Супруг по заказу

Глава 14

— Где он? — спросила Сара в десятый раз.

Они были в дороге с раннего утра: экипаж и сопровождающие. Все, кроме лорда Хока.

— Не высовывайтесь в окно, — рассердилась миссис Маккафери. — Думаю, лорд Хок приедет. В свое время. В точности как объяснил его человек.

Оливия заерзала на сиденье, показавшемся ей еще более жестким, чем вчера. Она очень устала, была в плохом настроении, и постоянное нытье Сары действовало ей на нервы.

— Если мои предположения верны, точнее, если он верен себе, то вчера сильно перебрал и не смог подняться с постели, — буркнула она.

«При условии, что у него не было никаких, более непристойных причин задержаться в этой постели. Белокурых причин…»

Экономка неодобрительно покачала головой:

— Оливия, подобные замечания неблагородны. Вы меня удивляете!

Оливия снова заерзала на сиденье.

— Возможно, но вы знаете лорда Хока и его привычки не так хорошо, как я.

Сара негодующе воззрилась на нее:

— Ты не знаешь, почему он опоздал. И если он тебе не нравится, это еще не причина его критиковать. А вот мне он нравится. Он знает о лошадях все на свете. И сказал, что я могу приезжать в Вудфорд-Корт каждый раз, когда мне захочется покататься верхом.

— Это совершенно не обязательно, — отрезала Оливия. — Через несколько дней Джеймс привезет Гоулди и Шугар, так что нет нужды донимать лорда Хока.

— Я его не донимаю. Он счастлив позволить мне ездить на его лошадях. Он так и сказал.

— Уверена, что он так и сказал, — вмешалась миссис Маккафери. — Однако хорошо воспитанная молодая леди никогда не подвергает ненужному испытанию чужое гостеприимство. Его предложение вполне любезно, но я уверена, Сара, что он не хотел бы каждый день ездить с вами верхом. Да я этого и не позволю. Он присоединится к нам, когда ему будет удобно. А пока, дитя мое, сидите спокойно. Читайте книгу или вяжите, иначе я буду вынуждена заставить вас повторять правила наследования, или французскую грамматику, или… — она помедлила для пущего эффекта, — математические таблицы.

Услышав такую угрозу, Сара быстренько плюхнулась на сиденье, хотя и не без ворчания. Миссис Мак как ни в чем не бывало снова принялась клевать носом. Оливия глазам не верила: эта женщина способна спать не менее двадцати часов в день!

Сама она потирала воспаленные глаза. Как бы ей хотелось последовать примеру миссис Маккафери!

Невилл ужасно устал. Он спал не более четырех часов и скакал без отдыха — два дня, почти загоняя себя и крепкого жеребца, чтобы нагнать Оливию и ее экипаж. Последняя неделя была на редкость тяжелой. Слишком мало сна. Слишком много волнений. Восторг победы. Последующая успешная продажа почти всех лошадей.

И состояние непрестанного возбуждения, связанного с Оливией Берд. Нежданного возбуждения.

Принесшего нежданные осложнения.

С самого происшествия с Клайвом Гарретом внутренности словно были стянуты узлом. Как она могла вешаться на шею этому человеку? Неужели из-за проклятого журнала? Очередной эксперимент над Гарретом? Чтобы потом занести результат наблюдений на одну из страниц?

Одно очевидно: ей не нужна помощь Невилла. Она не хотела, чтобы он вмешался и спас ее. Не хотела, чтобы он ее целовал. Но он был не в силах остановиться. Гнев. Ревность. Страсть. Все это, вместе взятое, лишало его рассудка. Тот факт, что она отдавалась собственной страсти в его объятиях, только подтверждал то, что он уже знал… Она хотела его так же яростно, как он — ее.

Но наотрез отказывалась это признать.

Поэтому он в бешенстве устремился прочь, поклявшись уважать ее желания, какими бы нелогичными они ни были. В будущем он предоставит ей защищаться самой. Пусть вешается на шею самому гнусному подлецу, он и пальцем не шевельнет, чтобы ей помочь.

По крайней мере так он считал в то время.

Всю ночь он кипел гневом, убежденный, что она целовала всех мужчин, перечисленных в чертовом журнале. Теперь их сорок, включая его и этого бесхребетного идиота Гаррета.

В момент слабости он залил свою свирепую ярость бутылкой двенадцатилетнего бренди и встретил рассвет с больной головой и бунтующим желудком, что, однако, позволило ему забыться недолгим сном. Но позже, услышав откровенный намек ее матери, с готовностью схватился за шанс провожать ее в Шотландию. Потом он долго ругал себя за глупость. Но пришлось сдержать обещание, данное леди Данмор.

Теперь, приближаясь к Крофту, он все яснее сознавал, что должен что-то решать с мисс Оливией Берд. Ухаживать за ней или игнорировать. Третьего не дано.

Вчера было легче, когда его отвлекла младшая сестра Оливии. И прошлой ночью, к полнейшему изумлению Невилла, Оливия поблагодарила его, хотя прозвучало это скорее извинением. В эту ночь он перебирал в памяти каждое ее слово. И к рассвету, уже засыпая, понимал, что больше не сможет избегать этой дилеммы. Мощное притяжение между ними пугает ее. И почему нет? Оно пугает и его. Смертельно пугает.

Но нужно довести дело до конца. Проверить, действительно ли она — та, кто, по словам Барта, может дать ему облегчение. Они удивительно подходят друг другу по силе страсти и темпераменту, а это куда больше, чем может похвастаться большинство супругов.

Поэтому он пригнулся к холке Робина, подгоняя жеребца. И как раз неподалеку от Дарлингтона, во дворе «Улитки и грача», заметил тяжело груженный дорожный экипаж Данморов. Но стоило ему спешиться и вручить конюху поводья лошади, как Оливия и Сара спустились с крыльца в сопровождении экономки. Заметив Невилла, Сара немедленно бросилась к нему.

Невилл снял шляпу и провел рукой по растрепавшимся волосам. Как было бы прекрасно, прояви Оливия по отношению к нему хоть капельку энтузиазма своей сестры! Но Оливия привычно хмурилась, и хотя его обычной реакцией было бы поддразнить ее, улыбнуться или подмигнуть, в этот момент у него просто не хватило энергии.

Он чувствовал себя стариком, измученным и уставшим. Угнетенным и побежденным жизнью.

— Лорд Хок, вы здесь!

Хорошенькое личико Сары сияло оживлением.

Ему каким-то образом удалось выдавить улыбку. Какое это счастье: снова быть молодым и полным жаждой жизни!

— Я здесь и готов поклясться, что прочитаю ваши мысли.

— Бьюсь об заклад, вы сможете, — согласилась она, подпрыгивая от волнения.

Но миссис Маккафери устремила строгий взгляд на свою подопечную:

— Сара Палмер, приличные молодые леди так себя не ведут! Навязывать свои желания джентльмену, который уже…

— Все в порядке, — перебил Невилл. — Если она хочет снова проехаться верхом, ради Бога!

— Вы очень великодушны, — вставила Оливия. — Но вряд ли это так уж необходимо.

Невилл настороженно посмотрел на нее:

— Но вы вольны тоже прогуляться вместе с Сарой.

Оливия вскинула подбородок, избегая, однако, встречаться с ним взглядом:

— Спасибо. Не стоит.

Миссис Маккафери откашлялась и потеребила ручку большой ковровой сумки.

— Можно ли… э… мне прокатиться вместо нее? — выпалила она.

Невилл изумленно вскинул брови:

— Ну разумеется. Хотя у меня нет дамского седла.

— Вздор! Я шотландка и всегда ездила в мужском!

— Она и прыгает на лошади через препятствия, — вмешалась Сара. — Джеймс мне говорил, — добавила она под удивленным взглядом экономки и восторженно захлопала в ладоши, после чего злорадно уставилась на сестру: — Похоже, Ливви, ты остаешься в собственной унылой компании, пока мы будем веселиться!

Оливия, не обращая внимания на сестру, обратилась к миссис Маккафери:

— Но может, вам будет неудобно в мужском седле?

— Чушь! После того, как я два с половиной дня тряслась в проклятом экипаже? Все, что угодно, будет удобнее, чем это! Я только возьму пару легких дорожных одеял, из соображений скромности, конечно, — добавила она с чопорным кивком.

И тут Невилла осенило. Он посмотрел сначала на экипаж, потом на Оливию.

— Возможно, мисс Берд, вы будете так добры позволить мне ехать в экипаже. Оказалось, что меня так и клонит в сон, — поспешно объяснил он, когда она открыла рот, очевидно, чтобы возразить. — Я бы считал это огромным личным одолжением. Вы даже не заметите, что я сижу напротив.

Поскольку все выжидающе уставились на нее, Оливия поспешила закрыть рот и попытаться выдавить слова сквозь стиснутые зубы. Но слова, которые необходимо было произнести, буквально душили ее. Что за подлый, пронырливый… пронырливый…

Его наглость так возмутила ее, что она не могла думать связно.

И все же остальные молча требовали ее ответа. Глаза Сары весело сверкали. Миссис Маккафери вопросительно вскинула брови, а лицо лорда Хока…

Лицо лорда Хока было уставшим. Он выглядел совершенно измотанным. Измученным. И все возражения замерли на губах. Он действительно нуждался в отдыхе, а еще лучше в долгом ночном сне. Что не дает ему спать по ночам, отчего он на грани полнейшего нервного истощения? Возможно, сегодня ей удастся выяснить.

Она стиснула ридикюль и постаралась изобразить спокойствие, хотя ее руки дрожали.

— Разумеется, лорд Хок, вы поедете в экипаже. Учитывая ваше великодушие по отношению к моей сестре, как можно вам отказать?

В темных глазах отразилось удивление. Но он тут же обрел равновесие и коротко поклонился:

— Позвольте мне переговорить с Бартом. Я только распоряжусь насчет лошадей.

— Я прикажу хозяину гостиницы дать вам еду в дорогу, — немедленно объявила миссис Маккафери и направилась обратно. Сара потащилась за лордом Хоком. А Оливия осталась стоять у экипажа. Того самого закрытого экипажа, где скоро останется вдвоем с лордом Хоком.

Господи Боже! Что она наделала?!

У нее осталось минут семь-восемь, чтобы собраться с духом и не выдать себя, до того как кучер и охранник взберутся на козлы, а лорд Хок сядет в экипаж. И когда это произошло, она уже успела сесть, снять шляпку и перчатки и открыть книгу.

— Можете взять эту подушку, — бросила она, когда он устроился напротив, и отвернулась к окну, чтобы дать последние наставления покинувшим ее предательницам.

— Будьте осторожны. Миссис Маккафери! — окликнула она. — И ты, Сара. Никаких прыжков!

Они в ответ заулыбались и помахали ей. Оливия скрипнула зубами и сделала вид, будто углубилась в чтение.

Однако оказалось, что смотреть в книгу — занятие почти невозможное.

Экипаж медленно проехал через двор почтовой станции и выкатился на дорогу, свернув на север. Лошади бежали не слишком быстро, экипаж скрипел и подпрыгивал, занавески и фонари раскачивались, а в окна дул свежий ветерок, принося запахи плодородной земли, травы и лошадиного пота. Она напомнила себе, что утреннее путешествие ничем не отличается от этого. И от вчерашнего.

Однако все было по-другому.

Напротив сидел Невилл Хок, примостивший подушку к боковой стене и улегшийся на нее, вытянув ноги в проход. Нужно сказать, очень длинные ноги, как заметила Оливия сквозь занавес ресниц. Длинные ноги, затянутые в темно-серые бриджи из твида, заправленные в высокие сапоги, поношенные, но прекрасного качества. Возможно, его любимые, которые он носит в тех случаях, когда нет нужды производить на кого-то впечатление. Ее почему-то вывело из равновесия то обстоятельство, что он не счел нужным произвести впечатление на нее.

Он сунул перчатки в карман и сложил руки на животе. Широкие ладони и длинные пальцы с квадратными ногтями… Большие руки. Как и он сам.

Оливия постаралась сосредоточиться на странице семьдесят первой.

Нет, они все-таки слишком велики, решила она, припомнив, как эти руки словно поглотили ее во время вальса. Собственно говоря, самим своим присутствием он, казалось, поглощал все: ее руки, когда он их сжимал, ее волю, когда они целовались.

Оливия судорожно вздохнула. Похоже, он успел поглотить весь воздух, потому что она задыхалась.

— Что вы читаете?

Оливия от неожиданности дернулась, и книга соскользнула на пол. Невилл поднял ее и лениво перелистал.

— «Эмма». Надеюсь, это один из тех сенсационных романов, которые не одобряет церковь.

Оливия настороженно уставилась на него:

— Почему вы на это надеетесь?

— Потому что это подтвердило бы мое мнение о вас. — Он улыбнулся медленной, ленивой улыбкой и протянул ей книгу.

— Вы, разумеется, ждете, что я поинтересуюсь вашим мнением обо мне, — съязвила она.

— Полагаю, вы уже знаете.

О, как она хотела проигнорировать его слова, исполненные намеков и значений, которых она не понимала! Если он вознамерился снова действовать ей на нервы, ему прекрасно это удается!

Оставалось вести себя в той же небрежно-пренебрежительной манере, что и с другими, не слишком интересными ей мужчинами, от которых хотелось отделаться как можно быстрее.

— Желаю вам приятных снов, лорд Хок. А меня ждет интересная книга.

Она потянулась к тонкому томику, который протягивал ей Невилл. Руки их неожиданно соприкоснулись, всего лишь соприкоснулись. Ничего более. Но на обоих не было перчаток, и тепло этого мимолетного контакта мгновенно превратилось в нестерпимый, обжигающий жар. Оливия снова задохнулась, сжала книгу и на этот раз в упор взглянула на Невилла:

— Не знаю, в чем заключается ваша игра, лорд Хок, но не хочу следовать ее правилам.

Невилл тяжко вздохнул:

— Никакой игры, Оливия… мисс Берд. Я желаю только покоя и мирного сна.

Он устроился поудобнее. Сложил руки на груди и закрыл глаза.

Некоторое время в экипаже царило молчание. И прервала его Оливия.

— Я заметила, что вы плохо спите по ночам.

— Да, — согласился он после короткого молчания.

Оливия откашлялась и неожиданно для себя выпалила:

— Именно поэтому вы так много пьете?

Невилл приоткрыл один глаз.

— Должен ли я предположить, что всякое мое откровение окажется запечатлено в вашем журнале?

— Мне нет нужды писать о вас еще что-то, лорд Хок, поскольку вряд ли мое мнение о вас изменится. Вы не будете хорошим мужем ни для одной женщины. Так я и скажу своим подругам, вздумай они посоветоваться со мной по этому вопросу, что тоже мало правдоподобно. Так что в ответ на ваш вопрос могу заверить: ни одна ваша фраза не попадет в мой журнал.

Теперь уже оба его глаза были открыты и устремлены на нее.

— Почему же тогда спрашиваете? Только не говорите, что интересуетесь мной.

Теперь он улыбался, и она ощутила, как дрогнули ее губы в ответ. Но они так долго смотрели друг на друга… слишком долго. И ее улыбка померкла.

— Почему вы каждую ночь сидите и пьете?

Он отвернулся и уставился в потолок, обтянутый кремовой тисненой кожей.

— Это должно быть очевидно каждой женщине, столь же проницательной, как вы. Я терпеть не могу темноты и пью, чтобы скоротать время.

Оливия провела пальцем по переплету книги. Для нее тут не было ничего очевидного.

— Разве сон не лучшее решение? — тихо пробормотала она.

— У меня застарелая бессонница, от которой есть два средства — смертельная усталость или спиртное. Все одновременно очень просто и очень сложно.

Оливия нахмурилась и внимательнее присмотрелась к нему: большое мускулистое тело, идеальный профиль… и тени усталости под глазами…

— Надеюсь, вы не собираетесь пить здесь, в моем присутствии?

Этим она думала досадить ему, вызвать взрыв и действительно обрадовалась бы ехидной реплике, поскольку в их беседе было нечто тревожащее. Будоражившее душу. Она вдруг увидела, как он уязвим… беззащитность, существование которой ей не хотелось бы признать.

— Не бойтесь. Мисс Берд, я постараюсь не оскорбить ваши понятия о приличиях. — Он посмотрел на нее, снова отвернулся и закрыл мрачные синие глаза. — Если стану храпеть, надеюсь, вы не добавите это в список моих грехов. Только толкните меня, и я мигом замолчу.

После этого он не произнес ни слова. Она так и не поняла, заснул ли Невилл, потому что храпа не услышала. Но дыхание было медленным и ровным, и если не считать мимолетной гримасы, когда экипаж налетал на очередной ухаб, он не шевелился.

А вот Оливия не находила покоя. Близость этого человека волновала ее все сильнее. Будила в ней так много новых эмоций…

Она не раз пыталась сосредоточиться на бессмертной героине книги, но все интриги Эммы бледнели перед сложностью ее положения. Самый несносный человек, которого она когда-либо знала, спал всего в одном шаге от нее. Как она могла не смотреть, не гадать, не дать воли воображению?

Весь его подбородок избороздили шрамы. Последствия войны? Он страдает от бессонницы и, возможно, пьет ночи напролет. Из-за того, что пришлось пережить на войне? Или из-за чего-то другого? Возможно, виной всему потеря семьи. Или… потеря женщины.

Последняя мысль определенно была неприятной. Он из тех, что всегда будут привлекать женщин. Она знала этот тип мужчин. Это не смазливый денди, общество которых так часто предпочитают в гостиных. Таких мечтают видеть в спальне…

Она почувствовала, как кровь бросилась в лицо. О, небо! Ей следует гнать от себя столь вульгарные мысли.

И все же они упорно не уходили. Невилл Хок, несомненно, знает дорогу в женские будуары! И уж точно умел целоваться…

Знал, как обольстить одним взглядом и зазывными словами, не говоря уже об этих ошеломляющих поцелуях. Одно это говорит о значительном опыте… но об этом думать не хотелось… Эти сильные руки, широкие плечи…

И все же, глядя на него, спящего, она невольно смягчалась. И видела его пороки в более благоприятном свете. Она не хотела видеть его уязвимым и все же не могла отвести глаз. И решила, что он нуждается в стрижке и ком-то, кто мог разгладить тревожно наморщенный лоб.

Но этот кто-то — не она.

Оливия вынудила себя выглянуть в окно, чтобы найти глазами Сару и рассмотреть окружающий пейзаж. Но продолжала размышлять о Невилле Хоке. Она не собиралась и дальше писать о нем в своем журнале: и без того страница уже густо исписана. Она излила весь свой гнев. Но если бы ей снова пришлось писать, было бы только справедливо сказать, что ночь — его враг и что он добр к детям.

Она снова повернулась и посмотрела на него.

…И он прекрасен, как только может быть прекрасен настоящий мужчина. Настолько, что она почти не может устоять перед ним.

Почти…