Тариинские хроники

Тариинские хроники ч 44

Вопреки моим ожиданиям искать нужный ритуал в закрытой части библиотеки не пришлось: сведения находились в общем доступе, в одной из секций по техникам предсказательной магии. Другой вопрос, что книгу последний раз брали пятьдесят два года назад — она не была включена в программу обучения целителей, даже тех, у кого вторым даром было провидение.

Станис подозрительно смотрел на меня, мялся, явно не решаясь спросить. Я подняла глаза на библиотекаря, отрываясь от изучения пожелтевших от времени страниц. — Он — жив, — сказала я твердо. — Да-да, конечно, — Станис отвёл глаза, как и многие другие до него.

Я медленно вдохнула, и очень медленно выдохнула, успокаиваясь. — Станис, посмотри на меня. Я — некромант. Темная, чья сила неизмерима современными средствами. Джонатана нет среди мертвых, я это знаю точно. Кроме того, — тут я замялась, решив приврать, — на нём мой аммулет. Проклятая гора глушила магию, но теперь я чувствую его снова, и точно знаю, что тот, на ком он надет — жив. — Правда? — лицо станиса озарила надежда. — Правда. Я думаю, Джонатан прошёл через Артан. Возможно — попал в какую-нибудь временную аномалию. Но теперь он вышел оттуда, и я точно знаю, что он жив. — Так это ты с ним хочешь связаться через ритуал вызова во сне?

Я молча кивнула. Хм, а идея интересная. Нужно попробовать. В конце концов друг тут, под боком, и всё время спит.

По крайней мере — выясню, что с ним случилось. И может быть — как ему помочь.

Обратно добираться пришлось чуть-ли не вплавь. Если всё продолжить таять с такой скоростью, то через пару дней мне не придётся даже искать повод для того, чтобы отменить визит к магистру Мхо. Дороги просто превратяться в реки. Особенно учитывая то, что над нами гора, со склонов которой тоже начали стекать ручьи.

Приготовила еды на сегодня и завтра, что бы хоть как-то скоротать время до сна. Ритуал особых приготовлений не требовал — пара рун на свечу и короткая формула заклинания. А вот есть самой и кормить друга, который, как я надеялась, идёт на поправку, нужно.

Сделав все дела и устав, как собака, я отправилась спать. Свеча, заклинание… Нервная система, выжатая до предела, сдалась сразу: кажется, я уснула до того, как голова коснулась подушки.

Я страстно желала получить от дракона объяснения, но кажется, что-то пошло не так: в ту ночь Ариона я так и не увидела…

Когда-то давно, когда миры были молоды, и даже на крайних из них водились чудеса и волошба, юная Нагиэм-Атахам, богиня первозданного света и вечной жизни, спустилась на одну из планет, созданную ею. Ступила смуглой босой ногой на теплый серый песок и обернулась простой женщиной из плоти и крови, по воле своей забывая всё, что было до, и всё, кем она была раньше.

Так шла по берегу моря богиня, ставшая смертной женщиной: ветер трепал простое белое платье, обрисовывая тонкую талию и полные бедра, путал черные, словно смоль кудри, бросал в лицо соленые брызги. В темных глазах отражалось небо и вся мудрость и любовь этой вселенной…

Прекрасная темноволосая женщина, забывшая даже своё имя, поселилась в маленькой рыбацкой хижине, что нашла спустя полдня пути, и сочла брошенной.

Спустя три дня, когда лучи заката окрашивали небо желтым, оранжевым и пурпурным, а море становилось таким темным, словно кто-то разлил в него чернила, явился хозяин хижины. Не старый ещё мужчина — высокий, зеленоглазый и темноволосый. Рыбак, попавший на своём утлом судёнышке в шторм, и чудом добравшийся до берега живым. И вернувшись живым в свой скромный холостяцкий приют, нашел свой дом чисто убранным, а в доме — женщину, показавшуюся ему самой прекрасной из всех виденных когда-либо. — Это мой дом, — сказал рыбак, — но я не против, что бы ты осталась. Как тебя зовут? — Я не помню, — улыбнулась ему самая прекрасная женщина, — но ты можешь дать мне имя. И тогда я, пожалуй, останусь. — Я назову тебя Ратна, что значит драгоценная, ибо я не встречал ничего, что было бы драгоценее тебя.

Так осталась Ратна в хижине рыбака, которого звали Лазаир.

Неводы полные диковиной рыбы стал привозить Лазаир с промысла, да такой редкой и ценной, что в городе давали за неё хорошие деньги. Ветер был попутным, а невзгоды обходили стороной его лодку.

Благодарил Лазаир богов за то, что стали они благосклонны, не зная, что под одной крышей с ним живёт богиня. А, впрочем, ведь и Ратна не ведала теперь своего прошлого, лишь даря мужу своему вселенскую любовь, что жила в её сердце. И любовь эта отражалась и множилась в сердце Лазраила, и возращалась Ратне сторицей.

Когда пришёл срок, в доме, который стал теперь больше и надежнее, зазвучали детские голоса.

Самая прекрасная женщина родила для своего мужа троих детей: двух мальчиков-близнецов, нареченых родителями Арханом и Драгоном, и их младшую сестру — Этану.

Смелыми и справедливыми росли Архан и Драгон, а Этана была прекрасна и добра. Голос её, когда она пела, птицей летел над морем, чаруя и даря покой сердцу.

Однажды море, столь долго бывшее благосклонным к Лазраилу забрало его. Ратна плакала по мужу своему двенадцать дней и двенадцать ночей. Слёзы её собирались в шар и отправлялись в море небесное — искать душу Лазраила и освещать путь тем, кто потерял дорогу домой.

Так над этим миром появились двенадцать лун…

******************************

Я проснулась среди ночи от того, что по дому кто-то ходит. Встала, создала на руке боевое заклинание из некроэнергии и медленно, стараясь ступать почти бесшумно, вышла из своей комнаты.

Друг стоял на кухне и пил воду прямо из стеклянного кувшина. Делал он это странно — как-то ссутулившись, скособочившись. Воду глотал жадно, захлебываясь.

Я замерла в проёме, втянула готовое сорваться плетение обратно в ладонь. — Джонатан! — окликнула я его тихо, боясь напугать, — Джонатан, ты меня слышишь?

Он замер на секунду, а затем продолжил так же жадно пить воду. Пресвятые ёжики, да что происходит?

Я включила свет. Джонатан поставил опустевший кувшин на стол и обернулся ко мне, смотря перед собой невидящим взглядом. Сама не знаю почему, но взгляд этот напугал меня до одури. На долю секунды глаза его стали осмысленными, он сделал ко мне шаг, второй, третий… Затем сгреб в объятия и прижал к себе с неожиданной для его состояния силой. Еще мгновение и тело его обмякло, и мне едва достало сил, что бы не дать нам обоим упасть.

Аккуратно положила его на пол. Ну чудесно! Призвала своего костяного помощника, что бы перетащить бессознательного парня обратно к нему в комнату.

Затем, подумав, призвала ворона, посадила его сторожить Джонатана, отдав приказ поднимать, чуть что, тревогу, и снова отправилась спать.

Остаток ночи я спала крепко, не видя ничего…

Я сидела на кровати и пыталась написать план действий. Ничего более умного мне в голову не пришло. Голова пухла от догадок и переживаний. Бедная моя голова…

В результате моих размышлений всё сводилось к дракону и проклятой горе. Ещё был Лука, который, скорее всего, заражён и находился теперь одной Богине ведомо, где. Как ему помочь я не знала, и это словно рвало мою душу на части.

Джонатан ходил на Артан и вернулся живым, но невменяемым. До того он брал в библиотеке материалы о драконах, древней магии и артанской катастрофе.

Итак, дракон… Я так надеялась на то, что увижу его после ритуала и расспрошу. С пристрастием.

Но вместо этого видела сказку. Или её часть.

Девушка во сне, была подозрительно похожа на бейди, что продала мне браслет. Не потому ли, что я мыслями во время ритуала скатывалась к ней? Или причина не в этом?

Вопросы-вопросы-вопросы. Хоть снова на проклятую гору иди. Я бы и пошла, да бессознательного друга не с кем оставить.

Сходила проведать его в который раз, хотя и оставила ворона "присматривать" за ним. Без изменений. Села рядом, взяла аккуратно его руку и стала медленно поглаживать, просто так, думая о разном и глядя в окно.

Вот интересно — с Артана он вернулся не только без шаманского браслета, но и без инфобраслета тоже. Кстати, где шаманский браслет? Я поморщилась, пытаясь вспомнить, куда я его подевала.

Может быть, сегодня попробовать связаться с Джонатаном? Тем более, если у тебя есть вещь вызываемого, ритуал пройдёт легче. А этого добра дома навалом. А ещё можно лечь рядом. Может поможет?

Я хотела положить руку друга обратно на кровать, но пальцы резко сомкнулись на моём запястье. Я вздрогнула от неожиданности. Обернулась. Его глаза были открыты и смотрели на меня вполне осознанно. — Джонатан? Ты меня слышишь? В ответ — тишина. — Эй! Ты моргни хоть, если меня понимаешь. Он медленно закрыл и открыл глаза. Я мысленно возблагодарила Богиню. — Тяжело говорить? Снова закрыл и открыл глаза. — Как я рада, что ты вернулся! — из моих глаз сами собой брызнули слезы, — и что идешь на поправку. Губы друга дернулись — то ли он пытался что-то сказать, то ли — улыбнуться. Затем глаза его закатились и он снова потерял сознание. Пальцы на моём запястье разжались.

Я спешно начала вливать в него силу. Попыталась лечить, и о чудо — получилось!

Посидела ещё немного рядом, думая. У меня вырисовалась ещё одна проблема — мне нужно в академию. Сначала на приём к магистру Мхо, затем выходить на учебу. А оставлять Джонатана в таком состоянии одного нельзя — уйдет в неизвестном направлении, попадется кому-нибудь на глаза, и… Что "и" я даже думать не хотела.

— Надеюсь, ты меня простишь, — сказала я задумчиво, и вышла из комнаты.

Остаток дня я провела за тем, что при помощи костей и некроэнергии сооружала на окна и дверь в комнате Джонатана своеобразную решетку. При том на окна — постоянную, а на двери способную убираться, если мне нужно пройти и снова вставать на место.

К вечеру всё было готово. Ой, кажись тут и человеческих костей парочка затесалась. Фу, ну и гадость.

За окном затарахтел мотоциклет и я выругалась так смачно, что мне бы портовые грузчики позавидывали. Вот же! И чего она приперлась, да ещё — в такой момент? И не утонула ведь вместе со своим драндулетом в какой-нибудь луже.

Я велела ворону караулить, решётками — встать на место, захлопнула двери в комнату, и, натянув свою дежурную улыбку, пошла открывать.