Таинственный всадник

Глава 5

— Вы! — Она едва не задохнулась.

— Не пугайтесь, мамзель. Я здесь не затем, чтобы навредить вам.

Трудно было поверить в подобное заявление человека с двумя пистолетами, дула которых вспыхивали в лунном свете. Она призывала на помощь всю свою сообразительность.

— Тогда… Могу ли я спросить, почему вы оказались здесь?

— Я хотел узнать о вас немного больше. Ведь не каждую ночь меня останавливают на дороге и нанимают для грабежа.

— Но… Но как вы меня нашли? — Она взглянула в окно, но не могла припомнить, вилась ли по каменным стенам виноградная лоза и была ли там какая-нибудь решетка, по которой можно влезть. — И как вы сюда вошли?

— Я ехал за каретой, — просто признался он. — А водосточная труба — довольно удобная вещь: она пересекает стену как раз возле вашего окна. А если вас интересует, как я узнал, в какой комнате вы живете, то об этом совсем просто догадаться — в одном окошке вдруг зажегся свет, так что мне, можно сказать, повезло.

Рене охватило странное ощущение. Ее тело вело себя как-то непривычно, казалось, ее кожа стала влажной. Она посмотрела вниз и ужаснулась. Боже, она ведь не завязала ворот ночной рубашки, и ее грудь совершенно открыта, и видна соблазнительная ложбинка… да она вообще почти голая!

— Я не ожидала гостей. И поэтому хотела бы одеться. Я могу это сделать?

— По правде сказать, мне нравится ваш вид. Но если вам так удобнее и вы будете лучше себя чувствовать — пожалуйста.

Одевшись, Рене оглянулась и указала на стволы пистолетов.

— Это так необходимо, месье? Вы, должно быть, заметили, что у меня никакого оружия…

Бандит промолчал, а потом Рене услышала тихий смех, когда он спрятал оружие под плащ.

— Я бы не говорил об этом столь уверенно, мамзель.

Этот низкий хрипловатый смех вызвал в Рене еще неведомое ощущение, словно горячая волна омыла тело. Девушка кивнула в сторону ночного столика.

— Могу ли я снова зажечь свечу?

— Нет.

— Но вы меня видите, а я вас нет.

— Неизбежная необходимость при моей профессии.

Второй раз за эту ночь она спросила:

— Вы не доверяете мне?

— Нет. — После паузы Капитан Старлайт добавил: — А с чего бы мне вам доверять? Как вы полагаете?

— Я вас наняла, чтобы совершить преступление, — медленно проговорила Рене. — Разве я не становлюсь вашей сообщницей в этом случае?

— Сообщницей? Только в том случае, если вы предстанете перед судом и признаетесь, что вы меня наняли. А стоит вам сказать лишь одно слово против меня, то, боюсь, мои объяснения не будут иметь для судей никакого веса.

Рене чувствовала, как начинают дрожать колени.

— Вы не будете возражать, если я сяду?

— Именно это я и собирался вам сейчас предложить.

Единственным доступным местом была кровать, но она стояла в луче лунного света и Рене сразу поняла, что ей будет неловко. Прошуршав юбкой, Рене возвратилась к окну и встала, отметив, что и он изменил позу, не желая высвечивать лицо.

— Итак, месье, вы все взвесили и передумали?

— Именно так поступили вы?

— Нет, — сказала она спокойно. — Я не изменила своего решения. Я очень хочу это сделать и поскорее оставить Англию. Я хочу оказаться как можно дальше от этих берегов.

— Вы ненавидите нашу страну, мамзель?

— Меня здесь ничто не удерживает. Погода ужасная, косые взгляды людей, постоянные пересуды за спиной; кажется, все ждут от меня только одного: я непременно должна украсть кусок с их тарелки.

— Но похоже, вы живете в Гарвуд-Хаусе с комфортом. — Он пожал плечами. — И здесь точно не публичный дом.

— Что означает… этот… дом? — спросила она и нахмурилась.

— Бордель, другими словами.

Рене вновь окатила горячая волна. То, что он знал название поместья, не вызвало у нее удивления: Рос говорил, что бандит хорошо изучил местность. А поскольку он знал название дома, он, конечно, знал и имя владельца.

Она провела кончиком языка по пересохшим губам.

— Возможно, вам и кажется это жилище солидным, но комнаты, мебель обветшали, здесь постоянно чувствуется запах земли и затхлости. У меня до сих пор никак не могут согреться ноги, хотя мы уже давно уехали из Кале.

Рене поняла, но слишком поздно, что последняя фраза прозвучала довольно фривольно, как бесхитростное приглашение посмотреть на стройные голые ступни, выглядывающие из-под юбки.

— Вы не там искали тепло и помощь. От «Лисы и собаки» едва ли стоит ожидать подобного комфорта…

Рене смотрела на темный силуэт, скрытый в тени, и поражалась собственной глупости. Если, он ехал за ней следом, значит, видел, что она останавливалась в гостинице. И если он обладал хотя бы крупицей разума и находчивости, какими должен обладать вор, он несомненно выяснил, зачем она там остановилась и с кем встречалась.

— Вы, кажется, хотите избежать проблем, месье, и отказаться от моего предложения.

— Но у вас, кажется, возникли неприятности, а я, как и вы, предпочитаю собирать любую информацию, хорошую или плохую, и не закрывать на нее глаза.

Сердце Рене учащенно забилось.

— Вы имеете в виду, конечно, мою встречу с полковником Росом, — сказала Рене как можно спокойнее. — Без сомнения, вам интересно узнать, о чем мы говорили.

Тишина стояла мучительная — полминуты, минута. Рене знала, что Капитан Старлайт пристально рассматривает ее, и где-то глубоко внутри, в животе, ощутила странное трепыхание, словно бабочки, невесть как туда попавшие, помахивали крыльями и летали.

— Продолжайте, мамзель, — спокойно проговорил Тайрон. — Я весь внимание.

Девушка нервно прикусила нижнюю губу.

— Мы говорили о вас. Он не расстается с мыслью поймать вас. На самом деле это он захотел, чтобы я встретилась с вами. Он приказал мне выехать сегодня — впрочем, как и три предыдущих вечера подряд — на дорогу, он дал мне точные и исчерпывающие указания: познакомиться с вами любым путем и, если появится необходимость, взывать ко всем вашим чувствам — к любым, — чтобы заставить вас принять мое предложение.

Капитан Старлайт сложил руки на груди и привалился плечом к стене.

— Осмелюсь спросить: что же, по вашему мнению, оказалось более всего кстати?

— Чтобы быть совершенно честной, месье, — ничего. Почти все, о чем я рассказала вам, было правдой.

— Почти?

— А вся правда в том, месье, что хотя полковник думает, что он умнее и хитрее всех и использует меня как приманку, но я надеюсь, что в западню, которую он намерен устроить для вас… попадет он сам…

Снова Капитан Старлайт замолчал, снова повисла гнетущая тишина. Было слышно только, как где-то в темноте завыла на луну собака, словно предупреждая о чем-то Рене.

Тайрон Харт не относился к числу людей, которые откровенно выражают свои эмоции. Он гордился способностью скрывать свои чувства, будь то гнев, презрение, ненависть… или удивление. Но сейчас он благодарил темноту, потому что глаза его расширились от удивления, челюсть отвисла и лицо побледнело.

Он пробрался сюда, чтобы подробно расспросить ее о встрече с Росом в гостинице, но никак не ожидал, что эта девушка признается, причем как бы между делом, что сама хочет надуть полковника.

Если бы Дадли оказался здесь и если бы он, Тайрон, попросил у друга совета, то наверняка ответ был бы один: «Прыгай из окна и гони коня подальше отсюда, без оглядки». И если здраво рассудить — ни одной причины, чтобы не последовать такому совету.

Не сам ли дьявол послал ее к нему этой ночью?

На самом деле дьявол. Он не знал, что скрывают плащ и капюшон, но пенный водопад серебристых завитков он не предполагал увидеть, это уж точно. И что ноги у нее такие же матовые, как лунный свет.

— Я должен признаться, мамзель, — пробормотал он наконец, — мне нечего сказать вам.

— Все очень просто, Капитан. Я по-прежнему хочу нанять вас, как я и говорила, чтобы украсть рубины.

Тайрон все больше поддавался. Он видел ее мерцающую грудь под тонкой светлой тканью.

— Я все еще слушаю, мамзель.

Рене как бы случайно отпустила ворот рубашки и положила руки на подлокотники кресла.

— Полковник Рос относится с большим уважением к вам как к противнику, месье, и это, судя по всему, заслуженно. Этого я не понимала до сегодняшнего вечера. По правде сказать, я думала, что вы не более чем обычный воришка, весьма, ну, удачливый, если сумели избежать до сих пор западни.

— Это попытка польстить мне, мамзель?

— Польстить вам? Нет, месье. Я всего-навсего хочу, чтобы вы знали, почему я согласилась на это: во-первых, я полагала, что вы мелкий вор и что в конечном счете вас все равно поймают, с моей помощью или с чьей-либо еще. Две тысячи фунтов — хорошие деньги для того, у кого два ливра в кармане, да и их надо экономить.

— Однако…

— Да, — уступила она, — я не стану обвинять вас, если вы уйдете не оглядываясь.

— Признаюсь, такое желание есть, и оно очень сильно. Я думаю, что лучше не доверять вашим словам.

Он был прав. Конечно, он был прав. Рене едва ли сама верила в то, что говорила, и разве могли ее слова убедить такого опытного человека? Но если есть даже самый маленький шанс на успех, может быть, стоит рискнуть? Она слишком устала бояться, она устала оттого, что над ней измываются, что ей угрожают.

— Я согласна с вами, месье, — сказала Рене совершенно спокойным голосом. — И все-таки мы должны доверять друг другу, если намерены действовать вместе.

Не сводя с него глаз, она поднялась и сделала несколько шагов в его сторону. Приблизившись к нему, насколько позволяла смелость, девушка подняла свои волосы и собрала их в корону вокруг головы, обнажив стройную шею.

— Вы предупреждали меня, месье, о наказании за ложь, не так ли?

У Тайрона перехватило дыхание. Он видел ее пылающее лицо. Девушка стояла так близко, что он мог коснуться ее. Когда она подняла руки, рубашка разошлась на груди, и у Тайрона уже не было сил оторваться от этого зрелища. Ее грудь была упругой и полной, и, наверное, соски были розовые, как румянец на щеках, а кожа податливая, нежная и теплая. Он чуть не задохнулся и не выпрыгнул из собственной кожи, когда увидел крошечное сердечко — родинку на мягкой белой выпуклости, которая то поднималась, то опускалась при каждом вдохе и выдохе, дразня его и возбуждая опасные желания.

«Если ее действительно послал дьявол, то он просто осторожный старый кретин! — разозлился Тайрон. — До сих пор это роскошное искушение не в моих объятиях».

Стоя спиной к свету, Рене постепенно привыкла к темноте, и может быть, потому, что ее одежда отражала свет, она смогла немного рассмотреть его лицо. Воротник плаща больше не скрывал его черты, и ей показалось, что подбородок у него квадратный и чисто выбритый. Глаза широко расставлены и посажены глубоко, брови темные, нос прямой; и хотя нечеткие очертания не могли служить верным доказательством, но она поняла, что Капитан Старлайт был красив. Опасно красив.

Что-то прикоснулось к рукаву Рене, и она почувствовала, как неведомые бабочки снова забили крылышками и полетели вниз. Рука Капитана Старлайта потянулась к волосам Рене и вернула на место несколько выбившихся локонов; его взгляд задержался на сверкающих прядях, когда он пропускал их между пальцами. Он снял перчатки, и Рене увидела его руки — сильные, красивой формы, с длинными тонкими пальцами.

Обвив ее прядью свою ладонь, он притянул лицо Рене так близко, что девушка ощутила слабый аромат кожи и запах лошади, исходивший от черного плаща. Когда их лица почти соприкоснулись, Капитан Старлайт остановился. Ему захотелось дотронуться до синяков на ее подбородке и шее, и он почти машинально коснулся пальцем уха и ключицы Рене. Затем его палец прошелся по вороту рубашки и замер на краю выреза, нежно дотронувшись до темной родинки.

Его рука обжигала огнем, она была горячей, как пламя свечи, поднесенной слишком близко, и Рене явственно услышала ответ собственной плоти. Внутри все задрожало, грудь напряглась, приподняв шелк рубашки.

— Я не заметил больше ни одного освещенного окна на этаже, — пробормотал он. — У вас нет служанки?

Рене с трудом перевела дыхание и откашлялась, прежде чем смогла ответить, но слова прозвучали сухо и едва слышно:

— Комната Финна через холл. Домоправительница и остальные слуги — в западном крыле дома.

— Они там все?

Рене посмотрела на его руку, которая находилась в опасной близости от ее груди. Пальцы уже изогнулись, словно он собирался взять ее грудь в ладонь, как в колыбель, но в самый последний момент Старлайт отстранился, и большой палец скользнул от ключицы к вороту, туда, где голубые вены ниже уха повторяли ритмы его возбужденного пульса.

— Нет ли здесь еще кого-нибудь? — уточнил он.

Снова горячая волна окатила ее. Знает ли он об Антуа-не? И что означает его вопрос: опять проверка на честность и искренность?

Прежде чем Рене решила, какой из ее ответов будет более мудрым, Капитан Старлайт наклонился так близко, что от его дыхания загорелось ухо Рене.

— Этот ваш мистер Финн… он чутко спит?

Между двумя быстрыми ударами сердца, между вдохом и выдохом она вспомнила, что сказала ему — никакая цена не бывает чрезмерной ради обретения свободы.

Его пальцы ласкали шею, и Рене стояла потрясенная, она видела его лицо всего в дюйме или двух от собственного лица. Она увидела его глаза, огромные, в обрамлении густых ресниц, и в них блестели точечки света.

— Он слышит меня, когда я кричу, месье.

— Когда вы кричите?

— Я… мне часто снятся кошмары, — прошептала она. — Я вижу во сне, что я снова на улицах Парижа, на Площади Революции, там, куда отвели на казнь моего отца. Я вижу гильотину, такую высокую… до самого неба, я вижу кровь, которая капает с лезвия, и она бежит потоками прямо к ногам зевак, которые собрались поглазеть на убийство…

Прошла, наверное, вечность, прежде чем он виток за витком отпустил ее прядь, накрученную на ладонь. Казалось, Капитан Старлайт делал это нехотя, но когда последний завиток соскользнул с длинных пальцев, он снова отступил на несколько шагов в тень, скрывая лицо от света.

— Скажите точно: во сколько вы оцениваете рубины?

Вопрос застал ее врасплох, когда ее тело еще не очнулось от ласки, поэтому она не успела продумать ответ. Рене сказала только то, что на самом деле думала:

— Пятьдесят тысяч фунтов, а возможно, и больше.

— Пятьдесят тысяч? — Он тихо присвистнул — За несколько драгоценных вещиц?

Она почувствовала в его голосе нечто большее, чем простое сомнение.

— Они не просто драгоценные камни, месье. Это знаменитые рубины «Кровь Дракона». — Они принадлежали благородному французскому семейству. Как и многие другие, опасавшиеся потерять все во время революции, герцог де Блоис постарался спасти хотя бы часть семейного состояния. Рубины «Кровь Дракона» вместе с другими семейными реликвиями были вывезены контрабандой из Франции; их надеялись спрятать в хранилище банка до того времени, когда герцог совершит побег или его наследники смогут их востребовать.

— Думаю, герцог не совершил побега?

— Он был передан Комитету и казнен за измену, как и его жена, его сыновья и внуки, даже младенец, которому было не больше месяца.

— Каким образом рубины оказались у вашего жениха?

— Он один из тех, кто брал драгоценные камни, золото и серебро — и не только у герцога де Блоиса, но и у других — на хранение, обещая их вернуть, как только владельцы покинут страну вместе с семьями. Действительно, он держал все это богатство в собственном банке, пока не получил известие, что владельцы попали в тюрьму, а потом их казнили. А дальше эти сокровища становились его собственными.

— Какой он предприимчивый, — заметил Тайрон.

— Предприимчивый, — согласилась Рене, — и совесть не беспокоит, что прибыль запятнана кровью.

Заметив, что Рене разволновалась, Тайрон поднял руки, желая успокоить ее.

— Я почти готов встать на защиту вашего жениха, но…

— Никакой защиты, — прервала она. — Эти несчастные доверили ему драгоценности, чтобы обеспечить собственное будущее, защитить семейное наследство от исчезновения. Они заплатили ему огромные суммы за контрабандный перевоз, чтобы Робеспьер и его жадные фавориты не конфисковали все от имени свободы, равенства и братства, а он украл сокровища, украл их из могилы.

— И теперь вы собираетесь украсть их?

— Если я смогу — да.

— И двойная мораль вас не волнует?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, осуждать других за то, что вы намерены сделать сами. Но не беспокойтесь, вам незачем отвечать на этот вопрос. Меня больше интересует другое. Вы сможете продать рубины, не потеряв в цене?

— В Лондоне есть люди, лояльно относящиеся к Франции, к монархии. Они охотно выкупили бы рубины только ради того, чтобы они снова не попали в руки другого такого же Эдгара Винсента.

— Эдгар Винсент? Какое, черт возьми, он имеет отношение к этому?

Рене вздохнула.

— Он — мой жених. Он — мужчина, за которого я должна выйти замуж четырнадцатого числа.

Тайрон не смог удержаться от широкой усмешки.

— Черт побери, что вы говорите!

— Это что-то меняет, месье? Вы знаете его?

— Наши дороги пересекались, а мечи скрещивались.

— Вы уже грабили его?

Из темноты раздался хриплый смех.

— Действительно, было дело. Если память мне не изменяет, среди щедрых даров от него и его компаньонки был один премилый пустячок. Брошь… — он умолк на секунду, задумавшись, словно устанавливая между чем-то связь, — из рубинов и алмазов… И жемчуг первоклассный.

— Пожалуйста, расскажите мне, — Рене едва дышала, — рубины были обвиты жемчугом? Золотая змея с алмазными глазами?

— Это была невероятно изящная вещица, — согласился он. — Слишком даже, потому как джентльмен, с которым я давно имею дело, отказался ее взять. Я вспоминаю сейчас… он говорил, кажется, что быть беде, если он согласится связаться со мной и попытается продать ее по своим обычным каналам.

Рсне почти боялась задать вопрос, который мучил ее.

— Значит, она все еще у вас?

— Ну а если и так? — поинтересовался Тайрон.

— Если так, то она невероятно подняла бы цену всего гарнитура.

— Не пытаетесь ли вы еще раз воззвать к моему низменному инстинкту — жажде наживы? — ехидно спросил он.

— Я сомневаюсь, что практицизм — низменный инстинкт, месье. И я с удовольствием заплатила бы любую цену, которую вы запросите, за эту брошь.

— Любую цену? Опасное предложение, мамзель.

Девушка посмотрела в глаза Капитана Старлайта — они были сейчас еще ближе, чем минуту назад, — и тихо сказала:

— Я не думаю, что вы столь бесчестны, каким хотите казаться.

— Почему? Потому что вы до сих пор одеты? Или потому что я не попытался поцеловать вас до сих пор?

Прямолинейность его ответа поразила Рене, но Капитан Старлайт не дал ей опомниться; его рука утонула в серебристом облаке волос Рене, и его губы нашли ее губы, а другой рукой он обнял тонкую талию и прижал хрупкое тело к своему сильному телу. Это было объятие мужчины смелого, искреннего, уверенного в себе, который не тратит времени попусту на лесть и комплименты. Капитан Старлайт быстро и умело преодолел барьер ее губ, и его язык был уже в горячей глубине ее рта, проникая все глубже. Это было скорее вторжение, чем нежность, и когда он прервал поцелуй, Рене почувствовала, что ее заалевшие губы, к ее глубокому удивлению, жаждали гораздо большего.

— Вам следовало бы выслушать один маленький совет, мамзель, — нежно прошептал он. — Я не святой, не спаситель, не монах. Не соблазняйте меня на большее, чем вы готовы дать. Или вы кое-что потеряете. — Он оставил ее так же внезапно, как и схватил. — Как Рос планировал устроить западню? Расскажите.

Быстрая перемена темы и поведения ошеломила ее, и она начала заикаться:

— Я… я не знаю… д-деталей, месье, он не рассказал мне. Это п-правда, я клянусь вам. Но, — добавила она слабым виноватым голосом, — он знает, что я должна встретить вас снова в течение трех дней.

Капитан Старлайт размышлял не долее секунды, потом спросил:

— Вы понимаете, что случится с вами, если Рос обнаружит, что вы собираетесь его надуть?

— Я знаю характер полковника.

— Его характер? Мамзель, вы еще не видели, что у него за характер! Вы узнали только о его жадности и, возможно, подлости, но вы не подозреваете, насколько он жесток и бессердечен. На вашем месте я попытался бы избегать любой возможности снова оказаться наедине с ним.

Губы Рене все еще были влажными, они еще помнили неожиданное нападение Капитана Старлайта.

— У него более сомнительная репутация, чем у вас?

— Я никогда не принуждаю женщину дать мне то, чего она не хочет, — спокойно парировал он. — Возможно, мне приходилось иногда проявлять настойчивость, но я никогда не злоупотреблял своей силой… — Пальцы Капитана Старлайта нежно коснулись красных пятен на шее Рене.

Глаза девушки расширились.

— Вы были там? Вы видели, что он делал?

— Скажем так: ваш защитник мистер Финн опередил меня всего лишь на секунду.

Рене попыталась восстановить в памяти все происшедшее, но, кроме темного зала гостиницы «Лиса и собака», больше ничего припомнить не смогла. Полковник Бертран Рос, который так долго гоняется за своей добычей, был всего в нескольких шагах от цели!

— Если вы все видели, месье, тогда вы, должно быть, поняли, что я не тот партнер, который его жаждет.

— Но я должен признать, что Рос — умный ублюдок. Глупый кое в чем — да, — пристальный взгляд Капитана задержался ненадолго на губах Рене, — но очень умный в другом. Мы встретимся снова, как запланировано, в течение трех дней, и тогда я дам вам ответ. Скажу о своем решении.

— Но Рос знает, где мы должны встретиться. Разве он не пошлет своих солдат туда, чтобы попытаться вас поймать?

— Я был бы чрезвычайно удивлен, если бы он не сделал этого. — Капитан небрежно отклонил ее беспокойство. Он возвратился к окну.

— Вы уходите?

Он распахнул окно и оглянулся через плечо. Девушка стояла в лунном луче.

— Мамзель, — спокойно предупредил он, — если бы я остался дольше, то совсем не для беседы. Уверяю вас.

Рене слегка вздрогнула от скрытого намека.

— А если что-нибудь случится раньше и мне надо будет связаться с вами?

Он закинул одну ногу на подоконник.

— Если я вам понадоблюсь, — сказал он медленно, — по любой причине… отправляйтесь на почту в Ковентри. Поговорите с клерком — он пишет письма для людей, которые сами не умеют писать. Отдайте ему записку на адрес Джеффри Бартоломью с советом забрать колеса от своей кареты немедленно, или их продадут, чтобы погасить его долги.

— Джеффри… это ваше имя?

— Нет.

— Могу ли я узнать ваше имя, месье? — шепотом спросила она.

— Могу ли узнать ваше?

Она колебалась не долее секунды.

— Д'Антон. Рене д'Антон.

— Что ж, Рене д'Антон, до новой встречи.

Он отсалютовал ей, потом, завернувшись в темный плащ, встал на подоконнике во весь рост и шагнул в густоту ночи. Рене выглянула в окно, но увидела только нечто похожее на огромную летучую мышь — он опустился на землю и исчез в темноте.