Тариинские хроники

Тариинские хроники ч 8

Лука уехал и велел его не ждать.

Ужинали в доме Карла и Лайры.

Удивительное дело — дома в гос. поселке были типовыми, но этот домик разительно отличался от дома Луки — полосатые, кажется, домотканые коврики, простая деревянная мебель, оттенки бежевого и темно-красного — диванчики, кресла, подушечки. Корзина с клубками, вальяжный толстый рыжий кот с драным ухом, пара детских плюшевых игрушек… Тепло и уютно, словно приехала домой.

Карл был, откровенно, некрасив — худое лицо, вытянутый острый нос, прозрачно-серые водянистые глаза и оттопыренные кончики ушей делали его похожим на крысу-переростка. Зато на жену он смотрел с обажанием, и она в ответ улыбалась ему так, словно светилась изнутри. К тому же Карл оказался на удивление добрым и весёлым человеком, постоянно сыпавшим шутками. Хм, и это — "ищейка", "страшный" темный маг?

А дети, что старшие братья-близнецы, Грегориан и Даниэль, которым было по шестнадцать, что младшие сестрички, Милана и Дарина, внешностью и даром пошли в мать.

Время за болтовней и шутками летело незаметно, в дом инквизитора я вернулась ближе к полуночи. Приняла душ и почти мгновенно вырубилась, едва коснувшись подушки головой.

Проснулась глубокой ночью, от хлопка входной двери. Потом скрипнула дверь в мою комнату. Я замерла. Лука вошел и почти бесшумно и сел на краю кровати. — Я чувствую, что ты не спишь. Вылезай из под одеяла. Поехали, — меня, сквозь одеяло, бесцеремонно схватили за пятку и дёрнули. — А как же ты? — я села, сонно моргая на ночного гостя, — ты не спал. — Ну если ты настаиваешь, то я действительно посплю. Пару часов.

И он растянулся на моей постели. Пока я думала, что высказать ему на такие шутки, послышалось мерное посапывание. Нет, ну нормально, а? Эта наглая морда действительно дрыхла. Поседела рядом некоторое время обдумывая, не разбудить ли наглеца. Мелькнула даже шальная мысль спихнуть его с кровати, но так и не решилась потревожить чужой сон.

Поскольку спален в доме было всего две, ушла в хозяйскую и, подумав, залезла под его одеяло — досыпать. Я проваливалась в сон, чувствую, как плыву в аромате горькой полыни и холодного дождя.

Меня взяли и снова подергали за пятку. Невыспавшийся и совершенно дизориентированный мозг воспротивился столь бесцеремонному вторжению, и я попыталась спрятаться под одеяло. — Если в моей постели в моём доме лежит девушка, могу ли я воспринимать это, как предложение или приглашение? — спросил меня Лука ласково, а потом нагло сдернул одеяло, — Вставай, нас ждут великие дела. — Нет, — пробормотал а я, пытаясь свернуться калачиком и снова уплыть в царство Морфея. — Что именно "нет"? — Всë нет. — В машине поспишь, лучше выехать затемно. — Угу, — ответила я, пытаясь уснуть снова. — Не встанешь сама, я унесу тебя прямо так. Поедешь в Тогму в пижаме. Зато — поспишь.

— Неси, — милостиво разрешила я, — поеду в пижаме.

Я и спала, пока мы три часа ехали до Тогмы. Не в пижаме, конечно, встать и переодеться, всё таки, пришлось. Проснулась, когда затрясло на просёлочной грунтовой дороге, начавшейся после города. — Поесть бы, — я зевнула попыталась вытянуть затекшие ноги. Солнце рассветило мир яркими красками, поля вокруг радовали глаз бело-розовым пышным цветением гречихи, наполняющей ветер сладкими ароматами. — Тебе не стоит. Из-за ритуала, — Лука был серьëзен и сосредоточен. — Как он будет проходить? — Тебе не понравится, я уже говорил. — И всё же, надо же знать, к чему готовиться, — я насторожилась. — Я тебя убью, — спокойно ответил инквизитор.

— Чегоооо? — я смотрела на светлейшего во все глаза и понимала: он не шутит, — а другие варианты есть? — Есть. Ты должна убить безвинного. Что выбираешь? — Святые ëжики, за что мне это? — простонала я, закрывая лицо руками и сползая вниз по спинке автомобильного кресла. — Такова судьба твоя, некромантская. Нет причин бояться смерти. Тем более — в твоём случае.

Ага, ему легко говорить. О Богиня, лучше бы я не спрашивала.

Мы шли по яркому, весенне-зелëному лесу пешком около часа, углубляясь в чащу. Солнце радостно пробивалось сквозь листья, вокруг всё пело, цвело, жило, порхало. И совершенно не соответствовало моему мрачному настроению.

В какой-то момент лес потемнел, словно сменились декорации: то там, то тут, попадались замшелые валуны, деревья стали преимущественно хвойными, а тропка, по которой мы шли, ощутимо пошла вниз под уклон.

Пение птиц осталось позади, стало ощутимо влажно и прохладно. Наконец мы вышли к небольшому озерцу. Не озерцо даже, каменная округлая чаша, примерно три с половиной-четыре сажени" в радиусе. По окружности — тринадцать валунов с руническими знаками, источник, наполнявший озеро, по всей видимости, был где-то на дне, а вода тонкой струйкой выливалась между двух камней и исчезала в густых зарослях папоротника ниже. Перед озером была площадка с небольшим алтарём, от которой вниз вела каменная лестница из тёмно-зелёного камня.

Лука накрыл алтарь белой тканью и начал выкладывать на него пучки незнакомой мне травы, свечи, соль и нож. — Раздевайся. — Я не взяла рубашку. До белья пойдëт? — Совсем раздевайся. — Эм… Это обязательно? Может рубашку оставить? — Ты сюда спорить приехала? Или по делу? — ответил он вопросом на вопрос, а глаза-колючки снова вцепились в душу.

Скрипнула зубами. Спорить расхотелось. И ведь он давно так на меня не смотрит, а я и не заметила.

Отвернулась, стягивая с себя одежду, чувствуя неловкость и стыд.

— Кулон снимать? — Обязательно, — крикнул инквизитор откуда-то издали.

Руки тряслись, пальцы не слушались. Застëжка не поддавалась. Меня ощутимо потряхивало, а тело налилось тяжестью страха и стало ватным. — Перестань дрожать, — Лука расстегнул цепочку с кулоном, — верь мне. Я не хочу тебе зла. — Ага. Просто раздеть, а потом убить, — зубы отбивали чечëтку. — Шутишь, значит не безнадежна, — мужчина развернул меня к себе лицом и обнял, прижимая. Он не делал попыток магичить или успокаивать, просто стоял так, неподвижно, и дрожь медленно сошла на нет.

Представила, как мы смотримся со стороны: он, на этот раз в свободном светло-зелëном костюме из тонкого льна, и я — с голой задницей, и нервно хихикнула.

А затем он чуть отстранился, приподнял мой подбородок, и поцеловал меня. Очень осторожно и нежно. Мы ещё пару минут стояли — он просто обнимал, а я пыталась успокоить ускорившийся ритм сердца, и унять дрожь в коленях, уткнувшись лицом ему в плечо.

— Теперь иди к воде, вон туда, по ступеням. И ложись в воду. Когда придëт тьма и хлынет в тебя, не бойся ничего и не сопротивляйся, просто откройся ей.

Я легла в воду, головой к ступеням. Вода была ледяной и в первый момент обожгла тело холодом, а потом стало жарко. — Закрой глаза, и глубоко дыши, — его руки осторожно легли на мою шею. В следующую секунду я отключилась.

Я погружалась в воду, всё глубже и глубже. Свет остался где-то далеко, а на дне клубилась тьма. Тьма потянулась ко мне, я потянулась к ней. Она ластилась к рукам, словно большой кот, вилась вокруг, притрагивалась. А потом рванула, вошла в грудь, словно нож, причинив боль. Я пыталась сопротивляться, кричать, всплыть к поверхности. Ужас захлестнул волной, нутро жгло.

Но потом вспомнила слова Луки и расслабилась, перестав бороться. Я падала во тьму, на дно, а дна всë не было. Какая же тут глубина? — Аëве, родная, сердце моё, не уходи! Не уходи, прошу тебя, — тьма вокруг забеспокоилась, заметалась, задрожала, зашептал и завыла на разные голоса, а потом снова собралась в один, — я так долго искал тебя, если ты уйдëшь, то как я найду тебя снова? — Кто ты? Я знаю тебя? — я пыталась оглянуться, найти того, кто со мной говорит, но тьма вокруг напоминала неприглядный черный туман. — Ты вспомнишь, Аë. Ты обязательно вспомнишь меня. Не уходи. Ты нужна мне. Тут так холодно. Согрей моë сердце, как прежде, Аë! Аë! Ааааааëоооо…

— Катарина!!! — Мои скулы, щеки, шею гладили чужие пальцы, вычерчивая какие-то сложные знаки, — иди на мой голос, ну же, девочка! — Куда идти, — сонно пробормотала я, зевнула и потянулась.

Открыла глаза и встретилась взглядом с перепуганными глазами инквизитора.

— Ага, значит я тут чуть наполовину не поседел, а она дрыхнет, — показательно нахмурился он, — как самочувствие? Ты почти час была в отключке после того, как я тебя из озера вытащил. — Нормально. Кто такая Аëве? — Не знаю, почему ты спрашиваешь? — Слышала голос, который меня так звал. — При инициации многие слышат разное. Это нормально.

Я не стала уточнять, что уже слышала этот голос раньше.