Тайной окруженная

5

Джини взволнованно облизнула губы.

— Что я хочу сказать? То же самое, что твой полицейский: Энн надоело находиться на подхвате, она вполне способна работать сама! Кстати, ты прекрасно знаешь, что Энн очень хорошая модель.

Ничуть не хуже твоей драгоценной Хейли, хотелось добавить Джини, но она сознательно не стала этого делать. Во-первых, это было бы несправедливо прежде всего по отношению к самой Хейли — в профессиональных вопросах Джини старалась быть объективной. И потом Хейли не виновата, что Энди в очередной раз выбрал не Джини, а другую девушку. А во-вторых, как уже не раз случалось, Энди мог начать подтрунивать — дескать, не ревнуешь ли ты, Мышка, часом?

Еще это прозвище! Джини терпеть не могла, когда Энди ее так называл. Мышка… Чушь какая-то!

— У меня есть имя, — как-то раз напомнила она.

Однако Энди, по своему обыкновению, рассмеялся:

— Для меня ты Мышка — маленькая серенькая прелесть. Это имя подходит тебе как нельзя лучше!

Маленькая, серенькая… Еще бы сказал невзрачная!

Спорить было бесполезно, оставалось только скрежетать зубами. Энди никогда не воспринимал ее всерьез…

Относительно же ревности… Случилась однажды такая минутка, когда, не удержавшись, Джини принялась критиковать тогдашнюю пассию Энди. Она знала их всех, но Китти Твайлайт, массажистка, была та еще потаскушка. Джини просто не смогла смолчать, разнесла Китти в пух и прах… и жестоко поплатилась за горячность — Энди расхохотался ей в лицо, выкрикивая: «Боже правый, Мышка, да ведь ты ревнуешь! Ой не могу… Мышка меня ревнует! Кому рассказать, не поверят…». Джини похолодела. И, пока Энди смеялся, сидела с полынной горечью во рту и таким чувством, будто в то место, где находится сердце, ударила молния и прожгла дыру.

Так Джини получила знак, свидетельствующий о том, что Энди абсолютно не воспринимает ее как женщину. И тогда она спросила себя, как же теперь жить дальше. И стоит ли вообще жить?

Как ни странно, от края пропасти Джини оттащил тот же Энди. Ему постоянно требовалась помощь, поэтому он теребил ее в свойственной ему бесцеремонной манере. Джини просто некогда было всерьез разработать план ухода из жизни. По прошествии же некоторого времени она отказалась от подобной идеи. Пока Энди нуждается в ней, жить стоит.

Позже, пообщавшись с психотерапевтом Глорией Берроуз, Джини пересмотрела эту концепцию — в первой ее части. Сейчас она считала, что жить стоит в любом случае, нуждается в ней кто-то или нет, пусть даже речь идет об Энди…

С того кошмарного дня, когда над чувствами Джини посмеялся человек, которого она любила больше жизни, прошло около трех лет, но проклятая тема периодически всплывала. Стоило Джини дать хотя бы намек на нервозность, пусть малейшую, по поводу общения Энди с какой-то женщиной, как тот начинал тонко улыбаться. Для Джини это являлось сигналом тревоги. Если она не успевала перевести разговор на другое, ее ожидало множество колкостей и поддевок. В результате настроение оказывалось испорчено даже не на день, а как минимум на неделю. Так что демонстрировать истинное отношение к подружкам Энди было себе дороже.

— Находиться в тени в данном случае означает постоянно ждать своего часа, — как можно спокойнее объяснила Джини. Внутри у нее все кипело, но она знала, что должна контролировать эмоции. — Это изматывает. Вполне допускаю, что Энн надоела подобная ситуация и она, что называется, взбрыкнула.

В телефонной трубке послышалось сердитое сопение.

— Вы с тем парнем из полиции дудите в одну дуду! Ну ты-то, конечно, можешь предполагать что угодно, а ему, по-моему, просто не хочется возиться с поисками. И это несмотря на то, что поручение он получил от самого Роджа! Представляю, что было бы, если бы я обратился за помощью в обыкновенный полицейский участок…

— Кто такой Родж? — машинально спросила Джини. На самом деле это ее нисколько не интересовало.

— Начальник департамента полиции Нью-Йорка. — Немного помолчав и не дождавшись реакции, Энди добавил: — Муж Тили.

— Ах муж Тили! Так бы сразу и сказал…

— Если не объявится Энн… не знаю, что и делать, — озабоченно пробормотал Энди. — Хейли сама не своя. Все последние дни у нас только и разговоров, что о предстоящем показе. Основные модели демонстрирует Хейли, шились они на нее, Энн дублерша. Если с Хейли что-то случится, вместо нее некому будет выйти на подиум — Энн ведь нет! И тогда все пропало… Работа моя пойдет насмарку, критики меня освистают, публика станет игнорировать показы, покупатели отвернутся, доходы упадут… А мы с Хейли ждем ребенка! Это что же значит, по милости мерзавки Энн он должен расти в нищете?

Услышав в голосе Энди нотки паники, Джини вновь усмехнулась: когда дело касается себя дорогого, все воспринимается совсем иначе, чем когда речь идет о других! Как говорится, чужую беду руками разведу, а своей ладу не дам. И потом, кто бы говорил о нищете…

— Ничего она не мерзавка, — проворчала Джини. — Напрасно ты так о ней отзываешься. Может быть, что-то…

Ей бы следовало знать, что последует за подобными словами — взрыв возмущения. Впрочем, она знала, просто ей до чертиков надоело нянчиться с Энди. И неудивительно, за столько лет у любого иссякнет терпение.

— Напрасно?! — крикнул Энди так, что Джини пришлось отодвинуть трубку от уха, иначе барабанная перепонка просто лопнула бы. — Как ты можешь так говорить?! Ведь прекрасно знаешь, что она сделала! Если не появится к сроку, я ее… в порошок сотру! Собственными руками прикончу! И… и…

— Тише, угомонись! — тоже невольно повысила голос Джини. — Хорошо, что тебя не слышит полиция, иначе ты давно уже был бы обвинен в покушении на убийство.

Подобным замечанием она надеялась урезонить Энди, но тот крикнул еще громче:

— Что?! Ты тоже об этом говоришь?

Он неожиданности Джини едва не выронила телефонную трубку.

— Боже правый, что ты так разорался?! — вырвалось у нее. — Я чуть со стула не свалилась.

Другой на месте Энди извинился бы — хотя бы из вежливости. Мол, прости, сам не знаю, что со мной такое. Не тут-то было!

— Разорался? Пожалуйста, думай, что говоришь. И вообще, что за нападки? Почему вы все вдруг на меня взъелись? В частности ты, Мышка! Я тебя не узнаю!

Не узнаешь? — торжествующе усмехнулась Джини. То ли еще будет, милый. Скоро всерьез задумаешься над переменами в наших отношениях. Вот перестану гладить тебя по шерстке, каково тебе тогда будет? Небось взвоешь с непривычки! Кто станет утешать, если Мышка больше не захочет тратить на это свое драгоценное время? Которого, кстати, ты никогда не считал! Которым распоряжался, как своей собственностью. Как и самой Мышкой…

Она шмыгнула носом от жалости. Но не к Энди, а к себе. Сколько сил она на него истратила! Сколько нервов! Сколько…

— Ладно, не хнычь, я на тебя не сержусь, — послышалось в телефонной трубке. — Что возьмешь с Мышонка!

Джини разинула рот. Не сердится? Это он-то? А, собственно, почему он должен сердиться?

Решил, будто я готова расплакаться из-за того, что он сделал мне выговор! — подумала она, плотно сжимая губы. Кретин… И что это еще за «Мышонок»? Так уничижительно он меня еще никогда не называл.

Покровительственный тон Энди порой настолько возмущал Джини, что она просто вскипала негодованием. Примерно то же произошло с ней и сейчас.

Пусть отправляется к своей Хейли и называет Мышонком ее! Или лягушонком! Или таракашечкой… Посмотрим, как ей это понравится!

Действительно, тут Джини было чему завидовать: свою будущую жену Энди называл не иначе как «моя дорогая». Джини данное обстоятельство бесило. Ведь она посвятила Энди столько лет, но так и не добилась не только взаимности, но и хотя бы чего-то отдаленно похожего!

— Должен сказать, ты меня озадачила, — говорил тем временем Энди. — Вы с тем парнем из департамента полиции поете в унисон. Когда ты произнесла слова «покушение на убийство», меня охватило ощущение дежавю.

Джини не поверила собственным ушам. Энди рассказывал человеку из департамента полиции — пусть даже сгоряча — о том, что собирается расправиться с Энн? И это хваленый мужской ум, который всегда противопоставляют необъяснимой женской логике!

Ох, как хотелось Джини съязвить по данному поводу, но она вовремя вспомнила своего психотерапевта Глорию Берроуз, научившую ее молитве, которую сама частенько слышала в детстве от бабушки. Слова там были примерно такие: Господи, дай мне мудрости, чтобы понимать мужчину, любви, чтобы прощать, и терпения, чтобы не принимать всерьез его переменчивых настроений; силы же не давай мне, Господи, иначе я просто прибью эту скотину, и точка!

Следуя подобному принципу, Джини проявила мудрость, не стала иронизировать. Лишь проворчала:

— Нечего бросаться подобными словами, не окажешься в дурацком положении.

— Благодарю за совет, — послышалось в телефонной трубке.

В отличие от Джини Энди себе язвительный тон позволял — еще как!

— Чего мне сейчас не хватает, Мышка, так это твоего морализаторства. Причем в то время, когда я сутками сушу мозги над вопросом, что же делать, если до начала показа моделей Энн так и не объявится!

— Сам нарядишься в собственные платья и устроишь дефиле! — неожиданно для себя самой брякнула Джини.

— Что-о?! — взревел Энди. — Как можешь грубить мне ты, человек, с которым я просуществовал бок о бок столько лет?!

Ничего себе, промелькнуло в мозгу Джини, выходит, я еще и благодарить его должна за то, что все это время он морочил мне голову! Ох, права была Глория, тысячу раз права…

Пообщавшись с психотерапевтом Глорией Берроуз, Джини — как она сама считала — сильно поумнела. Глория растолковала ей, в какое незавидное положение попадает влюбленная — тем более без взаимности — женщина. Ее самоотдачу, даже жертвенность любимый человек использует самым бессовестным образом.

— Пойми, большинство мужчин так устроены, что считают себя если не центром вселенной, то во всяком случае очень крупной личностью, — говорила Глория. — И сколько бы там ни талдычили о равенстве полов, многие мужчины до сих пор уверены в том, что играют первую скрипку. Женщинам же отводят роль сопровождения. Иными словами, представителям так называемой сильной половины человечества свойственна чересчур завышенная самооценка. Собственную значимость они не просто преувеличивают, а превозносят порой до небес. Женщина для многих из них существо слабое, пригодное разве что для того, чтобы боготворить их. И сколько ты ни бейся, они все воспринимают как должное. При подобном положении вещей влюбленность может стать для женщины катастрофой. Ее чувства мало того что покажутся предмету страсти вполне естественными, даже ожидаемыми, но вдобавок будут без зазрения совести эксплуатироваться… Разумеется, среди нас тоже попадаются особы взбалмошные, капризные и просто дуры, но общие тенденции таковы, что мы поневоле должны быть настороже…

Слушая все это, Джини думала о том, как неправильно вела себя все последние годы, начиная со школьной скамьи.