Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна

♡ Глава тринадцатая, в которой все еще больше усложняется

Андрей Воронцов

В тот день князь в который раз убедился, что наследник Российского престола совершенно не умеет владеть своими эмоциями. Надежды и ожидания Игоря не оправдались: Андрею все-таки удалось доставить принцессу Бритии в столицу в добром здравии и торжественно препроводить в Пламенный, где ее высочество предстала перед всей монаршей семьей.

Если младшие дети его величества взирали на будущую императрицу с плохо скрываемым интересом, то Игорь смотрел на невесту с едва сдерживаемым гневом и даже ненавистью. Лицо его покраснело, на скулах обозначились желваки, а взгляд стал холодным и опасным.

Была бы воля Андрея, и он бы увез Шарлотту как можно дальше от цесаревича. Несдержанного, опасного, глупого. Последнее качество князя особенно беспокоило. Будь Игорь умен или хотя бы хитер, понимал бы, что при всей своей нелюбви к будущей жене, придется мириться с тем, что вскоре она войдет в его жизнь. Но наследник был импульсивен и недальновиден, а главное, привык потакать своим безумным капризам.

Иначе бы не просил князя устроить Шарлотте «случайную» смерть, грозясь в противном случае уничтожить Софью.

О последствиях он не думал. Ни для себя, ни для русского народа.

— Отчего мы так угрюмы? К жене не желаем возвращаться? Ну так оставайся в Московии! Я тут на днях в новом кабаке на Троицкой побывал. Там…

Поглощенный тревожными размышлениями, Андрей не заметил, как к нему приблизился Шуйский. Тот никак не мог пропустить столь знаменательное событие, как приветствие будущей императрицы. Таких, как Алексей, в тронном зале собралось немало: придворные дамы исступленно обмахивались веерами, делясь при этом ядовитыми репликами в адрес принцессы; мужчины окидывали ее насмешливыми взглядами и время от времени тоже обменивались шепотками.

«Недостаточно красива», — читалось в их глазах.

То, что Шарлотта была умна, а главное, мудра не по годам, их не интересовало.

«Корова!» — читалось во взгляде Игоря, стоявшего по правую руку от отца.

— Никаких кабаков, — отрезал Андрей, продолжая следить за церемонией приветствия.

Выдержке Шарлотты оставалось только позавидовать. Принцесса выглядела совершенно невозмутимой, но Андрей знал, как сильно она нервничала перед церемонией. Несмотря на то, что ее голос звучал спокойно, в моменты волнения бритский акцент становился заметнее.

Вот и сейчас он звучал сильнее обычного, что явно забавляло придворных, а Андрея приводило в гнев. Не речь принцессы, а поведение императорских подхалимов.

— Хочешь сегодня отоспаться? — спросил Шуйский, поправляя шелковый узел платка. — Понимаю… Тогда отложим веселье до завтра.

— Я возвращаюсь в Ялиту, — покачал головой Воронцов.

— С ума сошел? — едва не задохнулся от удивления молодой адъютант. — Какая Ялита? Ты что! Ты после долгого путешествия и трех переходов. Хочешь, чтобы тебя в дом вперед ногами вносили?

«Я хочу видеть жену», — едва не сорвалось с языка.

В последний момент Андрею удалось взять себя в руки и оставить при себе свои мысли и чувства.

А чувств к прекрасной княжне с каждым днем становилось все больше…

— Может, и правильно, — так и не дождавшись ответа от друга, со вздохом сдался Шуйский. — Тебя же оставили без брачной ночи, а значит, придется наверстывать упущенное. — Мужчина чуть слышно хохотнул и добавил: — Главное, не забудь про мой подарок. Каждый день по капле в еду, и проблему с вырождением рода можно будет считать решенной!

Андрей ничего не сказал, хоть, наверное, и стоило поблагодарить друга. За время его отсутствия зелье тщательнейшим образом проверил давний друг отца, как никто другой разбиравшийся в подобного рода снадобьях. Аркадий Игнатьевич подтвердил, что зелье не причинит вреда, но может разжечь в пустышке слабую искру, которой окажется достаточно, чтобы в их детях проявилась магическая сила.

«Стоит попробовать или нет?» — весь день задавался вопросом Андрей.

— И все-таки, где ты его достал? — не выдержав, спросил у друга.

— Я же тебе уже говорил, — кашлянув, быстро пробормотал Шуйский, — отвалил за него кругленькую сумму одному заморскому купцу.

Андрей недоверчиво хмыкнул. В то, что Шуйский мог потратить на несколько капель зелья целое состояние, легко верилось. Скупцом он не был. Вот только и денег никогда при себе не имел, был азартен и часто проигрывался в карты.

И тут вдруг такой дорогой подарок!

— Главное, не тяни с брачной ночью, — вдруг посерьезнев, сказал Алексей. — Пока тебя еще куда-нибудь не сослали. Видно же, что ты для него что кость в горле. — Последние слова он произнес одними губами, указывая на цесаревича, не сводящего с невесты полного брезгливости взгляда.

К счастью, и для Андреи, и для Шарлотты церемония приветствия наконец закончилась.

— Ее высочество Шарлотта-Луиза-Анриетта Ганноверская! — громко объявил церемониймейстер, когда император с императрицей милостиво отпустили принцессу отдыхать.

Придворные стали кланяться, провожая принцессу дружным молчанием, а стоило ей и правителям покинуть тронный зал, как тот наполнился гулом множества голосов. Всем не терпелось перемыть иностранке косточки.

— Уверен, что выдержишь переход? — с тревогой вглядываясь в осунувшееся, усталое лицо князя, спросил Шуйский. — Император отпустил?

— Отпустил, — кивнул Андрей, втайне радуясь, что друг еще не в курсе нападения морской твари. Иначе бы сделал все возможное и невозможное, чтобы не отпустить его в Черноморье.

Но еще один день промедления князь не мог себе позволить.

Он и так слишком долго скучал по Софье.

Маша Семенова

— Вы за это ответите, капитан! Вы. За это. Ответите!!!

Сказать, что свекровь была в гневе, — это не сказать ничего. Узнав, что ее сын едва не стал вдовцом, Ольга сначала схватилась за сердце, а после — за Ключевского. Вонзилась в него убийственным взглядом и стала, как кнутом, хлестать словами:

— Вы это допустили, капитан. Вы! Позволили мерзкому человечишке жить в нашем доме, спать под нашей крышей и строить злые замыслы в отношении княгини!

Я тоже собиралась предъявить Ключевскому претензии, но свекровь оказалась шустрее и справилась с этим куда лучше Маши Семеновой. На капитана было жалко смотреть. Он то краснел, то бледнел, то нервно протирал платком выступивший на висках пот и бросал на ее сиятельство такие взгляды, словно перед ним сейчас бушевала как минимум императрица, а то и сам император.

— А ведь я говорила, что падение с лестницы было неслучайным. Но вы… Такой беспечный! — продолжала распинать военного княгиня.

Ого! Оказывается, Ольга обсуждала с Ключевским инцидент на лестнице, но тот решил, что я просто неуклюжая девица. И мне все доказывал, втирал, что это была досадная случайность.

Надеюсь, он не заодно с несостоявшимся душегубом.

Душегуба, к слову, и след простыл. Когда я вернулась на место недопреступления со стражей и капитаном, от солдата остались лишь ошметки мундира. Нет, он не сгорел дотла, а попросту сбежал. Ключевский отправил людей по его следу, но пока что от них не было никаких известий.

— Ваше сиятельство, уверяю вас, мы найдем мерзавца, и он предстанет перед судом императора. Даю вам слово! — с горячностью заверил капитан, когда княгиня, выдохшись, умолкла.

Происходил разговор уже в замке. В гостиной первого этажа собрались я, Ольга с капитаном и Наташа с Аней. Последние были белее мела. Даже Анна забыла, что язвительность — ее второе имя. Сидела подле матери и с упреком смотрела на капитана, изредка бросая и на меня взгляды.

— Нужно было послушаться сына. — Княгиня тяжело опустилась в кресло и, зажмурившись, коснулась висков. — Андрей ведь велел сразу же вас отпустить, но мы…

Упс. Я виновато провела туфелькой по натертым до блеска плитам пола. Не мы, а я настояла на том, чтобы капитан и его люди остались в Ялите. Думала, будут меня охранять, а вышло все с точностью до наоборот.

— Ваше сиятельство, мне искренне, глубоко жаль, — проблеял Ключевский. — Я лично буду его искать. Найду и…

— Вам лучше уехать, капитан, — резко перебила я. — Вам и вашим людям. Сегодня же.

— Ваше сиятельство, но я не могу вот так сорваться. Сначала нужно во всем разобраться, удостовериться, что вы вне опасности.

— Вне опасности Софья будет, когда ваших людей не будет рядом! — Княгиня откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

Она выглядела такой же больной, как несколько дней назад, когда спасла меня. И вот ей снова не здоровится.

И снова из-за меня.

Наташа бросилась к матери. Опустилась перед ней на колени и тихонько предложила, заключив ее руки в свои:

— Матушка, позвольте послать за лекарем. Вам…

— Не надо никаких лекарей, — раздраженно отмахнулась Ольга. — Только не для меня. А вот Софью пусть осмотрит. — Княгиня перевела взгляд на меня, прерывисто вздохнула и продолжила: — Скажи Христине принести мне успокоительное. А вам, капитан, пора.

Поняв, что спорить с нами бесполезно, Ключевский кивнул, но, прежде чем уйти, шагнул ко мне и проговорил:

— Ваше сиятельство, позвольте спросить, что произошло с поручиком Лапиным? Его мундир почти весь сгорел…

К счастью, у меня было достаточно времени, чтобы придумать свою версию развития событий. Понимала, что отвечать все равно придется. Не Ключевскому, так Ольге. Поэтому решила не тянуть аджана за хвост, а сразу все объяснить.

— Хранитель моего батюшки пришел на помощь. У меня есть… эмм… особый артефакт, который позволяет мне в случае чего с ним связываться. Если бы не он, я бы точно погибла.

Оставалось надеяться, что версия с хранителем по вызову прокатит, иначе, вернувшись, Воронцов узнает, что никакое я не наказание, а вполне себе неплохой вариант для продолжения его славного рода.

А мне совсем не надо с ним этим самым… продолжением заниматься.

— Могу я взглянуть на артефакт? — начал было военный.

Но теперь уже его перебила Ольга:

— Вы можете оставить нас в покое, капитан. Отправляйтесь в Московию и расскажите его величеству, что за отребье служит под вашим началом!

Мужчина понуро кивнул, коротко поклонился и вышел, больше не сказав ни слова. Какое-то время в гостиной царило молчание, которое прервала появившаяся в дверях Христина с каплями.

— Матушка, вам бы прилечь, — обеспокоенно сказала вошедшая следом за служанкой Наташа.

— Софья дважды чуть не погибла, — пробормотала Ольга, глядя прямо перед собой. Слов дочери она как будто и не услышала и даже не заметила приблизившейся Христины. — Кто же так нас ненавидит, что пытается изжить наш род?! — воскликнула она, сжав подлокотники кресла, а в следующее мгновение ее голос снова упал. — А я… я не поняла, не доглядела… Настаивала на проклятой поездке!

— Матушка, вы никак не могли знать, — тихо обронила Аня, пересаживаясь поближе к матери.

— Анна права, — согласилась я. — Вы тут совершенно не при чем и не вздумайте себя корить. Этот Лапин нашел бы, где на меня напасть. Не в деревне, так здесь.

— Но кому это надо? — всхлипнула Наташа. — Ведь и правда изжить пытаются!

И теперь эти пытающиеся, будь они неладны, знают, что у меня есть магия. Это плохо. Очень. Вряд ли оставят попытки меня уничтожить, но в следующий раз лучше подготовятся.

Значит, и мне тоже нужно лучше готовиться.

А еще — обсудить эту проблему с аджаном, но он, как назло, не отзывался, отчего я чувствовала себя еще хуже. Снова и снова задавалась вопросом, что с ним случилось, и мысленно спрашивала:

«Чет, миленький, где же ты?»

Аджан все не появлялся, зато спустя где-то час в замок примчался лекарь — еще одна для меня проблема. Без страховки Чета Данил Астафьич быстро сообразит, что жизнь мне спас не «папенькин» хранитель, а я сама подсуетилась. Пришлось отбиваться от магического эскулапа всеми правдами и неправдами.

— Я в порядке, — настаивала, стараясь сохранять с пожилым мужчиной дистанцию.

— Но ваше сиятельство! — нервничал тот. — На вас же было совершено нападение. Позвольте вас осмотреть!

Нет, нет и еще раз нет!

— Лучше идите и осмотрите княгиню. Она меня беспокоит, и вас тоже должно беспокоить ее здоровье. — Я даже на всякий случай зашла за ширму и уже оттуда продолжила: — Князю не понравится, что вы не оказываете его матери должную заботу и внимание.

— Но я же… — растерялся бедолага.

— Теряете понапрасну здесь время, пока ее сиятельство, возможно, умирает на своей постели.

Последние слова возымели действие. Тяжело вздохнув, Данил Астафьич поклонился и, простившись со строптивой мной, отправился к Ольге.

— Варя, иди с ним, — велела я своей подопечной, препроводившей ко мне лекаря. — Расскажешь потом, что с княгиней.

— Слушаюсь, барыня. — Поклонившись, девушка засеменила за врачом.

К счастью, вскоре стало ясно, что с Ольгой все в порядке. Просто перенервничала сильно, что негативно сказалось на ее неокрепшем здоровье. По словам Вари, сразу после ухода Данила Астафьича княгиня уснула, не без помощи двойной дозы капель, и я немного успокоилась.

Ключевое слово — немного.

До аджана никак не получалось дозваться, и в голову начало лезть самое страшное. Вдруг он развоплотился? Данил Астафьич ведь рассказывал, что Ольга спасла свою болонку… пардон, хранителя от развоплощения. А вдруг Чету повезло меньше? Что это вообще такое? Смерть? Вечное забытье? Что тот мерзавец сделал с моим рогатым другом? Чет бы не вопил как резаный, если бы ничего не случилось! А значит…

Ничего хорошего это не могло значить.

Всю ночь эти вопросы не давали мне покоя. Пыталась уснуть, но тщетно. До самого рассвета ворочалась с боку на бок и только когда первые лучи начали золотить треугольнички паркета, просачиваясь в щель между шторами и полами, уснула, сморенная усталостью.

Из беспокойного забытья вынырнула внезапно. Подскочила, открыв глаза, разом вспомнив все, что вчера произошло, и… увидела аджана. Он сидел, забившись в камин, и смотрел на меня немигающими бусинами-глазами. Мрачный, нахохлившийся и как будто даже… обозленный?

Подскочив, бросилась к темному зеву камина, в котором слабо дотлевали угли, и на выдохе спросила:

— Чет, ты как? Живой?! Что он тебе сделал?! Что я могу для тебя сделать?

— Все в порядке, — буркнул хранитель, не спеша выбираться из золы.

— А по тебе не скажешь, что в порядке. Где ты пропадал?

— Зализывал раны, залечивал увечья, — ответил он резко, почти огрызнулся, и еще больше нахохлился.

— Все настолько серьезно? — одними губами прошептала я, скользя лихорадочным взглядом по тельцу аджана.

Если и были раны, то алая шерстка их надежно скрывала. С виду цел и невредим, а там… кто его знает.

— Все в порядке! — повторил он раздраженно и в одно мгновение переместился в другой конец комнаты.

— Тогда что с тобой такое?! — Я поднялась с колен, вопросительно уставилась на развалившегося в кресле хранителя.

— Я тебе говорил сидеть дома? Говорил. А ты что, краса моя? Сидела? Нет! — рыкнул чертяка, вдобавок негодующе сверкнув глазами. — Ускакала на ярмарку горной козочкой и к чему это твое «я только немного развеюсь» привело?

— Откуда же мне было знать, что один из людей Ключевского желает мне смерти!

— А падение с лестницы тебя на эту светлую мысль не натолкнуло, не?

Аджан имел полное право обижаться, но и мне вдруг тоже стало обидно. Это что же получается, мне теперь носа из комнаты нельзя будет высунуть, потому что кому-то приспичило сжить меня со свету? Забаррикадироваться ото всех и ждать? Вопрос: чего? Спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих, и сидеть, сложа эти самые руки, я не собираюсь! И прятаться в нору тоже! Еще больше буду заниматься и не успокоюсь, пока не подчиню все свои стихии. А там уже и домой смогу вернуться, и от врагов, если потребуется, отобьюсь. Так буду отбиваться, что уже они окажутся под угрозой развоплощения!

С этими воинственными мыслями я приступила к зарядке.

— Они… он теперь знает о твоем даре, — спустя минут десять подал с кресла голос чертяка. — Ну, тот засранец, что напал на тебя.

— Знаю, что знает, — ответила я, складываясь пополам, легко и быстро: тело Софьи стало очень пластичным.

— Вряд ли они остановятся.

— И это я тоже понимаю… А значит, надо искать способ вернуться в Московию к концу июля, чтобы провести ритуал. В другом мире до меня уже точно не доберутся.

Чет ничего не сказал. Посидел еще немного, о чем-то мрачно раздумывая, а потом, сказав, что пойдет прошвырнется по дому, исчез, оставив меня делать ножницы.

Закончив с зарядкой, позвала служанок. Быстро собралась, позавтракала одна, узнав, что и княгиня изволила завтракать у себя, а после отправилась в библиотеку. Якобы продолжать работу с бухгалтерией, а на самом деле — тренироваться.

Правда, с тренировкой в тот день особо не сложилось. Около полудня страж просигналил о приближении к библиотеке инородного тела. Думала, это Наташа идет за очередным томиком поэзии, чтобы почитать княгине, а оказалось…

Я едва успела выскочить из тайной комнаты и устроиться за столом в окружении гроссбухов, как двери в библиотеку распахнулись, и я увидела… мужа.

Тут же неловко поднялась, кашлянула зачем-то и, чувствуя, как щеки заливает румянец (от одного лишь его взгляда… эх, Машка!), тихонечко так сказала:

— Здравствуй.

— Доброе утро, Софья, — послышалось в ответ неожиданно теплое.

Вернее, ожидаемое, но… Теплоты в голосе было как-то многовато. А уж во взгляде и вовсе что-то сверкало, и мне это, если честно, не понравилось. Ну то есть взгляд, конечно, понравился, как и его обладатель. Просто… В общем, если коротко, я запуталась в своих мыслях, как до этого путалась и продолжала путаться в собственных чувствах.

— Уже почти обед, — ляпнула первое, что пришло в голову, желая нарушить повисшее молчание.

— Рад слышать. Я как раз проголодался.

И, кажется, очень устал с дороги. Наверное, даже слишком, если судить по темным кругам под глазами, легкой небритости (видно, не до брадобрея ему было) и улыбке, тусклой и слабой.

— Ты как? — Мне снова пришлось прервать наступившую паузу, потому что его сиятельство не придумал ничего лучшего кроме как стоять и меня разглядывать.

Скользил по мне взглядом: долгим, внимательным… А у меня от его долгих, внимательных взглядов сердце сбоило и в груди разливался жар.

— Теперь хорошо, — наконец ответил он и направился ко мне.

Пятиться было некуда: за спиной был стол, а дальше начинался стеллаж. Бесконечно длинный, высокий и… Тьфу ты! Опять не о том думаю и, кажется, немножечко, самую малость паникую.

Паника достигла своего пика (как и румянец на щеках) в момент, когда князь приблизился ко мне и, взяв за руку, прижался к ней губами.

Вообще, если честно, зря он это. В меня от прикосновения его губ, теплых и мягких, будто молния шандарахнула. Не знаю, как не подпрыгнула на месте, а вот руку от нахального поцелуя осторожно избавила. Завела за спину, мысленно напоминая себе о словах, что говорил он матери.

Сделал одолжение Вяземским, забрав в семью пустышку. Несчастный страдалец и мученик.

Заметив, что я не хлопаюсь счастливая в обморок от его кистелобызанья, Андрей слегка нахмурился, но быстро взял себя в руки и проговорил с улыбкой, бросая взгляд на раскрытые книги:

— Вижу, ты вся в делах.

— Да, скучать не приходится. Ты только что приехал? Уже виделся с матушкой? А с сестрами?

Когда мы говорили, чувство неловкости было не таким острым, но стоило тишине вернуться, как я не знала, куда деть взгляд, да и всю себя.

Воронцов покачал головой:

— Сначала хотел тебя увидеть. Я… — Он заглянул мне в глаза, словно гипнотизируя.

Хоть в этом и не было необходимости. Сейчас, когда он был рядом, в паре шагов от меня, я как никогда четко понимала, что мне его не хватало. Гнала… все это время гнала от себя мысли об этом мужчине, а сейчас не могла отвести от него взгляда и уже жалела, что спрятала руку за спину.

— Софья, я сос…

— Андрюшенька-а-а!

Не знаю, как я сдержалась и не зарычала. Кремень, а не Машка. Потом, поостыв, решила, что мне следовало бы поблагодарить Анну за своевременное вмешательство. Но в тот момент я готова была ее убить.

— Вернулся! Радость-то какая!

В мгновение ока средняя Воронцова оказалась рядом с Воронцовым-старшим и как мартышка на пальме повисла на нем, заливаясь слезами счастья. Я чуть гроссбухом в нее не швырнула, желая оторвать от Андрея. Не сделала этого только лишь потому, что князь успел первым. Отстранил сестру, устало ей улыбнулся.

— Прошло всего три недели, а кажется, будто меня не было целую вечность. — И снова мне достался внимательный взгляд светло-голубых глаз.

— Мы очень по тебе скучали! И я, и Наташа с матушкой! — Анна продолжала делать вид, что я не жена, а предмет интерьера: подсвечник там или какая-нибудь подушка на стуле. Даже спиной ко мне повернулась, отчего у меня появилось желание отлупить ее уже двумя гроссбухами.

— А ты, Софья? Ты скучала по мне?

Провокационный вопрос мужа застал врасплох. Шумно выдохнув, натянуто улыбнулась:

— Вы, кажется, проголодались, князь. Велю подать обед в Малую столовую и как можно скорее. — С этими словами я просочилась в щель между столом и Андреем, к своей досаде задев его бедром, и пока спасалась из библиотеки бегством, чувствовала, что не только щеки, но и все тело пылает.

Нельзя нам бедрами соприкасаться.

Вредно это. Можно даже сказать, опасно.

Не прошло и нескольких минут, как о возвращении хозяина в замке уже знали все. Наташа сияла не меньше Ани, а Ольга, казалось, помолодела на десяток лет. С возвращением сына к ней вернулись и силы, и улыбки, и давно пропавший аппетит.

— Андрюшенька, расскажи нам о путешествии, — попросила Наташа, когда страсти улеглись, и мы все расселись за длинным столом в номинально Малой столовой, а по факту Гигантской. — Все было хорошо?

— Как видите, я жив, и принцесса тоже в полном здравии, — коротко ответил Андрей.

А у меня при слове «принцесса» неприятно кольнуло сердце. Глупость, конечно, но ощущение было не из приятных. И хорошо бы, если бы сменили тему, но тут Анна, как назло, попросила:

— Расскажи о ее высочестве. Какая она? Красивая?

— Интересная, яркая, — кивнул Андрей с улыбкой, от одного вида которой мне захотелось швырнуть в него вилкой. Гроссбухов ведь под рукой больше не было.

Зато есть что поострее.

— Удивительная женщина! — продолжать петь дифирамбы своей принцессе князь. — Российской Империи с ней очень повезло.

— Говорят, она полновата, — никак не унималась Анна.

— У нее приятная внешность, Аня, и хватит об этом, — отрезал князь, явно задетый замечанием в адрес своей обожаемой. — Лучше расскажите, что тут у вас. Надеюсь, в мое отсутствие ничего дурного не случилось?

Тишина в столовой повисла такая, что было слышно, как за окнами шумят яблони и беззаботно чирикают в саду воробьи.

— Мама? — Воронцов одарил взглядом каждую, а после сосредоточился на матери. Смотрел ей в глаза, ожидая ответа, мрачнея с каждым мгновением. — Что произошло?

Ольга нервно вздохнула, набираясь смелости признаться.

Я ее опередила, как самая храбрая:

— Меня пару раз убить пытались, — сказала мужу и подула на ложку жаркого, чтобы скорее остывало. — Но все обошлось, так что не переживай.

— Не переживать? — вкрадчиво переспросил князь.

От его тихого, спокойного голоса мурашки побежали по коже и, кажется, не только у меня. И княгиня, и ее дочери нервно вздрогнули.

— Негодяя уже ищут, — продолжила я, стараясь оставаться спокойной как скала.

Муж тоже пытался, но у него со спокойствием как-то не очень получалось. В заострившихся чертах лица теперь проскальзывало нечто хищное, словно какой-то другой, не этот мужчина, еще совсем недавно дарил мне тёплые улыбки.

— Кто? — коротко спросил он.

— Некий поручик Лапин. — К Ольге наконец вернулся голос. — Один из людей Ключевского…

— Я же просил сразу по прибытии отправить капитана вместе с его отрядом в столицу! — прогремел князь, усилив всеобщее напряжение ударом кулака по столешнице.

Анна вздрогнула, Наташа ещё ниже опустила голову, хоть и до этого взгляда не поднимала. Сидела, как нахохлившийся цыплёнок, потерянный и одинокий.

Тем неожиданнее была её попытка возразить брату:

— Мы даже подумать не могли, что…

— Это я настояла на том, чтобы Ключевский остался, — перебила девушку, заметив, как взгляд мужа становится всё темнее, словно небо над морем во время шторма.

— Значит, ты ослушалась меня, — тихо, но от этого не менее грозно проронил он, и от него, от его голоса и взгляда, в столовой сразу похолодало.

Казалось бы, короткая фраза, а как сильно задела.

И разозлила. Аж до зубового скрежета.

Кажется, он перепутал меня с Аней или Наташей. Это они ему в рот заглядывают и всё лепечут радостно «Андрюшенька», а я не стану! Я приняла то решение, которое сочла правильным, имея в перспективе бессрочную поездку в чужие земли с тремя враждебно настроенными по отношению ко мне леди.

— У вашего сиятельства, должно быть, проблемы с памятью, — елейно улыбнулась этому главнокомандующему. — У нас равный брак, а я не ваша служанка, чтобы слушаться и повиноваться.

Прозвучало смело и дерзко. Правда, смелости во мне немного поубавилось, когда взгляд колдуна потемнел ещё на несколько оттенков.

Окончательно так потемнел. Можно сказать, фатально.

Для попаданки Маши.

Судя по выражению мужниного лица, он явно собирался что-то сказать, но его опередила княгиня:

— Я сожгла письмо, которое ты передал для Софьи. Она не знала о твоей просьбе. В тот вечер я разнервничалась из-за твоего отъезда, расстроилась из-за вашей свадьбы… — Княгиня бросила на меня грустный взгляд, а потом перевела его на сына, в глазах которого сейчас, казалось, искрились все снега Сибири.

Или как у них тут северный край называется.

— Тогда я ещё не знала Софью, — тихо продолжала Ольга. — А когда узнала, поняла, какое сокровище нам досталось. — Она прерывисто вздохнула, а я… А я почувствовала, что у меня безбожно щиплет глаза. — Всю жизнь я мечтала о сильной колдунье, что составила бы тебе достойную партию, но… Но сильным наш род делает не магия, а любовь. Ваш союз и зарождающиеся между вами чувства (а я не первый год живу в этом мире и могу отличить фальшь от искренних и чистых порывов) не наказание, а благословение Многоликого. Прости, Андрюша, что из-за моего импульсивного поступка Софья едва не погибла.

Не знаю, как Андрей, а я бы простила. Я вообще в тот момент готова была наградить её сиятельство званием «Свекровь года».

Начали мы, конечно, не очень, но после её слов мне было плевать на наше начало.

Несколько секунд в столовой стояла тишина. Такая густая и напряжённая, что казалась почти осязаемой. А потом князь поднялся и бросил, глядя на мать:

— Я просил вас, матушка, об одном — позаботиться в моё отсутствие о жене, но вы поставили свои чувства во главе всего. — Он выдержал паузу. Наверное, чтобы окончательно добить и без того побелевшую мать. — Я всегда считал вас женщиной, неподвластной эмоциям и глупым порывам, но оказалось, что я вас совсем не знаю.

Больше он ничего не сказал. Швырнув на стол салфетку, стремительно направился к выходу. Служанка, заволновавшись, поспешила распахнуть перед князем двери, а когда те сомкнулись, в столовую вернулась тишина.

Правда, её тут же прервала Наташа. Бросилась к матери, упала у ее ног, прижала к губам дрожащую, подёрнутую паутиной морщин руку.

— Матушка, всё обойдётся. Он успокоится и…

— Он прав, — потерянно пробормотала княгиня. — Только я и виновата.

Обменявшись с Аней взглядами, мы тоже поднялись и подошли к княгине.

— Вот увидите, он остынет и еще раскается в своих слова, — осторожно коснувшись её плеча, проговорила я.

А если понадобится, я помогу раскаяться. А то, видите ли, психует, что его не слушается каждая в доме юбка.

Да и вообще, это же надо довести до слёз мать, тем более и без того чувствующую себя неважно.

— Но он прав, — чуть слышно повторила княгиня.

— Отнюдь. Тот, кто желает мне зла, нашёл бы другой способ ко мне подобраться. Не через солдата Ключевского, так через кого-нибудь другого. И это Андрей ещё не знает, что вы спасли мне жизнь.

Ольга опустила голову, не желая показывать, как заблестели от слёз ее глаза.

— Спасибо, девочки. Спасибо тебе, Софушка.

Она никогда меня так не называла, а тут вдруг на сердце так тепло стало, что я сама чуть не расплакалась. Не стала брать пример с Наташи и растроганно шмыгать носом. Постаралась вести себя так же сдержанно, как и Аня, и просто осталась рядом с Ольгой, пока она в нас нуждалась.

После того как княгиня успокоилась и отправилась к себе отдыхать, я вернулась в библиотеку. Тренировки продолжить не рискнула, опасаясь очередного вторжения инородного тела в лице мужа, но за теорией посидела. Пролистала ещё одну рукопись, выписав то, что, на мой взгляд, могло быть важным для ритуала.

Перед ужином по традиции княгине вменялось сменить платье. К себе поднималась уставшая, продолжая видеть перед глазами мелкие строчки на пожелтевших, ветхих страницах. В спальню входила, борясь с желанием прилечь минут на десять, но все хотелки отошли на второй план, когда увидела меняющую простыни Варю и суетливо наводящую порядок Беляну.

Зачем, спрашивается? Только вчера наводили и меняли.

— Что здесь происходит? — нахмурилась, наблюдая за действиями служанок.

— Ах, ваше сиятельство, это приказ князя, — опускаясь в быстром реверансе, пробормотала Варя.

А Беляна, которая была посмелее, прямо добавила:

— Барин сегодня изволил остаться с вами на ночь.

Изволил, значит?

А меня спросить? А поинтересоваться, изволю ли я остаться с ним на ночь?

Кажется, кое-кто продолжает забывать, что у нас РАВНЫЙ брак!

— Где сейчас барин? — поинтересовалась я вкрадчиво, чувствуя, как по венам растекается пламя.

Приголубить бы им мужа, да только может быть чревато. Поэтому успокаиваемся. Дышим глубже, не психуем, улыбаемся и не мечтаем испепелить дорогого супруга.

— Говорит с прислугой и стражей, — ответила Беляна, продолжая полировать вазу.

Вот магией мне пользоваться нельзя — это факт. Но по старинке ведь можно? Ваз в спальне много. А еще статуэток, подушек, подсвечников… В общем, без сподручных средств сохранения девственности не останусь.

Только надо научиться обороняться без эмоций. Не злиться, не провоцировать в себе всплеск силы. Представив, как с каменным лицом швыряю в Воронцова канделябром, поняла, что спокойно вряд ли удастся. Да и муж может не впечатлиться.

А надо, чтобы впечатлился и оставил идею совместных ночевок.

Но если воевать с ним нельзя, то что тогда? Сказать, что заболела голова? Критические дни подоспели или, может, я еще не отошла от нападений?

А что? Идея!

Какой тут интим, когда чуть не потеряла свою драгоценную жизнь.

— Как закончите здесь, приберитесь и у его сиятельства. Порядок наведите, свежие простыни постелите…

Они ему пригодятся.

Служанки переглянулись, но ничего не сказали. Заверив, что все сделают, помогли мне переодеться, а после вернулись к наведению порядка, хотя в спальне и так уже все сверкало.

Не успела я выйти из покоев, как нос к носу столкнулась с одним из стражников Воронцова. Лицо его мне было знакомо, а вот имени я не знала.

— Добрый вечер, — поздоровалась настороженно, гадая, что ему здесь понадобилось.

Может, к князю явился? Ну так князь еще не переехал. И моими стараниями не переедет.

По крайней мере, не в эти стены.

— Я за вами, барыня, — низко поклонился мужчина.

— За мной?

— Кирилл Васнецов к вашим услугам. — Он снова поклонился.

— Не уверена, что я нуждаюсь в ваших услугах, — продолжила я хмуриться, нижними девяносто ощущая близость засады.

— Мне велено сопроводить вас в Малую столовую, — тихо, но твердо сказал мужчина.

— Боитесь, сама я туда не дойду?

— Князь боится, — честно признался Васнецов.

Этак я еще за ужином начну бить посуду.

— Что ж, сопровождайте, — мрачно бросила я и быстро зашагала по коридору.

Не удивлюсь, если от моего хмурого вида завянут растения во всем поместье, но не хмуриться я не могла.

— И часто вы будете меня так сопровождать? — спросила, когда мы вышли на лестницу.

— Постоянно, барыня, — убил он меня ответом.

Я же говорю, засада. А может, уже и задница.

И как мне теперь тренироваться? Ладно, в книги этот Кирилл заглядывать не станет, поэтому осваивать теорию продолжу. Но в тайную комнату я ведь его с собой не потащу.

Надо было вообще не рассказывать Андрею о нападениях.

Возле Малой столовой меня больше не ждали ни Ольга, ни ее дочери. Хозяин был дома, занимал место во главе стола, а с ним и его родня.

Заходила в столовую, мысленно уговаривая себя не убивать мужа. Взглядом можно, а вот магией нельзя. Хоть и хочется.

Очень!

Посмотрев на свекровь, заметила, что та мало того, что бледная, так еще и подавленная. Аня с Наташей угрюмые, а хозяин всея Черноморья темнее этого самого Черного моря.

Значит, с матушкой еще не мирился и, судя по каменной роже, не собирается.

Не порядок.

— Ольга, как ваше самочувствие? — Улыбнувшись княгине, я опустилась за стол напротив мужа.

Расстояние отличное. Безопасное.

Для князя.

— Все хорошо, Софушка, спасибо, — слабо улыбнулись мне в ответ.

— А моим самочувствием дорогая супруга не желает поинтересоваться?

Вскинув голову, напоролась на хмурый взгляд князя и подарила ему такой же.

— Раз уж вы собрались заняться консуммацией брака, все с вами в порядке.

В самом деле, не стихи же он планирует читать до рассвета.

Заметила, что Наташа покраснела, да и Анна тоже смущенно заерзала на сиденье. Видимо, это не те темы, на которые они привыкли говорить с братом за ужином. Да даже и не говорить, а просто присутствовать.

К хмурому княжескому взгляду прибавился еще более мрачный прищур.

— Я помню о своем супружеском долге.

Еще бы сказал, о супружеской повинности.

— Мне вы ничего не должны, — заметила я, знаком велев слуге налить в бокал вина. — А вот перед матерью могли бы и извиниться.

Как вскоре выяснилось, у меня паршиво получалось не злиться самой и еще хуже — не злить мужа.

— Софья, не стоит, — тихо проговорила княгиня.

Но мы с Андреем ее проигнорировали.

— И вы не таите на мою мать обиду за сожженное письмо, которое едва не стоило вам жизни? — холодно поинтересовался он.

Желудком чую, сегодня я не поужинаю.

Откинувшись на спинку стула, сдержанно произнесла:

— Все мы совершаем ошибки. К тому же, даже прочитав его, я бы вряд ли отпустила капитана. На тот момент с ним и его людьми я чувствовала себя в безопасности.

— То есть вы бы меня ослушались?

Беда с памятью у этого мужчины.

— Я бы в любом случае поступила так, как считаю нужным.

Если до этого Воронцов был зол, то после моих слов в нем как минимум проснулся демон. Может, сразу несколько. Хорошо, что он не владел силой огня, иначе бы нам всем пришла хана.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, схлестнувшись в немом противоборстве, а потом князь, приступая к еде, отстраненно бросил:

— Где та девушка, на которой я женился?

— Она здесь. Перед вами. — Я тихо усмехнулась, а потом добавила: — Просто до свадьбы вы ее не знали.

Больше за ужином мы не сказали друг другу ни слова. Наташа пыталась разрядить обстановку беззаботной болтовней ни о чем, но никто ее не поддержал, и она быстро сдалась.

Когда подали десерт, я проглотила его, почти не почувствовав вкуса ванильного пудинга, и поспешила откланяться, надеясь, что после такого отвратительного ужина Воронцов поимеет совесть и не станет являться в мои покои.

Но видимо, совесть князь позабыл в Бритии.

Я как раз готовилась ко сну, сидела за туалетным столиком и расчесывала Софьины локоны, когда в спальню, коротко постучав, вбежала Варя и доложила о приходе мужа.

— Ваше сиятельство, его сиятельство…

Служанка смутилась и отошла в сторону, пропуская князя, все такого же мрачного.

— Оставь нас, — велела я служанке и стала настраиваться на непростую баталию.