Связанные кровью

Глава 8

Грейсон

Я пробираюсь в квартиру Деми, удивляясь, что она не заметила меня своими сверхчувствами. Она разговаривает по телефону с Лекси. Деми выглядит хорошо, но печаль в ее тоне до боли очевидна.

— Да, окей. Я обещаю. Я тоже тебя люблю, Лекс. — Деми вешает трубку. — Ты собираешься войти или продолжишь прятаться в коридоре?

— Я думал, ты меня не услышала.

Она пожимает плечами.

— Я не беспокоюсь о том, что ты придешь. — Повернув голову ко мне, она улыбается. — Заходи, сядь со мной.

Я держу кофе, и мне нравится, как озаряется ее лицо, когда она замечает его.

— Я принес тебе утренний подарок.

— Ты мой самый любимый мужчина в этом здании. — Она отодвигается, чтобы я мог занять место рядом с ней. — Один, должно быть, очень любит людей, чтобы даровать им кофе.

— Один? — спрашиваю я, подталкивая ее бок. — А как насчет Бога?

— Семантика, они все нас любят, верно? — Она пьет кофе и вздыхает. — Не останавливайся, — шепчет она, прежде чем сделать еще один глоток.

— Ты милая, ты знаешь это?

— Ха. Спасибо.

Обычно она отпустила бы какую-то колкость, но прежняя печаль задержалась под поверхностью, угрожая вырваться наружу.

— Маттео забронировал самолет до Нью-Йорка, мы вылетаем сегодня утром.

— Что нас ждет?

Я кладу руку ей на плечо и притягиваю ее к себе, улыбаясь, когда она охотно поддается.

— Это будет дерьмовое шоу. Маттео посылает впереди нас несколько групп на коммерческих рейсах. У нас будет команда примерно из шестидесяти человек.

— Сколько людей у Сиско?

Поморщившись, я сжимаю ее плечо.

— Большинство его людей ненавидят его. Мы не будем вступать в битву со всеми, сначала используем простой способ, если он не сработает, мы ударим его силой.

Она кладет голову мне на плечо.

— Во сколько мы выезжаем?

— Мы выйдем отсюда в одиннадцать.

— Хочешь посмотреть со мной какое-нибудь дерьмовое шоу и пообниматься?

Я не совсем понимаю, почему ее вопрос вызывает у меня улыбку, но я ухмыляюсь как дурак.

— Очевидно, хочу.

— Ты говоришь как Дэвид. Я знаю, что мы посмотрим.

Она высвобождается из моей хватки, хватает пульт и плюхается на диван.

— Ты когда-нибудь смотрел Шиттс-Крик ?

— Нет, но если тебе это нравится, я уверен, что буду смотреть

Она ложится и гладит подушку.

— Ты большая ложка дёгтя.

— Если ты настаиваешь, тигрица. Я подползаю к ней и устраиваюсь поудобнее, обнимая ее за талию одной рукой.

— Ненавижу это прозвище, — бормочет она.

Целуя ее шею, я говорю:

— Да, ладно — и целую ее в щеку. — Ты любишь его.

Она находит шоу и запускает его. Я замечаю, что она не спорит со мной, и снова целую ее в щеку.

— Люблю тебя, тигрица.

Она закатывает глаза.

— Как скажешь.

Деми

Люблю тебя, тигрица.

Он сказал, люблю тебя. Это значит сказать, что я люблю тебя ?

«Люблю тебя» — это так легкомысленно, как слова, которые ты говоришь другу.

Излишне говорить, что мы смотрим три эпизода «Шиттс-Крик» , и я не могу сосредоточиться ни на каких нелепых вещах, которые говорит Алексис, или на шутках Дэвида.

Мой желудок урчит уже в пятый раз, и Грейсон вздыхает.

— Тебе нужно поесть, — говорит он, хватая пульт и выключая телевизор. — Идеальное время.

Грейсон смотрит на дверь.

Я наклоняю голову набок, слыша звук целенаправленных шагов. Похоже, это мой второй любимый вампир.

Кольт врывается с сумкой, которая отчетливо пахнет яйцом, беконом и картофельным буррито.

Ладно, возможно, он мой самый любый мужчина.

— Тебе следует поесть, тебе понадобится много энергии.

Я отталкиваюсь от дивана, подхожу к нему, бросаю сумку, которую он мне дает, на стойку и обнимаю его за шею. Поцеловав его, я шепчу:

— Спасибо, — и иду открывать бумажный пакет.

Открывая небольшую баночку с сальсой, я осторожно наливаю ее сверху и откусываю огромный кусок.

— Разве это неправильно — возбуждаться от этого? — спрашивает Грейсон Кольта, тот качает головой.

— Неа.

Я их игнорирую, так как занята жеванием. Кольт занимает место рядом с Грейсоном и ложится на подушку, заложив руки за голову. Есть что-то отвратительно привлекательное в том, как он лежит. Это может быть бицепс или, может быть, ленивый настрой , который сопровождает эту позицию.

Пока я ем, они говорят о каких-то делах Кровавой Мафии. У меня кончается сальса, прежде чем я успеваю доесть буррито, поэтому я накрываю ее последней четвертью и бросаю в сумку, не видя смысла есть буррито теперь, когда пикантности уже нет.

— Деми. — Голос Маттео потрескивает в динамике.

Я игнорирую его и наполняю стакан водой. Кольт и Грейсон замолкают, и я чувствую их взгляды на своей спине. Мои плечи поднимаются от их внимания.

— Деметрия, давай. Не веди себя так

Грейсон втягивает воздух и качает головой.

Видишь, по крайней мере, он понимает, что твое необоснованное поведение меня бесит.

По большей части я веду себя вполне разумно, и мне не обязательно разговаривать с Маттео, чтобы жить под его крышей.

Кольт проводит рукой по рту, наблюдая, как я допиваю остатки воды и яростно тру стакан, выплескивая свое разочарование на стекло.

— Детка, ты поговоришь со мной?

Крепче сжимая чашку, я засовываю щетку внутрь и раскручиваю его вперед и назад.

— Не называй меня так, — говорю я, мои слова вырываются полурычанием.

Динамик потрескивает.

— Детка, нам нужно поговорить.

Стекло треснуло в моей руке, и его кусок разбился в раковине, разлетевшись на более мелкие кусочки.

— Блять.

Я вздыхаю и выключаю воду, выбрасываю сломанную половину в мусор и собираю остатки из раковины.

И только когда я заканчиваю выбрасывать последний крошечный осколок в мусор, я понимаю, что динамик отключился. Две секунды спустя я слышу его шаги в коридоре.

Там, где Кольт и Грейсон идут созиданием, Маттео идет с разрушением. Как будто каждый мощный шаг мог поколебать фундамент здания и обрушить его.

Я выбегаю из кухни в гостиную, сохраняя как можно большее расстояние между собой и входной дверью, не убегая и не прячась в чулане.

— Ты хочешь, чтобы я избавился от него? — спрашивает Кольт, приподнимая покрытую шрамом бровь.

Он серьезен. Он бы швырнул Маттео на задницу, если бы я этого захотела. Эта мысль заставляет меня улыбнуться, прежде чем я хмуро смотрю на дверную ручку.

Она крутится и шатается под силой врезающихся в нее ладоней Маттео. Металл трескается о стену, вероятно, оставляя дыру.

Грейсон бросает взгляд на Маттео и ударяется грудью о него.

— Успокойся, черт возьми.

Маттео шипит на него.

— Что-то сломалось.

Кольт усмехается.

— Это был стакан, Маттео. Ты видел на камерах, что она не пострадала. Тебе просто нужен был предлог, чтобы ворваться сюда и навязаться силой.

— Я бы никогда не навязывал ей себя. — Слова произносятся так тихо, что даже не ожидаешь, что они прозвучат угрожающе. Но так и происходит.

Прищурив глаза, Кольт встает и засовывает руки в брюки костюма.

— Я не это имел ввиду, босс. Есть и другие способы навязать себя человеку, который не готов.

Маттео пихает Грейсона в грудь, когда тот не позволяет ему пройти.

— Я не в настроении, Грей. Если хочешь, чтобы тебе оторвали голову, оставайся на месте.

Его глаза становятся черными, и Кольт встает на подушечки ног, готовый вмешаться при втором ударе Маттео.

Это выходит из под контроля. Я ценю, что Кольт и Грейсон пытаются защитить меня от него, но я большая девочка. У Маттео ужасный выбор времени, но если он хочет драться со мной, кто я такая, чтобы остановить его?

— Пропустите его.

Голова Грейсона поворачивается в мою сторону. Я смотрю в его черные глаза и пожимаю плечами.

— Я убью его, если придется.

Маттео бросает на меня мрачный взгляд, но я игнорирую его и иду к Грейсону.

— Со мной все будет в порядке. — Я провожу рукой по его руке и сжимаю ее. — Пропусти злого вампира.

— Если ты уверена.

Я киваю.

Грейсон отходит в сторону, и я прижимаюсь к стене, позволяя Маттео пройти мимо нас и войти в квартиру.

Кольт немедленно вступает с ним в схватку, но их битва выражается в смертельных взглядах и тикающих челюстях. Их вампирская сила прокатывается по воздуху пьянящей медной волной.

— Можете ли вы дать нам минутку? — спрашиваю я, отвлекая Кольта на время, достаточное для того, чтобы они могли разорвать зрительный контакт.

Губы Маттео растягиваются в удовлетворенной улыбке.

Я указываю на него.

— Ты не прощен, мудак.

Его улыбка исчезает, и он хмуро смотрит на меня, скрещивая руки на груди. Светло-серая хлопчатобумажная рубашка, которую он носит, плотно облегает его грудь.

Не то чтобы я обращала внимание.

— На выход. — Он выплевывает эти слова, взглянув на Кольта и Грейсона.

Кольт останавливается и целует меня в лоб, прежде чем уйти с другим вампиром.

Дверь захлопывается, и мое сердце колотится, внезапно осознавая, что оно застряло в комнате с вампиром, который может его разбить.

Дерьмо. Это была ужасная идея. Мне следовало принять предложение Кольта и опрокинуть его на задницу.

Маттео

Зрачки Деми расширяются, и она сжимает пальцы в кулаки, упирая руки в бедра. Она уже должна знать, что не сможет скрыть от меня свои чувства, особенно когда они кричат по связи.

Злость. Страх.

Легкий привкус темноты, который я усвоил, — это ее желание нанести мне удар.

Не могу сказать, что я виню ее.

— Что ты хочешь сказать?

Она поджимает губы, чтобы не зарычать на меня. Белки ее глаз окрашиваются в красный цвет, но этого недостаточно, чтобы я мог об этом беспокоиться.

По крайней мере, пока.

— Я сожалею о том, что случилось с Тайрой.

Некоторые морщинки на ее лице исчезают, глаза смягчаются, а губы кривятся в грустной гримасе.

— Спасибо.

Прочистив горло, я делаю шаг к ней. Но останавливаюсь, когда она делает шаг назад.

— Ты боишься меня?

Она качает головой.

— Нет.

Это на вкус как ложь.

— Я не причиню тебе вреда.

Усмехаясь, она перемещает свой вес и поднимает бедро.

— Ты уже это сделал, Маттео.

— Я знаю, ты не понимаешь, почему я сделал то, что сделал…

— Почему ты свернул мне шею перед нашим общим врагом и громко и ясно дал понять, что не доверяешь мне?

Я вздыхаю и потираю затылок.

— Ты же не собираешься упрощать эту задачу, не так ли?

Она бросается ко мне и толкает меня в грудь.

— Легко? Хочешь, чтобы я повернулась и сказал тебе, что все в порядке, что я на тебя не злюсь?

— Нет. — Я качаю головой. — Я не об этом спрашиваю.

Это заставляет ее задуматься, но она прищуривает глаза.

— У тебя новая игра, как всегда, Маттео.

— Я сейчас не играю в игру, малышка.

Она поднимает руку, чтобы ударить меня, но я ловлю ее и прижимаю к себе, проводя носом по горлу. Она дрожит, а я ухмыляюсь, вдыхая ее аромат корицы и ванили.

— Тебе от этого станет легче? Если ударишь меня?

Деми пытается вырвать свое запястье, но я ей не позволяю.

— Вот в чем дело, Деметрия. Ты можешь злиться на меня, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть твое доверие. Если это означает отказаться от всех моих побуждений, включая желание трахнуть тебя прямо сейчас, я это сделаю.

Осторожно покусывая ее шею, я наслаждаюсь ее тихим хныканьем. Она позволила бы мне пересечь черту, и в другой сииуации я бы это сделал. Но на этот раз не буду. Если бы не тот факт, что после этого она возненавидела бы меня еще больше, потому что считала бы себя слабой, она бы уже была обнажена и извивалась подо мной.

Она совсем не слабая.

Тем не менее, я не могу получить ее сегодня вечером.

Я ослабляю хватку на ее запястье и позволяю своей ладони скользить вверх по ее руке и через плечо, прежде чем, наконец, положить ее на поясницу. Деми не вырывается из моей хватки.

Оторвав лицо от ее шеи, я изучаю ее. Ее глаза плотно закрыты.

Связь пульсирует желанием, яростью, печалью и замешательством. Свободной рукой я провожу большим пальцем по ее щеке, а затем нежно целую ее в губы.

Она тяжело вздыхает, открывает глаза и смотрит на меня. Они стали краснее, чем раньше, но я думаю, это потому, что на нее одновременно нападает столько эмоций.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спрашиваю я, кладя руку ей на затылок, прижимая ее к себе сильнее.

— Да, — шепчет она, кладя ладони мне на грудь и толкая меня.

С большой неохотой я отпускаю ее и выбегаю из ее квартиры. Прежде чем ее дверь закрылась, я услышал ее шепот:

— Мудак.

Секунду спустя раздается отчетливый стук ножа, вонзающегося в дерево.

Несмотря на оскорбление и нож, я ухмыляюсь и чувствую, как с моих плеч спадает тяжесть. Я еще не потерял ее.