Священная земля

Глава 1

Автомобиль мчался по грунтовой дороге, петляя между валунами и подпрыгивая на рытвинах. Эрика крепко держала руль. Рядом с ней, побледневший и взволнованный, сидел ее ассистент Люк, аспирант Калифорнийского университета двадцати с небольшим лет. Его длинные светлые волосы были собраны в хвост, на футболке красовалась надпись: «Археологи без ума от старых женщин»[1].

— Там, говорят, полный бардак творится, доктор Тайлер, — сказал он, когда Эрика прибавила газу на петлявшей из стороны в сторону дороге. — По-видимому, бассейн исчез под землей вот просто так. — Он прищелкнул пальцами. — В новостях сообщили, что пролом тянется через всю Столовую гору, проходит под домами кинозвезд, того рок-певца, который вечно мелькает в новостных выпусках, бейсболиста — лучшего раннера прошлого сезона, и еще какого-то известного пластического хирурга. Под их домами! Можете себе представить, что это значит?

Эрика не представляла, что это значит. Ее мысли были заняты другим: невероятным открытием, сделанным на месте провала.

В момент стихийного бедствия она находилась на севере, работала над проектом для штата. Пару дней назад произошло землетрясение силой в 7,4 балла по шкале Рихтера, которое докатилось до Сан-Луис-Обиспо на севере, до Сан-Диего на юге, до Финикса на востоке, хорошенько встряхнув миллионы жителей Южной Калифорнии. Это было сильнейшее землетрясение, зарегистрированное в здешних краях, и считалось, что именно из-за него спустя сутки самым неожиданным и непонятным образом исчез стофутовый бассейн вместе с трамплином, водяной горкой и прочим хозяйством.

Дальше больше: когда бассейн осел, земля по его краям обвалилась, открыв залежи человеческих костей и вход в неизвестную пещеру.

— Это же находка века! — воскликнул Люк, на мгновение переводя взгляд с шоссе на своего шефа. Было еще достаточно темно, а горная дорога не освещалась, поэтому Эрика включила свет в салоне машины. Теперь стали видны ее, ниспадавшие до плеч, блестящие каштановые волосы с легкими завитками и лицо, загоревшее после долгих лет усердной работы под открытым небом. Доктору Эрике Тайлер, с которой Люк работал на протяжении последних шести месяцев, было уже за тридцать. По мнению Люка, она была весьма привлекательна, хотя и не красавица. — Кому-то из археологов чертовски повезет, — добавил он.

Эрика покосилась на него.

— А ради чего, по-твоему, мы рванули сюда, нарушая все мыслимые правила дорожного движения? — спросила она с улыбкой и снова сосредоточилась на управлении машиной, успев вовремя объехать оцепеневшего от страха зайца.

Они въехали на вершину горы. Вдали мерцали огни Малибу. Весь остальной пейзаж — Лос-Анджелес на востоке и Тихий океан на юге — загораживали деревья, горы и виллы миллионеров. Эрика лавировала в скоплении пожарных автомобилей, полицейских машин, грузовиков, фургонов новостных телеканалов и армады легковушек, припаркованных вдоль желтой полицейской ленты, ограждавшей место происшествия. Повсюду на капотах и крышах машин сидели зеваки, наблюдая за происходящим, потягивая пиво и обсуждая катастрофу, а то и просто убивая время и не обращая внимания на несущиеся из громкоговорителей предупреждения о том, что это опасная зона.

— Я слышал, что раньше вся Столовая гора была приютом. Его основала в двадцатые годы одна свихнувшаяся тетка-медиум, — сказал Люк, когда машина остановилась. — Люди приходили сюда, чтобы поговорить с призраками.

Эрике вспомнились старые немые хроникальные фильмы о сестре Саре, одной из ярчайших личностей в истории Лос-Анджелеса, проводившей спиритические сеансы для голливудской богемы. Ее навещали даже Рудольф Валентино и Чарли Чаплин. Сара проводила массовые сеансы в театрах и зрительных залах, и после того как число ее последователей достигло нескольких сотен, а то и тысяч, переехала в эти горы и построила приют, назвав его Церковью Духов.

— Знаете, как раньше называлось это место? — продолжал Люк, отстегивая ремень безопасности. — Еще до медиума? В те времена! — при словах «те времена» в его воображении всплыли свитки с восковыми печатями и дуэли на рассвете. — Каньон Призраков. Аж дрожь берет! — Он поежился.

Эрика рассмеялась.

— Люк! Если ты хочешь стать археологом, когда вырастешь, то ты не должен бояться привидений и духов.

Она сама ежедневно ощущала присутствие фантомов, призраков, духов и неведомых видений. Они преследовали ее во сне и на раскопках, и хотя призраки могли прятаться, мешать, дразнить или обманывать, но они никогда не пугали ее.

Выбравшись из машины и ощутив на лице дуновение ночного ветра, Эрика завороженно смотрела на ужасающее зрелище, представшее ее взору. Она уже видела фотографии в новостях и слышала рассказы очевидцев о том, что землетрясение каким-то образом дестабилизировало грунт под закрытым сообществом Эмералд-Хиллс, эксклюзивным анклавом в горах Санта-Моники и вызвало внезапный уход под землю плавательного бассейна, так что остальные постройки тоже оказались под угрозой. Но к виду, открывшемуся ее глазам, она оказалась не готова.

Хотя небо на востоке начинало бледнеть, ночь все еще накрывала Лос-Анджелес темной чашей, поэтому вокруг места происшествия установили прожекторы — рукотворные солнца, освещавшие богатейший квартал, где дома под молочной луной напоминали мраморные храмы. В центре этой сюрреалистической картины зиял черный кратер — пасть дьявола, поглотившая бассейн кинопродюсера Хармона Циммермана. Над головами кружили вертолеты, выхватывая слепящими кругами света группу геодезистов, устанавливающих свое оборудование, геологов с бурами и картами, людей в касках, в ожидании рассвета согревающих ладони чашками с кофе, и полицейских, пытавшихся эвакуировать жителей, которые отказывались покидать свои дома.

После предъявления удостоверения, где была указана ее должность антрополога в Управлении археологии штата, Эрику с ассистентом пропустили за желтую полицейскую ленту, ограждавшую территорию от толпы. Они подбежали к кратеру, где пожарники округа Лос-Анджелес осматривали стены провала. Эрика сразу принялась искать взглядом вход в пещеру.

— Кажется, вон он! — худощавой рукой Люк указал на противоположную сторону кратера. Эрика только сейчас сумела рассмотреть — в восьмидесяти футах ниже уровня земли в склоне виднелся проход. — Похоже, там небезопасно, доктор Тайлер. Собираетесь туда спуститься?

— Да бывала я в пещерах, и не раз!

— А ты как тут оказалась?

Эрика обернулась и увидела направляющегося к ней высокого человека с копной седых волос. Это был Сэм Картер, главный археолог штата из Калифорнийского управления по сохранению исторического наследия, обладатель громового голоса и цветных подтяжек. Судя по сердитому выражению лица, он совершенно ей не обрадовался.

— Ты прекрасно понимаешь, почему я приехала, Сэм, — сказала Эрика, убирая с лица волосы и оглядывая царивший вокруг хаос. Жители домов, которым угрожало обрушение, препирались с полицейскими и не желали оставлять свою собственность без присмотра. — Расскажи мне о пещере. Ты был внутри?

Сэм обратил внимание на две вещи: у Эрики горели глаза, а ее свитер был застегнут не на те пуговицы. Наверняка она все побросала и примчалась из Санта-Барбары, словно за ней по пятам гнались черти со сковородками.

— Нет, внутри я пока не был, — ответил он. — Сейчас там геолог и два спелеолога, исследуют ее на прочность. Я спущусь туда, после того как они разрешат. — Он потер подбородок. Теперь, когда Эрика здесь объявилась, от нее будет не так-то просто отделаться. Если она во что-нибудь вцеплялась, то уже не отпускала. — А что с проектом в Гавиоте? Я полагаю, ты оставила его в надежных руках?

Эрика не слушала. Она не сводила глаз с отверстия, зияющего в склоне холма, и думала о тяжелых ботинках, топчущих пещеру. Она молилась, чтобы они ненароком не уничтожили ценнейшие исторические свидетельства. В этих местах почти не проводилось археологических исследований, хотя люди здесь селились на протяжении десяти тысяч лет. Удалось обнаружить несколько пещер, но в них не нашли ничего интересного, потому что в самом начале двадцатого века бульдозеры и динамит разворошили эти горы, освобождая пространство для дорог, мостов и технического прогресса. Захоронения были ликвидированы, деревенские курганы снесены, все следы обитания живших здесь ранее людей уничтожены.

— Эрика! — окликнул ее Сэм.

— Я должна туда войти, — сказала она.

Он понял, что она имела в виду пещеру.

— Эрика, тебя вообще не должно тут быть.

— Сэм, поручи мне эту работу! Ведь были найдены кости, об этом говорили в новостях.

— Эрика…

— Ну, пожалуйста, умоляю тебя!

Пребывая в легком замешательстве, Сэм развернулся и направился через вытоптанный сад Циммермана в конец улицы, где был организован временный штаб. Журналисты с блокнотами и сотовыми телефонами в руках толпились вокруг раскладных металлических столов и стульев, на которых были установлены радиопередатчики, мониторы для наблюдения и доска объявлений. У припаркованного неподалеку грузовичка с буфетом выстроилась очередь людей с разнообразными нашивками на униформе: «Газовая компания Южной Калифорнии», «Управление по водоснабжению и энергопотреблению», «Полиция Лос-Анджелеса», «Окружное управление по чрезвычайным ситуациям». Прибыл даже кто-то из Общества защиты животных, пытавшийся собрать в одном месте зверей, бегавших по участку, предназначенному для эвакуации.

Эрика догнала своего начальника.

— Так что произошло, Сэм? Из-за чего бассейн внезапно ушел под землю?

— Окружные инженеры и геологи штата день и ночь работают, чтобы установить точную причину. Вон те мужики, — он указал рукой вниз по улице, где несколько человек устанавливали бурильное оборудование при ярком свете прожекторов, — собираются взять пробы почвы, чтобы точно выяснить, на чем стояла вся постройка. — Сэм провел большой ладонью по топографическим картам и геологоразведочным отчетам, которые лежали на столах, придавленные булыжниками. — Их доставили из Городского совета пару часов назад. Вот геологоразведочный отчет за 1908 год. А тут — за 1956, когда эту территорию предлагали под жилищное строительство, потом тот проект так и заглох.

Эрика быстро просмотрела два документа.

— Они отличаются друг от друга.

— По-видимому, современный застройщик не брал пробу почвы на каждой стройплощадке — правда, он и не обязан был. Выборочные тесты показали наличие твердых пород и скальных оснований. Но это только на северной и южной стороне Столовой горы. Теперь оказалось, что там — два горных хребта, опоясывающих каньон. Помнишь историю сестры Сары? В двадцатые годы здесь находился ее религиозный приют, и, похоже, она завалила каньон, не проинформировав Городской совет и без необходимого разрешения. Скорее всего, работы были проведены без стандартной процедуры уплотнения и большая часть наполнителя представляла собой материалы органического происхождения — древесину, растения, мусор, — которые со временем просто сгнили. — Усталые глаза Сэма осмотрели улицу, вдоль которой на ухоженных лужайках красовались фонтаны и привезенные из-за границы деревья. — Эти люди жили на бомбе замедленного действия. Я не сильно удивлюсь, если вся эта территория в одночасье окажется под землей.

Говоря, Сэм наблюдал за Эрикой, которая стояла, положив руки на бедра и переминаясь с ноги на ногу, словно бегун перед спринтом. Ему уже доводилось видеть ее в подобном состоянии, когда ее поглощала новая идея. Эрика Тайлер была одним из самых увлеченных ученых среди всех, кого он знал, но иногда энтузиазм ей вредил. — Да знаю я, зачем ты примчалась, Эрика, — вздохнув, сказал он. — Не могу я поручить тебе эту работу.

Она подскочила к нему, ее щеки вспыхнули.

— Черт возьми, Сэм, ты отправил меня пересчитывать раковины галиотисов!

Он прекрасно понимал, что исследование свалки останков моллюсков — пустая трата ее мозгов и таланта. Но после прошлогоднего оглушительного провала решил, что будет лучше, если она ненадолго займется малозначительной работой. Поэтому последние полгода Эрика провела, раскапывая недавно обнаруженный курган, который оказался свалкой отходов, оставшихся после индейцев, населявших северные районы Санта-Барбары четыре тысячи лет назад. В обязанности Эрики входила сортировка, классификация и радиоуглеродное датирование нескольких тысяч раковин галиотисов.

— Сэм, — сказала она настойчиво, взяв его за руку. — Мне необходима эта работа. Я хочу, чтобы люди забыли о Чедвике…

— Эрика, именно из-за Чедвика я и не могу поручить тебе этого дела. Ты недисциплинированна, импульсивна, и тебе не достает должной научной беспристрастности и объективности.

— Я осознала свои ошибки! — Ей хотелось кричать и плакать. Крушение Эрики Тайлер, так в их кругу называли происшествие с Чедвиком. Неужели ей придется расплачиваться до конца своих дней.

— Я буду чрезвычайно осторожна!

Он нахмурился.

— Эрика, из-за тебя мое управление было выставлено на посмешище.

— Но я уже тысячу раз извинилась! Сэм, давай рассуждать здраво. Ты же знаешь, что я изучила всю наскальную живопись по эту сторону Рио-Гранде. Увидев рисунок из пещеры по телевизору, я сразу поняла, что никому лучше меня не справиться с этой работой.

Сэм запустил пятерню в свою густую шевелюру. Это было так похоже на Эрику: взять все — и бросить. А о том, кому теперь передать проект в Гавиоте, она не подумала.

— Да ладно тебе, Сэм. Позволь мне заняться любимым делом, ради которого я живу.

Он посмотрел в ее янтарные глаза и увидел в них отчаяние. Каково это — быть дискредитированной в собственной профессии, осмеянной коллегами? Он мог лишь догадываться, что Эрике пришлось пережить за минувший год.

— Ну вот что, — сказал он. — Один спасатель вызвался спуститься в пещеру и сделать снимки. С минуты на минуту они будут у нас. Можешь взглянуть на них и попробовать разобраться в пиктографии.

— Почему спасатель?

— После провала бассейна выяснилось, что пропала дочь Циммермана. Поэтому шериф округа начал ее поиски. Тогда и обнаружили рисунок на стене пещеры.

— А девушка?

— Объявилась позже. Вроде бы во время землетрясения она была со своим парнем в Вегасе. Послушай, Эрика, тебе нет смысла оставаться. Работу тебе не получить. Возвращайся в Гавиоту. — Даже сказав ей все это, Сэм знал, что она не подчинится приказу. Если Эрике Тайлер что-нибудь втемяшится в голову, выбить из нее это бывает очень непросто. Нечто подобное случилось в прошлом году, когда Ирвин Чедвик нашел на калифорнийском побережье останки корабля, якобы древнего китайского судна, подтверждавшего его теорию о том, что азиатские мореплаватели переходили через Берингов пролив под парусами. Эрика восхищалась гипотезой Чедвика, поэтому, когда он пригласил ее для определения подлинности гончарных изделий, обнаруженных на месте кораблекрушения, заранее решила, что горшки непременно настоящие.

Сэм все же попытался отговорить ее от преждевременных выводов и убедить действовать потихоньку и осторожно. Однако несдержанность была у нее в крови. Она выступила с публичным заявлением, в котором подтвердила подлинность горшков и кувшинов, после чего они с Чедвиком некоторое время купались в свете софитов. Когда позже выяснилось, что кораблекрушение — мистификация, а Чедвик признался, что подделал его, спасать Эрику Тайлер уже было поздно. Ее репутация была растоптана.

— В новостях передавали, что найдены кости, — сказала она. — Что удалось о них выяснить?

Сэм взял планшет, понимая, что она тянет время.

— У нас только небольшие фрагменты, но их нашли вместе с наконечниками стрел — весомая причина позвонить в мое управление. Вот отчет коронера.

Пока Эрика читала бумаги, Сэм заметил.

— Как видишь, по тесту Кьельдаля количество азотистых соединений в костях составляет менее четырех граммов. И бензидино-уксусная проба не выявила наличия альбуминового материала.

— Значит, костям более ста лет. Коронер сумел установить, насколько больше?

— К сожалению, нет. И анализ почвы не поможет, так как мы не знаем, в каком пласте лежали кости. Каньон был завален семьдесят лет назад, а в прошлом году здесь все перерыли во время строительства бассейна. Земля под ним основательно промокла, потом обвалилась из-за землетрясения. Вода ушла, и бассейн обрушился, а в образовавшийся кратер свалилась почва с краев. Там все перемешано, Эрика. Хотя нам удалось найти наконечники стрел и грубые инструменты из кремния.

— Значит, это индейское захоронение. — Она вернула ему планшет. — КНКА уже уведомили, надо полагать? — спросила она, оглядываясь по сторонам в поисках человека, похожего на представителя Комиссии по наследию коренных американцев Южной Калифорнии.

— А то как же! — Сэм скривился, словно лимон проглотил. — Вообще-то, они уже здесь. Точнее, он здесь.

Она поняла его с одного взгляда.

— Джаред Блэк?

— Твой давний противник.

Эрика имела удовольствие схлестнуться с Блэком по поводу юридических вопросов, касавшихся коренных американцев. Та история завершилась для нее не самым приятным образом.

К ним подбежал молодой человек с перепачканным грязью лицом и в каске сдвинутой набекрень. Он протянул фотографии, сделанные «Полароидом» в пещере и извинился за любительское качество. Поблагодарив его, Сэм разделил снимки, отдав половину Эрике.

— Боже мой! — прошептала Эрика, разглядывая кадры один за другим. — Они… просто прекрасны. А символы… — она замолчала.

— Что думаешь? — пробормотал Сэм, просматривая фотоснимки. — Можешь определить племя?

Она не отвечала, и он взглянул на нее. Эрика, открыв рот, не сводила глаз с фотографий. Сэму показалось, что она ужасно побледнела, но потом он понял, что всему причиной свет люминесцентных ламп, в спешке установленных по периметру провала.

— Эрика, очнись!

Она моргнула, словно человек, выведенный из состояния транса. Когда она перевела на него взгляд, у Сэма возникло странное ощущение, пусть и на одно мгновение, что она его не узнает. Потом ее лицо ожило, порозовело, и она произнесла:

— Сэм, у нас в руках находка века. Рисунок очень большой, и я никогда прежде не видела, чтобы наскальная живопись так здорово сохранилась. Подумай, какой пробел в истории коренного населения страны мы заполним, когда расшифруем эту пиктографию! Пожалуйста, Сэм, не ссылай меня обратно к раковинам галиотисов.

Он шумно вздохнул.

— Ладно, можешь побыть тут пару дней и провести для нас предварительный анализ, но — он поднял руку… — потом ты сразу же отправляешься в Гавиоту. Я не могу отдать тебе этого проекта, Эрика. Мне очень жаль, но здесь замешана межведомственная политика.

— Так ты же начальство!.. — Внезапно она запнулась, ее глаза широко раскрылись от удивления.

Он проследил за ее взглядом и увидел, что привлекло ее внимание. В этот зябкий предрассветный час, когда все были небриты, заспаны, мечтали о чашке кофе, теплой постели и свежей одежде, комиссар Джаред Блэк, идеально причесанный, красовался в сшитом на заказ костюме-тройке с манжетами, в шелковом галстуке и блестящих легких кожаных туфлях, словно его только что прямиком доставили из зала суда. Когда он приблизился, его черные зрачки мерцали под низко сдвинутыми бровями.

— Приветствую вас, доктор Тайлер. Здравствуйте, доктор Картер.

— Здравствуйте, комиссар.

Джаред яростно выступал в защиту прав индейцев, хотя сам был англо-американцем, однажды заявившим, что благодаря своим ирландским корням сумел понять нужды и проблемы угнетенного народа.

— Когда вы планируете провести идентификацию племени по наскальному рисунку? — обратился он к Сэму Картеру. Судя по тону, от них ждали немедленного и четкого ответа.

— Все будет зависеть от людей, которым я поручу эту работу.

Джаред не смотрел на Эрику.

— И, конечно же, я привлеку собственных экспертов.

— Но только после того как мы проведем предварительный анализ, — ответил Картер. — Я думаю, нет нужды напоминать вам, что это стандартная процедура.

Глаза Джареда сверкнули. Он никогда особо не ладил с главным археологом штата. Картер открыто высказывался против избрания Блэка в состав Комиссии, указывая на явное предубеждение Джареда против академического сообщества.

Что же касается Эрики, то ее столкновение с Джаредом Блэком произошло четыре года назад, когда умер богач-затворник по фамилии Реддман и оставил после себя потрясающую коллекцию индейских артефактов. Реддман завещал превратить свой дом в музей, носящий его имя, и хранить в нем эти ценности. Эрику вызвали для идентификации и каталогизации собрания, и, когда она проследила его происхождение до небольшого местного племени, племя наняло прокурора Джареда Блэка, специалиста по земельному и вещному праву, и подало иск о правах на предметы коллекции. Эрика обратилась к представителям штата с просьбой не принимать к рассмотрению дело о требовании возврата земель, на которых племя собиралось захоронить предметы без проведения исторического анализа.

— Это наследие, — доказывала она, — принадлежит не только индейцам, но и всем американцам.

Общество забурлило, толпы людей устраивали пикеты у здания суда — коренные американцы требовали вернуть им все их территории и культурные ценности; учителя, историки и археологи настаивали на создании Музея Реддмана. Жена Джареда Блэка, родом из племени майду, активистка движения в защиту прав индейцев, которая однажды бросилась под бульдозер, чтобы остановить строительство нового хайвэя через земли индейцев, громче всех выступала за «сохранение коллекции подальше от рук бледнолицых».

Процесс затянулся на несколько месяцев, пока Джаред не выяснил одно обстоятельство, которое прежде не было известно: Реддман выкопал предметы без ведома властей штата и местной администрации в своих частных владениях, занимавших пятьсот акров, и оставил их у себя, не получив никакого разрешения. Упирая на факт, что найденные вещи явно указывают на наличие древнего поселения (и Эрика, хоть и представляла противоборствующую сторону, была вынуждена признать, что усадьба, скорее всего, построена на месте, где когда-то располагалась индейская деревня), Джаред Блэк объявил, что по закону все имущество и земли принадлежат не мистеру Реддману, а потомкам тех, кто жил в той деревне. Пять сотен акров, а вместе с ними и почти тысяча индейских реликвий — редкие гончарные изделия, плетеные корзины, луки и стрелы — были переданы племени, состоявшему ровно из шестнадцати человек. Музей Реддмана так и не был построен, артефакты больше никто никогда не видел.

Эрика вспомнила, как СМИ обыграли ее судебную битву с Джаредом. Одна, ныне ставшая знаменитой, фотография, сделанная в момент их спора на ступенях здания суда, была продана таблоидам и отправилась в печать с подзаголовком «Тайные любовники?». Благодаря игре света и неудачному стечению обстоятельств, фотографу удалось запечатлеть Эрику и Джареда во время двусмысленного мгновения, жалкой доли секунды, совершенно исказившей то, что происходило на самом деле: Эрика смотрит на него широко распахнутыми глазами, рот приоткрыт, язык касается губ, поза намекает на что-то неприличное, а Блэк стоит на ступеньку выше, протягивая руки, словно желая заключить ее в жаркие объятия. Они оба пришли в дикую ярость, увидев эту фотографию, но решили не поднимать шум, чтобы не давать пишу беспочвенным слухам.

— А я в свою очередь уверен, что мне нет нужды напоминать вам, доктор Картер, — сказал Блэк Сэму, — что цель моего присутствия здесь — свести к минимуму ваши варварские действия. Как только будут установлены СВП, я лично и с превеликим удовольствием выпровожу отсюда и вас, и ваших расхитителей гробниц.

Когда он развернулся и пошел прочь, Сэм засунул руки в карманы и пробормотал:

— Этот тип мне явно не нравится.

— Что ж, — сказала Эрика. — Значит, ты правильно поступил, не отдав мне этого проекта, а то Джаред Блэк может сильно разозлиться.

Сэм покосился на нее и заметил легкую улыбку на ее губах.

— А тебе так хочется заполучить эту работу, правда?

— Ты же видишь!

— Хорошо, — сказал он наконец, почесав шею. — Возможно, я совершаю ошибку, но думаю, что найду, кого послать в Гавиоту вместо тебя.

— Сэм! — Она бросилась ему на шею. — Ты не пожалеешь об этом, клянусь! Люк, — Эрика схватила за руку своего ассистента, от чего тот уронил на землю недоеденную булку.

— Бежим за снаряжением!

— Меня удивило, что Сэм Картер поручил вам этот проект, доктор Тайлер, — холодно произнес Джаред Блэк, когда они собрались на краю склона.

— Я неплохой специалист по наскальной живописи.

— А также неплохой специалист по древним китайским парусникам, как я припоминаю. — Прежде чем Эрика успела ответить, он продолжил: — Полагаю, вы ознакомились с последними поправками к Акту о защите и репатриации могил коренных американцев, где сказано, что, хотя в научных целях возможно извлечение и проведение анализа артефактов, такой анализ не должен быть деструктивным.

Она намеренно проигнорировала его слова, уловив вызов в его голосе и понимая, что ему хочется затеять спор. Ее возмутили его намеки. Джаред Блэк прекрасно знал, что Эрика заработала репутацию одного из самых осторожных антропологов.

Пришлось сдержать раздражение. Выбора нет: Джаред Блэк будет наблюдать за каждым ее шагом. Пока Эрике предстояло определить, какому племени принадлежат кости и рисунок на стене пещеры, а Джареду — установить СВП (самых вероятных потомков), чтобы позже передать им все, что найдет Эрика.

Она чувствовала на себе его взгляд и размышляла о том, помнит ли он, как и она, их первую встречу. Это случилось в здании Окружного суда, куда Эрика приехала на первое слушание по делу Реддмана. Они с Блэком тогда еще не были знакомы и просто столкнулись в лифте. На первой остановке открылись двери и вошла женщина в одежде для беременных. Потом села мать с мальчиком лет пяти, и, пока лифт поднимался наверх, мальчишка удивленно таращился на огромный живот беременной женщины. Заметив его любопытство, она сказала:

— У меня будет ребенок. Девочка или такой же мальчик, как и ты.

Карапуз нахмурился, обдумывая услышанное и что-то соображая, а потом спросил:

— А вам разрешат обменяться со мной на ослика?

Женщина сдержанно улыбнулась в ответ, а мать мальчика покраснела. На следующем этаже все трое вышли. Эрика и незнакомец сначала молчали, а потом одновременно рассмеялись. Эрика помнила, что отметила ямочки на его щеках и каким привлекательным он ей показался. Он тоже одарил ее взглядом, говорившим, что ему понравилось то, что он увидел. Потом двери открылись, и за ними каждого из них ждали встречающие. Эрика замерла, услышав, как кто-то обратился к нему: «Мистер Блэк». И когда поверенный по имуществу Реддмана окликнул ее по имени, Джаред тоже остановился как вкопанный. Они взглянули друг на друга, осознав свою ужасную ошибку. Они были врагами, генералами воющих армий, и все же вместе нечаянно посмеялись над одной шуткой и даже слегка пофлиртовали.

Эрику шокировала и смущала сама мысль о том, что пусть всего в течение трех минут, но она испытывала влечение к этому человеку.

Вход в пещеру находился в восьмидесяти футах под обрывом. Утреннее солнце всходило над горами, купая Лос-Анджелес в свежем, не задымленном свете. Эрика стояла, поправляя у подбородка ремешок каски. У нее за спиной, трепеща от волнения, проверял снаряжение Люк. Он впервые участвовал в раскопках и сейчас затягивал стропы и защелкивал карабин с усердием античного воина, облачающегося в доспехи.

Джаред Блэк тоже возился с креплениями своей экипировки. Эрика заметила, что он сменил одежду на более подходящую для такого случая — одолженный у кого-то комбинезон с надписью на спине «Южная Калифорния Эдисон». Но лицо его не светилось от радости, напротив, он был мрачнее тучи. «Вот злится! — подумала она. — Почему? Недоволен своим назначением? Его вынудили приехать сюда?» Эрике пришло в голову, что Джаред Блэк не упустил бы лишнюю возможность продемонстрировать в лучшем свете работу КНКА да и самому оказаться в выпусках новостей в своей любимой роли крестоносца, защищающего права коренных американцев.

А что, если его гнев имел причины личного характера? Может быть, он до сих пор не простил ее за слова, сказанные в тот день, когда она проиграла дело Реддмана: «Позиция мистера Блэка насквозь лицемерна, потому что сначала он объявляет себя поборником сохранения исторических и культурных ценностей, а потом предает земле предметы, имеющие историческое значение, таким образом, обрекая их на забвение».

— Вы готовы, доктор Тайлер? — спросил скалолаз, убедившись, что Эрика зацепила веревку, и проверив все крепления на ее снаряжении.

— Я всегда готова, — ответила она с нервным смешком. Эрике еще никогда не приходилось спускаться по склону на веревке.

— Отлично, следуйте за мной, и все будет хорошо.

Встав на краю обрыва, скалолаз развернулся лицом к утесу, показывая остальным, как нужно откидываться назад, начиная контролируемый спуск, и как позволить веревке свободно проходить через крепление восьмеркой; отведя руку назад, он медленно отталкивался от утеса и осторожно продвигался вниз. Когда они добрались до входа в пещеру, скалолаз помог Эрике забраться внутрь, потом протянул руку следовавшим за ней Люку и Джареду.

Они отцепили веревки и оказались под темными пещерными сводами. Хотя сама пещера была небольшой, из-за густой тьмы она казалась просто огромной. Единственное облегчение в пугающей черноте приносили бледные пятна света от лампочек, вмонтированных в каски. Шум шаркающих шагов звонким эхом отражался от стен и терялся в глубине пещеры.

Несмотря на желание сломя голову броситься смотреть на рисунок, Эрика осталась у входа и тщательно обследовала пол, стены и потолок. Удостоверившись, что там нет никаких археологических материалов, которые можно случайно уничтожить, она сказала:

— Ну все, джентльмены, теперь прошу вас заходить. Не наступите на что-нибудь ценное. — Луч ее фонарика метнулся вверх по стене к потолку. — Сейчас нужно постараться мысленно перенестись во времени и представить себе, чем здесь тогда занимались люди и какие следы после себя они могли оставить.

Они медленно шли вперед, поглядывая под ноги, и круги света плясали над песчаными образованиями, подобно мотылькам. Эрика тихо сказала:

— Нам повезло, что пещера находится в северной части горы. Она суше. На южную приходится основной удар тихоокеанских штормов. Рисунок на стенах защищен от дождя и благодаря этому прекрасно сохранился. А может быть, и другие артефакты.

Они молча оглядывались, лучи фонариков скользили по обтекаемым очертаниям горной породы, выхватывая почерневшую поверхность и заросшие лишайником участки. Все четверо двигались аккуратно, собранно и настороженно, пока наконец не добрались до конца пещеры.

— Здесь! — скалолаз указал на рисунок.

Эрика с опаской приблизилась к стене, ставя одну ступню перед другой. Когда свет карбидовой лампочки в каске упал на петроглифы, у нее перехватило дыхание. Яркие цвета кругов, красный, желтый — словно пылающий закат! Они были прекрасны, удивительны, полны жизни. И еще…

— Вы знаете, что означают эти символы, доктор Тайлер? — спросил скалолаз, наклоняя голову то так то эдак, в попытке разглядеть смысл в беспорядочном смешении линий, кругов, форм и цвета.

Эрика не отвечала. Она, не шелохнувшись, стояла перед рисунком, глаза у нее остекленели, словно свечение солнц и лун на стене загипнотизировало ее.

— Доктор Тайлер! — окликнул он.

Джаред с Люком переглянулись.

— Доктор Тайлер, — сказал Люк, — что с вами?

Он дотронулся до ее плеча, и Эрика подскочила на месте.

— Что? — Она озадаченно воззрилась на него. Потом, придя в себя, пробормотала: — Я просто… Я не ожидала, что мы обнаружим рисунок такого размера. Это не какие-то граффити… — Она отдышалась. — Что же касается вашего вопроса по поводу символов, — голос у нее дрожал, в нем слышалось напряжение, — религиозные верования в этом регионе основаны на шаманизме, культе личного контакта шамана со сверхъестественными силами. Шаман съедал семена дурмана или каким-то другим способом погружался в транс и общался с духами. Это называлось поиском видений. И когда он выходил из транса, то записывал свои видения на скалах. Потом это назвали трансживописью. По крайней мере так гласит одна из теорий, объясняющих появление наскальной живописи на Юго-Западе.

Скалолаз наклонился ближе.

— Откуда вы знаете, что это нарисовал шаман? — спросил он. — Может быть, это самые обыкновенные надписи?

Эрика смотрела на большой круг кроваво-красного цвета, от которого во все стороны расходились любопытные точки. В таком рисунке явно заложен важный смысл.

— Проводились лабораторные исследования этого феномена — нейропсихология измененного сознания. В результате удалось выяснить, что существуют универсальные образы, свойственные различным культурам, будь то коренные американцы, австралийские аборигены или жители Африки. Считается, что они представляют собой наполненные светом геометрические формы, спонтанно генерируемые в нашем зрительном аппарате. Да вы сами попробуйте. Посмотрите на яркий свет и затем быстро зажмурьтесь. Вы увидите то же самое — точки, параллельные линии, зигзаги и спирали. Так называемые метафоры транса.

Он недоверчиво произнес:

— Но ведь они ни на что не похожи.

— Так они и не должны быть похожи! Эти знаки символизируют чувства или духовный мир — то, что не имеет материального воплощения и образа. Однако… — Она нахмурилась, когда ее фонарик осветил непонятную фигуру с отростками, напоминающими вытянутые руки или рога, — меня сбивают с толку другие элементы.

Люк обернулся к ней, ослепив ее светом лампочки.

— Правда? Какие именно?

— Обрати внимание: некоторые детали не соответствуют известным образцам трансживописи. Посмотри на этот символ. Никогда его раньше не видела, ни на одном из изученных мною наскальных изображений. Большинство из этих символов можно найти на других рисунках и петроглифах Юго-Запада. Например, отпечатки рук. На самом деле, отпечатки рук в наскальной живописи — дело обычное, они встречаются по всему миру. Художник верил, что поверхность горы или скалы — граница между природой и сверхъестественным миром. Это дверь, и через нее шаман уходит к духам. Но остальные символы, — она обвела их рукой, стараясь не прикасаться к стене, — мне совершенно не знакомы. — Эрика замолчала, лишь одно ее дыхание слышалось, точно легкий ветерок. — Но есть еще что-то непонятное в этом рисунке.

Ее спутники ждали.

— Хотя на нем присутствуют фигуры, свойственные этнографическим культурам нашего региона, но кроме них можно заметить элементы, типичные для наскальной живописи индейцев пуэбло. Я бы сказала, что этот рисунок представляет собой смесь разных культур: южные пайюты, шошоны. Скорее всего, Южная Невада.

— Вы можете установить временной период, когда был сделан рисунок, доктор Тайлер? — спросил Люк с благоговейным трепетом.

— Если с ходу, то до пятисотого года нашей эры, потому что на нем изображены атлатли — вот тут, их использовали для метания копья — вместо луков и стрел, которые появились в Новом Свете приблизительно в пятисотом году. Для точного определения потребуется провести анализ методом электронного микрозонда и датирование радиоуглеродом. Но пока я могу сказать, что этим петроглифам около двух тысяч лет.

Джаред Блэк впервые подал голос:

— Если художник пришел из Южной Невады, то это очень дальнее путешествие, особенно если учесть, что ему, по-видимому, пришлось пересекать Долину Смерти.

— Главное, зачем это ему понадобилось? Шошоны и пайюты никогда не покидали территории своих племен. Они передвигались в их пределах в поисках еды, но всегда соблюдали границы и оставались на земле предков. Что могло заставить человека уйти из клана и проделать такой путь, где по дороге его подстерегало множество опасностей?

Глаза Джареда скрывала тень от каски, но Эрика чувствовала его пронизывающий взгляд.

— Значит, шошоны? — спросил он.

— Это всего лишь догадка. Согласно исследованиям циклов засухи, примерно полтора тысячелетия назад из-за изменений климата в пустынях Восточной Калифорнии в Лос-Анджелес переехали предки индейцев габриелиньо, говорившие на шошонском языке. Однако название их племени нам не известно.

Джаред не отступал.

— Но рисунок был сделан одним из тех предков?

Она постаралась сдержать раздражение. Джареду Блэку вечно требуется немедленный ответ.

— Я не уверена: похоже, что он старше полутора тысяч лет. И не забывайте, что габриелиньо — общее название, которое францисканцы дали нескольким местным племенам. — Она посмотрела на него с усмешкой в глазах. — Не следует спешить с выводами.

— Вы уверены, что не знаете наверняка?

Эрика почувствовала, как ее раздражение сменяется гневом. Она знала, на что он намекает, он уже обвинял ее в этом во время процесса по делу Реддмана, когда она потребовала больше времени, чтобы установить племенную принадлежность костей и артефактов. Тогда Джаред справедливо ее упрекал: Эрика действительно тянула время. Но сейчас она говорит правду. Она не имеет ни малейшего представления о том, из какого племени художник.

Отойдя от стены, Эрика заметила, что прямо под петроглифами пол выглядит несколько необычно. Его изгибы не были похожи на естественное образование. Она оглядела потолок: ни трещин, ни разломов на нем не наблюдалось. Потом, присев на корточки, Эрика взяла горсть земли в нескольких местах и протерла между пальцами. Она везде была одинаковой, равномерно распределенной по полу ветрами, задувавшими в пещеру.

— Если не удается определить племя по рисунку, тогда, я думаю, стоит поискать доказательства в других местах. Например, в этом странном на вид холмике.

Люк приподнял светлые брови, в глазах у него засветилась надежда.

— Вы думаете, там что-то закопано, доктор Тайлер?

— Весьма вероятно. Копоть на стенах указывает на то, что здесь горел костер или факелы, а это, в свою очередь, может означать, что насыпь на самом деле представляет собой скопившиеся остатки жизнедеятельности людей, обитавших тут в прошлом. Я хочу тщательно исследовать этот бугор.

— Ну, вот и саранча поналетела, — пробормотал Джаред.

— Не саранча, мистер Блэк, а только я. Я буду работать тут одна, чтобы свести к минимуму разрушение насыпи.

— Раскопки — сами по себе разрушение, доктор Тайлер.

— Хотите верьте, хотите нет, мистер Блэк, но на свете бывают археологи, которые начинают раскопки не только потому, что им этого внезапно захотелось. А лишь тогда, когда они уверены, что это действительно необходимо. Вероятно, мы наткнулись на ранее невиданное хранилище исторических ценностей.

— Или на могилу, которую не надо трогать.

Она взглянула на Джареда, на его лице играли свет и тени, потом повернулась к Люку.

— Сначала проведем геохимический анализ фунта и измерим содержание фосфатов. Так мы сможем определить, жил ли здесь кто-нибудь. А пока очистим участок вот этой стены. Под сажей могут оказаться другие рисунки.

Обернувшись, чтобы поговорить с Джаредом Блэком, она, к своему удивлению, увидела, что он вернулся к входу в пещеру — его высокий широкоплечий силуэт темнел на фоне утренней зари, одну руку он положил на стену, в другой держал снятую каску. Джаред Блэк стоял на краю обрыва, словно готовясь взмыть в небо.

Момент был нереальным и непонятным — темнота пещеры, нагнетавшая ощущение каменного мешка внутри горы, близость песчаных стен, успокаивающая тишина, а за ними — яркое тихоокеанское солнце и звуки работающих машин, вой полицейских мигалок, стрекот винтов вертолетов новостных каналов. Почему он стоял там? На что смотрел?

А потом Эрика подумала: из-за чего он приехал сюда на взводе? Джаред Блэк напоминал ей медведицу гризли, яростно защищающую своего детеныша. Вот бы найти способ убедить его, что они могут работать вместе, что им необязательно быть соперниками. Но по какой-то необъяснимой причине он решил для себя, что она ему — враг. Со времени дела Реддмана миновало четыре года, но у нее создалось стойкое впечатление, что адреналин после той битвы и опьянение от победы до сих пор подпитывают его пыл. Джаред Блэк готовился к бою, и Эрика не могла понять почему.

Она продолжала обследовать пещеру, пока луч ее фонарика не высветил какой-то предмет на полу.

— Люк, взгляни, что это, по-твоему?

Он посмотрел вниз и увидел, что земля сдвинута, а сквозь нее просвечивает какой-то предмет серо-белого цвета.

— Похоже, после землетрясения нижний слой грунта оказался на поверхности.

Эрика опустилась на колени и с помощью небольшой щеточки аккуратно смахнула землю с предмета.

— Господи! — Глаза Люка изумленно расширились.

Подошел Джаред Блэк и молча смотрел, как под кисточкой Эрики открывалось нечто, напоминающее камень с дыркой. И еще с одной дыркой. И затем… зубы.

Перед ними был череп человека.

— Это могила! — восторженно прошептал Люк.

— Чья? — нервно спросил скалолаз.

Эрика, ощутив внезапное возбуждение, не ответила на его вопрос. Но она знала. Почему-то еще до начала раскопок, до того, как будут обнаружены доказательства — знала, что они нашли останки художника, создавшего рисунок с солнцами.