Таинственный всадник

Глава 9

Рене услышала скрип кровати и почувствовала, что матрас сдвинулся. Она была в невероятном состоянии, переходя от сна к яви и наоборот, и ей не хотелось открывать глаза. Но она вспомнила…

В комнате было темно. Дрова в камине почти прогорели, остался пепел с красноватыми углями; этот свет позволял рассмотреть темную фигуру, блуждающую по комнате в поисках разбросанной одежды. Рене лежала на кровати совершенно обнаженная.

Осторожно, стараясь не двигаться, она отвела волосы с лица и заложила их за ухо. Даже этот слабый жест напомнил ей, что ее тело стало другим. Кожа на груди горела, она чувствовала каждую складку на простыне, каждый изгиб ткани, все тело ныло — эхо промчавшейся бури.

Он, конечно, загладил свою изначальную поспешность, подумала она. Не осталось ни одного дюйма на ее теле, который бы он тщательно не исследовал, ни одного секретного местечка, которое бы он не обнаружил, ни один крик, или вздох, или просьбу он не пропустил мимо ушей, — он исполнил все с галантной расточительностью.

Она скосила глаза на окно — было еще темно. Тайрону надо, конечно, подальше уйти отсюда, прежде чем наступит рассвет. Слуги просыпались рано, чтобы заняться хозяйством. Она могла бы успокоить его немного: ни один из них не отличался чрезмерной добросовестностью или рвением в работе. Даже Дженни поднималась по лестнице с горячей водой или чашкой шоколада, когда утро бывало уже в разгаре.

Рене положила голову на несмятую часть подушки. А другая подушка, обнаружила она, лежит под ее ягодицами; но она не стала задумываться, почему она там оказалась.

Тайрон подошел поближе к камину и наклонился, чтобы натянуть штаны. Она никогда не видела, как одевается мужчина. Мерцающего света хватало, чтобы разглядеть крепкие мышцы на его бедрах и ягодицах, когда он натягивал льняное белье. На мускулистых руках выделялись вены, а плоский живот был упругим и сильным.

Мощный великолепный торс — у нее даже перехватило дыхание при воспоминании о темных зарослях волос и об ударах его сердца под ее пальцами. Он хотел, чтобы она знала его тело так же, как он знал ее, и она коснулась его, вначале застенчиво, а потом все более и более смело, и от собственной смелости даже захватывало дух. Многочисленные шрамы на теле Тайрона потрясли ее. Широкие полосы на спине — вероятнее всего, от ударов плетью. Уродливые шрамы на бедре и на руке — следы пули и меча.

А Тайрон уже стоял в бриджах и сапогах и тряс рубашку, чтобы определить, где у нее полы, а где воротник. Он натягивал ее через голову и казался призрачным белым пятном на фоне темноты, а когда он начал передвигаться на ощупь, пытаясь отыскать еще что-то, она решила напомнить о себе.

— Можете зажечь свечу, месье, если вам трудно искать.

Он медленно выпрямился и повернулся в ее сторону.

— Я справляюсь. Но спасибо.

Она не высказала вслух свои подозрения, что у него, вероятно, большой опыт поиска одежды в темноте.

— Кстати… я доволен, что вы проснулись, мамзель, — сказал он. — Я тут поразмышлял кое над чем…

— И решили отвергнуть мое предложение? — Она закуталась в простыню и подтянула ноги к животу. — Я тоже думала об этом, месье, и полагаю, так будет лучше. Рос хочет вас поймать, и я боюсь, он преуспеет в этом, если вы возьметесь за мое предложение.

— Вы, кажется, потеряли веру в мои способности за прошедшие два дня?

— Не в ваших способностях я сомневаюсь. Я знала людей типа Роса и раньше; Париж был переполнен гражданами, которые готовы продать свою душу, самых близких друзей из-за голода или ради власти. Он убьет вас, если у него появится шанс.

— Если я не убью его первым.

Рене наградила его взглядом огромных глаз, в них была торжественность.

— Если бы вы хотели убить Роса, вы могли бы сделать это намного раньше. И я думаю, это вы теперь хотите заставить меня думать, что вы значительнее, чем на самом деле.

Из тени раздался тихий смех Тайрона.

— Так что же, теперь, по-вашему, мои способности оказались выше ваших ожиданий?

Он дразнил ее, но его слова задели ее.

— Я просто не хочу взваливать на свою совесть бремя ответственности.

— Я уже сказал вам, мамзель, я — не ваше бремя, не вам его нести. Поскольку с одной стороны у вас Рос, а с другой — Эдгар Винсент, я думаю, вам есть о чем волноваться.

— До сих пор я боялась собственной тени. Я только и думала о том, как бы убежать и скрыться. И повиноваться, словно кроткий ягненок, всему, что ожидает меня.

— Бегство похвально, мамзель, — твердо заявил Тайрон Харт. — И скрыться вы сможете. Но ничто не доставляет такого чувства удовольствия, как переиграть ублюдка в его собственной игре.

Рене покачала головой:

— Нет. Я освобождаю вас от договора, который мы с вами заключили. Вы вольны… торговаться в другом месте.

Белое пятно переместилось ближе к кровати.

— Вы меня освобождаете от данного слова?..

Ее щеки вспыхнули, но она владела собой.

— Да. Да, я…

— Это, — он указал рукой на кровать, — это ведь не повлияло на ваше решение, не так ли, мамзель?

Рене посмотрела на Тайрона и нахмурилась.

— Мне стоило крепко подумать, прежде чем допустить это.

— Ах да. — Он скрестил руки на груди. — Мы обсуждали сравнительную ценность наших шей. Так что вы скажете полковнику Росу?

— Я ничего ему не скажу. Вы не появились сегодня ночью, и наша встреча не состоялась, поэтому он должен предположить, что вы передумали, месье.

— Честно говоря, мне безразлично, обеспокоится ли Рос. Но как быть с вашим браком с Эдгаром Винсентом?

Рене крепче прижала простыню к груди.

— Я сказала вам, месье, что не намерена выходить замуж за человека, у которого на руках кровь. Меня здесь не окажется в любом случае.

Тайрон Харт задумчиво склонил голову набок.

— Где же вы будете?

— Так далеко, куда только Финн сможет нас увезти.

— Вас не волнует обещание Роса арестовать брата?

— Обещание должно утратить свою силу, потому что я ему помогала. Он не сможет обвинить меня, если его план провалится.

— Святая невинность, — пробормотал Тайрон. — Мамзель, неужели вы и вправду думаете, что это все, чего Рос от вас хочет?

Рене поежилась при воспоминании о Росе.

— Но они с Эдгаром Винсентом друзья.

— У Роса нет друзей.

— И у вас тоже, месье?

— У меня есть знакомства со взаимными интересами, — сказал он, секунду поколебавшись. — И имя…

— Пардон?

— Мое имя. Тайрон. Вы еще не забыли его?

На сей раз от его тона щеки Рене заалели.

— Я не забыла. Но поскольку я никогда не увижу вас больше и вы никогда больше не увидите меня, я думаю, лучше всего, если мы вернемся к официальному обращению.

Сейчас уже Тайрон не мог удержаться от улыбки, несмотря на внутреннее раздражение. Она сидела, словно в развороченном гнезде, среди простыней, и ее кожа, все еще ослепительно розовая после его ласк, и ее бедра, гладкие, как атлас… И что же — она прогоняет его?

Но пока он стоял и смотрел на нее, его уверенность вернулась к нему и он вновь почувствовал желание.

— Прежде чем я уйду, — произнес он негромко и спокойно, — могу я спросить, каким образом вы намереваетесь уехать отсюда? Вы сказали, что люди Роса наблюдают за вами, и я сомневаюсь, что он поручил охранять клетку последним дуракам. Рос далеко не идиот, хотя иногда он таким и кажется. Если встреча сегодня не состоится, он не станет молча пожимать плечами, уверяю вас. Ему не нужны неприятности, и если он заподозрит, что вы решили вести двойную игру, вы увидите другую сторону его натуры и весь остаток жизни будете кричать от ночных кошмаров.

— Но я выполнила свою часть работы. Я сделала все, о чем он попросил меня. У него нет никакой причины подозревать меня в чем-то.

— Пока драгоценные камни не исчезли.

— Я не понимаю.

— Все очень просто. Я думаю, стоит рискнуть. Мы должны встретиться сегодня вечером, как запланировано, и украсть драгоценные камни, как договаривались. Именно это я собирался сказать вам, и именно это я планирую сделать — с вашей помощью или без нее.

Простыня незаметно выскользнула из рук Рене. Она смотрела на Тайрона, открыв рот.

— Вы бы это сделали? Вы пошли бы на грабеж?

— Почему бы и нет? Драгоценности того стоят. И я был бы просто последним глупцом, если бы позволил пятидесяти тысячам фунтов уйти из-под носа. Но я понимаю, почему вы не хотели бы принимать участие в этом.

— Я должна думать о безопасности Антуана, — прошептала Рене.

— Конечно, должны.

— Если бы это касалось только меня…

— Вы бы надели черный плащ и треуголку и отправились бы грабить в одиночку?

Тайрон поддразнивал Рене, это было ясно, но Рене не обращала внимания.

— Рос придет в ярость.

— Люди в ярости совершают большие ошибки.

— А вы никогда их не совершаете, месье?

— О, я совершаю множество ошибок, мамзель. Я всего-навсего только мужчина. — Эти слова он пробормотал, глядя на обнажившиеся бледные холмики груди Рене. Его тянуло обнять ее снова, но это нарушило бы его правило, которое он считал главным, — никаких привязанностей.

— Хорошо, мамзель. — Его голос зазвучал бесцеремонно и деловито, он отошел от кровати. — Как я уже сказал, вам решать, остаетесь вы в игре или нет. Если выбираете «нет», то я бы предложил вам поскорее сворачивать свои дела и уезжать. На случай, если вы столкнетесь с трудностями, советую запомнить имя, которое я называл вам, — Джеффри Бартоломью. Кроме того, что он пишет письма на почте, у него есть маленький постоялый двор. Он мой старый товарищ по плаванию, не намного моложе вашего господина Финна, и он просто глупеет, когда видит красивых женщин. За обещание улыбки он примет вас и доставит в полной безопасности в Лондон или еще куда-нибудь, куда вы захотите. И наконец, желаю вам всего самого наилучшего и удачи во всех ваших делах…

Рене наблюдала, как Тайрон заправил рубашку в бриджи и надел жилет и жакет. Его движения, как ей показалось, были менее точными, чем прежде, словно он внезапно заторопился уходить.

— Месье?

Тайрон был уже в плаще и на полпути к окну, когда ее голос остановил его. Он слышал шелест простыни, скрип кровати. Она встала, прикрывая наготу.

— Я хотела бы тоже пожелать вам самой большой удачи, — добавила она шепотом по-французски.

Тайрон опустил глаза и смотрел вниз, когда ее рука легла на его руку.

Он с трудом оторвал ноги от пола и, собрав последние силы, рванулся к окну.