Свое гнездышко

Глава 5

Я не помню точно, когда мы с Джонатаном перестали враждовать и стали друзьями. Отчасти причиной послужило его восхищение моей тетей. Он часто заходил к нам по вечерам, и трудно было поверить, что их с тетей Хетти разделяет много лет. Они почти во всех вопросах сходились мнениями, особенно относительно образования, и постепенно моя подозрительная натура стала успокаиваться. Я перестала думать про всякие романтические ужасы, которые происходят в старой части дома, и вместо этого целиком сосредоточилась на своей работе — и изменения к лучшему не заставили себя ждать. Стояла середина июня, и на следующей неделе должен был приехать приятель Джонатана. Я к тому времени подружилась с Дэвидом Милтоном, посетив его несколько раз, и как-то он пригласил меня приехать вместе с тетей Хетти.

— Возможно, я произвожу впечатление человека, которому нравится отшельническая жизнь, но, если говорить по правде, это не так. Во всяком случае, подолгу мне тяжело быть без общества.

Он это сказал, когда мы с ним гуляли по его саду — вернее, я шла, а он ехал рядом в своем кресле. Чем больше я узнавала Дэвида, тем больше мне нравилось быть с ним и тем реже я вспоминала про его инвалидность. И не только потому, что он был мужественным человеком (хотя это тоже верно), но и потому, что он не позволял по отношению к себе жалости.

— Я приехал сюда, в эту глушь, потому, что мне здесь нравится. К тому же врачи советовали мне морской климат. Но мне не хватает шума и блеска города. Правда, сам я родился в тихой кентской деревушке, но потом долго жил в Лондоне.

— А чем вы там занимались? — поинтересовалась я. К этому времени мы с Дэвидом были уже на короткой ноге.

— А разве Джонатан вам не рассказывал? — Он невесело усмехнулся, словно это должно было показаться мне забавным.

Я отрицательно покачала головой.

— Я был актером. Именно потому, что я потерял всякую возможность работать в результате аварии, я получил крупную компенсацию от владельца транспортной компании — их невнимательный водитель грузовика наехал на меня. Незадолго до этого я подписал крупный контракт — должен был играть на Бродвее. Если бы все случилось на несколько лет раньше, когда я еще был начинающим актером, сейчас я жил бы в полной нищете.

— Значит, вы решили обосноваться здесь навсегда? А как вы себя чувствуете без работы?

— Но я работаю — пишу пьесу. У меня уже вышла маленькая пьеска на полчаса, ее поставили на Западном телевидении. Естественно, я остался недоволен игрой актеров, всех до единого, и продюсером тоже, но я к ним, конечно, несправедлив. — Дэвид усмехнулся. — Признаться, пьеса получилась довольно средняя, ничего особенного. Но, может быть, та, которую я сейчас пишу, выйдет лучше. Больше всего мне, конечно, не хватает людей, но сейчас я не смог бы жить в Лондоне. Здесь мне не хватает суеты и общества, но там мне не хватало бы чистого воздуха, простора и покоя, так что все сразу хорошо не бывает. Поэтому я очень благодарен Джонатану. Он остроумный, приятный собеседник, и его частые визиты буквально оживляют меня. А теперь он еще порадовал меня знакомством с вами. Непременно привозите ко мне вашу тетушку. Судя по тому, что рассказывал о ней Джонатан, она душой очень молода.

Я знала, что тетя Хетти будет рада знакомству с Дэвидом, и обещала привезти ее с собой в следующий раз. Но перед этим произошло несколько событий. Я собиралась поехать в Труро за покупками. Тетя Хетти сказала, что не поедет со мной, потому что на следующей неделе приезжает Гленн и ей надо кое-что сделать в доме. Мы сидели на террасе после ужина, Джонатан примостился на низких перилах лестницы, которая спускалась в сад.

— Я тоже хочу поехать в Труро. Теперь я живу в отдельном доме и решил заняться хозяйством. Поедем завтра вместе.

Конечно, это было гораздо веселее, чем ехать одной в моей маленькой тихоходной машине. К тому же его остроумная болтовня очень скрашивала досуг. Джонатан забрал меня в половине десятого утра на следующий день. Когда мы приехали в Труро, я отправилась по своим делам, и мы договорились встретиться позже, вместе пообедать. Я ходила по магазинам в радостном, приподнятом настроении, сама не зная почему. Если он приехал со мной в Труро, чтобы купить что-нибудь для дома, то по магазинам он со мной ходить не стал. Я гадала почему. Может быть, он приехал сюда за чем-то другим? Хотя, с одной стороны, мне надо было купить чулки, и я не могла представить, как стала бы выбирать их при нем. Но с другой стороны, у меня было восхитительно романтическое настроение, мне хотелось просто бродить по улочкам и глазеть на витрины магазинов. Я зашла в один магазин и попросила показать мне чулки. На прилавке не нашлось того цвета, который мне был нужен, и продавщица вышла в заднюю комнату. Тем временем я подошла к двери и выглянула на улицу. И тут вдруг увидела сверкающую глянцем серую машину, за рулем которой сидел Дункан Стэнли. Машина медленно двигалась в плотном потоке, потом совсем остановилась. Я разглядела, что на соседнем сиденье рядом с Дунканом сидит Бейтс. Я уставилась на него, не веря своим глазам.

Что Стэнли делает в Труро, да еще вместе с Бейтсом? Конечно, они могли быть знакомы, и все-таки странно, что бывший дворецкий оказался в его машине. Может быть, Стэнли просто хотел подвезти его куда-то или хочет нанять на работу? Тогда почему он не сделал этого раньше? Видимо, за обедом я была слишком погружена в свои мысли и отвечала невпопад, потому что Джонатан в конце концов спросил, о чем я размечталась.

— Нет, ничего, — ответила я, все еще размышляя о том, что видела этих двоих вместе. — А тетя Бейтса все еще болеет?

— Ты что, прониклась к нему тайной страстью?

— Не говори глупости. Просто спросила. Он стал часто отлучаться из своей мастерской, и я подумала, что для этого должна быть какая-то причина.

— Вчера он там был.

— А сегодня его там нет. — Я совсем забыла, что не надо было этого говорить — откуда я могла это знать?

— Как тебе стало об этом известно, если сегодня с утра ты не была в деревне?

Джонатан, конечно, догадался, что я видела Бейтса, я призналась в этом, но не сказала, с кем его видела.

— Согласно моим данным, его тетя живет в Фоуи — значит, он мог приехать в Труро для того же, что и мы, — за покупками.

— Тогда интересно, на каком автобусе он доехал?

— А ему не нужно ехать на автобусе. У него есть своя машина — маленькая такая. Ты разве не знала?

Я знала, но забыла об этом. Но тогда все становилось еще более странным. Если он приехал на своей машине, то почему оказался в машине Стэнли? Больше я не стала ничего говорить, но все, мои дурацкие подозрения снова вернулись. Моя тетя больше не получала предложений от Стэнли, однако я была уверена, что на этом дело не кончилось и что вообще происходит что-то странное. Но что? Может быть, прошел слух, что наш дом на скале стоит на самом деле больше, чем его рыночная стоимость? В голову мне стали приходить самые безумные идеи. Корнуолл богат минеральными запасами — во всяком случае, я так считала. Там были оловянные рудники. Правда, не в нашем районе, а чуть подальше. В наши дни самую большую прибыль приносят нефть или природный газ! Может быть, разгадка в чем-то другом, до чего даже мне с моим воображением трудно додуматься? Я глотала мороженое, не догадываясь, что Джонатан пристально меня разглядывает.

— Я знаю, временами ты считаешь, что пустое место гораздо лучше моего общества, но неужели нельзя это не так явно показывать? — Это прозвучало неожиданно трогательно, и я постаралась вести себя более вежливо. Он начал рассказывать мне длинную захватывающую историю про притон бандитов в самом сердце Лондона, который существовал примерно столетие назад.

— Это такие истории ты излагаешь в своей книге?

— Конечно.

— Значит, вот как ты пишешь учебники арифметики для детей?

— Ах, тетя Хетти меня выдала!

— Да, она же не твоя тетя.

— Хотя мне иногда кажется, что именно моя. На самом деле я пытаюсь писать исторический роман. Другой вопрос — выйдет ли он когда-нибудь в свет. А тем временем я пишу на заказ простые веселые книжки для детей. Потому что они на самом деле нужны, ну, и по финансовым соображениям тоже. — Джонатан улыбнулся. — Иначе как же думать о женитьбе, если я не смогу заработать денег на семью? Даже если моя невеста сможет сама себя обеспечить — я не могу надеяться, что она станет кормить еще и меня.

— Да, тут ты прав, — неожиданно развеселившись, отозвалась я.

Мы сели в машину, и тут он предложил заехать в Пензанс, прежде чем возвращаться домой.

— Когда мы вернемся, тебе уже поздно будет работать. Так что давай сегодня устроим выходной. Прогуляемся по садам, а потом поужинаем где-нибудь.

Похоже, мне начинало нравиться общество Джонатана больше, чем я подозревала. Азарт в серых глазах, смешно оттопыренные уши и худое лицо делали его похожим на мальчишку. Может быть, я из тех чудачек, которые не могут не откликнуться сочувствием к одинокому человеку, но почему я решила, что он одинок — один Бог знает. Почему-то к Дэвиду я не испытывала такого сочувствия и теплого участия, хотя тот гораздо больше нуждался в помощи. Может быть, дело было в том, что в Дэвиде чувствовалась сила?.. Все мои прошлые подозрения в отношении Джонатана улетучились. Я сказала, что с удовольствием прокачусь в Пензанс и мне сегодня совсем не хочется работать. Он расцвел улыбкой, и я была очень довольна.

После ужина мы бродили по садам, и я совсем забыла про Бейтса и Стэнли. Потом мы поехали домой. Джонатан ехал по узкой дорожке к Треговану. Сияла полная луна, и я вдруг ощутила какое-то гнетущее одиночество. Не за горами мое тридцатилетие. Позади у меня осталось несчастливое замужество, и, хотя память о нем начала тускнеть, все же чувство утраты не покидало меня. Джонатан остановил машину. Пейзаж перед нами был суровый — неровные скалы, свинцовое море, и от этого моя тоска и чувство одиночества только усилились. Правда, непонятно было, почему такие чувства вдруг навалились на меня именно после приятного и насыщенного дня. Я сидела и молча смотрела на серые скалы. При определенном освещении они были вполне живописны — их можно было попробовать как-нибудь написать.

— Какой хороший был день, Лиз. — Голос Джонатана прозвучал так тихо, что почти не встревожил мои мысли. Я с головой погрузилась в грустный пейзаж и в мучительные воспоминания о Гэри, от которых у меня все сжималось внутри. — Я уже начал думать, что ты так никогда и не примешь меня. Всегда будешь смотреть на меня как на приставучего зануду, назойливого бездельника, которому нечем заняться. Ты же знаешь, я умею работать, когда нужно. Просто до сих пор у меня не было для этого стимула.

Я вернулась к реальности и посмотрела на него. Джонатан был неожиданно серьезен — глаза его потемнели.

— Прости, я вредная и подозрительная девица. — Видимо, в моем голосе ему послышалась жалоба, и он вдруг обнял меня за плечи. Мне стало спокойно и уютно.

— Просто у тебя было тяжелое время. Знаешь, Лиз, когда я впервые посмотрел тебе в глаза, в них было такое горе и разочарование, что хотелось тебе сказать: «Не мучайся так, подожди, боль пойдет. Это не навсегда». Но знаешь, очень трудно утешить человека, когда видишь, что он потерял веру.

Господи боже мой, подумала я про себя, неужели у меня все так написано на лице? А мне-то казалось, что я все ловко скрываю и никто ничего не замечает. Тогда неудивительно, что тетя Хетти обо всем догадалась, хотя я ни разу не рассказывала ей о моей жизни с Гэри. Я хотела рассмеяться, но смех вышел сдавленным, и на глазах у меня вдруг выступили слезы. Он обнял меня крепче, и я заплакала, но не горестно, а тихо и беспомощно, и этими слезами словно закончилась печальная страница моего прошлого, связанная с Гэри. Джонатан повернул меня к себе лицом и обнял, крепко прижав к груди. Это длилось не более пары минут. Я нашла платок, вытерла слезы и рассмеялась.

— Надо же, как глупо! Ты можешь подумать, что я плакса. На самом деле я почти никогда не плачу. Наверное, просто этот замечательный день и лунный свет сделали меня сентиментальной. И твое сочувствие. Сердце растрогалось, и вдруг все это вырвалось наружу. На самом деле я уже давно не страдаю от потерянной любви. Просто последние остатки ушедшей боли, и все.

— Господи, Лиз, какая же ты глупая девчонка! — И Джонатан вдруг меня поцеловал. Долгим любовным поцелуем, и я ответила ему от всего сердца, хотя меня тут же пронзила мысль: перестань, дурочка, это ничего не значит. Просто он добрый и сочувствует тебе. Не смей мечтать и воображать, что это что-то серьезное. Несмотря на эти мысли, сердце мое трепетало. Мне казалось, что я оживаю, заново возвращаюсь к жизни после долгого периода забытья. Через секунду я отодвинулась от него и сказала:

— Нам пора домой. Уже поздно.

Он так же тихо ответил:

— Хорошо, поехали.

Джонатан проводил меня до самых дверей дома, не пытаясь еще раз поцеловать на прощание. И я была этому скорее рада. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел нас. Нет, только не сейчас, у нас впереди еще много времени.

Потом я стояла у окна и смотрела в залитый луной сад. Как ни пыталась я это отрицать, Джонатан сумел пробудить мои чувства, о которых я еще сегодня утром не могла даже подумать. Поначалу он мне откровенно не понравился, потом, постепенно, я начала к нему привыкать, мне он казался интересным, мне приятно было с ним болтать. Но его сегодняшняя нежность открыла в нем другую, совершенно неожиданную сторону. Может быть, это еще раньше разглядела моя тетушка и потому так привечала его. Я пожала плечами и пошла спать. Боже мой, ну сколько можно об этом думать — что за важность! Мужчина проявил ко мне немного симпатии, поцеловал меня при луне — а я уже настроила себе воздушных замков! Ну, поцеловал, и что такого? Можно подумать, мне семнадцать лет и я до этого ни с кем не целовалась. Я захихикала, припомнив свои ранние увлечения еще до встречи с Гэри. Вполне невинные, полудетские — неловкие поцелуи в подъезде. Но я же тогда не считала, что влюблена!

Нет, сейчас все было по-другому. Дело в том, что я уже знала, что такое любовь, — я любила Гэри. Может быть, я любила его не так, как надо, но это было настоящее чувство, и я была счастлива, пока оно длилось. Теперь я воспринимала поцелуй гораздо серьезнее, чем следует. Перестань, Лиз, опомнись, одернула я себя, уйми свое воображение.

На следующий день я взяла последнюю, только что законченную мною картину и повезла показывать ее. Дэвиду. Я надеялась, что тетя Хетти поедет со мной, но она была поглощена подготовкой к встрече Гленн. Недостаточно было просто приготовить ей комнату — в доме требовалось сделать серьезные изменения. Дэвид, к счастью, обрадовался моему приезду. Он со вкусом и деликатностью покритиковал мою работу. Дэвид всегда давал очень дельные советы — где нужно уплотнить рисунок, где — смягчить линии или цвета. Мы сидели в саду, пили чай, и тут из-за угла бунгало показалась Джиллиан. Я знала, что иногда она катается на велосипеде в этих местах. Джиллиан посмотрела на меня без улыбки и сказала, что заехала только чтобы передать банку крыжовникового варенья, которую ее мать просила отвезти Дэвиду. Потом спросила, хорошо ли мы с Джонатаном съездили в Труро. Значит, она все знала — вот откуда такая холодная встреча. Она стояла у стола, совсем юная и беззащитная, невыносимо трогательная. Но что я могла сделать? Я сказала, что мы съездили хорошо, Дэвид предложил ей чашку чая. Но она вдруг по-детски насупилась и неожиданно грубо ответила:

— Мне некогда рассиживаться и пить чай, у меня есть другие дела. Меня дома мама ждет. — Сказав это, она развернулась и ушла.

— Она еще совсем ребенок, — нахмурился Дэвид. — И расстраивается из-за всяких пустяков.

— О, не стоит за нее оправдываться, — рассмеялась я. — Я сама когда-то была в ее возрасте.

— Вы и сейчас ненамного старше, но не могу представить, чтобы вы в ее годы были так наивны.

— Пожалуй, вы правы. — В голосе моем проскользнула нежность от той грусти, которой были наполнены его слова. Может быть, Джиллиан призналась ему во всем и сейчас приехала поговорить, а тут опять я. Мало того, что я провела день с мужчиной, который ей нравится, но еще не дала ей выплакаться в жилетку другу и получить утешение. Наверное, эта девочка уже ненавидит меня. К счастью, Дэвид не знал, как я сама по-ребячески поступила вчера ночью. Как разволновалась из-за того, что Джонатан поцеловал меня. Я уехала домой немного подавленная. К тому же вечером Джонатан не зашел, как обычно, на чашку кофе, и мне его не хватало. Я смотрела, как деловито орудует спицами тетя Хетти. Мэри гладила на кухне белье. Была среда, а Гленн должна была приехать в пятницу, так же как и приятель Джонатана по имени Брайан Лавгроув. Два новых человека в деревне — деревенским сплетникам будет о чем посудачить!

Было почти одиннадцать часов, когда я сказала, что хочу пойти прогуляться. Тетя подняла на меня глаза от вязанья и напомнила, чтобы я не забыла выпить на ночь чашку молока, когда вернусь.

Выйдя за ворота, я немного постояла, не зная, куда направиться. Я не особенно пуглива, но все же было немного тревожно идти ночью одной прочь от дома. Может быть, дело в том, что я слишком долго жила в городе и с наступлением темноты мне хотелось, чтобы вокруг были люди? Я направилась в сторону деревни. В домике Бейтса горел свет — значит, сейчас он не был у своей больной тетушки в Фоуи. Если эта тетушка вообще существует! Двери бара «Голова короля» были заперты, хотя внутри горел свет. Я пошла к дому, который снимал Джонатан.

До сего дня не могу понять, что на меня тогда нашло и почему я сделала то, что сделала? Наверное, на меня накатило то же чувство одиночества, что и прошлой ночью — мне захотелось поговорить с Джонатаном. Занавески на окнах были задернуты неплотно, и в щелку между ними пробивались полоски света. Я решила так: если я увижу, что он работает, то просто осторожно уйду. А если читает — то постучу в окно. Мне не пришло в голову, что кто-нибудь может увидеть меня и подумать все, что угодно. Я оглянулась — вокруг никого не было. Осторожно открыв калитку, я прошла по газону вдоль дорожки к дому. Перед домом был только маленький садик с клумбой. Джонатан стоял посередине комнаты и держал в объятиях Джиллиан, которая положила голову ему на плечо. Я торопливо вернулась за калитку, ругая себя за то, что подсматривала. Мне было нестерпимо стыдно, и в то же время я была рада. Теперь я знала, что это за человек. Самый обыкновенный волокита, дамский угодник, вот и все.

Шагая к дому, я не знала, что меня больше расстроило: то ли мне было стыдно за себя, то ли я просто чувствовала себя обманутой идиоткой? Но почему мне должно быть стыдно? Я ведь не собиралась подглядывать — кто мог подумать, что в такое время я застану у Джонатана Джиллиан, тем более что у нее такой строгий отец? Можно было ручаться, что он не знал, где сейчас находится его дочь. Однако душу саднило воспоминание о том долгом, страстном поцелуе. Может быть, Джонатан так представляет себе дружбу? Готов расточать сочувствие всем девицам по соседству, направо и налево? Только пусть тогда вычеркнет меня из списка своих подружек! Я старалась не вспоминать, как тот поцелуй согрел и воодушевил меня, всколыхнул все мои затаенные чувства, жажду любви, тепла и понимания! Как ловко он преодолел мою защиту!

Внезапно все во мне возмутилось — и от стыда или чувства неловкости не осталось и следа! Но зато это прогнало сон, и теперь не было смысла идти домой спать. Недолго думая, я свернула с дороги, которая шла вдоль побережья, и направилась в гору, к шоссе. На самом деле я не собиралась идти так далеко. Между полями шла довольно утоптанная тропинка, по которой можно было выйти как раз к заднему крыльцу нашего дома. Я прошла по ней немного и тут увидела впереди себя, на некотором расстоянии, темную фигуру. Я видела только, что это мужчина и что он что-то несет. Я машинально замедлила шаг. Не то чтобы испугалась — просто не хотела догонять этого запоздалого пешехода. Наверное, вышел ловить кроликов. А в мешке у него, скорее всего, хорьки. Я знала, сколько неприятностей доставляют кролики местным фермерам, и считала охоту на них вполне простительным браконьерством. Мужчина впереди остановился и переложил ношу в другую руку — то ли у него были слабые руки, то ли хорьки на самом деле тяжелее, чем мне казалось. Я невольно прижалась к каменной стене и сухому дереву, которое росло рядом. Так и стояла не шевелясь, надеясь, что, если мужчина обернется, я буду только черной тенью на черной стене. Он действительно обернулся, но, видимо, меня не заметил. Я постояла еще некоторое время не двигаясь, и вдруг, непонятно почему, сердце у меня начало громко стучать. А вдруг он все же увидел меня — кто бы это ни был — и решил, что я шпионю за ним? Хотя что мне за ним шпионить! Невинное браконьерство! Одиночество и безлюдье уже начало действовать мне на нервы. Я подождала, пока мужчина отойдет подальше, и потом, как последняя трусиха, побежала назад. У меня было неприятное предчувствие, что если бы я пошла дальше, то мне непременно кто-нибудь встретился бы на тропинке.

Только когда я оказалась опять на дороге к заливу, страх немного отпустил меня. Уже второй раз за вечер я почувствовала себя глупо. Подумать только — воображение играет со мной злые шутки на каждом шагу! Теперь бар «Голова короля» был погружен в темноту, но, когда я проходила мимо, от стены дома отделилась фигура, и в первый момент я чуть не бросилась бежать. Затем услышала негромкий голос.

— Лиз, что тебе взбрело в голову бродить в темноте в такое время!

Это сразу успокоило мой страх, но не возмущение.

— Я могу спросить тебя о том же самом.

— Я часто выхожу погулять ночью. А сейчас я провожал Джиллиан домой. — Джонатан сказал это как ни в чем не бывало, не зная, что я случайно подглядела сцену в его доме.

— Какой кавалер у Джиллиан!

— Не говори глупости. Девочка была расстроена — она опять поссорилась с отцом.

— А ты тут как тут — осушил ее слезы. — Я нарочно не скрывала своего сарказма — надеялась задеть его, и мне это удалось.

— Иногда я просто поражаюсь, как такая умная женщина может быть такой дурочкой. Идем, я провожу тебя домой.

— Я и сама прекрасно доберусь, без провожатых.

— Мне наплевать, нравится тебе это или нет, но я пойду с тобой.

Мы молча пошли бок о бок вверх по холму. Злость моя не проходила — перед глазами все стояла картина, как он держит в объятиях Джиллиан и мягко трется щекой о ее яркие волосы. Конечно, это не мое дело — но еще вчера ночью он так же нахально обнимал меня! Мужчины! Что за народ! Никому нельзя верить — кроме одного Дэвида.

Ночь была тихая и безветренная, как тогда, когда я смотрела из окна, а он, перегнувшись через скалу напротив нашего дома, разглядывал что-то внизу. Когда мы подошли к дому, какой-то чертенок внутри меня заставил меня подойти к калитке, которая вела к морю.

— Куда ты собралась?

— Просто хочу пойти посмотреть на залив.

— А что ты там собираешься увидеть в такой темноте, скажи на милость? — Было уже за полночь.

— Может быть, то, что ты так внимательно рассматривал.

— Не забивай себе голову всякой ерундой. Ступай домой и ложись спать. И перестань придавать значение всяким мелочам, которые того не стоят. — Голос его потерял всякую мягкость — Джонатан говорил недовольно и почти сердито.

Я подошла к самому краю скалы — я не боюсь высоты. Он схватил меня за руку, и на мгновение меня охватила паника. Я отпрянула назад и легла на землю, отвернувшись от него. Мне не хотелось, чтобы он увидел, что я испугалась.

— Дурочка, — прошипел Джонатан сдавленным голосом, — ты же могла упасть.

Какое-то время я не могла ничего сказать — так перехватило у меня горло. Что он собирался сделать: оттащить меня от края обрыва или столкнуть вниз? Не знаю — но я была уверена, что он не хотел, чтобы я увидела что-то внизу. Только почему? Что я могла там увидеть? Теперь мне непременно надо было туда заглянуть. Я подползла к краю скалы. Начинался прилив, и пенистая кромка прибоя обрамляла узкий песчаный пляж. Слева маленький залив окаймляли скалы, по которым вполне можно было вскарабкаться наверх. Справа была более крутая стена — по ней взобраться было почти невозможно. И я не сразу разглядела в тени прямо под скалами маленькую весельную лодку, наполовину вытащенную на прибрежный песок. Джонатан тоже растянулся на земле около меня, заглядывая за край скалы.

— Там лодка! — едва слышно прошептала я.

— Вижу, вижу. — Голос его прозвучал как-то странно. Словно он заранее знал, что увидит там лодку, а может быть, даже ждал ее.

— А что она там делает, интересно? — Теперь страх совсем прошел, и я не сомневалась, что он знает об этом больше, чем хочет мне рассказать.

— Откуда я знаю? — Неожиданно в его голосе послышалось облегчение. — А по-моему, я знаю, что происходит. Посмотри на другую сторону залива — и сама все увидишь.

Там, куда он указывал, было видно какое-то движение под скалой. Мужчина вытягивал из воды садок для омаров — было видно, что он тащит его с большой глубины.

— Но почему так поздно ночью?

— Наверное, браконьер. Ведь залив принадлежит твоей тетушке, правильно? Скорее всего, она имеет эксклюзивное право на отлов омаров здесь, или рыбаки должны ей платить за то, что они здесь рыбачат, откуда я знаю?

Может быть, так все и было?

— Знаешь, такое впечатление, что эти места кишат браконьерами. Я недавно видела одного, когда гуляла здесь.

— Что ты там бормочешь? — шутливо переспросил он.

Я уже пожалела, что не сдержалась и сказала лишнее, но отступать было поздно. Пришлось ему все рассказать, но, разумеется, я не призналась, что этот неизвестный охотник за кроликами напугал меня.

— Знаешь, если это был настоящий браконьер, то тебе лучше не подглядывать за ним. Браконьеры очень не любят, когда за ними шпионят. Не все жители английской деревушки такие милые и любезные, как можно подумать на первый взгляд. Могут попадаться и коварные типы. Впрочем, как и везде.

— Это я уже заметила, — съязвила я.

— Лиз. — Мы стояли у входа в дом, и я держала в руке ключи. — На самом деле я собирался зайти к вам сегодня вечером, но не успел. Ты не хочешь поехать со мной завтра куда-нибудь? Можно было бы прокатиться в Хелфорд. Там много красивых мест, ты выбрала бы что-нибудь для пейзажа.

— Нет, спасибо, я занята.

Он стоял и смотрел на меня сверху вниз, голос его прозвучал озабоченно:

— Что случилось, Лиз? Ты как-то вдруг изменилась, не пойму, в чем дело. — Не успела я опомниться, как он обнял меня.

Я вырвалась, внезапно рука моя взметнулась и довольно сильно ударила его по щеке. Затем я открыла дверь ключом и быстро вошла, захлопнув за собой дверь.

В ту ночь я долго не могла уснуть, заливая подушку слезами. То ужасное мгновение на краю скалы не выходило у меня из головы. В тот момент, когда он схватил меня за руку — что он собирался сделать? Джонатан угрожал мне или, наоборот, пытался меня спасти? Почему он не хотел, чтобы я смотрела вниз? Ведь не из-за того же браконьера на пляже? И голос у него был такой сердитый… Меня обуревали страхи и сомнения. А к Джиллиан я испытывала почти материнскую жалость.