Талисман любви

Глава 9

Молва о Чуки Риголе бежала впереди него.

Сидя на дереве, Чуки обозревал великолепное поместье Поттеров, нацелив камеру на пикник, расположившийся под ближайшими деревьями, и проклинал судьбу и Мадонну за то, что попал в тюрьму. В его профессии был неизбежный риск. Но угодить под арест, не имея ни единого снимка для продажи, — вот что действительно злило его.

Сегодня, когда он попытался проникнуть во владение Поттеров вместе с другими журналистами и фотографами, освещавшими событие, его узнали и дали от ворот поворот. Сейчас он вспомнил слова своей матери. Если бы он поступил в колледж, как она хотела, то у него была бы настоящая работа, а не это, сомнительное поганое занятие свободного фотожурналиста, которым ему приходилось довольствоваться.

Он фыркнул от отвращения и вздрогнул, оттого что сучок впился ему в зад. Его короткие ноги и коренастая фигура не годились для тайной слежки и лазанья по деревьям.

«Фотожурналист. Кого я обманываю, кроме себя?» — подумал он. Это была грязная работа, с которой он бы с удовольствием распростился. Но поскольку большие деньги пока не приплыли к нему, он не мог поменять свой стиль жизни.

Если бы он только не попытался подловить Мадонну.

Однако в то время идея спрятаться в шахте лифта представлялась ему весьма неплохой. Он был вполне уверен, что поймает Мадонну на чем-нибудь из ряда вон выходящем и огребет большие бабки. Вместо этого его самого загребли на два дня в тюрьму, и это обошлось ему в тысячу долларов, которые пришлось занять у местного ростовщика. И фигурально, и буквально его загнали на дерево.

Чуки слегка поерзал на ветке и поиграл с объективами камеры, используя ее в качестве телескопа, в надежде подкараулить что-нибудь, что можно было бы продать.

«Может быть, что-нибудь выгорит. На это сборище заявились шишки всех мастей. Наверняка я щелкну что-нибудь или кого-нибудь».

Он должен был это сделать, ибо не мог явиться домой, пока не достанет немного наличных. Плата за жилье, содержание и то, что он остался должен ростовщику, было больше того, что он мог осилить.

А потом к нему в кадр попала она.

— Вот это да! — прошептал Чуки и подался вперед, понадежнее приладив камеру на ветке.

Он не знал, кто она и почему украдкой выскользнула из-за деревьев, но мог бы поспорить на любую сумму — если бы она у него была, — что эта женщина что-то натворила.

Чуки сфокусировал камеру, используя объектив в качестве подзорной трубы, и задержал его на вырезе красного платья.

Потом в кадр вошел мужчина в белом, и Чуки едва не упал с дерева.

— Колоссально!

Он медленно-медленно вздохнул, чтобы камера не дрогнула, и установил увеличение, желая увидеть все во всех подробностях. Неожиданно мужчина повернулся, так удачно подставив Чуки лицо, что оставалось только скомандовать: «Улыбочку!»

— Привет, конгрессмен Поттер, — пробормотал Чуки. А его камера продолжала жужжать.

Сегодня был его день. Он и представить не мог, что, когда к нему в руки наконец-то поплывут большие деньги, он будет наблюдать за этим с дерева.

Женщина в красном прилипла к Поттеру. Чуки улыбнулся. Этот снимочек должен принести ему целое состояние. А когда он увидел, как Поттер толкает ее на колени, Чуки поплотнее обхватил ногами ветвь и пригнулся пониже в решимости запечатлеть на пленке каждый момент. В уме он уже подсчитывал баксы и прикидывал, где бы провел в праздности остаток дней. Когда вдруг произошло это. И из-за того, что он наблюдал за случившимся сквозь окуляр камеры, он почти забыл, что смотрит на реальное событие.

Ее правая туфля свалилась с ноги, и, когда женщина лягнула ногой конгрессмена, другая туфелька улетела за пределы видимости камеры. Внезапно женщина оказалась в кольце рук Поттера и закачалась, как пугало на ветру.

Чуки наблюдал, как ее глаза начали вылезать из орбит, цвет лица из обычного становился багровым, затем бурым, наливаясь кровью, ток которой был перекрыт у горла. Руки Поттера продолжали сдавливать все сильнее и сильнее. Внезапно голова женщины откинулась набок, и хотя Чуки находился довольно далеко, ему показалось, что он услышал, как треснули ее кости.

Когда она повалилась к ногам Поттера, Чуки медленно выдохнул и обнаружил, что моргает, пытаясь избавиться от влаги. Это, должно быть, пот. Но могли быть и слезы. Он утерся, продолжая смотреть в объектив. Невозможно поверить. Он стал свидетелем убийства!

Его первым побуждением было поставить в известность полицию. Но эта мысль появилась и тут же пропала. Ему нужны были деньги. А это будет неиссякаемый фонтан из бездонного источника. Как только слово «шантаж» пронеслось у него в мозгу, он неловко повернул свою камеру и чуть не свалился с дерева.

В этот момент он выпустил картину из объектива и запаниковал, не пропустит ли еще чего-нибудь. Потом понял, что мало чего еще могло произойти такого, что бы превзошло уже заснятое.

Вполглаза он видел, как Поттер ногой сталкивает тело в заросший кустарником ров. Он навел камеру, и та зажужжала механическим аккомпанементом ужасающего вальса, в котором завертелась Дестини Даун.

Чуки подозревал, что эта женщина из тех, кто зарабатывает себе на жизнь, лежа на спине. Когда он слез с дерева, его пронзила мысль, что она умерла так же, как жила, — с мужскими руками на теле и ногами, не касающимися земли.

Муки совести были неведомы Чуки Риголе. Ему еще нужно сделать копии с пленки и написать письма. Если все пойдет по плану, на этот раз в конце недели он уже будет на Ямайке прогуливаться по пляжу с девочками в обнимку.

Ноги у Аманды были, когда она скинула наконец туфли. Но это была приятная боль. Аманда не могла припомнить, когда в последний раз бегала босиком по траве. Она улыбнулась самой себе, вспоминая детский смех и ту радость, которую испытала вместе с ребятишками.

Несколько часов спустя она стояла у окна в своей комнате и смотрела на гостей. Это были те, у кого имелось специальное приглашение на фейерверк.

Дэвид, вероятно, в ярости, оттого что она рано ушла с пикника, но ей было все равно. Сегодня, когда она запускала змея, она на мгновение снова ощутила, что значит быть свободной. И теперь ей нужно было побыть одной, чтобы оценить свои шансы вернуть эту свободу.

Она ухватилась за край подоконника и наклонилась, наблюдая за красными, белыми и голубыми пучками фейерверка, вспыхивающими в ночном небе. Немного воображения, и она вновь могла ощутить натяжение нитки змея в своих пальцах, когда бумажный парус ловил потоки воздуха, напоминая о том, как легко он может улететь. Она отдала бы год жизни за возможность сделать то же самое.

Одна за другой взвивались ракеты, уносясь в небо огненными стрелами, рассыпаясь цветистым каскадом. А по ее лицу струились слезы. Она никогда не была такой одинокой.

Потом одна ракета взлетела выше остальных и повисла, застыв во времени и пространстве, а потом последовала кульминация. На фоне бархатной темноты неба возникло неистовое сияние мимолетной красоты: золотой круг внутри другого круга, как ее Дримкетчер, спрятанный за кроватью. Рассыпавшись на части, он упал на землю ленточками света, похожими на кожаные ремешки, свисавшие с плетения.

Мир вокруг нее перестал существовать. Она почувствовала умиротворение и поняла, что это исходит от него.

Непреодолимое желание забраться в постель и оказаться в его объятиях охватило ее. Она отошла от окна и упала лицом вниз на кровать. Боль внутри ее была слишком жестокой, чтобы можно было не обращать на нее внимания. Ее глаза горели от подступивших слез. Аманда, перевернувшись на спину, стала смотреть вверх сквозь пелену слез, остановив взгляд на зловещих тенях, пляшущих на потолке.

«Где же ты, черт побери! Почему так получается, что я могу узнать тебя только во сне? Как ты не понимаешь? Я не могу справиться с этим сама».

«Я всегда с тобой».

Эта мысль пришла вместе со слезами, катившимися по ее щекам.

«Ну тогда иди ко мне, — приказала Аманда и, всхлипнув, сердито ударила кулаками по матрасу рядом с собой. — Я не могу больше жить мечтами».

Перчатка была брошена. И когда из мрака никто не появился, она вскочила с постели, шатаясь, добрела до стула у окна и устроила себе ложе из подушек. Теперь она не станет спать. Не станет, если все, что ей даровано, — это только сон. Человек не может вечно жить грезами.

Значительно позже, той же ночью, Дэвид Поттер наконец-то обрел покой. Убедившись, что его жена на своем обычном месте, он спокойно вошел к себе в комнату и закрыл дверь. Прежде чем лечь, он снял с себя одежду и, отрешенно войдя в ванную, встал под душ.

Холодная вода обрушилась на него со всей силой, но он не дрогнул. И когда потекла теплая вода, он начал мыться. Пена глянцевой пленкой стекала к его ногам. Между пальцами выскакивали пузыри и неслись к стоку. Он повторял процедуру снова и снова, пока кожа не начала гореть. Наконец он закрыл краны и ступил на пол.

— Вот, — пробормотал он. — Теперь я чистый. Погляди, мама!

Он вытянул руки и посмотрел в запотевшее зеркало над раковиной, ожидая увидеть женщину, существующую только в его воображении.

Ее губы начали двигаться. Вверх — вниз, вперед — назад, она выплевывала упреки, и, когда закончила, он вздохнул. Он терпеть не мог, когда она так делала.

Чуть позже он залез под одеяло и вскоре уснул, мучимый кошмарами, объятый воспоминаниями, которые ему так хотелось отогнать.

Пришло и ушло время завтрака, и вместе с ним ушел Дэвид. Сидя в библиотеке, Аманда взглянула на часы над камином, прикидывая время и расстояние. Дэвид должен был уже приземляться в столице. Она вздохнула. Вернется к ночи, и день по крайней мере будет в ее распоряжении. А пока, напомнила она себе, необходимо кое-что предпринять.

Прошлая ночь оказалась сущим адом. Она чувствовала себя покинутой, последняя надежда ушла вместе с наступлением утра. Даже любовник из снов не смог прийти ей на помощь. Она знала, что пришла пора распроститься с этими забавами воображения.

Ее пальцы рассеянно скользили по обложкам книг на полках позади стола Дэвида, когда она обдумывала возможность использовать приют в качестве предлога выбраться из дому. Если бы она сумела выйти отсюда, следующим шагом мог стать побег. Она размечталась, а в библиотеку в это время незаметно проскользнул Серж.

— Вам нужно что-нибудь?

Аманда вздрогнула.

— Ничего. Я просто искала одну книгу. Пожалуйста, побудьте где-нибудь в другом месте. Вы действуете мне на нервы.

Она грубила, но не могла сдержаться. Мгновение спустя он вышел так же тихо, как и вошел, едва ни столкнувшись с Мэйбл, которая стремительно появилась с охапкой корреспонденции в руках.

— Вы только взгляните на это, — сказала она с досадой, положив почту на стол Дэвида. — У вас уйдет добрая часть дня, чтобы все это просмотреть.

Аманда вздохнула.

— Ну, по крайней мере будет чем заняться, — сказала она. Она старалась вести себя как обычно. Не стоило выдавать даже Мэйбл, что при первой же возможности ускользнуть от Сержа она намерена бежать.

Прошел час, потом два, три. Аманда разбирала и читала, складывая в отдельную стопку послания исключительно для Дэвида. С остальными она поступала по собственному усмотрению, кое-какие отправляя в корзину для бумаг, другие складывала в кучу, иные откладывала для бухгалтера и отдельно — те, что требовали ответа.

— Мисси?..

Аманда подняла глаза.

— Не хотите ли перекусить? — спросила Мэйбл, обеспокоенная бледностью хозяйки. — Вы совершенно ничего не ели в завтрак.

Аманда кивнула:

— Может быть, что-нибудь холодное выпить и сдобную булочку с яблоками. Скоро ужин, так что я не буду много есть.

Мэйбл поспешила сделать все, что в ее силах, сознавая, что хозяйке требуется в основном то, что выше ее сил, — возможность выбраться отсюда.

— Слава Богу, это последнее, — пробормотала Аманда, беря пухлый конверт. Это, должно быть, кассета с записью вчерашнего празднества. Она вспомнила, что Дэвид просил прислать копию.

Мэйбл вернулась с подносом, полным разнообразной снеди.

Аманда улыбнулась.

— Мне кажется, я просила только булочку и чего-нибудь холодного попить.

— Но, может быть, вам захочется еще чего-нибудь, — сказала Мэйбл и вышла из библиотеки. Аманда осталась одна.

Внутри конверта не было никакой записки. «Не важно, — подумала Аманда, — пленка все скажет сама за себя». Она вставила кассету в видеомагнитофон и почувствовала легкое волнение, предвкушая увидеть вчерашние события. Может быть, в объектив случайно попало и то, как дети запускали змея. Было бы здорово снова посмотреть на это.

Она взяла пульт дистанционного управления, напиток, пирожное и уселась на стуле перед экраном телевизора.

Ожидая появления изображения, она с удивлением услышала голос на фоне темного экрана.

«Конгрессмен. Высокое звание большого человека, не так ли? Это голос твоей совести».

Аманда выпрямилась на стуле и, забыв о пирожном, с интересом уставилась на экран. Что это? Должно быть, кто-то из приятелей решил пошутить. Она продолжала смотреть и слушать.

«То, что вы сейчас увидите, поразит вас. Даже шокирует. Но не по сути своей. О нет, конгрессмен Поттер, Вас таким не удивишь, не так ли? Потому что вы все это уже видели вблизи и очень непосредственно. Что вас действительно удивит, так это то, что кто-то еще это видел.

Смотрите. Слушайте. Завтра я позвоню вам в офис. Советую ответить на мой звонок, иначе вы пожалеете. Думаю, вы представляете себе все последствия».

Аманда подалась вперед. На экране появилось изображение женщины. Аманда смотрела, пытаясь понять, почему фон в кадре кажется ей таким знакомым. И вдруг ее осенило. Женщина находилась на территории их поместья. Это был вид с задней стороны особняка. Аманда присмотрелась повнимательнее. Она определила, что съемки проводились вчера, потому что время от времени сквозь верхушки деревьев можно было разглядеть отдельные эпизоды празднества.

Потом в кадр вошел Дэвид, и камера наехала, четко зафиксировав его фигуру, а потом и лицо. Он повернулся и, казалось, взглянул прямо в объектив. При виде его лица Аманду охватила дрожь. Она знала, что Дэвид убьет того, кто это сделал.

А потом они начали двигаться, и Аманда поняла, зачем была послана пленка. Дэвида поймали в момент совокупления. То, что она наблюдала, было постыдной возней самого низменного секса, от которой у нее к горлу подкатил ком. Испытывая отвращение, Аманда вскочила, намереваясь извлечь кассету из аппаратуры. Но прежде чем она успела это сделать, сцена превратилась в зловещую, и Аманда застыла на месте в ужасе от представшей перед ее глазами картины. Когда руки Дэвида сомкнулись вокруг горла женщины, у Аманды возникло ощущение, будто задыхается она сама. И чем явственнее были видны страдания женщины, тем сильнее сдавливало грудь Аманды. Наконец, когда голова женщины свесилась и тело безжизненно повалилось на землю, Аманда упала на колени на ковер и закрыла лицо руками, снова и cнова осознавая, что таковой должна была стать ее участь. Но, слава Богу, пока что конец оказался иным.

С осознанием этого пришло и другое. У нее не осталось времени на раздумья. Она должна убираться отсюда.

— Боже правый! Боже правый! — запричитала она.

Но ее ноги отказывались двигаться, и она села, обессиленная и беспомощная, а перед глазами все повторялись ужасные сцены.

Прошли долгие минуты. Запись уже давно прокрутилась до конца. Аманда медленно приходила в себя, когда вдруг одна вещь поразила ее онемевшие чувства.

Запах арахисового масла.

Она опустила глаза и увидела, что раздавила коленями пирожное.

Жужжание видеомагнитофона.

Она подняла пульт управления и остановила аппаратуру, не подозревая, что у нее в лице не осталось ни кровинки, а глаза округлились и полны ужаса. Она вдруг обнаружила, что набирает телефонный номер, даже не отдавая себе отчета, что делает, пока не услышала ответ.

— Полицейское отделение Моргантауна.

Аманде пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она смогла вымолвить хоть слово. Удивляясь, что толкнуло ее попросить полицейского к телефону, она наконец произнесла:

— Детектива Дюпре, пожалуйста.

Несколько секунд спустя он был на связи. Его голос отдавался в ее ушах, страх туманил рассудок, так что она почти забыла, зачем звонит. Наконец она сумела выдавить из себя:

— Это вы, детектив Дюпре?

— Да, мадам, — повторил он.

— Мне нужна помощь. — Она задрожала и подавила невольный всхлип. — Боже правый… пожалуйста. Я не знаю, куда…

За дверью послышался голос Дэвида. Не успев сообразить что делать, она бросила трубку и отрезала от себя единственный источник помощи. Он уже дома! Судя по голосу, где-то рядом.

О Боже! У нее не осталось времени на то, чтобы перемотать пленку. Она знала, что, если даже засунет ее обратно в конверт и умудрится вовремя его запечатать, Дэвид, как только решит просмотреть ее, будет знать, что жена ее видела. И тогда она окажется мертвой, такой же как и женщина на пленке.

Аманда окинула взглядом комнату. Захваченная врасплох, приняла мгновенное решение. Выхватила кассету из видеомагнитофона и быстро расстегнула пуговицу на блузке. Трясущимися руками засунула под нее кассету, благодаря Бога, что блузка имеет довольно свободный покрой, затем аккуратно заправила ее в брюки, застегнула пуговицу и пригладила волосы. Все должно быть на своих местах.

Конверт, в котором была прислана пленка, Аманда бросила в корзину для бумаг, а сама быстро собрала остатки своей трапезы.

Стоя у дверей с подносом в руках, Аманда бесстрастно ожидала, когда откроется дверь. Дэвид вошел в комнату и, опешив, сделал шаг назад.

— Аманда? Я не знал, что ты здесь.

— Как раз вовремя, — сказала она и проскользнула мимо с подносом, держа его перед собой как щит. — У меня руки заняты, и я не могла открыть дверь. Я как раз собиралась перекусить, когда ты вернулся. Твоя почта на столе. Я лучше поем в своей комнате, чтобы тебя не беспокоить.

Прищурившись, он наблюдал, как она шла к лестнице, осторожно балансируя перед собой подносом, будто несла королевские драгоценности, а не паршивый лимонад и тарелку с печеньем. С каких пор она стала проявлять такую деликатность по отношению к нему?

Эта мысль ушла так же быстро, как появилась. Ему сейчас не до того. У него слишком занята голова, чтобы пытаться играть в умственные игры. Все время, пока он летел домой, он пытался придумать способ вытащить тело за пределы поместья, но как ни старался, не смог придумать, как обойтись без посторонней помощи, чего ему крайне не хотелось.

Дэвид опустился на стул и вдруг недоуменно потянул носом воздух. Наклонился вперед на запах и обнаружил крошки печенья на полу возле стола.

Всей ладонью он плашмя ударил по звонку.

— Мэйбл, сейчас же принеси метлу и совок! У меня в кабинете полно крошек!

Джефферсон Дюпре нахмурился. Это был странный звонок. Обычно телефонные хулиганы заходили несколько дальше, прежде чем закончить представление.

Он взял ручку и постарался снова сосредоточиться на бумагах, лежащих перед ним. Но без толку. В голосе женщины слышалось такое отчаяние! И что было хуже всего, он звучал до боли знакомо.

— К черту, Дюпре, ты просто заработался, — сказал он себе.

— Разговариваешь сам с собой, мальчик?

Дюпре вскинул глаза. Шеф полиции Моррел стоял перед его столом. Не дожидаясь ответа, он бросил полдюжины увесистых томов поверх других и подмигнул.

— Встряхнись, дружище, — и прошествовал обратно в свой кабинет.

Дюпре кинул ручку на стол и закатил глаза. Кончится это когда-нибудь? Он поднялся и потянулся, потом взял свою чашку. Уж коли целый день приходится восседать за столом, надо поддерживать силы кофеином. Работа с бумагами чертовски нагоняет сон.

Он ополоснул холодной водой кофейную чашку и подумал, что неплохо бы в конце концов помыть ее. Чашка все больше казалась внутри такой же зеленой, как и снаружи.

Зеленая! Этот цвет напомнил ему глаза Аманды Поттер. И вдруг чашка с треском полетела на пол. Голос женщины, которая звонила, был похож на голос Аманды!

Он метнулся к столу и перерыл телефонную книгу в поисках номера Аманды. И только потом осознал, что делает. Он уже устраивал себе разгон за такие штуки. Как видно, это не подействовало.

Дюпре опустился на стул и закрыл лицо руками. «Я схожу с ума. Я не могу допустить, чтобы это случилось».

Он взъерошил волосы и закрыл глаза.

«Она мне не принадлежит. Не принадлежит. Нет, принадлежит».

Это было его окончательное слово.

Меньше всего Аманда думала о крошках, когда чуть ли не бежала по коридору. В комнате она со звоном поставила поднос, не обращая внимания на то, что лимонад расплескался, а печенье раскрошилось.

— Слава тебе Господи, — пробормотала она.

Она кинулась обратно к двери и попыталась повернуть замок, но пальцы так дрожали, что никак не могли ухватить задвижку. Перед глазами все еще стояла поникшая голова бедной женщины. Когда же наконец задвижка с громким лязгом скользнула на место, Аманда вздрогнула, подумав, что этот звук похож на треск ломающихся костей.

— Боже мой, — пробормотала она и приникла лбом к двери, осознав, что опасность пока миновала, затем вынула кассету из-под блузки.

Коробка из черного пластика, в которой находилась магнитная лента, была ящиком Пандоры, таящим чью-то погибель. И Аманда решила не допустить, чтобы это была ее погибель.

Она закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь вспомнить, что говорил голос в начале пленки, до того как изображение потрясло все ее чувства и привело почти на грань сумасшествия. И тут ее осенило! Он собирался звонить Дэвиду в офис. Так он сказал. Но Дэвид был не в офисе. Хорошо! Это означало, что у нее есть время по крайней мере до завтра.

И что же она должна сделать до завтра?

Аманда забралась на середину кровати, не выпуская из рук видеокассету и понимая, что первым делом нужно как-нибудь передать кассету властям. Если бы Дэвид не пришел сейчас домой, она уже была бы в дороге.

Ее охватила дрожь. Аманда вдруг осознала, как была близка к тому, чтобы довериться человеку, которого едва знала. Она вспомнила другие случаи, когда поступки Дэвида выходили за рамки закона, а он при этом без труда уходил от ответственности. Те случаи, когда ее избивали до полусмерти и как его деньги заставляли врача забывать о своей клятве ради новой пристройки к больнице.

Страх опять усилился. Кому она может доверять? Куда ей пойти? И снова ее мысли вернулись к детективу Дюпре. Как ни странно, но ей казалось, что он несколько раз готов был схлестнуться с Дэвидом из-за нее. Однако она тотчас же вспомнила молодого адвоката, которого Дэвид уничтожил. Могла ли она испытывать судьбу и брать на себя ответственность за погубленную жизнь еще одного человека? А если Дюпре — человек Дэвида, так же как и другие офицеры в полиции? Где она в таком случае окажется?

— Но он же приносил присягу перед законом, — пробормотала она. — Он должен защищать таких людей, как я, от таких людей, как Дэвид. Может быть, Дюпре можно доверять, а может быть, и нет.

Она вскочила с кровати и заметалась по комнате, хватая вещи, которые намеревалась взять с собой, И когда собрала их, решение было принято. Это единственное, что ей оставалось.

Она передаст пленку детективу Дюпре, но не лично. К тому времени, когда кассета попадет к нему на стол, Аманда уже давно будет в пути. Если детектив окажется достойным доверия, весть об аресте мужа появится во всех новостях. Только тогда она вернется домой. А если Дюпре удастся, купить, как и других, то она успеет исчезнуть.

Аманда начала перебирать вещи в шкафу. Когда пришло время спускаться к ужину, она сделала это с внутренней дрожью. Но необходимо было соблюсти ежедневный распорядок.

— Мистер ушел, мисси, — сказала Мэйбл, ставя перед хозяйкой тарелку.

— Это ужасно, — отозвалась Аманда, улыбнулась и подмигнула Мэйбл.

— Сказал, что-то случилось и он вернется послезавтра, — продолжала экономка и кивнула служанке, чтобы та принесла первое блюдо.

Только Аманда поднесла ложку с супом ко рту, как заметила большую тень, скользнувшую по стене, и поняла, что Серж находится позади нее за дверью. На страже.

— Тебе никто не говорил, что ты слишком взрослый, чтобы играть в прятки? — тихо спросила она, уверенная, что он услышит все, что она говорит. Она улыбнулась, чуть склонившись над супом, и увидела, как тень охранника внезапно застыла, а потом удалилась так же быстро, как появилась.

Несколько часов спустя, с облегчением избавившись от ока Дэвида, она опять занялась разработкой плана побега.

Чтобы не вызвать подозрений, она нашла довольно поношенную, небесно-голубого цвета спортивную сумку, хотя та была слишком большой для всего, что Аманда намеревалась взять с собой.

Две смены одежды, немного нижнего белья. Запасная пара туфель. Заначка, содержащая все ее сбережения в количестве семисот долларов. И Дримкетчер, Аманда уже собиралась застегнуть сумку, когда вспомнила о нем и вытащила из-за кровати.

Даже в деревянной рамке он выглядел очень хрупким, но его невозможно было бросить. Она положила его на кровать и несколько минут пристально смотрела на него, пока у нее не возникла идея, которая, как ей казалось, должна сработать. Порывшись в маленьком столе в углу комнаты, Аманда нашла несколько лент. Еще пара журналов для крепости — вот и все, что нужно.

Она положила Дримкетчер между двумя журналами и плотно обмотала их лентами так, что деревянная рамка почти не виднелась.

Она надавила раз, другой на поверхность и с удовлетворением убедилась, что своеобразный футляр не поддается давлению. Получилась вполне надежная упаковка.

Наряд Аманда выбирала осмотрительно. Когда до рассвета оставалось несколько часов, она начала одеваться.

Сначала джинсы — практичная и не бросающаяся в глаза одежда. Джинсы носят все.

Потом рубашка неопределенного покроя. В бело-голубую полоску.

Потом теннисные туфли. Для бега… для побега.

Одевшись, Аманда посмотрела на себя в зеркало и с удивлением обнаружила, что не испугана, а возбуждена.

— Вот и все, — назидательно сказала она своему отражению.

Она снова взглянула на себя. Нужно сделать еще что-то. Но что? Волосы! Она должна изменить прическу.

Аманда снова подошла к шкафу, но продумывать детали времени не оставалось, и она направилась в ванную, откуда минуту спустя вернулась с длинной косой, свисающей на спину. Ее всегда можно засунуть под рубашку. Расчет был на то, что никто не станет присматриваться.

Теперь настала очередь вещественного доказательства — видеозаписи. Подойдя к столу, Аманда достала конверт. Сердце чуть не выскакивало из груди, когда она начала писать адрес и вдруг поняла, что даже не знает имени детектива.

— Отлично, — пробормотала она, нацарапав слова: «Детективу Дюпре, полицейское отделение Моргантауна, Моргантаун, Западная Виргиния».

Было только одно полицейское отделение, один Моргантаун. И, конечно же, только один Дюпре.

Она порылась в ящике стола и достала несколько марок. Трудно оценить, во сколько обойдется такое письмо, но будет ужасно обидно, если оно вдруг не дойдет из-за недостатка марок.

Вскоре целая полоса их протянулась от края до края по всей верхней части конверта. Всего примерно на четыре доллара. Этого более чем достаточно.

Теперь все готово. Осталось попытать удачу. Побег обещал быть трудным. Ну а проскользнуть сначала мимо тех проклятых собак представлялось почти невозможным.

Аманда ходила из угла в угол почти полчаса, пока не вспомнила про пожар, случившийся в садовом сарае несколько лет назад. Когда вызвали пожарную команду, собак тут же заперли, чтобы пожарные могли добраться до огня, не рискуя, что на них набросятся. Это могло сработать!

Но она не могла проделать это в одиночку. В таком деле нужно кому-нибудь довериться. А в доме был только один человек, к которому она могла обратиться с подобной просьбой.

Она подняла трубку внутреннего телефона и набрала номер экономки, зная наверняка, что Мэйбл спит. Та ответила после второго звонка.

— Мэйбл, не произноси моего имени. Ты одна?

Мэйбл машинально схватила с ночного столика очки, хотя вовсе не нуждалась в них, чтобы слышать. Она узнала голос. Вот уж не ожидала, что к ней обратятся с просьбой среди ночи.

— Да, — ответила она и обхватила подушку.

— Если я попрошу тебя кое-что сделать для меня — сделаешь?

Сердце Мэйбл громко стучало, Она глубоко вздохнула.

— Да. Что угодно.

«О Боже, — подумала Аманда. — Неужели это действительно произойдет?» И хотя знала, что их разговор не может быть подслушан, продолжала говорить шепотом:

— Мне нужен пожар. Настоящий большой пожар, но снаружи и чтобы никто не пострадал. Помнишь, когда сгорел сарай в саду? Кто-то ведь тогда запер собак?

Мэйбл улыбнулась.

— Да, так и было.

— Я собираюсь лечь спать, — тихо сказала Аманда.

— Приятных сновидений, — отозвалась Мэйбл. — И помоги тебе Бог. — Она обнаружила, что плачет.