После минувших празднеств нынешний ужин был весьма спокойным событием, тем более что присутствовали только Каммингсы и их гости. Оливия посчитала хорошим знаком то обстоятельство, что ей удалось успешно избежать разговора с Невиллом Хоком в гостиной, и вдвойне хорошим то, что смогла сесть между мистером Каммингсом и мистером Гарретом. Напротив восседал мистер Харрингтон.
Все пребывали в прекрасном настроении, поскольку конюшня Хока опять выиграла. Кестрел стал несомненным победителем, и все сидящие за столом получили немалые выигрыши по ставкам. Оливия расстелила на коленях салфетку. Все оказались в выигрыше, кроме нее…
Но ей все равно! Действительно все равно.
За столом произносились громкие тосты, то и дело поднимались бокалы. Когда со стола убрали, мужчины отправились в бильярдную, пить портвейн и курить сигары.
Прежде чем мистер Гаррет успел уйти, его остановила Пенни.
— Сыграйте с нами партию в вист. Мы с Августой и Оливией составим вам компанию.
Оливия попыталась запротестовать, поскольку ей совсем не хотелось играть в карты. Однако когда мистер Гаррет посмотрел на нее и улыбнулся, она сразу передумала. Приятный молодой человек. Хороший танцор с прекрасными манерами, и хотя никто не смог бы назвать его блестящим собеседником, это, согласитесь, не порок. Он был недурен собой, хотя и смахивал на денди, особенно со своим светлым локоном, падавшим на лоб. Кроме того, она, очевидно, ему нравилась. Если она действительно хочет провести эксперимент с поцелуями, он идеальный кандидат.
Поэтому она улыбнулась ему и присоединилась к просьбе Пенни:
— Да, мистер Гаррет, скажите, что сыграете с нами. Мы с вами против Пенни и матушки.
При этом Оливии было абсолютно безразлично, слышит ли ее Невилл Хок.
К сожалению, Оливия играла плохо — никакие могла сосредоточиться, — и они проиграли. Наверное, она была слишком занята своими замыслами, чтобы думать о картах. И без того трудно улыбаться, и флиртовать, и изображать веселость, когда думаешь совершенно о другом. Но она старалась как могла и, к тому времени как Пенни торжествующе бросила карты на стол, поняла, что преуспела в своих планах и что обычно очень азартный мистер Гаррет совершенно забыл о проигрыше.
— Могу я, дамы, принести вам освежающего?
— О, не трудитесь! — небрежно махнула рукой Пенни. — Я позвоню, чтобы принесли поднос.
Оливия откашлялась. Вот, сейчас!
— Думаю, неплохо бы глотнуть свежего воздуха. Вечер такой приятный.
Она послала мистеру Гаррету взгляд искоса. Тот немедленно вскочил:
— Буду счастлив сопровождать вас.
— Благодарю…
Брови Пенни взлетели вверх. Августа нахмурилась:
— Не уходи слишком далеко, Оливия.
— Конечно, нет, матушка. Всего один круг по цветнику, чтобы насладиться свежим ветерком.
Она улыбнулась мистеру Гаррету, который выдвинул ее стул, и положила руку на сгиб его локтя. Тот глубоко вздохнул.
— Вот и хорошо. Очень хорошо, — сказала она себе, пока они шли к веранде. Луна уже взошла. И сад выглядел особенно красивым в серебристом свете. Оливия подавила все сомнения, помня о необходимости поцеловаться с мистером Гарретом, дабы убедиться в том, что его поцелуи так же волнуют, как ласки лорда Хока.
— Пойдем к беседке?
Его голос был не столь низким и рокочущим, как ей бы хотелось, но она это проигнорировала.
— Разумеется. Вы расскажете мне о западных графствах и своем доме.
Несколько минут он блистал красноречием. Болота, заливы и поражающие воображение груды камней Дартмура. Гранитные мысы и скалы из песчаника.
— Как вы поэтичны, мистер Гаррет! И убедили меня в один прекрасный день посетить ваши родные места, — вставила она, пока он переводил дыхание. — Мне кажется, природа там дикая и прекрасная.
— Но не такая прекрасная, как вы, мисс Берд.
Он остановился у беседки и повернулся лицом к Оливии.
Он собирался поцеловать ее. Оливия по глазам видела. Она попыталась расслабиться и подготовиться, но ее сковало напряжение.
— Вы так красивы, — повторил он. — Могу я называть вас Оливией?
— Полагаю, да. Но только с глазу на глаз, — предупредила она.
«Да поспеши же!»
— А вы можете называть меня Клайвом.
— Хорошо, Клайв.
«Нельзя ли поскорее покончить с этим?» Наконец он наклонился и поцеловал ее плотно сжатыми губами. Как она ни торопила этот поцелуй, он застал ее врасплох, и ничего более.
Но мистер Гаррет тяжело дышал, когда поднял голову.
— Полагаю, я начинаю влюбляться в вас, моя дорогая Оливия.
Черт, как она могла сравнивать это короткое чмоканье в губы с пылкими и страстными поцелуями лорда Хока?
Но тут до нее дошло только что сказанное Гарретом.
— Влюбляться? Но вы едва меня знаете! — Она придвинулась ближе и подняла лицо. — И я через день-другой уезжаю.
— О, вы терзаете мою душу такими словами! — прошептал он, сжимая ее плечи. — Скажите, что останетесь!
— Не могу.
«Если хочешь поцеловать меня сейчас, не медли».
— Но вы должны остаться.
И он снова поцеловал ее, только на этот раз ухитрился просунуть язык в рот. Ее едва не вырвало!
— Мистер Гаррет!
— Клайв, — поправил он, снова пытаясь ее поцеловать. — Зовите меня Клайвом, дорогая.
Его руки каким-то образом оказывались повсюду, и поскольку он не мог снова завладеть ее губами, прижимал открытый рот к ее уху, шее и горлу.
— Немедленно отпустите меня, — пробормотала она, но когда его рука легла на ее левую грудь, возмущенно завопила: — Прекратите!!!
— Делайте, как она говорит, — послышался из темноты угрожающий голос.
Оливия едва не заплакала от облегчения. Невилл здесь!
Но ей тут же захотелось застонать. Не хватало еще, чтобы он стал свидетелем этой кошмарной сцены!
Через мгновение мистера Гаррета оттащили от нее. А сама она пошатнулась и едва не упала. И снова охнула, когда увидела, что лорд Хок сжимает горло несчастного Клайва Гаррета. Бедняга в панике размахивал руками, бился, как рыба на песке, и издавал ужасные звуки. Даже в темноте было видно, что лицо его постепенно багровело.
— Что вы делаете? — вскрикнула она, вцепившись в руку лорда Хока. Но с таким же успехом могла хвататься за железный стержень. Господи, Невилл его убьет! — Немедленно прекратите! — взвизгнула она, налегая всем весом на руку лорда Хока. — Пожалуйста, лорд Хок! Невилл!
— Он вас оскорбил? — Голос был резким и пугающе холодным.
— Нет-нет, все в порядке…
Он разжал руки, и мистер Гаррет, задыхаясь, мешком свалился на землю. Оливия тоже упала бы от облегчения, если бы Невилл не успел завладеть ее руками.
— У вас опасная привычка разгуливать с малознакомыми людьми, — процедил он, яростно глядя в ее перепуганные глаза.
Всякая мысль о том, чтобы поблагодарить его, мигом испарилась.
— Вы мне не опекун, — отрезала она.
— Да, вы это постоянно повторяете. Но яснее ясного, что вы нуждаетесь в таковом. Ваша мать, очевидно, не в силах уберечь вас от опрометчивых порывов.
— У меня нет никаких порывов!
— Вы хотите, чтобы он слюнявил вам лицо? И хватал ручищами за грудь?
Как Оливия хотела бы ответить утвердительно! Ее трясло от желания крикнуть в его злое лицо, что да, она именно этого хотела, и заткнуть ему рот раз и навсегда. Но ее израненная гордость все же меркла перед отвращением при мысли о грубых прикосновениях мистера Гаррета к ее груди.
Содрогнувшись, она отвела глаза от разъяренного лица лорда Хока. Только тогда он разжал руки.
Мистер Гаррет тем временем улизнул, оставив их в саду. В воздухе разливался аромат роз и мелиссы. Романтическое местечко, ничего не скажешь. Вот только романтический эксперимент Оливии с треском провалился. И хотя она могла льстить себя мыслью, что лорд Хок последовал за ними, потому что ревновал к Клайву Гаррету, сейчас его обуревали отнюдь не романтические эмоции.
Она спокойно встретила его разъяренный взгляд.
— Я сама бы прекрасно с ним справилась.
— Как справились со мной? — жестко спросил он.
Она вскинула подбородок.
— Вы ничего плохого мне не сделали…
Он заставил ее замолчать поцелуем, жестоким, почти безжалостным. Яростно завладел ее губами, не дав времени запротестовать, не позволяя дышать. И она была бессильна обороняться. Он силой приоткрыл ее губы губами и ворвался внутрь: вторжение, напугавшее и возбудившее ее.
Но тут он так же резко отстранился и оттолкнул ее.
Хотя не выпустил из рук.
— Я не причинил вам ничего плохого, потому что больше достоин доверия, чем Гаррет.
— Я… я…
Оливия от расстройства никак не могла собраться с мыслями: слишком была ошеломлена бурными эмоциями, которые он в ней пробудил. Она вся горела. И причиной этому был его поцелуй, прожегший ее насквозь, тогда как поцелуй мистера Гаррета…
Она покачала головой, внезапно испугавшись собственных порочных мыслей.
— Я смогла бы сама с ним справиться, — промямлила она наконец.
«Это с тобой я справиться не в силах…» Но вслух она никогда этого не признает.
— Я смогла бы унять его, — повторила она, ибо это по крайней мере было правдой. — И если бы вы не вмешались, так все и было бы. А теперь вы опозорили всех нас.
— Я не опозорен. Но если Гаррет к завтрашнему рассвету еще останется здесь, вид у него будет куда более живописным. Обещаю!
Она смотрела на него, разъяренная и совершенно сбитая с толку.
Нужно немедленно уйти от него, подумать и сообразить, что с ней не так. И, не зная, как это сделать, она попыталась ударить его словами:
— Это не ваше дело. И не ваша забота!
— Предпочли бы, чтобы я не спасал вас от его слюнявых знаков внимания?
Оливия покачала головой:
— Здесь не война. Вам ни к чему быть героем и вообще спасать меня.
Его пальцы сжались чуть крепче, прежде чем он отпустил ее и отступил.
Она больно ранила его. И хотя не понимала, как и почему это произошло, все равно мгновенно поняла, что нанесла ему тяжкий удар.
— Понятно. Прекрасно, — коротко поклонился он. — Мне указали мое место. Будьте уверены, мисс Берд, что я отойду в сторону и позволю следующему глупцу, на шею которого вы броситесь, делать с вами все, что он пожелает. Или, лучше сказать, что пожелаете вы.
С этими словами он повернулся и ушел. Оливия лишь смотрела ему вслед. Она тихо застонала от отвращения к себе самой.
— Это не то, что вы подумали! — хотелось ей закричать, но, конечно, ничего подобного она сделать не могла, потому что в таком случае пришлось бы объяснять, почему она хотела поцеловать мистера Гаррета, а это, естественно, привело бы к объяснению, почему ее эксперимент провалился… и почему поцелуи другого мужчины не подействовали на нее так сильно, как его.
Оливия сжала виски ладонями и снова застонала. Она все испортила! Теперь придется не только избегать Невилла Хока, но и объясняться с мистером Гарретом.
Глубоко вздохнув, она расправила плечи. Теперь уже ничего не поделаешь. Нужно идти в дом, присоединиться к компании и делать вид, будто ничего не произошло. Выбросить из головы мысли о том, что она наделала, и воспоминания о потрясшем до глубины души поцелуе Невилла. А через несколько минут можно незаметно ускользнуть к себе.
Она обхватила себя руками, осознав, что дрожит. Но холод тут был совершенно ни при чем…
Оливия прерывисто вздохнула.
Возможно, завтра она найдет в себе силы пожаловаться матери на недомогание и остаться в постели на целый день… по крайней мере до тех пор, пока остальные не отправятся на скачки.
Все, что угодно, лишь бы не видеть Невилла Хока. Не слышать ужасного, обвиняющего тона.
На следующий день прибыли Сара с миссис Маккафери. Оливия еще в жизни не была так рада видеть младшую сестру. Хотя она не могла признаться во всем ни Саре, ни экономке, все же они были куда лучшей компанией, чем угрызения совести и досада, измучившие ее. Даже воздав должное мистеру Гаррету в журнале, она не получила облегчения, потому что пришлось признать собственную неприглядную роль во вчерашнем отвратительном происшествии.
Она была так глупа, когда вздумала поощрять этого человека, и лорд Хок оказался абсолютно прав, придя ей на помощь и защитив. Ей следовало поблагодарить его, а не срывать зло на ни в чем не повинном человеке. Но и ему не следовало бы целовать ее так безжалостно. А она не должна была так беспутно вести себя, сдаваясь на его милость. Она действительно показала себя совершенной идиоткой и едва не погубила свою репутацию. А в собственных глазах упала ниже некуда.
Но теперь здесь Сара, и скоро они уберутся подальше от этого места и лорда Невилла. Какая жалость, что она так же легко не может избавиться от собственных несчастных мыслей!
Августа и Пенни вернулись из Донкастера довольно рано.
— Какой прелестный ребенок! — воскликнула Пенни, ущипнув Сару за щеку. — Милые голубые глазки и розовые щечки!
Оливия предостерегающе сжала руку сестры, заметив раздраженный блеск в «милых голубых глазках» своей дерзкой сестрицы. Даже Августа, казалось, почувствовала, что Сара сейчас взорвется, потому что обняла дочь за плечи.
— Прошу простить нас, Пенни, дорогая. Девочки утром уезжают, так что мне нужно дать им последние наставления.
— Она ущипнула меня за щеку, — пробормотала Сара, поднимаясь по лестнице вместе с сестрой и матерью. — Можно подумать, я дитя малое!
— Ай-ай-ай, как не стыдно! — укоризненно прищелкнула языком Августа. — Пенни не желает ничего плохого. Но своих детей ей Бог не дал, и поэтому она понятия не имеет, как с ними обращаться.
Сара красноречиво закатила глаза, но по крайней мере промолчала. Оливия ясно видела, что сестренка соскучилась и имела время обдумать положение матери. Когда Августа упомянула об Арчи Холдсуэрте, Сара поджала губы, но не отпустила никакой саркастической реплики.
Оливия была горда сестрой, и когда Августа назвала имя лорда Хока, постаралась быть такой же тактичной, как Сара, хотя это дорого ей стоило.
— …великолепные лошади, — продолжала мать. — Мы все выиграли немало денет. Сегодня я получила двадцать фунтов, ты уже знаешь, Оливия?
Оливия разгладила складку на шали, лежавшей в ее полупустом сундуке.
— Вот как? Лорд Хок должно быть, самый популярный человек в Донкастере.
— Совершенно верно. Признаюсь, я чувствую себя виноватой за то, что отнимаю его у здешнего общества.
Оливия искоса глянула на мать, но решительно отказалась идти в расставленную ловушку. А вот Сара оказалась не столь проницательной.
— И что это означает? — спросила она.
— Только что он сокращает срок пребывания в Донкастере.
Неожиданное подозрение бросило мрачную тень на Оливию. Сердце забилось немного быстрее. Когда же мать улыбнулась ей и пожала плечами, сердце ответило громовыми ударами.
— Я только сказала, что вы уезжаете завтра, — продолжала Августа. — Он сам пожелал сопровождать ваш экипаж.
— Мама, нет! — вскричала Оливия, возмущенно глядя на мать и с грохотом захлопывая крышку сундука. — Я этого не позволю!
Августа воздела руки к небу жестом полнейшей невинности:
— Не понимаю, почему ты возражаешь. Кроме того, он сам предложил. Я была бы плохой матерью, если бы отказалась от дополнительной охраны для своих детей во время долгого путешествия.
Охваченная паникой Оливия молча смотрела на мать. Сара с любопытством уставилась на сестру, но та уже обратила на Августу всю силу своего гнева.
— Ты знала, что мне это не понравится, и не делай вид, будто это не так.
— Кто этот лорд Хок? — спросила Сара.
— Очень славный человек, — улыбнулась Августа дочери.
— Чванливый, надменный, наглый…
Тот, кто может растопить ее одним поцелуем. Взяв себя в руки, Оливия тряхнула головой и заявила грозным тоном обвинителя:
— Ты сделала это нарочно. Не трудись отрицать, — добавила она, когда мать открыла рот. — Ты сделала это нарочно, но ничего не выйдет. Мы с ним друг другу не подходим. И никогда не подойдем!
После чего она повернулась и вышла из комнаты. Сара от удивления приоткрыла рот:
— В чем дело? И кто этот лорд Хок?
Августа задумчиво покачала головой, все еще глядя на захлопнувшуюся за Оливией дверь.
— Это наш сосед в Шотландии, — ответила она наконец. — И, насколько я понимаю, единственный мужчина, пробудивший подобные чувства в твоей сестре.
— Не думаю, что он ей очень нравится, — фыркнула Сара.
— Это ей хочется так верить, — рассмеялась Августа. — Очень хочется. Пойдем, детка. Я вижу все твои веснушки. Ты слишком много времени проводила на солнце. Но немного уксуса с солью их отбелят.
— Но я носила шляпку, — запротестовала Сара и неожиданно добавила: — Похоже, что ты одобряешь этого типа, лорда Хока.
— Да. И ты тоже одобришь. Не удивлюсь, если ты тоже в него влюбишься.
— Тоже? А кто еще в него влюблен?
— Оливия, конечно, — пояснила Августа, целуя Сару в усыпанный веснушками нос. — Она просто не хочет это признать.