегни клапан на днище.

Мне нужен фонарик.

Ты оставил фонарик у телевизора. Протяни руку и возьми его.

Да, конечно.

Только посмотри на эти маленькие стеклянные бутылочки, сияющие желто-белым светом. Их пять. Они стоят в ряд, бок о бок, и они прекрасны.

Мои сувениры.

После того, что я сделал с мамой и с теми другими женщинами, убив их самым мягким способом и избавив от мучений, я заслужил маленький подарок, не так ли? Что-то на память о них.

Я дожидаюсь, когда они умрут и не будут чувствовать боли, прежде чем беру свой приз. Я ни за что не хотел бы причинить кому-то боль, потому что знаю, как это страшно, когда больно. Нехорошо причинять боль.

Что это за звук? Кто-то стоит за дверью?

Нужно убрать мои призы. Я не могу позволить еще кому-то увидеть их. Никто не поймет. Я должен немедленно спрятать их!


Пердита Остин в ярко-бирюзовом восточном халате на плотной шерстяной подкладке лежала в шезлонге в спальне Аннабел. Несмотря на отсутствие макияжа, Пердита и сейчас выглядела моложе своих лет. Никто не дал бы ей больше сорока пяти, хотя Аннабел прекрасно знала, что ее тете уже пятьдесят семь.

В правой руке Пердиты был хрустальный бокал с вином, а на коленях пристроилась тарелка с деликатесами.

– Если ты не съешь хотя бы половину того, что лежит на твоей тарелке, я очень рассержусь на тебя, Анни Белли.[3]

Сидевшая у античного столика перед окном Аннабел рассмеялась:

– Уже много лет ты не называла меня Анни Белли.

– О, моя девочка, ты мне как родная дочь, а я почти не общалась с тобой после того, как скончался Кристофер. – Пердита грустно покачала головой. – Я полагала, что теперь, когда он умер, ты слишком занята, чтобы нуждаться во мне. Окунулась в новую жизнь, заводишь любовные связи. Но видимо, я ошибалась, да? У тебя никого не было с тех пор, как умер Кристофер?

– Не было.

– Почему же? – Пердита положила в рот облитую шоколадом клубнику.

Аннабел пожала плечами:

– Никто не встретился.

Пердита задумчиво посмотрела на нее:

– Это ерунда. На свете полно замечательных мужчин. – Прищурившись, Пердита внимательно разглядывала Аннабел. – Надеюсь, тот отвратительный инцидент с Уитом не отвратил тебя от мужчин?

– Нет. Конечно, нет.

– И все-таки надо было тогда вызвать полицию, пусть бы арестовали негодяя. У меня кровь стынет в жилах, едва только представлю себе, что могло произойти, если бы он не был пьян и тебе не удалось бы вырубить его той мраморной статуэткой. – Пердита поцокала языком. – Чертовски жалко эту хорошенькую статуэтку. Я привезла тебе ее из Венеции.

– Раскрыть правду об Уите значило бы убить дядю Луиса.

– Но если он когда-нибудь еще раз попытается проделать то же самое, я лично ножом отрежу ему член.

Аннабел улыбнулась:

– Не думаю, что это потребуется. Я и сама отлично справляюсь с Уитом. Он еще несколько раз подкатывался ко мне после той ночи, но никогда не переходил от слов к делу. Я думаю, что после того удара статуэткой по голове он немного побаивается меня.

Пердита хихикнула:

– Мне нравится думать, что Уит боится тебя.

Из сумочки Аннабел зазвучала музыка Моцарта, на которую она запрограммировала свой мобильник.

– Это твой телефон? – спросила Пердита.

– Мой сотовый. – Аннабел поспешила к прикроватной тумбочке, где оставила свою сумочку. Открыв ее, она достала и раскрыла телефон. Вряд ли это деловой звонок. Не в десять же вечера накануне похорон Лулу.

– Алло.

– Аннабел?

Ее сердце замерло, когда она узнала голос звонившего.

– Да.

– Возможно, ты не станешь говорить со мной, но я должен был позвонить, – сказал Куинн Кортес. – Если хочешь, чтобы я положил трубку, я сделаю это.

– Нет, не надо. Все в порядке. Правда. – Аннабел бросила взгляд на тетю Пердиту, которая следила за ней ястребиным взором.

– Я беспокоился о тебе. В других обстоятельствах я обязательно был бы завтра рядом с тобой.

– Я хотела бы… я тоже хотела бы этого.

– Как ты там? Скажи правду.

– Со мной все в порядке.

– По твоему голосу этого не скажешь.

Как мог этот человек, который едва ее знает, со встречи с которым не прошло и недели, определить по звуку ее голоса, что она держится из последних сил, с трудом носит маску мужественности и контролирует свои эмоции?

– Ты очень проницателен.

– Аннабел… милая…

– Спасибо тебе за заботу, но со мной будет все в порядке. Со мной здесь моя тетя Пердита Остин, так что я не буду одна на похоронах Лулу.

– Я рад, что есть кто-то, кто сможет поддержать тебя.

– А как там у вас? – спросила Аннабел, не желая, чтобы разговор прервался. Звук голоса Куинна удивительным образом успокаивал ее.

– Здесь почти ничего не изменилось. От Гриффина нет ничего нового. И полиция от меня отстала, по крайней мере на какое-то время.

– Значит, у полиции нет никаких новых ключей к расследованию и никаких других подозреваемых?

– Ни новых ключей, ни новых подозреваемых. Только я. Аннабел вздохнула:

– Я… мне нужно идти…

– Я скучаю по тебе.

У нее перехватило горло. «О, Куинн. Я тоже скучаю по тебе».

– Спасибо за то, что позвонил.

– Аннабел…

Она нажала кнопку отключения и, сложив мобильник, бросила его на кровать. Что бы ни сказал Куинн, основные факты остаются неизменными. Первое: он подозревается в убийстве Лулу. И второе: она не должна доверять ему, как бы ей этого ни хотелось.

– Дорогая, кто это был? – спросила Пердита.

– Один друг.

Изогнув вопросительной дугой бровь, Пердита разглядывала Аннабел.

– У тебя порозовели щеки, и ты выглядишь как женщина, говорившая со своим любовником. Кто это был? И не ври мне. Я всегда, еще с тех времен, когда ты была маленькой девочкой, могла определить, когда ты врешь.

– Это был Куинн Кортес.

– Тот, кого подозревают в убийстве Лулу?

– Он не убивал Лулу.

Пердита принялась размышлять вслух:

– Ты встретилась с ним в Мемфисе после смерти Лулу, верно?

Аннабел кивнула.

– Как давно ты его знаешь? Всего пять или шесть дней?

– Да.

– О, моя дорогая девочка, ты влюбилась в него!

– Нет, я… – Слезы затуманили ее глаза. – Я не знаю. Может быть…

– О, моя…

– Из этого ничего не выйдет. Мы больше не увидимся.

– А вот в этом ты ошибаешься, Анни Белли. У тебя могут быть самые благие намерения, но закончится все тем, что ты не сможешь избегать его. Я знаю, что значит любить человека, которого не хочешь любить, человека, от которого одни неприятности. Мне остается только молиться, чтобы он не разбил твое сердце.

Загрузка...