Стрела Кушиэля. Редкий дар

Глава 37

В скором времени Делоне пришел к соглашению с ювелиром; каждый крохотный бриллиант получил оценку, и в итоге мне досталась круглая сумма.

Помня желчное замечание Жослена, что мой туар на спине еще не выбит, я не стала тянуть с последним сеансом у мастера Тильхарда. Признаюсь, я ждала назначенного дня с большим волнением. Как и у большинства служителей Наамах, туар разрастался на моей коже нестерпимо медленно, где-то на ширину пальца за один раз, и закончить его чуть не с трех четвертей одним махом действительно было немалым достижением.

Конечно, Алкуин завершил свой туар еще быстрее, но он заставил поклонника сделать ему такой подарок и за это понес епитимью перед Наамах. Что бы ни толкнуло Мелисанду на щедрый жест, ее дар был искренним. И с каким бы умыслом она меня ни одаривала, я была связана с ней бриллиантовой слезой на шее, которую не мыслила продать, а вовсе не остатками карнавального костюма и не узором на спине.

Дожидаясь заветного дня, я жила в странном подвешенном состоянии: уже не подневольная служительница и еще не свободная гражданка Земли Ангелов. Но на этот раз я не горячилась в заточении, а пыталась понять суть всего, что со мной происходило, в частности, последней встречи с Гиацинтом. Отчего-то мне очень хотелось повидаться с его матерью.

Сейчас я жалею, что не поддалась этому желанию. Делоне счел бы обращение к гадалке суеверием, но в ее пророчествах действительно таилась мрачная правда. Возможно, если бы я к ней тогда сходила, судьба повернулась бы по-другому.

Да, каждый крепок задним умом. Теперь-то я знаю, что должна была сразу рассказать Делоне, что случилось между мной и Мелисандой; должна была рассказать ему, как она натолкнула меня на правду о принце Роланде. Ах, мне следовало догадаться самой. Из всех теней, омрачавших душу Делоне, самой темной была Битва Трех Принцев.

Роланд погиб, а Делоне не смог спасти своего сеньора. Я несколько лет думала, что дело только в этом. Но теперь я смотрела на наставника другими глазами, смотрела сквозь строки его стихотворения. «О, господин, что мне един вовек, Позволь груди, к которой ты припал, Служить твоим щитом, твоим кимвалом». Он любил Роланда и подвел не только сеньора, но и возлюбленного. «Роланд всегда действовал поспешно, — сказал однажды Делоне, — и это был его единственный недостаток как предводителя».

Мне следовало гораздо раньше сложить два и два.

До сих пор я порой теряюсь в сомнениях и снова и снова пересматриваю прошлое. Если бы я тогда не погрязла в самокопании и проявила большую догадливость, изменило бы это хоть что-нибудь? Не знаю. И никогда не узнаю.

Рассвет дня, на который была назначена моя последняя встреча с мастером Тильхардом, выдался холодным, морозным и сияющим. Делоне думал о чем-то своем, ожидая какого-то гостя, и рассеянно разрешил мне взять и его коня, и лошадь Алкуина, так что мы с по обыкновению угрюмым кассилианцем поехали в мастерскую туарье верхом.

Мастер Тильхард не отличался жадностью. Он, безусловно, был прежде всего художником. Творцы же не меньше остальных смертных — а как правило, гораздо больше — стремятся к вершинам, никому кроме них неведомым, потому не берусь гадать, чем был вызван блеск в усталых глазах мастера: количеством предложенного мной золота или возможностью завершить туар ангуиссетты. На его веку я была первой заказчицей с таким редчайшим даром.

Довольно долго мы просовещались в глубине натопленной мастерской, утверждая окончательный узор моего туара. Сквозь занавесь в дверном проеме я видела силуэт сидящего Жослена, который ждал меня, вытянув ноги и сложив руки на груди. Что ж, пускай подождет — я не собиралась подгонять туарье на столь важном этапе в угоду нетерпеливому кассилианцу.

Едва я разделась и мастер нанес мне первые проколы, из передней комнаты донесся какой-то шум. Поскольку дело меня не касалось — ах, если бы! — я осталась лежать на столе, а Тильхард послал подмастерье узнать, что там происходит.

Почему-то до сих пор жалею, что не узнала имя того подмастерья. Вскоре он с вытаращенными глазами высунулся из-за занавески.

— Мастер, тут какой-то человек, — протараторил он. — Рвется повидать миледи Федру но Делоне. Кассилианец крепко его скрутил. Мне позвать королевских гвардейцев?

Я села, обернувшись простыней

— Что за человек?

— Не знаю. — Ученик с трудом сглотнул. — Говорит, что привез послание, которое вы должны доставить лорду Анафиэлю Делоне. Миледи, мне кликнуть гвардейцев?

— Нет. — Не для того я столько лет училась у Делоне, чтобы отказываться от информации, плывущей в руки. Я нащупала свое платье и спешно его натянула. — Позовите сюда посланца, и Жослена тоже. Мастер Тильхард, прошу меня извинить…

Старый туарье пристально посмотрел мне в глаза и мотнул головой в сторону каморки, где они с учеником обычно смешивали краски.

— Ладно, потолкуй с ним, ангуиссетта. Надеюсь, я не пожалею, что позволил тебе устроить здесь говорильню, — буркнул он.

Едва я успела зашнуровать лиф, как из-за занавеса вынырнул Жослен, подгоняя кинжалом перед собой раздраженного молодого мужчину в матросской робе.

— Отзовите своего кассилианского пса, — бросил тот мне и скривился, когда Жослен впихнул его в комнату. — У меня послание для лорда Делоне!

С большим трудом я изобразила суровость на лице и провела курьера в подсобку. Жослен напоследок подтолкнул его через порог и, ловко убрав кинжалы в ножны, встал между мной и гонцом.

— Кто вы? — спросила я.

Он почесал живот и скорчил гримасу.

— Элрик Лейт, с судна «Махариэль». Присягнул адмиралу Квинтилию Руссу, а сюда прибыл под вымпелом графа де Брижу из Кушета. Должен был свидеться с вашим хозяином, милордом Делоне.

— А чем все это докажете?

— Яйца Элуа! — закатил он глаза. — Есть какой-то пароль, да? И какой же? Я и вправду гонец, клянусь печаткой принца, его единственной и любимой.

Печатка принца. Я вспомнила о кольце, которое Исандра де ла Курсель показала Делоне, и постаралась сохранить внешнее бесстрастие.

— Что ж, допустим. Так какое срочное известие привело вас сюда?

— За имением графа де Брижу следят какие-то люди. — Он наклонился, переводя дыхание. — Будь ты проклят, кассилианец, шустрый дурак! Я приметил их и решил проверить, какова обстановка у дома Делоне. Так вот, за ним тоже наблюдают, скорее всего, поджидают меня. Кто-то нас выдал. Я увидал, как вы уезжаете, ну и побежал за вами прямо сюда.

По телу пробежал холодок, когда я поняла, что опасения Делоне не были беспочвенны. Знаком призвав Жослена к терпению, я снова обратилась к моряку.

— Так что же велел передать моему господину Квинтилий Русс?

Элрик Лейт набрал в грудь воздуха и на выдохе сказал:

— Когда в Альбе воцарится Черный Кабан, Старший Брат уступит. Вот такое послание, ни прибавить, ни убавить и ничего не разобрать.

Я порылась в кошеле, пытаясь скрыть замешательство, и вытащила монету. Золотой дукат, но я не сомневалась, что Делоне возместит мои затраты.

— Спасибо, уважаемый моряк, — пробормотала я. — Я передам послание адмирала милорду Делоне, и уж он, несомненно, в нем разберется.

Уверена, Элрик Лейт не был трусом — никто из ходящий под парусами Квинтилия Русса не был обделен храбростью. Но здесь он находился вне своей стихии и, может, поэтому, поддавшись страху, не вызвался нам помочь, а взял монету, поклонился и поспешил прочь. Я заметила, как мастер Тильхард смерил взглядом его спину.

Потом мое внимание привлекла жуткая гримаса на лице Жослена Веррея, стоявшего рядом со мной.

— Домой, — бросил он и устремился к двери.

Прежде я уже видела, как быстро умеет двигаться кассилианец, да и после не раз восхищалась его стремительностью, но в тот день он мчался как никогда в жизни, словно за ним по пятам гнались демоны. Не знаю, каким чудом я умудрилась не сильно отстать — разве что меня окрылил ужас, передавшийся и коню Алкуина, когда я вскочила в седло и пустила в ход шпоры. Высекая по брусчатке искры, мы галопом проскакали от мастерской туарье до особняка Делоне и влетели во двор.

Увы, скорость нашей скачки не имела значения — в любом случае не имела бы. Слишком много времени было потеряно на расспросы моряка в мастерской мастера Тильхарда…

Во дворе нас встретила мертвая тишина, и помощник конюха не вышел как обычно, чтобы увести лошадей.

— Нет! — закричал Жослен, сорвался с коня и с обнаженными кинжалами помчался к двери. — О, Кассиэль, нет!

Я тоже поспешила в онемевший дом.

Кто бы ни следил за ним, они нас опередили.

Люди Делоне лежали там, где упали, в лужах собственной крови. Экономку тоже убили, и я набросила передник ей на лицо — не могла на это смотреть. Теперь я видела, как много слуг меня окружало, а я так и не удосужилась как следует с ними познакомиться, не удосужилась расспросить, почему они решили связать свои жизни с Анафиэлем Делоне.

Мы нашли его в библиотеке.

На его теле зияли бесчисленные раны — дюжина, не меньше, — не знаю, которая из них стала смертельной. Рука сжимала окровавленный меч. Нетронутое лицо ошеломляло спокойствием в сочетании с изломанной позой. Я застыла в дверях, а Жослен встал на колени и попытался нащупать пульс. Когда он поднял глаза, мне стало все ясно без слов.

Я ошеломленно пялилась в одну точку, пока мой мир рушился и погребал меня под собой.

В сумраке неосвещенной библиотеки что-то пошевелилось, и до нас донеслось слабое царапанье.

Жослен стремительно проложил себе путь среди разбросанных томов и свитков. Добравшись до источника шума, он вложил в ножны свои кинжалы и лихорадочно раскидал по сторонам книги, скрывавшие лежащее на полу тело.

Из-под завала показались белые пряди волос, и, медленно последовав за Жосленом, я увидела глаза Алкуина — темные, измученные, исполненные болью.

Жослен отгреб с пострадавшего ворох книг, с присвистом выдохнул сквозь стиснутые зубы, узрев раны. Прижал обе ладони к животу Алкуина, к белой батистовой рубахе, поалевшей от крови, и бросил на меня отчаянный взгляд.

— Воды, — еле слышно прошелестел Алкуин. Я встала рядом с ним на колени и нащупала его руку. — Пожалуйста.

— Принеси, — попросила я Жослена. Он открыл было рот, но молча кивнул и удалился. Я стиснула ладонь Алкуина.

— Делоне? — заглянул он в мои глаза.

Я покачала головой, не в силах сказать правду вслух.

Алкуин отвел взгляд и выдохнул:

— Слишком много их было. Двадцать… не меньше.

— Лежи тихо! — прорыдала я. Жослен вернулся с кувшином и губкой. Окунув губку в воду, выжал в рот Алкуину тонкую струйку.

Губы раненого зашевелились, он с трудом сглотнул и скривился.

— Слишком много…

— Кто это был? — ровным голосом спросил Жослен.

— Ангелийцы. — Блуждающий взгляд Алкуина сосредоточился на кассилианце. — Солдаты. Без гербов. Я убил двоих.

— Ты? Убил? — Я погладила его по голове, не в силах сдержать бегущие по лицу слезы. — О, Алкуин…

— Русс, — прошептал он и вновь скорчился от боли. — Передай ему.

— Квинтилий Русс? — Мы с Жосленом обменялись взглядами. — Его посланец нас нашел. Меня нашел. Сказал, что не пошел прямо к Делоне, потому что за домом следят.

Алкуин пошевелил губами, но я ничего не расслышала, и он повторил:

— А пароль? Он назвал?

— Нет… — В голове все перемешалось. — Да, да, назвал. Кольцо принца… Печатка принца, его единственная и любимая.

Алкуин дернулся и жадно втянул ртом воздух. Жослен накапал ему в рот еще немного воды и обтер губкой лицо. А потом мой товарищ попытался рассмеяться — невероятно!

— Не печатка… птичка… лебедушка. Курсель. Делоне… поклялся оберегать ее. Не щадя своей жизни. Присяга Кассиэля… Дочь Роланда.

— Анафиэль Делоне дал клятву защищать Исандру де ла Курсель? — тихо уточнил Жослен.

Алкуин дернул головой в подобии кивка.

— Клятву… ради… Роланда, — прошептал он и облизал губы. Жослен снова дал ему немного воды. — А что… передал… Русс?

— Когда в Альбе воцарится Черный Кабан, Старший Брат уступит. — Я умоляюще вперилась в гаснущие глаза Алкуина. — Брат мой, не умирай! Без тебя мне не обойтись! Что же нам делать?!

Тихий голос срывался, темные глаза тускнели — взглядом он просил у меня прощения.

— Скажи… Исандре. Доверься… Руссу. Тревальон. Телезис знает… об Альбе. — Он снова дернулся, кашлянул, и на его губах запузырилась кровавая пена. У меня на глазах умирала бесподобная красота… Я еще крепче стиснула руку товарища. — Не Ганелон… Только дофина. — Алкуин пошевелил головой, и я догадалась, что он ищет взглядом Делоне. — Он сдержал обещание. — На секунду голос Алкуина зазвучал как обычно, но вдруг он всхлипнул, зажмурился и сжал мои пальцы. — Федра…

Не знаю, долго ли я так просидела, но я не отпустила руку Алкуина даже после того, как она обмякла в моей. Гримаса боли больше не кривила идеальные черты его прекрасного лица. Наконец Жослен отстранил меня, помог встать на нетвердые ноги и слегка встряхнул. Недалеко от тела Алкуина лежал и труп Делоне. Смотреть на учителя мне было невыносимо. Ушел, он ушел, ушел из этого мира, ушел от меня, и его обманчивая вельможная невозмутимость сменилась абсолютным спокойствием смерти. Рыжевато-каштановые с проседью завитки косы так изысканно изгибались на его плече, словно под спиной и не расплывалась огромная лужа запекшейся крови…

— Элуа тебя прокляни, Федра, слушай меня! — Кокон моих размышлений прорвала обжигающая пощечина. Я подняла голову, смутно сознавая, что Жослен меня ударил, и посмотрела в его глаза, широко распахнутые, словно в испуге. — Нам нужно уходить. Быстро, — настойчиво сказал он. — Понимаешь? Это были опытные воины, они унесли своих мертвецов. Они еще вернутся. Мы должны доставить послание Русса дофине, прежде чем и до нее доберутся. — Он снова меня встряхнул, так что голова дернулась туда-сюда. — Понимаешь?!

— Да. — Я прижала ладони к глазам. — Да, да, да! Я понимаю. Пусти. — Он разжал пальцы, и я почти наобум зашагала к выходу, кутаясь в накидку, которая не могла укрыть от беспощадных мыслей. Мыслей избранницы Кушиэля, но ученицы Делоне. — Отправимся прямиком во Дворец. Если не сумеем добраться до дофины, поищем Телезис де Морне. — Я опустила руки и оглянулась на Жослена. — Телезис меня знает. Она меня примет.

— Хорошо. — Лицо кассилианца ожесточилось, он поймал меня за руку и потащил за собой по бойне, когда-то бывшей уютной библиотекой. — Идем. Время не ждет.