Связанные кровью

Бонусный контент

Девять лет назад.

— Да, ну ты слюнявый толстяк, — кричит маленькая девочка.

— По крайней мере, я не маленькая испуганная кошка, которая обмочилась в штаны.

— Я не обмочилась в штаны! Я пролила воду, — выкрикивает последнее слово девочка.

По школьному двору разносится хор смеха. Я мчусь на голоса, узнавая в девочке Лекси. Она обмочилась в штаны, но я думала, мы это скрыли. Мы не виноваты, что большая собака погналась за нами с автобусной остановки. Я тоже чуть не обмочилась.

Ее и Теодора, школьного хулигана, окружает кольцо детей.

— Пи-пи в штаны, Лекси. Пописай в штаны, Лекси.

Мама говорит, что ненависть — это неправильно. Иногда я действительно ненавижу других четвероклассников.

Я проталкиваюсь сквозь других детей, впиваясь локтями в их бока. Лекси замечает меня и рыдает. Ее волосы растрепаны, как будто кто-то их дернул, и она дрожит, когда Теодор нависает над ней.

— Привет! — Слово вырывается как крик, и хулиган смотрит на меня.

— Ой, посмотрите, это маленькая Деми. Иди домой к своим фальшивым родителям, никто тебя не любит.

— Оставь Лекси в покое. Если хочешь драться, сражайся со мной. — Я сжимаю пальцы в кулак и кладу их на бедра.

Теодор на несколько дюймов выше меня. Он усмехается надо мной, прежде чем покачать головой.

— Ты даже не стоишь моего времени.

Его слова ранили. На секунду я застигнута врасплох, и это все, что ему нужно, чтобы ткнуть Лекси в плечо и продолжить насмехаться над ней.

Меня охватывает ожесточенная потребность защитить, и я бегу прямо к мальчику. Я пинаю его ногой по задней части колена и бью его по спине.

— Ай! — кричит он от удивления.

Лекси убегает.

Я прыгаю ему на спину, сжимая руками его горло.

— Иди спать, Тедди.

Он скулит и падает. Я перемещаю свой вес так, чтобы он приземлился на живот. Я упираюсь подбородком в его плечо.

— Скажи, что Пушистик был медведем, и я перестану.

Он издает странный звук, и я хмурюсь.

— Ты душишь его, Деми! — Лекси снова плачет.

Ой.

Я ослабляю хватку и повторяю то, что сказала.

— Фуззи-Вуззи был медведем, — хрипит Теодор.

Освободив его шею, я просовываю локоть ему между лопаток.

— Запомни этот момент, Тед. В следующий раз я не остановлюсь.

— Деметрия Баррера, отстань от него.

Съёжившись при звуке голоса директора Морриса, я спрыгиваю с его спины.

— Он это начал!

— Да, он смеялся надо мной, — говорит Лекси сквозь слезы.

Мисс Моррис переводит взгляд между нами, опустив бровь и сжав губы.

— Неважно, кто это начал. Я звоню всем вашим родителям.

— Директор Моррис, пожалуйста, не говорите моему отцу. Пожалуйста, мисс Моррис. Я больше не буду этого делать, — говорит Теодор. Его слова наполнены страхом.

Мисс Моррис на секунду выглядит огорченной. Мы с Лекси переглядываемся. Я никогда не слышала, чтобы Теодор говорил так испуганно. Логично, что хулиган будет из семьи хулиганов.

— Теодор, ты знаешь, что я должна.

Некогда сильный и грозный хулиган начинает плакать и умолять. Я начинаю его немного жалеть, потому что, хотя я и не рада, что мама и папа узнают о том, что я сделала, я не испытываю страха.

— Давай, Теодор, пойдем в мой кабинет. — Директор наклоняется и помогает ему подняться. — Вы двое, следуйте за мной, — ее голос хлещет, как кнут.

Лекси идет рядом со мной, переплетая свои пальцы с моими.

— Ты мой лучший друг.

Я улыбаюсь.

— Ты тоже мой лучший друг.

— Девочки!!

Мы обе вздрагиваем от предупреждения мисс Моррис, а затем обмениваемся озорными взглядами за ее спиной.

Я не жалею о том, что сделала, чтобы спасти ее. Мне жаль Теодора, но ему не следовало связываться с моим другом. Никто не связывается с людьми, которые мне дороги.

— Пожалуйста, сядьте, миссис Баррера.

Я опускаюсь на сиденье, избегая обеспокоенного взгляда мамы.

— Что случилось, мисс Моррис? — Мама ставит сумочку на пол и скрещивает лодыжки. Она не злится.

— Это четвертая драка, в котором замешана Деми в этом году.

Мама вздыхает и смотрит на меня.

— Деми, — шепчет она. — Мы говорили об этом.

Да, мы это делали. Я не должна драться с другими детьми, как бы они ни себя не вели. Хорошие девочки не начинают драки.

— Мне очень жаль, мисс Моррис. Этого больше не повторится.

Моя директор гримасничает и открывает ящик стола.

— Вы сказали это в прошлый раз, миссис Баррера.

Мама вздрагивает.

— Да, но на этот раз Деми попробует, верно?

Я киваю, когда она тыкает меня в руку.

— Да.

Мисс Моррис приковывает меня взглядом, который кричит: «Я тебе не верю».

— Послушайте, миссис Баррера, это не первый мой ребенок с проблемами гнева. Деми нужен способ для избавления от негативной энергии. Вы думали о каратэ?

Я наблюдаю, как она перебирает стопку визиток.

— Каратэ? — Мама спрашивает.

— Да. Это научит ее справляться со своей яростью, а также даст ей выход для гнева.

— Ярость?

Мама выглядит ошеломленной, когда мисс Моррис вручает ей белую карточку.

Я сажусь и наклоняюсь вперед, пытаясь разглядеть, что на ней изображено. Мама смотрит на это. Я щурюсь и вижу «Каратэ Нельсона для трудных подростков».

— Трудные подростки? — спрашиваю я, глядя на маму. — Что это значит?

Она похлопывает меня по колену.

— Ничего, дорогая. — Затем она смотрит на директора. — Деми не аргессивна.

Мисс Моррис наклоняет голову и втягивает щеки. Она явно не согласна.

— Что сделал ребенок?

Я смотрю на маму, удивленная ее вопросом.

— Прошу прощения? — спрашивает мисс Моррис.

Мама бросает визитку на стол.

— Я спросила вас, что делает ребенок. Деми не стала бы причинять кому-либо вред без уважительной причины.

— Никогда не бывает веской причины.

— Я не согласна, — говорит мама. — Что сделал ребенок? — она спрашивает меня.

Я рассказываю ей о стычке Лекси и Теодора. Ее глаза блестят от слез. Я хмурюсь. Я не люблю ее расстраивать.

— Хорошая девочка, — шепчет она.

Мои губы дрожат, когда она сжимает мое плечо.

— Ты правильно сделали.

— Миссис Баррера! — Мисс Моррис повышает голос. — Мы не оправдываем насилие.

Мама снова переводит взгляд на директора.

— Но вы оправдываете издевательства?

— Вряд ли, но то, что Деми…

Мама встает.

— Деми спасла Лекси от дальнейшего унижения и помогла своей подруге. Возможно, она зашла слишком далеко, но я никогда не буду стыдить ее за помощь нуждающемуся, и вам тоже не следует.

Мисс Моррис тоже встает.

— Ей нужна помощь.

— Не смейте говорить мне, что нужно моему ребенку. — Голос мамы тихий и угрожающий, и она делает шаг вперед.

Мисс Моррис откидывается назад, хотя их разделяет стол.

Я смотрю широко раскрытыми глазами.

Святая корова. Мама жесткая.

— На этом все?

Мисс Моррис пристально смотрит на мою мать.

— Ей не разрешают вернуться сюда без консультации.

Мама резко вздыхает.

— При всем уважении, мисс Моррис, идите к черту.

— Мама, — говорю я в шоке. Может ли она это сказать?

Лицо мисс Моррис сверкает гневом.

— Убирайтесь.

— С удовольствием, — отрезала мама. — Давай, Деми.

Я вскакиваю со стула и бегу за ней. Она проходит через офис и выходит за дверь с высоко поднятой головой.

Оглядываясь через плечо, я вижу, как мисс Моррис наблюдает, как мы садимся в машину. Ее руки скрещены на груди. Она хмурится нам вслед. Она не выглядит сердитой. Просто разочарованной.

— Меня действительно выгнали? — спрашиваю я, когда мама выезжает с парковки.

— Мне нужно поговорить с твоим отцом.

Всю дорогу домой она слушает музыку и размышляет.

Я закусываю губу и смотрю в окно.

Что теперь?

Я на цыпочках спускаюсь по лестнице, избегая скрипучих досок, и сажусь на полпути вниз, слушая разговор родителей. Они думают, что я сплю, поэтому не шепчутся.

— Я не знаю, что делать, Роберт. Эта сука, мисс Моррис, предложила заняться каратэ, как будто это решит все проблемы Деми. Ребенка бросила мать. Конечно, она злится.

У меня болит грудь при упоминании матери. Я запихиваю все эти чувства в коробку в уголке своего разума. Я не могу думать об этом сейчас.

— Может быть, эта идея имеет какой-то смысл.

— Роберт, серьезно? Каратэ?

Я слышу, как стул царапает плитку, как будто кто-то подошел ближе к другому.

— Да, серьезно, Ирен. Деми больно. Каратэ могло бы ей помочь.

Моя мать тихо всхлипнула.

— Она не сломана.

— Я никогда не говорил, что она такая, — говорит мой отец. — Однако ей больно, Ирэн. Она достаточно хорошо это скрывает, но иногда я ловлю ее взгляд в никуда. Выражение ее лица в эти моменты преследует меня. Нашей девочке нужно то, что мы не можем ей дать.

Мама плачет сильнее.

Он успокаивает ее.

— Мы даем ей много, я не это имею в виду. Она знает, что ее любят, но ей нужно что-то еще, чтобы оставаться на плаву, Ирэн. Никакие объятия и поцелуи не смогут этого сделать. Ей нужно научиться контролировать свой характер.

Они некоторое время молчат. Я представляю, как папа крепко сжимает маму в своих объятиях, пока она плачет. Сердце болезненно стучит в груди.

— Хорошо, я позвоню куда-нибудь утром. Но я не пойду в это проклятое место для проблемной молодежи.

Мой отец усмехается.

— Я не виню тебя. — Он делает паузу на мгновение. — Вы знаете, что вам нужно извиниться перед мисс Моррис.

Я слышу, как мама всхлипывает.

— Я не буду.

— Ирен, — говорит папа так, что это значит гораздо больше, чем просто ее имя.

— Ладно, — вздыхает мама. — Я извинюсь перед ней, но не соглашусь, что Деми сделала что-то не так.

— Я тоже не буду. Давай, пойдем спать.

Стулья царапают по полу, когда они встают.

Я бросаюсь вверх по лестнице и плюхаюсь на кровать, накрываясь одеялом. Я открываю глаза, когда слышу, как закрывается дверь, и смотрю в потолок.

Каратэ звучит не так уж и плохо. Особенно, если мне удастся ударить что-нибудь.

Восемь лет назад

— Деми, пора идти, дорогая, мы не хотим опаздывать! — Мама зовет, стоя внизу у лестницы.

Я смотрю в зеркало, в шестой раз рассматривая свой наряд. Простое синее платье, которое на мне, красивое, но бессмысленное, поскольку мне придется надеть ужасное выпускное платье, как только мы прибудем на футбольный стадион.

— Деми, — голос мамы становится резким.

— Иду, мама. — Вздохнув, я проверяю, надежно ли закреплен мой пучок-балерина, выключаю свет и спускаюсь по лестнице.

— О, Деми, ты прекрасно выглядишь. Я не могу поверить, что моя маленькая девочка сегодня заканчивает школу!

Папа несет к нам два стакана с кофе. Я улыбаюсь.

— Ты говоришь на моем языке любви.

Он усмехается.

— Все для моей девочки. Ирэн, перестань издеваться над ней, ты заставляешь ее краснеть.

Мама фыркает.

— Не указывай мне, что делать, Роберт. Посмотри на нее. Она уже выросла. — Она кладет руки на сердце, и ее светло-голубые глаза наполняются слезами.

— Я знаю, Ирен. Она уже большая девочка. — Папа закидывает ей руку на плечо и целует ее в макушку.

Я наблюдаю за ними, как всегда, поражаясь тому, что они любят друг друга так же сильно, как и раньше. Особенно, несмотря на все эти ссоры, но они такие.

«Нормальные» — не лучший способ описать моих родителей, хотя я бы не стала говорить, что они странные.

Они потрясающие. Они любят меня. Ссоры — их не единственная форма общения, и они были так терпеливы со мной, хотя большинство других сдались бы после первой же драки в школьном дворе.

— Готовы? — спрашиваю я, надеясь избежать новых слез.

— Это так волнующе, Деми. Выпускной. — Мама визжит. — Миру лучше подготовиться к встрече с Деметрией Баррерой, ты покажешь им, кто здесь хозяин.

Я закатываю глаза, надеваю легкую куртку и хватаю сумочку с вешалки.

— Мне нужно получить высшее образование, прежде чем мы задумаем мировое господство, мама.

— Мировое господство не может ждать, — говорит она притворно серьезным тоном.

— Мир будет моим, моим я вам говорю! Ууахахаха…

Мы с мамой смотрим на папу, который опускает голову от злобного смеха. Его взгляд скользит между нами.

— Что? Не похоже?

Мама поднимает руку и сжимает указательный и большой пальцы вместе.

— Лишь малость.

Смеясь над внезапным выражением удивления, мелькнувшим на его лице, я распахиваю дверь. «Мир Мой.» Я подбрасываю кулак в воздух и слышу, как он фыркает в ответ на мою имитацию.

— Видишь, она понимает, — говорит он моей маме.

— Чем я заслужила этого человека?

Я оглядываюсь назад. Мама смотрит на небо, а папа смотрит на нее с чистой неприкрытой любовью. Он хватает ее на руки и целует так сильно, что мне приходится отвернуться, чтобы меня не стошнило.

Мое сердце сжимается от острого напоминания о том, что я никогда не познаю такой любви. Я потираю грудь и хмурюсь, повторяя мантру, которой меня научил терапевт, которого наняли мои родители.

Вас не определяет ваше прошлое. Вы заслуживаете любви.

Что ж, мы позаботимся об этом, не так ли?

Три года назад

— Черт возьми, — бормочу я себе под нос.

Снова сверяясь с картой кампуса, я изо всех сил стараюсь не выглядеть жалкой первокурсницей.

Можно было подумать, что двух с половиной лет обучения в этом университете будет достаточно, чтобы сориентироваться, но, увы, это не так. А так я стояла посреди двора между зданием студенческого общежития и главной библиотекой, пытаясь найти дом Симсона, где проходил мой первый урок психологии раннего детства.

Классы моего бакалавриата стали более неясными, как и их местонахождение.

— Потерялась? — спрашивает бархатный голос.

Я смотрю на мужчину, стоящего передо мной.

Ого.

Он очень хорош: высокий, темноволосый и красивый. Его шоколадно-каштановые волосы оттеняют светло-карие глаза. Солнце подчеркивает его сильные черты лица и намек на щетину.

— Эм, да. — Я одариваю его застенчивой улыбкой. — Два года, а я все еще ищу свой путь.

Показав мне полный рот зубов, он ухмыляется.

— Разве мы не все такие? Давай я тебе помогу.

Я прищуриваюсь на команду, но отдаю карту, потому что мне нужна помощь.

Его брови сдвинуты вместе, когда он просматривает расписание, которое я ему протягиваю.

— Ой, позволь мне показать вам, как туда добраться.

Забрав у него карту, я бегу за высоким парнем. Он выше меня как минимум на шесть дюймов, поэтому мне приходится идти быстрым шагом, чтобы не отставать от его темпа.

— Особенность дома Симсонов в том, что туда можно попасть только по садовой дорожке.

Я оглядываюсь вокруг. Я не видел сада нигде в кампусе. Парень поворачивает и идет между двумя зданиями, через которые я никогда не заходила. Я борюсь с внезапной волной паранойи по поводу того, к чему он меня может вести. Он казался достаточно милым.

Если он попытается сделать что-нибудь безумное, я всегда могу сломать ему нос.

Здания заканчиваются, и внезапно мы стоим в начале большого сада, расположенного между четырьмя большими зданиями.

— Черт возьми, — шепчу я. — Как давно это здесь?

Парень бросает мне улыбку через плечо.

— Лучше держать это в секрете в кампусе. Этот сад существовал всегда, и вот твой путь в класс.

Мой взгляд следует за его протянутой рукой, и я вижу утоптанную грунтовую тропу. Ступени тянутся посередине. По бокам и сверху тропы окружает решетка, увитая виноградными лозами. Кусты и растения такие густые, что я не вижу, что находится на другой стороне.

— Если окажется, что это какой-то розыгрыш, я надеру тебе задницу, — предупреждаю я его.

Его глаза следят за моим лицом и вспыхивают желтым, когда я удерживаю его взгляд с угрюмым выражением лица. Я делаю шаг назад.

— Не беги, — говорит он тихим рокочущим голосом. — Если ты побежишь, мне придется тебя преследовать.

Я делаю паузу, не желая, чтобы меня преследовал волк. Я видела нескольких в кампусе и знаю достаточно: появление желтых глаз означает, что хищник находится близко к поверхности.

— На этом пути нет никаких препятствий. Просто твой класс. Пожалуйста, отвернитесь, прежде чем я потеряю контроль.

Дерьмо. Я забыла о странных вещах с зрительным контактом. Я смотрю вниз, делая прерывистый вздох.

— Спасибо, — говорит парень, его голос теперь звучит менее животным. — Ты, должно быть, очень сильная. Большинство людей не могут этого сделать. Ты человек, верно?

Я киваю.

— На тысячу процентов.

Он ворчит.

— Наслаждайся занятиями.

Подожди, это все? Я поднимаю глаза, но волк исчез. Я даже не узнала его имени, хотя не уверена, что мне нужно его имя.

На следующих выходных мы с Лекси отправляемся в Ву Джа Де, чтобы провести ночь в городе. Я отдергиваю низ короткого синего платья, которое она убеждает меня надеть, и жду с Лекси своего напитка в баре.

Она свистит.

— Сегодня здесь куча первоклассных придурков.

Я шлепаю ее по руке.

— Господи, Лекс, не могла бы ты быть более сдержанной?

— Две стопки текилы и две Маргариты.

Бармен ставит перед нами напитки и уходит, чтобы принять следующий заказ.

В баре за бутылками с выпивкой есть зеркало с подсветкой, и я проверяю свои волосы, чтобы убедиться, что локоны не выпали. Мой взгляд ловит знакомое лицо.

Парень, который помогал мне на занятиях ранее на этой неделе, сидит с группой ребят за высоким столом.

— Время выстрела, сука! — Лекси протягивает мне мою, и я толкаю ее обратно.

— Лекси, — говорю я, подходя ближе и понижая голос. — Посмотри в зеркало, видишь этого парня? Это тот, о котором я тебе говорила.

— Ой. — Лекси вздыхает. — Это похоже на романтическую комедию. Горячий парень помогает тебе, и исчезает прежде, чем ты узнаешь его имя, и теперь вы находите друг друга в баре.

Когда она заканчивает свою драматическую речь, парень поворачивается и смотрит в сторону бара. Нет, поправка. Он смотрит прямо в зеркало, куда устремлены мои глаза.

Его губы дергаются, и он слегка взмахивает рукой. Несколько его друзей бросают на нас взгляды, недоумевают и подстрекают его.

Я закатываю глаза. Типичные парни.

Хотя он милый. Особенно, когда он сверкает этой улыбкой.

— Не оборачивайся сейчас, но я думаю, он встает.

— Лекси, я знаю.

Я указываю на зеркало, и она злобно ухмыляется, когда видит, что она все еще смотрит.

— Ты непослушная девочка. Ты приманила парня, даже не оборачиваясь.

Отпивая маргариту, чтобы прикрыть фырканье, я качаю головой и медленно смотрю в сторону парня.

— Ну здравствуй, сталкер.

Он хлопает себя рукой по груди.

— Почему я сталкер? Это ты следила за мной в зеркале.

Я улыбаюсь.

— Тебе это понравилось.

Парень громко рассмеялся, заставив меня немного выпрямиться. Большинство парней выбирают Лекси. Не поймите меня неправильно, это не значит, что меня не выбирают, просто Лекси легче дается флирт.

Она говорит, что я агрессивная.

А я говорю, что знаю, чего хочу. Я не виновата, что мужчины этим напуганы.

Девушка, которую я узнаю по университетскому городку, одна из тех стервозных куриц, встает между мной и парнем и прижимает руку к его груди.

— Привет, Кевин. Наконец решил принять мое предложение потанцевать?

Ее голос полон инсинуаций, и не нужно быть ученым-ракетчиком, чтобы понять, что она имеет в виду.

К его чести, парень отрывает ее руку от своей груди и протягивает ее обратно к ней.

— Элль, я разговариваю.

Элль перекидывает блестящие каштановые волосы через плечо и пристально смотрит на меня.

— С ней? Ты выбираешь ее?

Я не уверена, что мне нравится то, что она имеет в виду.

— Элль, успокойся.

Девушка разворачивается ко мне лицом, втискиваясь в мое пространство.

— Он мой.

— Деми, — предупреждает Лекси, но опаздывает, потому что я уже выталкиваю Элль из своего пространства.

— Отвали, пока я не использовала твое лицо как боксерскую грушу.

Элль усмехается.

— Не смеши, ты крошечная.

Да, люди склонны меня недооценивать, потому что я невысокого роста.

Они все идиоты.

— Как я уже сказала, Кевин — мой. Если у тебя с этим проблемы, мы можем решить их на улице. — Она снова входит в мое пространство и прижимается ко мне. Я делаю шаг назад, но не из страха, а для того, чтобы освободить место, необходимое для того, чтобы справиться с ней.

Прежде чем мой кулак успевает врезаться ей в лицо, Кевин ловит его и своей рукой оттаскивает Элль от меня.

Он ухмыляется.

Чертов мудак. Ему это нравится.

Конечно, так и есть. Две девчонки дерутся из-за него, он, наверное, думает, что он чертовски крут.

— Ты не хочешь ударить ее здесь, она перекинется.

Я снова смотрю на цыпочку, замечая желтый блеск ее глаз. Затем я снова смотрю на Кевина.

— Вы волки.

— Ага. — Он кивает.

Кевин все еще держит мой кулак, поэтому я прижимаю его к груди и хмуро смотрю на него.

— Тебе следует отвезти свою девушку домой, прежде чем я сделаю что-нибудь глупое, например, надеру ей задницу.

Улыбка, которую он мне дарит, сверкает зубами, и теперь, зная, кто он, она уже не так мила.

— Она не моя девушка.

Элль издает протестующий звук, и Кевин кивает головой в ее сторону.

— Ты не моя девушка, Элль. Не знаю, сколько раз мне придется тебе говорить, но ты мне не интересна.

Скрестив руки на груди, она опускает взгляд.

— Но она тебе интересна?

Понятно, что я в ее глазах мерзкое существо.

— Может быть. Это не твое дело, Элль. Уходи, пока я не рассказал об этом альфе. Воевать с людьми — нет, и ещё раз нет.

Элль бледнеет при упоминании своего альфа.

— Ты настоящий засранец, ты знаешь это?

Затем она разворачивается на пятках и расталкивает людей, стоящих между ней и выходом.

Кевин потирает затылок.

— Извини за это… Могу я угостить тебя выпивкой, чтобы извиниться?

— Это зависит от того, собираешься ли ты меня укусить?

Он ухмыляется.

— Только если ты меня об этом попросишь.

Очаровательный щенок.

— Хорошо, ты можешь купить мне и моей подруге выпить, чтобы извиниться.

Кроме того, что плохого может случиться от одной выпивки?