14

На почтовом ящике было написано: «МИСТЕР И МИССИС Г.Р. БЕЙЛИ». Дом стоял далеко от дороги в небольшой рощице. Это был большой дом с двумя дымоходами, громоотводом и тарелкой спутниковой антенны на крыше. Рядом находились пристройки, в том числе сарай и насосная. Несмотря на то что было темно, Карлу Херболду показалось, что все выглядит чисто и аккуратно и говорит о достатке.

Он искоса посмотрел на Майрона.

— Ну, что ты думаешь?

— О чем?

— Господи! — пробормотал Карл.

Приняв решение, он повернул машину на подъездную дорожку.

Надо отдать должное Сесилу: машина оказалась именно там, где было условлено. Она была в отличном состоянии, полностью заправленная — садись и поезжай. В багажнике лежали чемодан с одеждой, сорок долларов наличными, несколько пистолетов с большим боезапасом и несколько бутылок виски, которыми они с Майроном отметили успешный побег.

День-другой они стояли лагерем возле озера. Спали в машине, а днем грелись на солнышке. По крайней мере, Карл.

Слишком чувствительная кожа Майрона боялась солнца, так что он просто дремал в тени деревьев.

После стольких лет, проведенных взаперти, пребывание на природе казалось праздником. Тем не менее всему есть предел. Карл понял это сегодня утром, когда, проснувшись, обнаружил у себя на лобке клеща и увидел, что броненосец сделал подкоп под их машину.

Пора было искать кров. В поисках подходящего места они кружили весь день, избегая больших магистралей, где можно было легко нарваться на стражей порядка, разыскивавших беглых преступников.

Каждый раз, когда Карл слышал по радио свое имя, это щекотало его самолюбие.

Он жалел, что покойная мать не может этого слышать. Она стала бы рыдать. Она выплакала бы все глаза. Это у нее лучше всего получалось. Его самое первое воспоминание — мать с покрасневшими глазами, снова и снова повторяющая: «Что же мне теперь с вами делать, ребятки?»

Отца он совершенно не помнил. Он умер, когда Сесил под стол пешком ходил, а сам он лежал в пеленках. Если Карл и знал раньше, отчего умер его отец, то сейчас уже забыл. Он предполагал, что старик преждевременно сошел в могилу только для того, чтобы не слышать вечного хныканья своей жены.

Мать работала в салоне красоты. Карл помнит аммиачный запах перманента, которым все время несло от нее по вечерам.

Он не забыл, как она всегда хныкала, что страшно устала, и умоляла их с Сесилом не шуметь и вести себя хорошо. Но когда они не слушались, она ничего не могла с этим поделать.

Потом они с Сесилом заметили в ней перемену. Мать воспрянула духом, стала причесываться и красить губы, носить чулки и надевать туфли на высоких каблуках. Субботними вечерами она ходила на свидания. Карл прекрасно помнит, как однажды она привела в дом мужчину — Делрея Корбетта — и сказала, что теперь он будет их новым папой.

* * *

Карл снял ногу с акселератора, и машина свободно покатилась к дому. Прежде чем заглушить двигатель, он погасил фары. Поправив пистолет в кобуре, он сказал:

— Майрон, ты будешь стоять здесь, пока я не войду в дом, понял?

— Понял.

Открыв дверцу, Карл вылез наружу и сразу ощутил запах сена и навоза. Знакомые запахи тут же пробудили в нем воспоминания о том, как его заставили перебраться из города в деревню. Много лет они с Сесилом шатались по улицам и переулкам Блюэра. Каждый день после школы они встречались со своими дружками и устремлялись на поиски приключений. Всегда находилось что-то новое, чего еще не приходилось испытать.

У старших мальчиков они научились курить, пить и воровать. Уличные драки были для них привычным делом. О девочках они вскоре узнали, что между ног у них находится то, что слаще любого пирожного, и если этого не удавалось достичь обаянием, то обычно помогали угрозы. Карл учился всему быстрее, чем Сесил, однако и тот получал свою долю.

И вот они внезапно лишились всего, что их окружало: друзей, привычной обстановки — одним словом, свободы. Карл ненавидел ранчо. Он ненавидел вонь, ненавидел ежедневную тяжелую работу, ненавидел правила поведения за столом и чтение Библии, ненавидел наказания, которым Корбетт подвергал их с Сесилом, если они что-то нарушали.

Он ненавидел и свою мать за то, что она привела к ним Корбетта. Он благословлял тромб, который закупорил матери кровеносный сосуд в легком и вызвал ее смерть. Вдень ее похорон они с Карлом устроили маленькое торжество, радуясь, что им больше не придется выслушивать ее нытье насчет того, чтобы они стали хорошими мальчиками и слушались Корбетта, который был бы им прекрасным отцом, если бы они его приняли.

Подняв руку, Карл постучал в дверь — сильнее, чем собирался. Через несколько секунд на веранде загорелся свет.

Зная, что за ним скорее всего наблюдают через «глазок», Карл нарочито вздрогнул и прикрыл глаза от света.

Дверь открылась.

— Здравствуйте, миссис Бейли, — дружелюбно сказал Карл. — У вас на веранде очень мощная лампочка. Должно быть, в тысячу ватт.

— Чем я могу вам помочь, молодой человек?

Это была хрупкая женщина в очках, далеко за семьдесят, с подсиненными седыми волосами и приятной улыбкой. В общем, то, что надо.

— Сестра, кто там пришел?

В дверях появилась почти точная копия первой старушки, только немного полнее и даже более приятная. Обаятельная улыбка Карла стала еще шире.

Загрузка...