Тайная жизнь

ГЛАВА 43

Иден хотела дождаться утра и позвонить Бену. Она бродила по дому, как сомнамбула, посматривая в окно, в надежде, что первые лучи солнца окрасят небо в бледно-розовый цвет, но было все так же темно. Иден присела на кровать Кайла и Лу и провела по ней рукой. Сейчас она с Беном лежала бы на этой кровати, но приезд Майкла и Нины расстроил их планы. Иден свернулась в клубок и попыталась уснуть. Но сон все не шел к ней. Бен принял за нее решение, и он был прав. Рано или поздно, ей пришлось бы самой разорвать их отношения. Ведь не могла она допустить, чтобы Кэсси стала жертвой прошлого или, господи храни ее, жертвой настоящего. Иден понимала, что ее жертва оправдана, но как же болит сердце. Интересно, что сейчас делает Бен – спит или так же, как она, лежит с открытыми глазами, размышляя, зачем он вообще живет на этом свете.

Иден набрала номер Бена и насчитала десять долгих гудков на том конце провода. Наверное, она не туда попадает. Она дала отбой, потом снова набрала цифры. Если и сейчас он не подойдет к телефону, то она разбудит Кэсси, и они вместе поедут к Бену. Она…

– Алло, – голос его был ровным и спокойным. Он явно не спал и прекрасно знал, кто ему звонил.

– Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке, – Иден взяла себя в руки.

– Спасибо, – от искренности в его голосе слезы комом подкатили к горлу Иден, и несколько секунд она не могла говорить.

– Я сижу на постели Лу и Кайла, – выговорила она наконец. – Как я хочу, чтобы ты был рядом со мной.

Вновь воцарилось долгое молчание. Она услышала, как у Бена тихо играет радио.

– Ты должна позвонить Уэйну, – сказал Бен. – Избавь его от расходов на адвоката.

– Бен, я хочу тебя видеть.

– В этом нет смысла, Иден, – голос Бена звучал непреклонно.

Она закрыла глаза.

– Я люблю тебя, но не могу быть с тобой. Моя судьба очень похожа на судьбу моей мамы.

– Что ты имеешь в виду, Иден? Причем здесь твоя мать? – удивился Бен.

– Не обращай внимания на мои слова. Ты должен обещать мне, что не сделаешь с собой что-нибудь плохое.

– Если ты считаешь меня таким беспринципным, почему ты думаешь, что я сдержу свое обещание?

– Бен…

– Ложись спать, Иден. – Он так тихо положил трубку, что только услышав гудки отбоя, она тоже повесила трубку.

Кайл и Лу возвратились на следующий день. Иден подождала, пока они распакуют вещи, и вошла к ним сообщить, что она рассталась с Беном. Они не очень удивились – ее распухшие глаза и красный нос говорили сами за себя. Иден присела на подушку возле стула, на котором сидела Лу, и рассказала им о статьях, которые принес Майкл.

– Я поняла, что сомневаюсь в нем, – сказала Иден. – Поэтому нельзя было допустить, чтобы он и дальше находился рядом с Кэсси.

Лу кивнула в знак согласия.

– Мне очень жаль, дорогая.

– С Беном все в порядке? – спросил Кайл.

– Я волнуюсь за него, – сказала Иден. Кайл посмотрел на часы.

– Я поеду к нему.

– Ты знаешь, Кайл, для нас с Кэсси заказаны билеты на Лос-Анджелес. Мы вылетаем в понедельник.

Лу взглянула на Кайла, который вертел в руках лампу, свет ее рассеивал тени. Иден облизала пересохшие губы.

– Я решила снова начать работу над фильмом. Правда, я думаю оставить Мэтта Райли своим отцом.

Кайл выключил лампу и перевернул ее вверх дном, чтобы получше рассмотреть ее.

– Ну, – сказала Лу, – ты приняла столько решений за эти выходные.

Кайл поставил лампу на стол и встал.

– Кайл, – голос Иден дрогнул, – раз уж я решила писать сценарий, не мог бы ты разрешить мне посмотреть еще один дневник?

Кайл нахмурился.

– Зачем тебе лишний раз беспокоиться, если ты можешь подогнать прошлое по своему желанию… Дневники в твоем распоряжении.

Он повернулся и направился на кухню.

Остаток дня Иден чувствовала себя очень одинокой, несмотря на присутствие Кэсси и непрекращающиеся телефонные звонки. Звонки Майкла и Нины не особенно успокаивали ее. Нина настаивала, чтобы Иден сделала заявление прессе.

– Ты должна, Иден. Оно должно быть коротким и простым. Он свел тебя с ума, ты тяжело переживала разлуку с Майклом. Ты поддалась его очарованию, но ты ничего не знала о его прошлом.

– Нет, Нина, – сказала она, – я не смогу сказать это.

– Малышка, у тебя нет выбора.

– Мне наплевать.

– А мне нет. Если тебе наплевать на себя, то подумай о Кэсси и судьбе Детского фонда.

– Не только я могу возглавлять Детский фонд.

– Ты думаешь, о чем говоришь? Твое упрямство сводит меня с ума. Детский фонд уже пострадал от этой истории. У него выбита почва под ногами. Ты знаешь, как это быстро происходит. Люди начинают думать, что Иден Райли не тот безупречный человек, которого они себе представляли. Если она допустила ошибку один раз, то с таким же успехом допустит и во второй раз. Например, можно растратить деньги, жертвуемые фонду или…

– Господи, Нина, заткнись. Ты зашла слишком далеко.

– Ничего подобного. Я тебе не хотела говорить этого, но Сью Шеперд заявила, что в фонде обнаружили крупную недостачу денег.

Иден беспомощно закрыла глаза.

– Неужели им не хватит того, что я ушла от Бена.

– Нет, милая, этого мало. Всем нужно твое публичное заявление в прессе.

– Но могу я, по крайней мере, заявить, что считаю Бена невиновным? – спросила она.

– Нет, Иден. Он был признан виновным. Кроме того, тебе придется убедить их, что ты действительно порвала с Беном.

– Я подумаю об этом, – пообещала Иден.

Вечером она позвонила Бену, намереваясь рассказать ему о своем решении делать публичное заявление. Ничего страшного, успокаивала она сама себя. В конце концов, сам Бен предложил ей сделать это. Все же, она хотела предупредить Бена, что ее заявление примет очень широкую огласку, и хотела извиниться перед гам.

Но Бен был непреклонен.

– Не звони больше, ладно, Иден? – сказал он, услышав ее голос. – Так только труднее.

Он сказал ей, что хотел привезти кукольный домик на днях, но сделает это, когда ее не будет дома. Иден поняла, что Бен не изменит своего решения. Она уже ругала себя за то, что позвонила ему: это было эгоистично с ее стороны – бередить раны в его душе.

– Позвони, когда захочешь приехать, и я уеду, – сказала она.

Когда Нина снова позвонила ей, Иден прочитала набросок своего заявления. Она не использовала слов типа «соблазнил» и не ссылалась на Майкла Кэри. Но даже в таком виде заявление окончательно подрывало репутацию Бена. Хотя, Нина все еще не была удовлетворена им. Почти час они проспорили по поводу подбора слов и расстановки запятых. Наконец, пришли к согласию.

– Иден, когда поместишь свое заявление в газете? – спросила напрямик Нина.

Иден замялась. Она взглянула на несколько голубых строчек на белой бумаге. Она отречется от Бена.

– Иден!

– О'кей, – согласилась Иден и тут же пожалела об этом. Она перезвонила Нине, но линия была все время занята. Что она наделала? Почему позволила втянуть себя в эту историю? Она отправила Кэсси пообедать вниз, а сама осталась в комнате. Через час Кайл постучал в дверь ее спальни. Иден приподнялась в кровати и разрешила ему войти. Кайл принес ей дневник матери.

– Кэсси говорит, что ты плакала, – сказал он.

– Ты видел Бена сегодня? Кайл кивнул.

– Он очень подавлен, не хочет ни с кем разговаривать.

– Я уничтожила его, предала, – закричала Иден. Слезы ручьем потекли по ее щекам, и она ждала, что Кайл начнет утешать ее. Но Кайл как будто не слышал ее. Он приподнял тетрадь.

– Осталась еще одна, – сказал он. Потом вздохнул.

– Я так не хочу, чтобы ты уезжала, Иден. – Боюсь, мы не скоро увидимся с тобой снова.

– Я должна уехать, Кайл. Дура я была, когда думала, что смогу прожить без Лос-Анджелеса. Это единственное место, где я чувствую себя в безопасности.

– Как животное в зоопарке? Ты знаешь, что тебя всегда покормят, уберут за тобой, и тебе не надо беспокоиться о жизни за клеткой.

Он встал и положил тетрадь на кровать.

– Но все же это клетка, Иден, – сказал он и вышел. Иден не смогла прочесть дневник вечером. Ночью она спала плохо. Утром Лу вернулась из города с пакетом горячих булочек и свежим номером «Вашингтон ост». Заявление Иден было помещено в отделе светской хроники.

Теперь никто не будет сомневаться в Иден, но никто не будет сомневаться и в виновности Бена. Иден прочитала заявление два раза и побежала в ванную. Ее стошнило.

Чуть позже Иден поехала к Бену. Присев на корточки, он копался в земле. Когда она подошла к нему, он поднял на нее глаза и быстро опустил их.

– Оставь меня в покое, Иден!

– Ты читал газету?

Он снова взглянул на нее.

– Сегодня утром я поехал в Миллерс Бэйкери и Сара Джейн Миллер не продала мне булочку. «Как ты посмел обмануть такую чудесную женщину, как Иден Райли?!»

– Бен, мне так жаль, – сказала Иден. – Мне тоже.

Она шагнула к нему.

– Послушай, Иден! – он поднялся. – Только здесь я могу быть наедине с собой и не думать ни о чем. Единственное, чем ты можешь помочь мне – это оставить меня в покое.

Она повернулась и пошла через поле к лесу. Она остановилась перед входом в пещеру и положила руку на прохладную поверхность огромного валуна, который прикатил сюда Кайл. Иден посмотрела на темный вход, заваленный камнем и вздрогнула. Так много в жизни матери было связано с этой пещерой: ее жизнь и ее смерть. Дневник был прочитан до конца. Все подходит к концу.

5 января 1956 г.

Я люблю слово «жертва». Я люблю тяжелый и приятный звук этого слова. Приносишь жертву—это тяжело, но то, как себя ты хорошо чувствуешь после этого – это приятно. Так же с материнством. Я всегда ставлю интересы Иден превыше своих. У меня не было времени написать хотя бы пару слов после ее рождения, но я не жалуюсь. Мои труды не пропали даром: Иден воистину красивая и цветущая малышка. Мне так приятно сознавать, что кто-то нуждается во мне.

На рождество Кайл и Лу прислали Иден чудесную лошадь-качалку, вырезанную из дерева, позолоченную, с гривой и хвостом из натурального конского волоса. Иден сейчас всего семь месяцев, поэтому она не очень оценила свои подарки. Но я посадила ее на лошадку, и Сюзанна сделала несколько снимков, которые мы послали Кайлу. Кстати, Кайл и Лу прислали фото с Мачу Пикчу и других достопримечательностей Перу. Я немного завидую их работе. Но я знаю, что никогда не смогла бы поехать в такое место. Меня страшат даже поездки в Колбрук. Но мне не нравится это. Я же не могу растить ребенка в изоляции.

22 мая 1956 г.

Кайл и Лу только что уехали. Они возвращаются в Перу после трехнедельного отпуска. Мы чудесно провели время. Кайлу было очень тяжело расставаться с Иден. Он боготворил ее. За прошедший год я сделала все возможное, чтобы сблизить Кайла и Иден. Каждую неделю я посылала фотографии и письма, в которых описывала каждый зуб, каждую шалость Иден. Большинству мужчин, я так думаю, это надоело бы до смерти. Но Кайл написал мне, чтобы я и дальше писала ему подробно об Иден. Он не хотел, чтобы она оставалась ему чужой.

Большую часть времени мы проводили в пещере, куда я снова поместила свою пишущую машинку. В присутствии папы и Сюзанны Кайл ведет себя по другом. Только в пещере он чувствует себя с дочкой раскованно. Иден все время повторяет: «па-па-па» – это почти все, что она может пока произнести, и мне приятно это слышать. Хотя это ставит его в неловкое положение.

– Скажи «дядя Кайл», Иден, – говорит он ей. А Иден отвечает: – па-па-па. Свои первые шаги Иден сделала с помощью Кайла. До этого она ковыляла при моей поддержке. С тех пор Кайл решил, что только рядом с ним Иден сможет чему-нибудь научиться. Он стал давать советы, как ее растить и воспитывать. Это очень смешит меня. Они привезли мне копию моей книги «Дитя северной звезды», которая была переведена на испанский. Я знала, что мои книги переводятся на другие языки, но не видела ни одного перевода.

Это было удивительно.

За несколько дней до отъезда они принесли проигрыватель и несколько пластинок. Лу поставила какую-то испанскую мелодию и танцевала со мной. Она решила научить меня танцевать. На Лу была черная юбка и блузка, и она танцевала в пещере – все это было как в кино: она порхала, выделывая всевозможные па, голова была откинута назад, а рука двигалась в такт музыке. Потом она танцевала с Кайлом, и мне пришлось признаться себе, что они были чудесной парой. Сначала я наблюдала за ними, потом занесла Иден в дом, а когда вернулась в пещеру, Кайл уже разлил вино по бокалам. Он решил преподать мне урок танцев. Лу показала мне несколько па, а затем я пыталась проделать их с Кайлом. Я не знаю, то ли сказалось выпитое вино, то ли моя природная неуклюжесть, но я никак не могла отработать движения, что чрезвычайно развеселило нас. Потом Лу встала позади меня, чтобы направлять меня и мы вместе с ней танцевали с Кайлом. Я была зажата между ними и, внезапно, мы перестали смеяться. Я чувствовала тепло груди Лу на моей спине, ее рука легонько придерживала меня за талию, а Кайл обнимал нас. Он отрастил бороду, и мне нравилось, как она щекотала мой лоб. Крепко обнявшись, мы покачивались в такт музыке. Я думаю, мы были здорово пьяны. Я замерла, боясь нарушить очарование близости с Кайлом. Впервые за столь долгий срок меня охватила неистовая волна желания. Уверена, они испытывали то же самое. Но я знала, что никто из нас не поддастся ему. Это было неписанное правило, которому мы будем следовать. А мое тело так жаждало любви. Меня тянуло даже к Лу. И я представила, как мы раздеваем друг друга и занимаемся любовью прямо на холодном полу пещеры. Пластинка Давно закончилась. Кайл, наконец, опомнился:

– Господи, да мы же пьяны в стельку! Лу подняла голову и поцеловала его.

– Мне кажется, мы не сможем разорвать наших объятий.

– Эта мысль мне пришлась по душе.

– Тогда нам придется возвращаться в дом не переставая обниматься, – пробормотал Кайл и это отрезвило меня.

Нам нужно возвращаться в дом, в разные комнаты. Я знала, что истома, разлившаяся по моему телу, не даст мне заснуть. Я была уверена, что Кайл и Лу займутся любовью на кровати, когда-то принадлежавшей мне. Я осторожно разорвала круг.

– Пойду взгляну на Иден, – сказала я.

Мы отключили проигрыватель, собрали бокалы и направились к дому.

10 апреля 1957 г.

Иден скоро исполнится два года. Она такая егоза, что просто невозможно справиться с ней. Хотя, она с удовольствием читает. Прошлой ночью я вспомнила про старую книжку с картинками, которую нам когда-то читал папа. Я прошла в нашу старую комнату и стала искать ее на дне ящика шкафа Кайла, в которой папа держал наши книги. Наконец, я нашла эту книгу, но не смогла задвинуть ящик обратно, поэтому вытащила его совсем и заглянула в шкаф. Вот что мешало ящику: белая коробка. Я вынула ее, открыла и вскрикнула от неожиданности, увидев ее содержимое. Мои волосы. Мама отрезала их за какую-то мою провинность, не помню уж какую. Я никогда не вспоминала о них и не интересовалась, что стало с ними. Очевидно, это Кайл спас их. Он обвязал волосы голубой лентой и поместил их в коробку. Я долго сидела и смотрела на них. Они были светлыми, намного светлее, чем сейчас, потемнее на несколько тонов волос Иден. Интересно, помнил Кайл об этом? Я вставила ящик обратно в шкаф. Прихватив книгу, я вернулась в гостиную и устроилась поудобнее, чтобы почитать Иден новую книжку. Но мыслями я была в Перу.

Уложив Иден спать, я написала Кайлу длинное письмо. Я не упомянула в них о волосах. Не стоило смущать его. Как я мечтала о том, чтобы все сложилось иначе, но старалась отогнать от себя эти мысли. Только в своих рассказах, где я и Кайл были любовниками, я давала волю своей фантазии. Я представляла, что Кайл каждый день проводит рядом со мной и Иден, работая возле меня, и каждую ночь засыпая рядом со мной. Но думать об этом было просто невыносимо. Поэтому я старалась переключиться на заботы об Иден, на обязанности матери, писательницы и археолога. И самое главное, сестры. Ради этого стоило жить.

Утром, когда Иден заправляла постель Кэсси, она заметила длинную белую коробку, лежащую на маленьком гардеробе возле двери. Она сразу поняла, что в ней находится. Должно быть, Кайл положил ее туда, когда пришел поцеловать Кэсси перед сном вчера. Иден закончила стелить постель. Кэсси в это время пыталась без помощи матери надеть платье. Иден медленно направилась к гардеробу, взяла коробку и сняла крышку. У нее перехватило дыхание при виде сверкающих золотом прядей. Иден не ожидала, что волос будет так много. Всего несколько локонов, не более, предполагала она. Но в коробке блестел целый каскад золотых волос. Иден подняла обвязанную лентой гриву.

– Ты только посмотри на них, Кэсси! – позвала она дочь. Длина волос достигала полутора футов, и Иден с трудом смогла обхватить их рукой, настолько густыми они были. Наверное, в то утро, пятьдесят лет назад, Кайл подбирал каждую прядь с пола кухни.

– Что это такое? – восхищенно спросила Кэсси.

– Это волосы твоей бабушки. Ее подстригли, когда ей было тринадцать лет. Разве они не прекрасны?

– Это моя бабушка на фотографии? – девочка ткнула пальцем в фотографию, висевшую на стене.

– Да. Это бабушка Райли.

Кэсси встала и медленно, как котенка, погладила волосы.

– Какие красивые, – сказала она. Иден осторожно уложила волосы в коробку. Но до этого она проверила, насколько прочно завязана лента. Хотя беспокоиться было не о чем: четырнадцатилетний влюбленный мальчик потрудился на славу.