Глава 19

Тихо насвистывая себе под нос, Колин чистил атласно гладкий круп гнедого из каретной упряжки. На сердце у него стало легче и тяжелее одновременно. Этакая странная смесь, с которой он не знал, как справиться.

Было полнейшим безумием пытаться искать Амелию. Она была слишком юна и находилась намного ступеней выше его, согласно иерархической лестнице. Они никогда не смогут быть вместе. Ни в коем случае. Несколько украденных поцелуев грозили опасностью им обоим, и Колин чувствовал себя преступником даже тогда, когда украдкой целовал ее.

В один прекрасный день Амелия обретет свободу, будет представлена свету вообще и, в частности, мужчинам вроде лорда Уэра. Она оглянется назад, на эти дни и свое пылкое девичье увлечение, и с удивлением задастся вопросом, о чем она только думала, вообразив себя влюбленной в конюха. Просто он был единственным блюдом на пустом обеденном столе, и она вообразила, что голодна и жаждет отведать его. Но как только она окажется перед настоящим, накрытым к банкету роскошным столом, ему выпадет участь овсянки на фоне дорогих, изысканных яств.

– Колин.

Он обернулся, услышав дядин голос, и увидел дородного мужчину, входившего в конюшню.

– Да, дядя?

Сбросив шляпу, Пьетро провел рукой по черным с проседью волосам жестом, выражавшим крайнее огорчение. Не считая небольшой лысины на макушке, он был копией своего племянника, их цыганское происхождение было неоспоримым, даже при том, что у Колина оно было разбавлено материнской, нецыганской, кровью.

– Я знаю, что ты виделся с девушкой в лесу.

Колин весь напрягся.

– Сторожа рассказали мне, что у нее было свидание с лордом из соседней усадьбы, и тут ты как раз и вмешался.

– Я не вмешивался. – Колин возобновил работу. – Она виделась с ним вчера.

– Я же велел тебе избегать ее! – Пьетро подошел к нему, излучая ярость. – Утоляй свои нужды с деревенскими девками и доярками.

– Я так и делаю. – Тяжело дыша, Колин боролся с собой, пытаясь умерить свой норов и сдержаться от грубости. – Вы же знаете, что я так и делаю.

И он ужасно переживал, делая это. Любая женщина, которую Колин пользовал, приносила ему лишь временное облегчение от раздиравших его плотских желаний, но ничего больше. Его сердце принадлежало Амелии с тех пор, когда он был еще совсем мальчишкой. Его любовь к ней росла и изменялась, созревая одновременно с его телом. Она была простодушной и наивной девочкой, а ее любовь к нему – чистой и невинной.

Он прижался головой к шее лошади. Амелия стала для него всем с того самого дня, как виконт Уэлтон нанял его дядю. Пьетро согласился работать за гораздо меньшую плату, чем другие конюхи. Именно по этой причине он и сохранял работу все эти годы, тогда как гувернантки регулярно менялись.

Колин никогда не забудет, как Амелия подбежала к нему с радостной, светлой улыбкой и вложила свои испачканные ручонки в его руки.

– Поиграй со мной, – попросила она.

Выросший в большой семье, где было много детей, Колин в новом месте страдал от одиночества. Но Амелия одна, сама по себе, стоила дюжины приятелей. Наделенная от рождения веселым и заводным характером, духом предприимчивости, она пыталась научиться всем играм, всему, что он умел сам, а потом задавалась целью, старалась в каждой игре перехитрить и превзойти его.

За все эти годы он привык ценить ее, воспринимать как младшую подругу и настоящего товарища. Он вырос, но чувство привязанности, пустившей глубокие корни, переросло в любовь к ней. Возможно, Амелия испытывала то же самое, но как он мог быть уверен в этом? Ведь если у него уже был опыт с другими женщинами, то у Амелии был только Он. Ее чувства могли измениться, когда у нее появился выбор. Его выбор никогда не изменится. Он будет любить ее всегда.

Колин устало выдохнул. Ведь даже если Амелия испытывала к нему те же чувства, он никогда не сможет жениться на ней.

– Да, мой мальчик, – сказал дядя, положив тяжелую руку ему на плечо. – Если ты ее любишь, то оставь ее. Целый мир у ее ног. Не отнимай у нее благополучия, счастья и достойной жизни.

– Я пытаюсь, – произнес Колин хрипло. – Я честно пытаюсь.

Кристофер сидел в кресле в гостиной, уставившись взглядом в бокал, потом слегка пригубил вино. Он никак не мог разобраться в собственных чувствах. Его состояние очень походило на то, в котором он пребывал, когда подслушал разговор Эддингтона и Марии в Брайтоне, только на сей раз стеснение в груди было почти невыносимым. Нормальный вдох и выдох становились серьезной проблемой.

– Ты должен вернуться туда, – сказал он Тиму тихим дрожащим голосом, на какой-то момент испугавшим его. Кристофер с трудом узнавал самого себя. Он уже не мог думать, поступать и разговаривать так, как тот, прежний, уверенный в себе Сент-Джон, каким он был до встречи с Марией. – Мы же не хотим, чтобы тебя хватились.

Он не заблуждался насчет места, которое занял Тим среди челяди Ледяной Вдовы. Леди Уинтер была настолько уверена в своем окончательном триумфе, что спокойно пригрела змею в самом сердце своего дома.

– Хорошо. – Тим повернулся к выходу.

– Если Эддингтон вернется, я хочу знать все детали сделки.

– Конечно. В этот раз я не разочарую вас.

Кристофер кивнул, не отводя пристального взгляда от бокала:

– Спасибо.

Краем уха Кристофер услышал, как захлопнулась дверь спальни, но в данный момент его мысли были заняты совсем другим. Хорошо, что Бог наделил его способностью судить о характере человека, читать в душах людей. Он просто не дожил бы до сегодняшнего дня, если бы не обладал этими навыками. Почему же тогда ему никак, не удавалось убедить себя, что Мария не питает к нему нежных чувств? Факты были очевидны и бесспорны, говорили сами за себя, и все же его сердце вопреки всему продолжало верить ей.

Фыркнув, Сент-Джон поднес бокал к губам и осушил его. В случае с леди Уинтер сердце повелевало им, а не мозги, в этом и заключалась проблема. Как это ни печально, но он любил ее, эту изменницу, эту распутную блудницу и обольстительницу Иезавель, образ жизни которой, сами средства существования зависели от того, скольких мужчин она сумеет вознаградить единственным доступным ей способом.

Раздавшийся стук в дверь отвлек пирата от слезливо-сентиментальных размышлений.

– Войдите, – пригласил он.

Дверь открылась, и тут его пульс забился в бешеном, страстном ритме при виде вернувшейся возлюбленной.

Сколько времени прошло? Взгляд, брошенный на часы на каминной доске, сообщил ему – почти два часа.

Мария смотрела на него взглядом, исполненным чистой радости, который красноречиво говорил, что она ощущает то же самое, что она любит его. На лице Ледяной Вдовы сияла обворожительная улыбка. Мария была в плаще, черный капюшон обрамлял и подчеркивал изысканную красоту ее лица, с огромными темными глазами и пухлыми алыми губами.

Кристофер тяжело вздохнул, затем приблизился к ней, подойдя сзади. Положив руки на укрытые плащом плечи, он вдохнул ее запах – теплый, призывный аромат цветущей женщины.

– Мне было грустно без тебя, так не хватало тебя, – пробормотал он, тронув пальцами застежки у нее на шее.

– Ты всегда будешь встречать меня в одних бриджах?

«Всегда», – подумал Кристофер. Ему нравилось это слово. Разве для них еще существовала вероятность какого-то совместного будущего?

– А тебе нравится именно так? – Сент-Джон расстегнул плащ, снял капюшон с ее головы, плащ Марии соскользнул на пол к их ногам.

– Я вообще-то предпочла бы тебя увидеть голым, – парировала она.

– И я, я тоже хочу этого. – Он тут же принялся раздевать ее, заметив про себя, насколько легче это получается в трезвом виде. Его пальцы проворно двигались, быстро расстегивая пуговицы и развязывая ленты. – Как ты провела день после моего ухода? – поинтересовался Кристофер, с тревогой взглянув ей в глаза. Он хотел слышать правду.

– Мне было одиноко. Я тосковала без тебя.

Руки Кристофера замерли. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить чувство нежности, вспыхивающее белым пламенем при ее словах. В голове он вновь пережил весь день – как они занимались любовью, как Мария полностью открылась ему, и ее настороженный, почти испуганный взгляд, когда она приехала за ним, и как она задрожала, когда он коснулся ее, и растаяла, когда он поцеловал ее.

Когда они окажутся в постели, они уже будут практически раздеты, не считая нижней одежды.

– У меня готова куча деликатесов, чтобы угостить тебя, – бормотал Кристофер, целуя красноватый шрам на ее плече, – и цветы, чтобы порадовать тебя. Я не собирался начинать вечер с постели, но оказалось, что мы с тобой просто не можем иначе.

Руки Сент-Джона скользнули в разрез ее платья на спине, обвились вокруг тела и подхватили груди сквозь тонкую рубашку. Обнаружив, что соски уже затвердели, он принялся пощипывать их кончиками пальцев, именно так, как ей особенно нравилось.

Мария с тихим стоном откинула голову назад, на его плечо.

– Я люблю твою грудь, – прошептал он ей на ухо. – Сегодня вечером я буду сосать ее, пока ты не кончишь, а мой член будет трудиться глубоко в твоем теле. Помнишь те ощущения? С какой силой ты вцепилась в меня? – Он поиграл бедрами. – Мой член поднимается при одном воспоминании об этом.

– Кристофер! – Было что-то очень печальное и жалобное в тоне, каким она произнесла его имя. Казалось, сама атмосфера вокруг них пропиталась неизбывной меланхолией.

Торопясь овладеть Марией, Кристофер резко дернул вниз ее платье, разодрав его на спине. Крошечные, обтянутые тканью пуговки веером разлетелись в разные стороны.

– Глядишь, из-за тебя скоро мне нечего будет надеть, – сказала она смеясь, однако ее прерывистое дыхание выдавало ее страстное желание, молчаливое требование, чтобы он поскорее взял ее. Он, конечно же, знал это, и даже подозревал, что относительно легкое согласие Куинна прекратить их с Марией сексуальную связь привело несчастного ирландца к окончательному крушению. Но кто знает, возможно, если бы ирландец добивался Марии с большим упорством и настойчивостью, ее бы не было сейчас здесь, в доме Кристофера.

При этой мысли его нетерпение возросло до предела, и он с большей яростью принялся рвать прямо на ней бантики и тесемки платья. Ее сорочка лопнула с громким треском, Мария обернулась и очутилась в его объятиях, ее обнаженная грудь крепко прижалась к его голой груди. Он подхватил Марию, оторвав ее ноги от пола, и впился поцелуем в жадно раскрытые, теплые, ищущие губы.

Она обхватила ладонями его лицо; мягкие губы лихорадочно целовали его щеки, шею. Отчаянная безнадежность… Он ощущал ее вкус, чувствовал в ускоренном беге собственной крови.

Быстрым шагом, почти бегом он добрался до постели, бросил Марию на кровать, срывая с себя бриджи.

– Раздвинь ноги.

Настороженность и опаска промелькнули у нее и глазах, Кристофер знал почему. Он не оставлял ей шанса затаиться.

Освободившись от последнего предмета одежды, Кристофер прыгнул к ней в постель, ухватил ее за колени и широко распахнул их. Мария отчаянно боролась, но он не давал ей пощады и, зажав ее бедра, приник к ее жаркому лону губами.

– Нет! – выкрикнула она, вцепившись руками в его волосы. – Только не так…

Мария застонала и выгнулась, непрерывно умоляя его прекратить это и начать действовать членом, дать ей время собраться и не ощущать себя столь уязвимой и беспомощной. Последнее она, конечно же, не говорила вслух, но он знал эго.

Кристофер также прочувствовал момент, когда его возлюбленная открыла глаза и увидела зеркало на потолке над кроватью, потому что она задохнулась и вся напряглась.

– Ну, как тебе зрелище, нравится? – промурлыкал он.

Мария смотрела на непристойную картинку в зеркале. Золотистая голова Кристофера у нее между бедер, ноги, закинутые ему на плечи… Она была просто потрясена увиденным. С остекленевшим взглядом, залитая краской смущения, она даже отдаленно не напоминала себе ту мрачную, собранную и решительную даму, которую обычно видела в зеркале дома. Женщина, которую она видела сейчас, была поглощена наслаждением, подаренным человеком, которого она жаждала с неистребимым, почти животным желанием. Ужасно, но это был человек, который разыскал ее с единственной, конкретной целью – отправить на виселицу вместо себя.

Мария подумала, что может простить ему это, сознавая, что и сама она приехала к нему с бесчестной целью. Она понимала, сколько людей рассчитывали на него, – от него зависела их жизнь, он давал им средства к существованию. И что именно ради них он должен был сохранить свою жизнь. Кристофер и пальцем не пошевелил бы ради самого себя.

Она знала это, потому что хорошо понимала его, того человека, каким он был на самом деле. Человека, у которого когда-то был брат, которого он любил так же, как она любила Амелию. Но оставался факт, что его мотивы, возможно, не изменились, первоначальная цель осталась в силе и мужчина, трудившийся у нее между ног, по-прежнему желал ее смерти.

– Мария.

Она крепче зажмурилась и почувствовала, как пират еще раз поцеловал ее клитор, затем приподнялся и лег рядом.

– Ты ведь не слишком стыдливая, – пробормотал он, – и все же картинка того, как я занимаюсь с тобой любовью, несколько охладила твой пыл. – Ухватив ее за бедро, он перевернул Марию на себя так, что горячий твердый член уперся ей в живот. – Ну как, это не слишком интимно?

Мария открыла глаза и внимательно посмотрела на него, отметив про себя и нежную ласку в его бездонных синих глазах, и интенсивность, даже напряженность его взгляда.

– Это называется «заниматься любовью»? – тихо спросила она. – Или это все же просто секс между двумя людьми, которые хорошо приспособились друг к другу?

– Скажи мне сама.

Они уставились друг на друга, Мария почти осязаемо чувствовала вопросы, повисшие между ними, словно в постели появился кто-то третий.

– Хотелось бы мне узнать это.

– Давай тогда попробуем разобраться вместе. – Кристофер придвинулся к ней, гладкая головка его члена скользнула в расщелину. – Возьми меня к себе, – прохрипел он. – Впусти меня.

Можно ли действительно познать характер человека через секс?

– Скажи мне, а что случилось со свидетелем, который должен был свидетельствовать против тебя? – спросила она шепотом.

– А кто хочет это узнать? – ответил он вопросом на вопрос.

У нее захватило дух, затем она с трудом выдохнула:

– Кристофер.

Он мог знать? Неужели это возможно? Наверняка если бы он все знал о ней, знал, что она собой представляет, то вряд ли бы сейчас был столь ласков с ней.

– Впусти меня, Мария. – Он уткнулся в нее, проталкиваясь в глубину. – Занимайся любовью со мной, и я отвечу на все твои вопросы.

Закинув ногу ему на бедро, она потянулась, чтобы направить его должным образом, ее рука затряслась, дыхание застряло в горле. Она обхватила толстый член пальцами и чуть изменила угол его проникновения. Тот продвинулся чуть глубже, раздвигая ее лоно, заставив Марию выгнуться от удовольствия.

– Еще, – бормотал он. – Пусть он окажется весь в тебе. Как можно глубже.

Она надавила сильнее, наполняясь его жаркой твердостью, всхлипывая от ощущения того, как он велик и какое наслаждение доставляет ей.

Кристофер схватил ее за подбородок и приподнял голову, чтобы она посмотрела вверх.

– Смотри на меня, смотри в зеркало…

Боясь смотреть, но не в силах уступить собственному желанию, она должна была видеть их вместе, Мария сфокусировала ослепленный вожделением взгляд на их отражении в зеркале. Его большое, мускулистое тело накрывало ее целиком, ее затылок не доставал ему даже до подбородка, а ступня натянутой, как струна, ноги кончалась где-то у его щиколотки.

Его загорелые тело и руки казались невероятно темными рядом с ее телом, которое редко оказывалось открытым прямым лучам солнца. Его золотистые волосы казались еще более светлыми по сравнению с ее черными как смоль локонами. Но хотя внешне они казались полными противоположностями, внутренне они были абсолютно одинаковы.

А вместе они были прекрасны.

– Вот видишь? – шепнул Кристофер, встретив ее взгляд в зеркале. Они созерцали вместе, как его член медленно исчезал в ней. Веки Марии потяжелели от растягиваемого удовольствия, но она не хотела закрывать глаза. Кристофер извлек из нее липкий и блестящий от ее соков член, затем его ягодицы сжались, и он вновь погрузился в нее. Она подняла глаза, когда он пришел в движение, не в силах отвести взгляда от восхитительно прекрасного лица, залитого сейчас краской вожделения. Все время, что он ритмично двигался в ней, на лице пирата отражалось истинное упоение, а взглянув на себя в зеркало, Мария увидела неподдельное блаженство, написанное на ее лице.

– А вот теперь скажи мне, – прошептал Кристофер тем самым хриплым голосом, который она так любила. – Чем мы занимаемся сейчас – любовью?

Мария застонала, когда он сопроводил свои слова прелестным толчком.

– Скажи же мне, Мария, – повторил он, – скажи: «Я занимаюсь любовью с тобой. Ты занимаешься любовью со мной». – Он вышел из нее и поддал вновь. Сильнее. Глубже. – Или это всего лишь секс и ничего больше?

Неужели он сумел так ловко ее одурачить? Неужели он был настолько прожженным обманщиком, что мог имитировать такую степень близости?

Как Мария ни старалась увязать имеющуюся у нее информацию о мужчине, который сейчас находился в ее объятиях, с реальностью, ей это не удавалось.

Мария обвила руками его шею и вдруг почувствовала, как слезы побежали по ее щекам. Чьи это были слезы, ее или его, она не могла сказать.

– Это больше чем секс, – прошептала она и увидела, как на любимом лице промелькнуло выражение счастливого собственника.

Сент-Джон вновь навалился на нее с самыми серьезными намерениями, стройные бедра направляли его член без промаха. Она отвечала ему столь же пылко, не отрывая взгляда от эротической картины из переплетенных тел.

Ее рот открылся в беззвучном крике, тело напряглось в приступе мощного, опустошительного, всепоглощающего оргазма.

Тихо ворча, Кристофер успокаивающе поглаживал ее, нашептывая эротические похвалы, которые лишь продлевали непрекращающиеся спазмы и судороги оргазма. И лишь когда она затихла в его объятиях, он довел себя до достойного завершения, и его член испустил струю, наполнив ее семенем.

Прерывисто дыша, он завладел ее губами, их дыхание смешалось.

Они слились в единое целое.

Загрузка...