Тайная жизнь

ГЛАВА 47

Когда Иден подъехала к дому Бена, дождь уже прекратился. Тучи рассеялись, обнажив темно-фиолетовое голубое небо. На долину опустился вечер. Иден подняла руку, чтобы постучать, но Бен уже открыл дверь. Он успел принять душ и переодеться в вылинявшие джинсы и сорочку-шамбре.

– Можно войти? – робко спросила Иден. Но по его лицу было видно, что он не очень расположен принимать гостей. Он нехотя пропустил Иден, а сам пошел к стойке и налил себе стакан апельсинового сока.

– Налить тебе? – повернулся он к ней.

Она отказалась и оглядела комнату. Черный пакет лежал на столе. И вдруг Иден увидела кондиционер.

– Господи, кондиционер! – не удержалась она. Бен прислонился к стойке бара.

– Шарон пытается загладить свою вину и поэтому разрешила мне взять из дома этот кондиционер, а также мой компьютер и усилитель к стереосистеме, – объяснил он.

– Бен, я тоже хочу загладить свою вину! – выпалила Иден.

– Послушай, Иден, мне не хочется ничего ни выяснять, ни улаживать. Я смирился с мыслью, что мы расстались. Это уже прошлое, а я буду думать только о будущем.

Не надо было ей приходить. Напрасно она послушалась Кайла. Да, теперь они чужие друг другу. На нем даже одежда, которую она никогда не видела. Иден выглянула в окно. Уже совсем стемнело.

– Мне уйти? – спросила она.

– Не вижу смысла в том, чтобы ты осталась, – ответил он.

– Ты все еще злишься на меня?

– Нет, уже нет.

Она скрестила руки на груди.

– А мне кажется, что злишься, иначе не обращался бы со мной так.

– Послушай, Иден, я хочу забыть о тебе, о том, что мы были когда-то близки с тобой. В понедельник ты улетишь, а во вторник я проснусь и скажу себе: «Иден уехала. Ну и что, невелика потеря».

Она вздрогнула, как от удара. Бен отвернулся.

– Прости, это было слишком жестко, – сказал он. – Видимо, я все еще злюсь на тебя и хочу причинить тебе боль.

– Я люблю тебя, Бен. Он засмеялся.

– Я больше не верю твоим словам. Ты говорила, что любишь меня, но стоило тебе пообщаться с Майклом, как ты решила, что я Джек-Потрошитель. По твоей милости люди обзывают меня подонком. Ты писала, что я ничего не значу для тебя, что я – твоя ошибка. Но ведь тебе было хорошо со мной, не правда ли? После того, как твое имя появилось в газетах рядом с моим, ты боялась показаться со мной на людях, не надев очки. Как я могу верить тебе?

Бен подошел к двери и распахнул ее.

– Прощай, Иден!

Подойдя к порогу, она обернулась к нему.

– Будь счастлив, Бен, – прошептала она и пошла к своей машине. Только отъехав от дома, она дала волю слезам.

Вскоре после отъезда Иден, Бен вышел из дома. Было около девяти часов вечера, и он уже проголодался. По дороге к Сахарному Холму он вспоминал свой разговор с Иден. Нет, он не жалел, что был резок с ней и не оставил ей надежды на примирение. Она заслужила это. Ей вообще не стоило приезжать к нему и заводить этот бесполезный, надрывающий им обоим душу разговор. Да, надолго он запомнит несчастное лицо Иден.

В ресторане было непривычно тихо для субботнего вечера, и он без труда нашел свободный столик. Заметив его, к нему направилась Руфь, и Бен внутренне сжался, приготовившись выслушать очередную глупость, но ее слова поразили его.

– Можно мне присесть за твой стол? – спросила она.

Бен в изумлении смотрел на нее.

– Да, конечно, – ответил он, жестом приглашая сесть.

Она села напротив него.

– Я должна извиниться перед тобой, – сказала она.

– За что? – Бен решил, что он ослышался.

– За то, что все это время считала тебя подонком, надругавшимся над своей дочкой. И все здесь обращались с тобой, как с подонком. Теперь мы знаем, что ты не виноват, и нам так неловко перед тобой.

Бен внимательно посмотрел на нее.

– С чего вы решили, что я не виноват? – спросил он.

– Мы прочитали статью в газете.

– Статью? Что за статью? – удивился он.

– Разве ты не видел ее? – в свою очередь удивилась она. Но потом спохватилась.

– Правильно, ты не мог ее видеть. Газета появится здесь только завтра, в воскресенье, а мой парень покупает субботние выпуски в городе и привозит их сюда. Так что мы раньше всех узнаем новости. Подожди минутку. – Она встала и через некоторое время вернулась с газетой.

– Вот она! – Руфь ткнула пальцем в статью, помещенную в разделе светской хроники «Сандэй Пост». – Тебе как обычно, дорогуша? – проворковала она.

– «Дорогуша»? – Да, конечно.

Под фотографией Бена и Иден, сделанной в Долине, шло заявление Иден, в котором она не только вернула ему доброе имя, но и выставила себя в самом невыгодном для себя свете. В заключение она писала: «Я совершила ужасную, непростительную ошибку. Меня не оправдывает то, что я пыталась защитить дочь и свою карьеру. Я оклеветала невинного человека, которого очень люблю».

Строчки поплыли перед глазами Бена. Он вскочил и бросился к Руфь.

– Я должен уйти, Руфь! – Бен коснулся плеча девушки, хотя всего час назад не посмел бы сделать это. – Не поздно отменить заказ?

– Нет проблем, дорогуша, – успокоила она его, – приходи завтра вечером, и твой заказ будет ждать тебя на стойке бара.

Иден прочитала Кэсси сказку и поцеловала девочку перед сном. Вернувшись к себе в комнату, она переоделась в белую шелковую ночную рубашку и забралась под одеяло. Было еще рано, но она чувствовала себя такой разбитой после всех событий сегодняшнего дня. Болела и душа, и тело. Несколько минут она лежала без движения, уставившись в потолок. Потом, стряхнув с себя оцепенение, она включила лампу, стоявшую на тумбочке, и потянулась за сумкой, в которой лежал последний дневник матери. Пришел час последнего дневника матери. Только Иден открыла сумку, как рука замерла. Вот захлопнулась дверца машины, раздался стук в дверь кухни. Иден прислушивалась. Кайл разговаривал с кем-то, потом раздались шаги на лестнице, ведущей наверх. Это Бен! Бен! Сердце, казалось, вот-вот выскочит из ее груди от радости. Она бросила сумку на пол и присела в кровати.

– Иден? – услышала она тихий голос Бена.

– Войди, – пригласила она.

Он вошел и присел к ней на кровать.

– Я отвратительно вел себя сегодня утром, – Бен взял ее за руку. – Прости меня.

– Все в порядке.

– Я прочитал сегодня твое заявление в газете.

– Чудесно! – обрадовалась Иден. Может, она уедет отсюда несчастной женщиной, но, по крайней мере, совесть ее будет чиста.

– Тебе не стоило так резко критиковать себя, – сказал он.

– Стоило.

Он провел большим пальцем по гладкой коже ее руки.

– Ты имела в виду это заявление, когда призналась мне в любви сегодня утром?

– Да.

Он улыбнулся немного печально и сжал ее руку.

– Вчера я смотрел твой фильм «Сердце зимы». Он идет в деревушке Гловерстон.

– Но ты уже два раза видел его.

– Я знаю, – согласился он. – Просто я захотел увидеть тебя, а это был самый безопасный выход из положения. Ведь я так боюсь поддаться твоему очарованию. Но фильм не принес мне облегчения. Ты была женщиной из фильма. Лили, как там бишь ее фамилия? Ты прекрасная артистка, Иден, и ты полностью перевоплотилась в эту женщину. Но меня до сих пор раздражает этот Майкл Кэри. Я не мог спокойно смотреть, как он ласкает и целует тебя.

Бен поежился.

– Короче говоря, я ушел до той сцены, ты понимаешь какой, Иден.

Она улыбнулась и коснулась его щеки.

– Я ведь люблю тебя, – сказал он.

– Тогда скажи мне, чтобы я не уезжала в понедельник.

– Пожалуйста, не уезжай.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но так заболели мышцы спины, что лицо ее скривилось.

– Очень болит? – с участием спросил Бен. Иден кивнула.

– Я бы предложил тебе сделать массаж, но только, прикоснувшись к тебе, я потеряю голову.

– Коснись меня, Бен, пожалуйста.

Он встал, закрыл дверь на замок и вернулся к постели.

– Какая красивая, – прошептал он, проведя рукой по ночной рубашке. – Почему я раньше не замечал ее?

– А разве стоило надевать ее у тебя? Мы сразу раздевались.

– Ну, мне кажется, нам придется снять ее, иначе я не смогу хорошо помассировать твои плечи, – сказал Бен.

Ей вдруг стало неловко при мысли, что придется предстать перед ним обнаженной. Но он, словно прочитав ее мысли, наклонился и выключил свет. Иден почувствовала, как наступившая темнота охватывает ее тело желанием. Бен помог ей снять рубашку и бросил ее на пол.

– Ложись на живот, – скомандовал он.

Она послушно легла и ждала, пока он стаскивал с себя ботинки. Его первое теплое прикосновение вызвало слезы на ее глазах – так давно он не касался ее.

– Расслабься, – попросил он.

Его руки мягко массировали плечи. Внезапно Бен замер, он почувствовал, как вздрагивает ее спина от сдерживаемых рыданий.

– Не плачь! Пожалуйста, не плачь!

Он целовал ее спину, лицо. Бен привлек ее к себе, и она прижалась к нему.

– Я так боялась, что никогда не увижу тебя! Я не думала, что, способна так любить кого-нибудь. И я решила, что, вернувшись в Калифорнию, смогу забыть тебя. Мне было неплохо в Калифорнии, но это лето изменило все. Я стала другой. Я испытала все чувства: и хорошие и плохие. Они принадлежат мне, а не какому-нибудь вымышленному лицу.

Он поцеловал ее в плечо.

– Ложись на спину, – сказал он.

Она легла, и он начал умело массировать растянутые мышцы Иден. Боль была такой нестерпимой, что Иден вцепилась в простыню.

– Постарайся расслабиться, – настаивал Бен. Он был хорошим массажистом. Иден последовала его совету. Она закрыла глаза и почувствовала, как ее охватила приятная истома.

Массаж был окончен. Но вдруг она заметила, как его рука соскользнула к бедру, лаская ноги, медленно приближаясь к заветной цели. Дыхание Иден участилось, она задыхалась от неистового желания, и, когда рука Бена коснулась ее сущности, она застонала. Её тело выгнулось навстречу ему, страстно желая близости с ним. Но он тянул время, дразнил ее, разжигая страсть легкими, нежными прикосновениями. Наконец он с силой проник в нее. Все поплыло перед глазами Иден. Но она вовремя вспомнила, что они не одни в доме и уткнулась в подушку, заглушив свой крик. Бен приник губами к ее шее. Его одежда терлась о бедра, живот и грудь Иден.

– Почему ты не раздеваешься? – спросила она. Иден перевернула его на спину и начала расстегивать рубашку.

– Разве у меня было время? Ты так пристала ко мне со своими болячками.

Даже в темноте Иден поняла, что он улыбается, и улыбнулась в ответ.

– А что у тебя болит, дорогой? – поинтересовалась она.

Бен взял ее лицо в ладони и наклонился к ней.

– У меня больше ничего не болит, – ответил он. Иден начала страстно покрывать поцелуями его шею, грудь, живот. Внезапно она подняла голову, кончики ее пальцев нежно поглаживали его живот.

– Ты снился мне каждую ночь, – сообщила она ему.

– Это были хорошие сны?

– Просто чудесные. Я не хотела просыпаться. Потом лукаво добавила.

– И в каждом сне я ласкала твой член языком.

– Хм, – он нагнул ее голову к пенису.

– Что-то я не помню этого!

– Я очень боялась, что у меня больше не будет возможности напомнить тебе об этом.

Щекой Иден чувствовала обжигающее прикосновение затвердевшего члена, и она взяла его в рот.

– О, Господи! – простонал Бен.

Он запустил руку в волосы Иден, все крепче прижимая ее голову к себе.

– Да-а, фригидной тебя никак не назовешь! Спустя некоторое время они лежали, испытывая приятную расслабленность во всем теле.

– Поедем ко мне, – предложил он.

– Хорошо. Но я должна вернуться домой до того, как встанет Кэсси.

Но Лу и Кайл обещали присмотреть за Кэсси.

– Поезжай. С ней все будет в порядке, – заверила Лу Иден.

Хотя час, проведенный Иден с Беном у нее дома оставил в ее душе неизгладимое впечатление, она поняла, что именно остаток ночи, проведенный в комнатушке Бена, поможет им вновь обрести друг друга, наметить планы на будущее.

– Ты все еще любишь Шарон? – задала она ему вопрос.

Они лежали в постели, накрывшись одеялом: в комнате был включен кондиционер.

– Нет. Я не испытываю к ней былых чувств и не намерен возрождать их. Хотя мне очень, очень жаль ее. Она действительно прошла через ад.

– Ты видел Сэма?

– О, да! – Тело Бена напряглось. – Мой несносный брат! Я считал его единственным человеком, на которого могу положиться. Родителей нет в живых, друзья приходят и уходят, жены меняются, а брат – навсегда.

Бен пересказал Иден свой разговор с братом. Ему было не стыдно признаться ей, что, ударив брата, он немного облегчил свою душу. Но Иден с трудом могла представить Бена, бьющего другого человека. Хотя разве не так поступил он с ней, когда она пришла к нему домой. Правда он не пустил в ход кулаки, но слова его били больнее.

– Я был так зол на Сэма, – продолжал Бен, – в какое-то мгновение я хотел убить его, но спустя минуту я захотел обнять его и сказать, что сделаю все, чтобы помочь ему. Но когда я представляю его с Блисс…

– Как прошла твоя встреча с ней? – поинтересовалась Иден.

– Потрясающе! Ты была права: она похудела и стала какой-то жалкой. Ты представляешь, она играет в куклы! – он засмеялся.

– Как приятно слышать твой смех!

Он привлек ее к себе, и его голос смягчился.

– Когда-нибудь Блисс все поймет. Она поймет, какую роковую ошибку совершила, приняв меня за Сэма. Судьбы стольких людей были сломаны: мы с Шарон разошлись, меня посадили в тюрьму, как я смогу уберечь ее от чувства вины?

– Ты найдешь способ, – успокоила она его. – Ты так заботлив, это очень трогает меня. Ты всегда ставишь интересы Блисс выше своих.

– Ты тоже ставишь интересы Кэсси выше своих. Разве ты уже не доказала это?

На минуту воцарилось молчание.

– Расскажи мне про Аннаполис, – попросила она. Он улыбнулся.

– Ты хочешь жить там или просто поехать туда?

– Я хочу жить там.

– Это чудесный город. Там есть все, кроме киностудии, но она не понадобится тебе, не так ли?

Иден засмеялась.

– Она мне понадобится, Бен!

Она была уже уверена в этом. Ей хотелось продолжать свою карьеру, и она призналась в этом Бену.

– Время от времени я буду уезжать, – сказала она, но я как-нибудь налажу здесь все.

– Мы наладим все, – поправил ее Бен.

Утром Иден сварила кофе, взяла дневник матери и прилегла рядом с Беном.

– Это последний дневник матери, – сказала она ему. Он заметил нетерпение в ее глазах.

– Читай вслух, – попросил он.

Негнущимися пальцами она открыла набухшую от влаги обложку и начала читать.