Танцуй для меня

Глава 18

Присутствие Энни просто сводит меня с ума. Я не могу избавиться от чувства вины за то, что избегаю ее. Сидя на заднем ряду на лекции по искусству, я попутно пытаюсь делать заметки, но это невозможно, когда она под любым предлогом оборачивается назад и смотрит на меня.

На прошлой неделе она написала мне, наверное, раз десять, поэтому я не выдержала и все рассказала Рансому. Он считает, что мне стоит смириться с произошедшим и попросить прощения. Знаю, он прав. Знаю, что поступаю мелочно, но я все равно чувствую себя преданной. Энни — мой единственный настоящий друг, и хоть я всегда знала, что после колледжа наши жизни пойдут разными дорогами, все равно надеялась, что мы сохраним близкий контакт.

Я никогда и подумать не могла, что, в конце концов, наши жизни будут проходить за тысячи километров друг от друга.

Я не идиотка. И прекрасно понимаю, что однажды она уйдет и мы никогда больше не увидимся вновь. Все обещания в мире будут бесполезны, когда она поедет в Калифорнию и начнет следующую главу своей жизни. Она собирается стать матерью, что до сих пор не укладывается у меня в голове, и в ее жизни больше не будет для меня места. В лучшем случае, мы иногда будем созваниваться по телефону или общаться по электронной почте, но все равно все не будет, как прежде. Мы не будем прежними.

Злясь на нее, я лишь понапрасну трачу наше время, но понятия не имею, как еще справиться со всем, что творится у меня внутри. Так что пока я намерена держать дистанцию.

Когда занятие подходит к концу, я быстро хватаю учебники и надеюсь, что смогу затеряться среди толпы покидающих аудиторию студентов, но Энни уже поджидает меня внизу лестницы. А я пока не готова к разговору с ней.

Достигнув последней ступени, я замечаю, как неуверенная улыбка появляется на ее лице, из-за чего у меня в голове появляется низкий гул.

— Мы можем поговорить минутку?

Энни не умеет скрывать своих чувств, поэтому несложно догадаться, что она глубоко ранена моим поведением. Тем не менее, я не стану, как бы мне этого ни хотелось, протягивать к ней руку, обнимать и заверять, что все будет хорошо. Отговорка слетает с моих губ до того, как я осознаю, что произнесла ее вслух:

— Я не могу. Мне необходимо поговорить с профессором Скоттом о финальном проекте.

Она пристально всматривается мне в глаза, выискивая там истину, и я уверена, она знает, что я лгу, но делает вид, будто не замечает этого.

— Ладно. Тогда, может, поболтаем позже.

Я натянуто улыбаюсь, ведь мы обе знаем, что это маловероятно. Тем не менее мы продолжаем притворяться.

— Конечно.

Моя хитрость не пройдет гладко, так как Энни уходит далеко не сразу. Если сейчас я задержусь, моя ложь выплывет наружу. Может, это именно то, чего она добивается. Пытается подловить меня в моей же собственной игре. Я ловлю ее косой взгляд, пока она аккуратно складывает бумаги в свой рюкзак, и это единственное подтверждение, которое мне требуется. Чертовка гораздо умнее, чем я думала.

Понимая, что мне следует до конца придерживаться своей фальшивой отговорки, я медленно направляюсь в сторону Рансома. Он сидит за столом, нагнув вниз голову, и медленно перелистывает огромную книгу по искусству.

Я прочищаю горло, чтобы он обратил на меня внимание, и, когда Рансом поднимает голову, его лицо озаряет лучезарная улыбка. Слишком уж лучезарная. Я стреляю глазами через плечо, и он, проследив за моим взглядом, замечает Энни. Его улыбка мгновенно становится сугубо профессиональной.

— Чем могу быть полезен, мисс Харт?

Я вообще не собиралась говорить ему. Мой план заключался в том, чтобы выждать до последнего момента, а потом просто приписать свое имя в самом низу списка с финальными проектами, но Энни поставила меня в безвыходное положение, ничего иного мне сейчас не приходит в голову.

Сделав глубокий вдох, я быстро произношу:

— Я записалась позировать для модельного класса миссис Джексон, и это будет моим финальным проектом.

Выражение лица Рансома меняется столь быстро, что я не могу понять, о чем он думает. Краем глаза замечаю Энни, стоящую за дверью, она ловит мой взгляд и усмехается, поднимая вверх большой палец. Я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться ей в ответ. Именно Энни подтолкнула меня к этому. Пусть я и злюсь на нее, но мне кажется правильным разделить с ней эту тайну, зная при этом, что подруга всегда поддержит меня.

Когда она уходит, я переключаю все свое внимание на Рансома, который изо всех сил старается не встречаться со мной взглядом.

— Я думал, что этим займется твоя подруга.

— Она собиралась, но потом передумала. И так как ее место было свободно, а я все еще не определилась со своим выбором, то решила сама этим заняться.

Откинувшись на спинку стула, Рансом оглядывает меня снизу вверх, а его большой палец непрерывно щелкает по ручке в его руке. Чем дольше он делает это, тем сильнее я ощущаю нарастающее между нами напряжение. Он расстроен. Не нужно быть гением, чтобы понять это.

— Почему ты решила раздеваться перед кучей народу?

Я замираю, он, должно быть, шутит. Почему бы из всех в кампусе именно мне этого не сделать? Ведь это как раз по моей части. Некоторые могли бы даже назвать это прогрессом. Раньше я раздевалась лишь частично, теперь же предстану перед всеми полностью обнаженной.

— Я не стыжусь своего тела, — говорю я. — Плюс, за это платят.

— Значит, ты делаешь это ради денег?

— Любой студент не против заработать дополнительные деньги, если есть такая возможность, верно?

В глазах Рансома вспыхивает протестующий огонь, который ясно демонстрирует его несогласие.

— Если тебе нужны были деньги, то следовало попросить их у меня. Совершенно необязательно для этого выставлять себя напоказ перед похотливыми мальчишками из студенческого братства.

Я смеюсь.

— Ты в самом деле думаешь, что парни из студенческого братства будут посещать художественный класс, чтобы увидеть обнаженную девушку? Им стоит только поманить пальцем — и все девчонки в округе сбросят одежду к их ногам.

— Думаю, ты упускаешь один важный нюанс.

— Какой? Что ты можешь не одобрить мой выбор? Я не желаю мириться с этим, — бойко парирую я. — Считаю, что предельно четко обосновала свой выбор.

Из-за моего тона его темные глаза сужаются, но я упрямо не отвожу от них взгляда. Так как у него уже начинается следующее занятие, я откидываю назад волосы и принимаю более беззаботный вид.

— Можно на минуту взять твою ручку? Пока не забыла, хочу вписать свое имя.

Отметившись, я кладу ручку обратно ему на стол. Рансом не произносит ни слова, пока я покидаю аудиторию.

Тем же вечером, выходя на сцену, я сразу замечаю его скрывающуюся в тенях фигуру, что меня нисколько не удивляет.

К тому времени, когда заканчивает играть песня и я ухожу со сцены, желудок начинает трепетать от нервного предвкушения. Я почти уверена, что он ворвется в гардеробную, как в прошлый раз, но история не повторяется. К тому времени, как я успеваю освежиться и вновь отправляюсь в зал, чтобы начать разносить напитки, я уже полностью уверена, что правильно разгадала затеянную им игру.

Он собирается заставить меня попотеть.

Рансом — мастер в играх разума. Ему нравится наблюдать и ждать. Заставлять девушку нервничать, пока та полностью не окажется в его власти. Я одновременно люблю и ненавижу эту игру. Этот постоянный выброс адреналина, после которого мне крайне сложно возвращаться к реальности. Мои руки дрожат, когда я несу заказанные напитки к столику, что находится всего в нескольких футах от него.

И он вновь окутан тенями. Я постоянно задаюсь вопросом, почему он ведет себя так. Теперь я догадываюсь, что он просто боится быть узнанным. Профессор в стриптиз-клубе, вероятно, не лучший образ, чтобы произвести благоприятное впечатление.

Я чувствую на себе его взгляд, когда ставлю напитки перед посетителями. Двое мужчин среднего возраста со слегка тронутыми сединой волосами. Они одеты в испачканные краской темно-синие комбинезоны, из-за чего нетрудно догадаться, что они пришли сюда сразу после работы. Многие мужчины так поступают. Приходят сюда, чтобы немного выпить и насладиться хорошим шоу, это помогает им немного расслабиться.

— Как дела, ребята, наслаждаетесь вечером?

Я хватаюсь рукой за спинку стула и немного наклоняюсь вперед, соблазнительно опершись при этом на одну ногу. В таком положении моя задница особенно выделяется, создавая вместе с линией спины соблазнительный изгиб. Рансому нравится такое. Единственное, что ему не нравится, — когда руки другого мужчины касаются того, что принадлежит ему.

Я извлекаю данный урок довольно быстро, когда мужчина, за чей стул я держусь, внезапно обвивает рукой мою талию и с силой хлопает по правой ягодице.

Его улыбка с потемневшими от кофе зубами меркнет в тот же миг, что и моя, когда, толкнув меня в сторону, Рансом занимает мое место.

Я рухнула бы на задницу, если бы он не среагировал так быстро и в последнюю секунду не схватил меня за руку. Повернувшись, Рансом переместил свирепый взгляд своих потемневших глаз на мужчину, на лице которого сейчас читалось нечто среднее между удивлением, злобой и тенью испуга.

— Если ты еще хоть раз прикоснешься к ней, я вырву твою грязную лапу и засуну ее так глубоко тебе в зад, что ты всю оставшуюся жизнь будешь потирать то, что от нее останется. Ты меня понял? — предупреждающе рычит Рансом, и от его тона даже меня бросает в дрожь.

Мужчина кивает, его глаза широко раскрыты, и он, не моргая, смотрит на Рансома, который выдерживает его взгляд и после нескольких секунд поворачивается ко мне. Его рука по-прежнему крепко удерживает мою, поэтому Рансом легко утягивает меня прочь. Уборные есть только за баром, и я нерешительно улыбаюсь Бернис, чтобы она не вызвала из-за нас охрану.

Страх еще больше охватывает мое существо, когда меня толкают в мужской туалет. Пожилой мужчина стоит у раковины и моет руки, но когда Рансом бросает на него убийственный взгляд и приказывает свалить, тот, не раздумывая дважды, уходит прочь.

Как только мы остаемся одни, я сразу же оказываюсь прижатой к стене огромным, крепким телом Рансома, он словно подавляет меня. Когда он поднимает мои руки над головой и начинает одергивать вверх юбку, пока та не собирается вокруг моей талии, я продолжаю тяжело дышать, но причиной тому является уже вовсе не страх.

— Ты злишься на меня? — задыхаясь, выдавливаю я, пока его пальцы находят мой разгоряченный клитор. Все внутри словно закипает, когда он вводит палец в мою киску, и вскоре мне уже начинает казаться, что я сгорю на месте.

Зарывшись лицом в изгиб моей шеи, он резко произносит:

— Я злюсь на того ублюдка, который посмел прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

Это не совсем ответ на мой вопрос, но думаю, что большего от него я уже не смогу добиться. Рансом зубами царапает мне горло, затем обводит языком ключицы, прокладывая себе путь ниже, к налитой груди. Мне становится трудно соображать, когда он вот так целует меня.

— Мой босс не особо обрадуется, если узнает, что ты выгнал одного из посетителей. Для подобных случаев у нас и предусмотрена охрана.

Издав низкий недовольный рык, Рансом срывает с меня тонкие темно-зеленые трусики, словно они сделаны из бумаги, а затем втискивается между моих бедер. Его напряженный член упирается прямо в мою киску, из-за чего у меня вырывается стон.

— Хреновая у вас охрана, раз они так ленивы и медлительны.

— Они эффективны, когда это необходимо.

— Я только что спас от падения на пол их работника, а после потащил в уборную, предварительно угрожая расправой их клиенту. Прислушайся. — Он делает паузу и склоняет голову набок. В его глазах появляется опасный блеск, когда он смотрит на меня. — Что-то я не слышу топота маленьких ножек, которые спешат на помощь, не так ли?

Я закатываю глаза.

— Это потому, что я предупредила Бернис, что со мной все в порядке.

— Не слышал, чтобы ты проронила хоть слово.

— А ты не знал? Порою женщинам не нужны слова для эффективного общения, — ухмыляюсь я.

— Единственная женщина, с которой я проводил время, пока рос, была моя мать. Думаю, я не сумел овладеть данным мастерством.

Мне нравится улыбка, что расцветает на его лице. Это одновременно мило и возбуждающе и подчеркивает маленькие морщинки вокруг его глаз, которые напоминают о более озорной, беспечной стороне его характера. Он мне нравится и с этой стороны, но прямо сейчас гормоны внутри меня просто бурлят.

Я издаю стон прямо ему в губы, когда он целует меня, а его язык скользит по моим губам и проникает в рот. Отпустив мои руки, Рансом хватает меня за бедра и немного приподнимает. Словно исполняя хорошо поставленный танец, я обвиваю ногами его узкие бедра и запускаю пальцы в волосы, притягивая его голову ближе к себе, чтобы ощутить вкус поцелуя, в то время как он протискивает руку между нашими разгоряченными телами и расстегивает ширинку.

Его огромный член останавливается у входа во влагалище, а наш поцелуй становится более агрессивным. Я тяжело дышу, когда он резко отрывает свой рот от моих губ. Затем хныкаю, нуждаясь в большем, но он внезапно прекращает все прикосновения.

Я открываю глаза, когда осознаю, что он не предпринимает дальше никаких действий, и натыкаюсь на его пристальный немигающий взгляд.

— Никто, кроме меня, не смеет прикасаться к тебе.

Я хмурюсь из-за этой внезапной перемены в его характере.

— Хорошо, — осторожно соглашаюсь я.

— Я серьезно. Ты моя. Ты должна убедиться, что произошедшее снаружи никогда больше не повториться.

Я немного прихожу в себя от раздражения, бесит сам тот факт, что он смеет указывать мне.

— Ты ведь осознаешь, с кем разговариваешь? Я стриптизерша. Такое иногда случается.

Он медленно качает головой.

— Ты не понимаешь. Мне неважно, кто ты или чем занимаешься, подобное никогда не должно повториться вновь. Я не привык делиться, ясно? Ты моя, а значит, мои руки будут единственными, которые могут касаться этой задницы.

Не знаю, то ли мне прыгать от радости, то ли наоборот расстроиться от его поведения, присущего пещерному человеку.

— Ты предъявляешь на меня права?

— Милая, я заявил свои права с первого раза, когда увидел тебя на сцене.

Его рот впивается в мои губы. А наши зубы ударяются друг о друга от силы страсти. Одним резким толчком бедер, Рансом входит в меня. Я вскрикиваю, когда мое лоно с готовностью принимает его, и кончаю, сжимая его с такой силой, что Рансом почти сразу следует за мной.

Наше тяжелое дыхание эхом отдается от стен, пока мы с трудом приходим в себя. Его сердце колотится напротив моей груди, и я крепче прижимаю Рансома к себе. Нет ощущения лучше, чем Рансом после секса. В течение этих нескольких кратких мгновений он целиком и полностью принадлежит мне. Именно в такие моменты, когда он раскрывает свою мягкую сторону, женщина воистину может сбиться с пути.

Рансом прерывает мои тревожные размышления, когда отодвигается и ставит меня на ноги. Выгляжу я изрядно помятой. Одежда собрана вокруг талии, трусики свисают ненужным клочком ткани, а сперма Рансома стекает вниз по бедрам. Сегодня он не воспользовался презервативом, и я благодарю бога, что мне хватило здравого смысла принять противозачаточные. Рассматриваю свое отражение в зеркале: вся вишнево-красная губная помада размазана у меня по лицу, потому выгляжу я еще плачевней.

У Рансома такой же помятый вид, и он тоже испачкан красной помадой, но все равно выглядит так, что его хочется съесть.

— Знаешь, как бы мне ни нравились наши мимолетные свидания, все же стоило бы прекратить подобные встречи, — говорю я, попутно приводя себя в порядок.

Застегнув ширинку на брюках, Рансом встает возле раковины и поднимает руку вверх, чтобы опереться о стену. Его пиджак расстегнут, потому взору предстают белая рубашка и серебряная пряжка на черном кожаном ремне, что обернут вокруг его узких бедер. Он выглядит так, словно сошел с обложки журнала "GQ".

— Что ты имеешь в виду?

— Я говорю, что ради соблюдения общественных приличий, нам следует ограничиться лишь постелью. Может быть, твоей? Я ни разу не видела твою квартиру.

Между нами мгновенно становится невидимая стена, и я сразу понимаю, что сказала что-то не то, тем самым слишком надавив на него.

— И не увидишь.

Его резкий тон сбивает меня с толку, и я лишь недоуменно гляжу на него, пока он приводит себя в порядок. Рансом отказывается смотреть на меня, когда застегивает единственную пуговицу на своем пиджаке и направляется к двери.

— Извини, — решительно говорит он, — но у меня деловая встреча, на которой мне необходимо присутствовать.

Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. После всего произошедшего между нами я думала, что наши отношения начинают налаживаться.

Когда я наконец пойму, что секс не является волшебным решением всех проблем? Он никогда не поможет наладить отношения. Это как если временно заклеить дыру в тонущем корабле, от чего отнюдь ничего не изменится. Потому что, как только ты прекращаешь заклеивать дыру, вода начинает просачиваться вновь.

Немного придя в себя, я снова возвращаюсь в бар, при этом даже не утруждая себя поисками Рансома. Он давно ушел, а я не в настроении для того, чтобы гоняться за ним. Возможно, все к лучшему. Возможно, это тот самый сигнальный звоночек, который мне был необходим, чтобы отпустить то, чему никогда не суждено случиться.