Тайны

Глава 15

Форт Лодердейл, Флорида.

Кэсси сошла с беговой дорожки и вытерла пот с лица.

– Час? – Спросил Хавьер, её тренер. Она кивнула ему, а за спиной скорчила гримасу. Он был очень осведомлён о своих клиентах. Даже если они съедали булочку, он об этом знал. Когда она впервые записалась на его занятия, он был очень вежлив и выслушал все её предпочтения в упражнениях. Кэсси сказала ему правду, объяснив, что больше предпочитает проводить время за кухонной плитой, чем выполнять всякие выпады. Она объяснила ему, какие упражнения она любит, а какие нет.

Непонятным для неё оставалось одно, зачем он спрашивал её, если и сам знал, какие упражнения ей давать. Если она ненавидела упражнение или боялась чего-то, он поручал ей выполнить именно это. Она боялась высоты, так он шесть недель заставлял её карабкаться по лицевой части горы. Когда она сумела за пять минут вскарабкаться на его пластмассовую гору, он повёл ее к ещё большей горе.

За шесть месяцев она сделала немного, но уже была вымотана. Она начала с двух получасовых занятий с Хавьером в неделю. И трижды в неделю она занималась на беговой дорожке, чувствуя, что через десять минут упадёт в обморок. Через месяц она смогла увеличить свои занятия до трех раз в неделю и бегать сорок пять минут, через шесть недель она добавила уроки йоги и кикбоксинга.

Через три месяца она воспользовалась божественной погодой Форт Лодердейла и начала выходить на прогулку. Мужчина из тренажерного зала пригласил её на свидание. Она прекрасно провела шесть часов на яхте, где помимо неё находилось ещё шесть человек. Она взяла с собой кексы собственного приготовления. Они так восторгались ими, что Кэсси решила записаться на кулинарные курсы.

Через четыре месяца она значительно похудела, её тело стало крепким и сильным. Она начала понимать, что может жить без Джеферсона Эймза.

Но она всё ещё думала о нём. И о Томасе, и больше всего об Элизабет. Алтея держала её в курсе событий Вильямсбурга. Теперь она могла наблюдать за ними издалека.

Той ночью, когда она сбежала из коттеджа на машине Джеффа, всё было совсем иначе. Кэсси добралась до Алтеи только на рассвете. Она включила радио и пела громко всю дорогу, пытаясь сдержать плач. Если бы она заплакала, то не смогла бы видеть дорогу, а она не горела желанием попасть в автокатастрофу.

Алтея находилась в постели, но Розалия, экономка, лишь взглянув на Кэсси, повела её в спальню госпожи. Алтея была одета в великолепную шёлковую ночную рубашку цвета шампанского. Без макияжа она выглядела намного старше, но гораздо милее, чем Кэсси когда-либо видела. Словно образ идеальной бабушки, который представляет себе каждый человек. Натянув одеяло на себя, Алтея потребовала:

– Расскажи мне, что он сделал, – в том, что причиной несчастья был «он», не было никаких сомнений.

Кэсси взобралась на кровать и рассказала ей всё от начала до конца, плача и высмаркиваясь в надушенный платок Алтеи.

– Я хочу быть уверенной, что правильно поняла тебя, – сказала Алтея. Она наносила макияж, в то время как Кэсси облегчала душу. И теперь она снова стала Великой Леди.

– Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты хотела добиться мужчины, полностью посвятив ему свою жизнь?

– Вроде так, – Кэсси шмыгнула носом.

– И, конечно же, ты долгое время пыталась показать ему, насколько ты хороша в роли покорной жены и матери. И ты всегда встречала его дома.

– Да.

– Ты была им верна.

– Джефф назвал меня надёжной, – Кэсси громко фыркнула.

Алтея изумленно покачала головой.

– Действительно, ужасно. Ты хоть понимаешь, что действовала с точностью до наоборот?

– Я не видела иного выхода, – буркнула Кэсси.

Алтея наклонилась к ней.

– Ты знаешь, мужчины не очень изменились с пещерных времен. Они могут надевать смокинги и считать себя цивилизованными людьми. Но это не так. В своём собственном сознании они всё ещё живут в пещерах и целый день едят мясо. И любят сражаться. Только сейчас они ещё смотрят телевизор.

Кэсси улыбнулась.

– Ты думаешь, я шучу. Нет. Мужчины всё ещё остаются охотниками. Что бы они там о себе не говорили, они всё ещё мыслят, как пещерные люди. То, что ты сделала с Джеффом просто ужасно.

– Я? Что я сделала? Я заботилась о его доме. Я…

– Я всё это знаю, – прервала её Алтея. – Ты лишила Джеффа охоты. Мужчины любят выслеживать дичь. Им нравится, когда жертва сопротивляется, чтобы потом, сидя у костра, хвастаться друг перед другом тем, как они убили жертву.

– Вы говорите, что я всё упростила для него, – произнесла Кэсси.

– Словно самка заходит в его пещеру, садиться к нему на колени и предлагает ему свое горло для укуса.

– Ужасная картина.

– Знаешь, что я думаю? – Произнесла Алтея. – Что твоя воображаемая любовь к Джеффу перенесена из одинокого детства.

– Но Джефф действительно очень хороший. Или я так думала. Но всё это время он знал, что я была… что я была… – Кэсси разразилась слезами.

– Он знал, что ему не нужно сражаться за тебя. Что ты знаешь о его покойной жене?

– По его словам она была святой.

– Нет, не это. Каково было её материальное положение?

– Она была богата. Моя мама сказала, что она была на класс выше Джеффа.

– Ну вот! – воскликнула Алтея. – Чтобы её получить, ему пришлось сражаться. Охота. Борьба.

– Вы говорите, что я должна заставить Джеффа сражаться за меня.

– Я говорю, что ты должна выбросить из головы этого мужчину и найти того, кто ради тебя будет биться с драконами.

– Думаю, вы правы, – проговорила Кэсси медленно. – Знаю, что если я его ещё когда-нибудь встречу, умру от смущения. Но как насчёт Томаса и Элизабет? Мне невыносима мысль, что я больше никогда их не увижу.

– Кэсси ты должна думать о себе.

– Это у меня не очень хорошо получается, – пробормотала Кэсси.

– Оно и видно, – вздохнула Алтея. – Объясню тебе в общих чертах план, которому ты должна следовать.

– Я должна найти новую работу. Я не могу оставаться здесь, – мысль о том, что она покидает Томаса и Элизабет заставила её снова расплакаться. – Это так несправедливо. Вся моя ошибка в том, что я влюбилась в него и …

– Прекрати хныкать, – прервала её Алтея. – У меня из-за этого голова начинает болеть. У тебя есть какие-нибудь деньги?

– Около четырех тысяч долларов в банке.

– Значит, нет. А твоя мать много зарабатывает?

– Я читала в Форбс, что она в прошлом году получила бонус в три миллиона.

– И какой частью она может поделиться с тобой?

– Никакой. Но у меня и в мыслях не было просить у неё денег.

– Ну, начни мечтать, девочка. В твоём случае – прекрати мечтать и займись чем-нибудь. Ты поедешь к матери и …

– О, нет. Не поеду, – заявила Кэсси непреклонно. – Я предпочитаю жить на улице, чем просить её о чём-либо. Я лучше…

– Я собираюсь поручить тебе кое-что, и у тебя должны быть развязаны руки. Ты не можешь ограничиваться работой с графиком с девяти утра до пяти вечера.

Кэсси взглянула на нее с подозрением.

– Какого рода дело вы хотите мне поручить?

– Небольшое представление. И только. Но у тебя должно быть время, чтобы подготовиться к роли.

– Я не умею играть.

– О? А что ты делала последний год? Разве ты не изображала, что не влюблена в Джефферсона Эймза?

– Полагаю, что да, – согласилась Кэсси и взглянула на Алтею. – Если я делаю работу для вас, может, вы дадите мне жалованье. Я могла бы…

– Нет. Так не пойдет. Я не твой психотерапевт, но мне кажется, что тебе необходимо встретиться с матерью.

– Встретиться с ней я смогу, но я терпеть не могу просить у неё деньги.

– Кэсси, насколько я могу судить, ты никогда ни у кого ничего не просила. Если не хочешь всю оставшуюся жизнь оставаться девочкой, которую все используют в своих интересах и которую никто не любит, ты должна пойти к своей матери. И ты должна сделать всё в точности так, как я скажу.

– А в чём разница? – пробормотала Кэсси. – Вы будете меня использовать или она.

Алтея взяла её за руки.

– Наступают времена, когда в жизни каждой девушки возникает необходимость иметь дело со своей матерью. Ты можешь так не думать, но тебе она нужна.

– Также, как тебе нужна твоя дочь?

Алтея попыталась отстраниться, но Кэсси не позволила ей.

– Я сделаю то, что вы хотите, – сказала Кэсси. – Я встречусь с матерью и даже выпрошу у неё деньги, но только если вы свяжетесь со своей дочерью. Вы должны будете пригласить всю семью на рождество.

Алтея отстранилась от неё и выпрямилась.

– Я не могу сделать этого. Есть вещи, о которых ты ничего не знаешь и они…

– Вроде тех, какую роль играет Роджер Крейг в вашей жизни? Лео Нортон? И, конечно же, Брент, самый ужасный садовник в мире.

Алтея рассмеялась.

– А ты начеку, да? Хорошо, я сделаю это. Розалии понравится готовить на большое количество детей, конечно, если они приедут.

– Даже если ваша дочь не хочет слышать о вас, держу пари, что её дочери захотят.

– Какая хорошая мысль! Я разошлю приглашения каждой из них, но только не своей дочери. Она может прятаться у себя дома. Если так хочет.

Кэсси рассмеялась.

– Хорошо, так что мы будем делать? Я должна пасть ниц перед матерью и умолять её?

– Отнюдь нет. Когда мы сделаем то, что планируем, твоя мать падет ниц перед тобой.

– Я бы не отказалась это увидеть.

Кэсси действительно полетела в Нью-Йорк и действительно встретилась с матерью. И поговорила с матерью так, как репетировала с Алтеей.

– Нет ни одного образа, которого бы я не сумела сыграть, – сказала Алтея, явно наслаждаясь собой. Они поднялись на чердак. И Алтея одела Кэсси, максимально приблизив её образ к образу матери.

Шерстяной костюм не застегивался до ворота, но этого было достаточно, чтобы она почувствовала себя Маргарет Мэдден. Кэсси собрала свои густые волосы в строгий пучок.

Больше часа они с Алтеей примеряли роли Кэсси и Маргарет. Алтея была более резкой, чем Маргарет, но под конец Кэсси сумела смутить её взглядом, сидеть и не быть запуганной агрессией матери.

– Всё зависит от того, как ты себя поведешь. Если бы это было не так, то не было бы необходимости в разводе и в надежде, что следующий супруг будет лучше.

Алтея отправила Кэсси в магазин «Сакс» в Ричмонде и дала указания своему стилисту принарядить Кэсси, как на корпоративную встречу. Хотя Алтея и придумала всё это сама, она не предложила Кэсси финансовую помощь. К тому времени, как девушка купила билет на самолёт и новую одежду, на счету оставалось всего сто долларов и менеджер банка начал уже ей названивать.

Несколько дней Кэсси пряталась в доме Алтеи. Даже Брент не знал, что она находилась там. Он косил лужайку во дворе, пару раз до неё донёсся его голос, но она не вышла из своей комнаты. Только однажды она была близка к тому, чтобы выдать себя. Когда Томас и Элизабет покидали дом. Они держались за руки и выглядели такими печальными. Кэсси хотелось распахнуть окно и окликнуть их. Элизабет потеряла мать, не познав материнской ласки, а Томас потерял любимую невестку. Они подарили свою любовь Кэсси, но та тоже покинула их.

Но как только она вспомнила Джеффа и то, что он все годы знал о ней, Кэсси отошла от окна.

Алтея сказала, что ещё только устраиваясь на работу к Джеффу, ей нужно было признаться в том, что это она была той девочкой. От таких слов ей стало ещё хуже. Не удивительно, что Джефф не воспринимал её как взрослую женщину.

Весь полет до Нью-Йорка Кэсси пыталась найти причину, по которой ей нужны были деньги. В конце концов, она решила рассказать матери всю правду: у неё в жизни переломный период и ей нужно справиться с этим. И ей нужны деньги, чтобы жить дальше.

Маргарет выглядела довольной от того, что просьба дочери не была сентиментальной, и тут же выписала чек.

– Это достаточно? – спросила она.

Кэсси глубоко вздохнула, глядя на сумму.

– Более чем достаточно, – ответила она, улыбаясь, матери.

– Кассандра, – заговорила Маргарет. – Я арендовала домик в Мартас-Виньярд на это лето. Может, приедешь погостить ко мне?

Кэсси потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Её мать арендовала дом? На каникулы? Тайм аут? Она вспомнила слова Алтеи: «Когда ставишь перед собой цель, проблема – что делать, когда добьешься её». Кэсси ответила, что надо ставить новые и добиваться их. Алтея ответила, что это не срабатывает. И Кэсси поняла, что так оно и есть. В двенадцать лет она поставила перед собой задачу добиться признания в любви от Джеффа. Он сделал это, но в результате её не осчастливил. Так, может быть, её мать чувствовала то же самое. Она посвятила свою жизнь покорению вершины, и теперь, достигнув её, что она должна была делать? Она была экономной по природе женщиной, так что не собиралась платить шесть штук за занавеску для душа, как делали другие главные администраторы. Так что ей оставалось делать, когда она добилась всех своих целей? В свою очередь, Кэсси задумалась о том, что делать со своей жизнью, кроме как быть в полном распоряжении Джефферсона Эймза.

– Мне бы хотелось поехать, – ответила Кэсси, улыбаясь, матери. – На самом деле, я хочу поговорить с тобой о бизнесе, которым собираюсь заняться.

Глаза Маргарет сверкнули.

– Какого рода бизнес?

– Рассылка по почте саженцев растений из питомника.

– Я читала об этом, – кивнула Маргарет. – Этот бизнес очень востребован. Я могла бы провести для тебя исследования.

Кэсси отклонилась на спинку кресла и слушала идеи матери. В самолете она читала статью о растущем интересе к различным сортам овощей и фруктов. С улыбкой на лице она вспомнила фиолетовую картошку Томаса. О том, как он говорил, что существует огромное количество сортов ягод и фруктовых деревьев, которые можно купить в Англии, но невозможно достать в Соединенных Штатах. «Их страна меньше, и фрукты могут быть доставлены без лишних расходов. А в Штатах фрукты должны быть с толстой кожурой, чтобы их можно было перевозить за тысячи миль».

Всплывшие в памяти его слова наполнили её болью. Её воспоминания о днях с Томасом и Элизабет были так ярки, что терзавшие её душевные муки из-за расставания с ними отозвались новой болью. Если она когда-нибудь откроет бизнес, это произойдет без Томаса.

Во время обеда с матерью, мысли о картошке Томаса и статьях смешались в кучу и она начала рассказывать о своих идеях. Впервые в их совместной жизни она говорила с матерью на равных. Она не ругала её за то, что дочь не идёт по её тропинке. Вместо этого она с энтузиазмом обсуждала новый бизнес Кэсси.

Уже была поздняя ночь, когда в аскетичной квартире Маргарет Кэсси спросила у матери, что случилось. В глазах матери появилось что-то такое, чего она раньше не видела.

– Они хотят, чтобы я ушла, – Маргарет сказала только это. Но эта фраза объясняла всё. Всё, что у Маргарет было в жизни – это её работа. У неё не было хобби, её семьей была только Кэсси, с которой она редко виделась. Без работы Маргарет оставалась ни с чем.

Впервые Кэсси взглянула на жизнь с точки зрения своей матери. Улыбаясь, Кэсси сказала, что да, она хочет, чтобы мать разузнала что-нибудь об открытии бизнеса по рассылке.

Из Нью-Йорка Кэсси полетела в Форт Лодердейл. Именно это место порекомендовала Алтея, и поскольку у Кэсси не было других вариантов, она послушалась её. Как она сказала матери, ей нужно было время, чтобы восстановиться. Это было, всё равно, как если бы её жизнь приспособилась к одному – к жизни с Джефферсоном Эймзом, и в одну ужасную ночь всё закончилось. И Кэсси не знала бы, куда ей идти.

Кэсси понимала, что Алтея достаточно повидала в жизни и могла подсказать, что дальше делать. И естественно, она знала, что нужно женщине, когда сердце у той разбито, и потому Кэсси следовала инструкциям Алтеи в письмах. В первую очередь та посоветовала ей заняться упражнениями.

– Ты не сможешь работать головой, пока не приведешь свое тело в форму, – говорила Алтея. – Мои формы даны мне не от Бога. Это результат усердных, порой ожесточённых тренировок. Ваши современные кинозвезды ничем не лучше нас. Ты не замечала руки Барбары Стэнвик?

– Не могу сказать, что заметила.

– Возьми напрокат фильм, – посоветовала Алтея. – Мы знаем о тренировках всё. Сохрани тело в хорошей форме и ум подтянется.

Алтея всё держала под контролем. К тому времени как Кэсси добралась до Форта Лодердейла, арендовала маленькую квартиру с видом на береговой канал и подключилась к интернету, её уже дожидалось электронное письмо от Алтеи, в котором та сообщала, что наняла для Кэсси персонального тренера на 6 недель.

В течение последующих недель поступали письма с именами лучших стилистов в местном «Саксе», названием магазина экологически чистых продуктов и даже со списком старых классических фильмов, которые ей нужно было посмотреть.

– Для твоего образования, – написала она.

В конце четвёртого месяца Кэсси изменилась настолько сильно, что с трудом узнавала себя. Её пышные формы подтянулись. Она сбросила такое количество веса, что тело стало худым и подтянутым. Она всё ещё сохраняла форму песочных часов, но не такую пышную как раньше.

И как сказала Алтея, со здоровым телом она приобрела и здравый рассудок.

Её, конечно, не задело, что Алтея посылала красивых молодых актёров для встречи с ней. Вначале она разозлилась. Как Алтея посмела сделать такое! Она что хотела сказать этим, что Кэсси слишком робка для того, чтобы самой назначать свидания?

Она с неохотой ходила на свидания, но, к своему удивлению, приятно проводила время. Ни она, ни актёры не хотели серьёзных отношений, и поэтому просто веселились и радовались жизни. Все они четверо хотели когда-нибудь стать великими актерами. А пока они целыми днями работали в барах и занимались серфингом. Они проходили прослушивания в местных театрах, и Кэсси помогала им учить роли. Ей нравилось играть с ними роли девушек. Они её очень много хвалили, но она была уверена, что это просто дань вежливости.

К концу пятого месяца у неё была уже своя жизнь. Она выходила на люди, ей было чем заняться. Пусть они с матерью и не стали друзьями, но, по крайней мере, наладили отношения. Маргарет послала ей шестидюймовый конверт с результатами своих исследований органических питомников. А ещё она смогла найти одну из таких в продаже недалеко от Сиэтла. Супружеская пара открыла питомник в семидесятых годах, но теперь хотела продать. Маргарет предложила купить его, если Кэсси это заинтересует, и управлять им вместе.

Кэсси разрывалась между желанием начать бизнес с матерью и ужасом от этой перспективы. Она отложила письмо на потом. Ей необходимо было время, чтобы всё тщательно обдумать.

По ночам она чувствовала себя плохо, оставаясь одна в своей квартире. Она всё ещё скучала по Томасу и Элизабет. И, да, она скучала по Джеффу тоже, но подавляла в себе это чувство, стоило вспомнить их последнюю ночь. Временами она вспоминала их эротический танец и то, что он знал, что танцует с девушкой, которая любила его с детства. Спустя несколько месяцев после той ночи, она прокручивала в голове каждую минуту, что провела в его доме. Ночи, когда она спускалась, чтобы побыть с ним. Еду, что она готовила специально для него. То, как…

Каждый раз она, практически, заставляла себя прекращать думать о том периоде своей жизни. Вдали от них она провела вдвое меньше времени, чем с ними. Мать давила на неё тем питомником в Сиэтле. Она поговорила с владельцами, и те согласились дать Кэсси поработать администратором год, чтобы изучить бизнес.

– Мне потребуется год, чтобы завершить здесь свои дела, – написала Маргарет. – Так что это верный шаг. Я поселюсь в Сиэттле и куплю для нас дом. И мы сможем расширить бизнес.

Каждый раз, читая это письмо, ей становилось плохо. Кэсси хотела открыть питомник недалеко от Вильямсбурга. Для общественности он был бы открыт только два раза в году, а в остальное время продажи можно было бы осуществлять через интернет. Таким образом, у нее был бы свободный график. Она могла бы работать хоть всю ночь, хоть несколько дней подряд. Если ей захочется, она могла бы сделать перерыв в работе и взять отпуск. На случай если один из её детей заболеет.

Письма Маргарет вызывали в воображении картину погрузки тысячи полуфабрикатов фруктовых деревьев и продажи их оптовому покупателю. Она представляла себе сотни рабочих, и торговую площадку размером, как минимум, двадцать акров. Она представляла, как мать звонит ей пятьдесят раз в день со срочными проблемами, которые нужно решить немедленно!

Она хотела было позвонить Алтее и поговорить с ней по этому поводу. Но Кэсси так устала просить других людей решать за нее проблемы. Если она собирается когда-нибудь повзрослеть, ей необходимо научиться ладить с матерью и уметь постоять за себя.

Итак, теперь, сойдя с беговой дорожки, она проверила свой сотовый телефон и нашла семь неотвеченных вызовов Алтеи без сообщений. Сердце Кэсси сжалось. Произошло что-то ужасное? С Томасом? С Элизабет? Или может кто-то позвонил с её телефона с кошмарными новостями?

Она вышла из тренажерного зала и набрала номер Алтеи. Когда она ответила, Кэсси вздохнула с облегчением.

– С вами все в порядке?

– Просто прекрасно! – ответила Алтея оживлённо. – Лучше, чем прекрасно. Помнишь, я хотела от тебя исполнения актерской роли? Так вот, я только что организовала это.

Кэсси улыбнулась в телефон. При каждом разговоре с Алтеей, оживлённость в её голосе согревала Кэсси душу. На Рождество дочь Алтеи, её муж, три внука и двенадцать правнуков погостили у неё два дня.

Алтея рассказала Кэсси, как наслаждалось каждой минутой. Она попросила об одолжении молодых актёров.

– Они сделают всё ради бесплатного обеда, – сказала Алтея.

– Или же ради знакомства с вами, – ответила Кэсси. Они обслуживали столы, следили за детьми, чтобы те не прыгали в реку, бесконечно разливали напитки взрослым. Рождественским утром истерично кричащие дети разрывались между подарками, которые Алтея заказала для них по интернету.

– А как ваша дочь?

Повисла недолгая пауза, прежде чем Алтея начала:

– Они с мужем собираются приехать ко мне летом на неделю. Надеюсь, что мне удастся поговорить с ней о пластической хирургии. Она выглядит старше меня.

Кэсси не удержалась от смеха.

Потом Кэсси спросила, что за актерская работа её ожидает.

– Я хочу, чтобы ты поехала на детективный уикенд в дом моего старого друга.

– Конечно, – согласилась Кэсси. – Звучит здорово.

– Его имя Чарльз Фолкнер и он чрезвычайно богат. Ему нравится рассказывать людям, что половину богатства он получил в наследство, а половину заработал сам. У него есть огромное поместье, построенное, как он говорит, его дедом. Он также рассказывает, что его предком был лучший друг Джорджа Вашингтона. Правда заключается в том, что он купил это место в 38 году, когда оно было заброшено. И вбухал в него кучу денег. Он придумал себе историю о наследстве и купил портреты в антикварных магазинах.

– И вы хотите, чтобы я провела уикенд в доме этого мужчины и раскрыла детективную тайну.

– Да, – ответила Алтея.

– Он актёр?

– Дорогая, я играю только на сцене. Чарльз никогда не перестаёт играть. Вся его жизнь – драма. Тебе лучше это запомнить.

Но Кэсси знала Алтею достаточно хорошо, чтобы понять, что с ней не всё так просто.

– Так, а в чем реальная причина?

Алтея рассмеялась.

– Я хочу, чтобы ты забрала то, что я спрятала в доме много лет назад.

– И вы думаете, оно всё ещё там?

– Если дом не сожгли дотла, чего не произошло, оно там. Проблема в том, что это произошло так давно, что я не помню, в какой комнате спрятала. Единственное, что я помню, эта была одна из спальных комнат. Я спрятала его под незакрепленной половицей у окна.

– Что вы спрятали? – спросила Кэсси.

– Бриллиантовое ожерелье, некогда принадлежавшее русской великой княжне.

– О Господи! – воскликнула Кэсси. – Это украшение не связано с теми, что грабитель украл двадцать лет назад?

Алтея заколебалась.

– Да. Ожерелье – единственное, что у меня тогда не украли. После того ограбления я не доверяла никому. В доме Чарльза я спрятала его под половицей, не доверяя сейфу.

Кэсси нахмурилась.

– Почему вы не забрали его, когда уходили?

– Потому что мы с Чарльзом были любовниками, и в тот уикенд он выяснил, что я переспала с другим мужчиной. И выкинул меня из дома. В силу обстоятельств я не могла просить его позволить мне вернуться наверх и забрать ожерелье, подаренное мне другим мужчиной.

– Нет, конечно, не могли, – ответила Кэсси, распахнув от удивления глаза. – И теперь вы хотите, чтобы я поехала туда, нашла спальную комнату, вычислила незакрепленную половицу и вытащила ожерелье.

– Точно, – подтвердила Алтея. – Чарльз уже старик, но он всё ещё ненавидит меня, поэтому ни я, ни те, кто со мной связаны, не могут туда поехать. Я только через третьи руки смогла раздобыть для тебя приглашение. Это один их тех детективных уикендов, в котором один из гостей притворяется убитым, а другие должны вычислить кто это сделал. Мне сказали, что приз за победу – сапфировое кольцо.

– Хорошо, – проговорила Кэсси медленно. – Куда и когда мне отправится.

– Я напишу тебе по электронной почте. Тебе необходима кое-какая одежда, но я об этом уже позаботилась. Просто не планируй ничего на уикенд, – сказав это, Алтея положила трубку.

Кэсси изумленно посмотрела на телефон, порываясь перезвонить ей. Но, зная Алтею, она понимала, что не добьётся от нее ответов. Она рассказала Кэсси всё, что собиралась. Этот уикенд, размышляла Кэсси. Сегодня понедельник. У нее было не так уж и много времени.

* * * * *

Алтея положила трубку и улыбнулась Томасу. Они сидели в гостиной, перед ними стоял чайник, окружённый тарелками с небольшими порциями сэндвичей, лепёшек и кусочков пирога с замороженной глазурью пастельного тона, с крошечной розой на каждом из них.

– Ну? – спросил Томас. – Она сделает это?

– Да. Но мне потребовались месяцы, чтобы организовать всё это. Я должна быть осторожна в своих словах, поскольку у неё есть привычка копаться там, где не следует

Томас вздохнул.

– Ох, как я скучаю по ней и желаю, чтобы она вернулась обратно! Наш дом совсем недавно был приютом, убежищем для утомлённых, а теперь он походит на корабль в штормовом море.

– Мммм, – протянула Алтея. – Мне нравится, когда ты говоришь поэтически.

– Больше похоже на правду, чем на поэзию. Если бы Джефф не был моим сыном, я бы больше не заговорил с ним.

– Он все еще злится?

– Я понятия не имел, что он способен на такой гнев. И я не могу понять, на кого он злится. На себя? Не думаю, что на Кэсси. После того, как умерла Лиллиан…

– Была убита, – поправила Алтея.

– Да, после того, как Лиллиан была убита. Горе приглушило гнев Джеффа. И у него появилась работа по поимке её убийцы.

– Что он и сделал, – добавила Алтея.

– Да, – ответил Томас. – Он нашёл их и …

– Мы не должны об этом говорить, – прервала его Алтея. – Но они больше никому не причинят боль. Твой сын настолько уже сыт по горло своей работой, что стал бы гражданским, если бы не знал, что ему предложат стать учителем.

– Да, – ответил Томас, делая глоток чая. – Кэсси вернула его к жизни. Её жизнерадостность и любовь ко всем нам вернули его к нам.

Алтея совсем не по-дамски фыркнула.

– Я не понимаю, почему твой идиот сын не признался ей в любви.

– Думаю, что он считал это предательством по отношению к Лиллиан, или, может быть, он боялся, что если снова женится, кто-нибудь убьёт Кэсси. Полагаю, даже сам Джефф не знает, почему он не сделал этого. Сказать по правде, я думаю, он полагал, что у него для этого вся жизнь впереди. Кэсси ещё ребёнком стала частью его жизни, и мой сын считал, что она всегда будет ждать его.

– Я слышала, что такое случалось и раньше, но только в былые дни, – сказала Алтея.

– Если такое и случалось, то только, если женщина была уверена в любви мужчины. Бедная Кэсси даже не подозревала, что Джефф с ума по ней сходит.

– Откуда она могла это узнать, – Алтея вздохнула. – Я помню, когда видела их вместе, он так нависал над ней, словно был готов убить любого, кто подойдет близко.

– Когда ты видела их вместе?

– Я хоть и заключенная в этом доме, но у меня есть бинокль. Я часто наблюдала за ними на пляже.

– Как я скучаю по тем временам, когда нас было четверо.

– Ты скучаешь по её стряпне и по тому, как она взбивала твои подушки. А ещё ты скучаешь по её пышным формам.

Томас ухмыльнулся.

– Она действительно красивая девушка. Я скучаю по всем её качествам. Итак, расскажи мне, что заставляет тебя думать, что она, поехав к Фолкнеру и увидев там Джеффа, развернувшись, не покинет дом.

– Женская интуиция, – ответила Алтея. – И, кроме того, желание найти бриллиантовое ожерелье под половицей слишком велико, чтобы ему противиться. Она разве не будет ослеплена такой перспективой?

– А что же случится, когда она поднимет все половицы Фолкнера и не найдет никакого ожерелья?

– О, дорогой, оно там.

Томас чуть не разлил чай, когда поспешно поставил стакан на стол.

– Ты хочешь сказать, что бриллианты находятся под половицей дома этого человека?

– Может и не бриллианты. Я здесь немножко слукавила. На самом деле я спрятала письма в часах, и мне бы хотелось заполучить их обратно.

Томас нахмурился.

– Так почему ты сказала Кэсси, что там находятся бриллианты?

– Время, – ответила Алтея. – Если бы я рассказала о письмах, спрятанных в часах в спальне Чарльза, и которые менее интересны, чем бриллианты, она прямиком пошла бы туда, заполучила письма и покинула бы дом. И, кроме того, под половицей действительно что-то есть. Только я не знаю, что именно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что обязана рассказать мне всю историю.

– С удовольствием, – ответила она, прижимаясь к диванной подушке. – Конечно же, всего я тебе не могу рассказать, поскольку сама не знаю. Но могу рассказать то, что видели я и Хинтон Ландау. Ты его помнишь?

– Конечно, я его помню. Также как и все американцы старшего поколения. Был грандиозный скандал, связанный с убийством. Я даже читал книгу об этом много лет назад.

– Он обвинялся в убийстве молодой женщины, но никто не смог доказать этого. Хинтон был свободен, но его карьера – разрушена. Спустя три года после судебных разбирательств, он врезался на машине в дерево и погиб. Но это было позже. В день убийства мы с Хинтоном увидели, как его жена прятала что-то под половицей их спальни. Чтобы это ни было, уверена, что оно всё ещё там.

– Чарльз Фолкнер, – произнёс Томас. – Если я не ошибаюсь, он был бездарным актером, но очень богатым.

– Очень бездарным актером, но у него была почти магическая способность вкладывать средства в стóящие акции. За что бы он ни брался, он делал деньги. Но чего он действительно желал, так это стать великим актером, но он был слишком застенчив, ужасно неспособным вжиться в роль. Он довольствовался тем, что приглашал к себе в дом любого мало-мальски успешного актера, чтобы провести с ним выходные. Мы наедались до отвала и с нами обращались по-королевски. Он, наверное, думал, что сможет заполучить талант осмотически. Может, считал, что талант можно подцепить, как болезнь. Поскольку я его хорошо знаю, то полагаю, что он надеялся с помощью чёрной магии отобрать у нас талант.

– Итак, вы были в доме Фолкнера, – начал Томас. – И вы увидели, как жена Хинтона Ландау прячет что-то под половицей. Мне кажется, она бы делала это тайно.

– Она думала, что находится одна, а мы с Хинтоном прятались под кроватью.

Томас рассмеялся.

– Алтея, я действительно считаю, что вы самая грешная женщина, которую я когда-либо встречал.

– Томас, дорогой, спасибо! Я никогда не слышала более приятных слов.

– Кстати, с какого периода ты начала бы свои мемуары?

– Я написала «Я родилась», – ответила она.

– Но это…

– Да, я знаю, – она вздохнула. – Некоторые авторы украли эту идею у меня. История моей жизни.

Томас рассмеялся от мысли, что Чарльз Диккенс украл идею у Алтеи.

– Хорошо, так что спрятала его жена под половицей?

– Я хочу это узнать с 1941 года.

– Так, ты и Хинтон прятались под кроватью, а его жена зашла и спрятала что-то под половицей. Полагаю, после этого случилось что-то, вследствие чего у вас не было времени проверять, что там было.

– Верно. После того, как его жена вышла, Хинтон вытолкнул меня из комнаты и я туда больше не возвращалась.

– О Боже! – воскликнул Томас. – Прошло так много времени с тех пор, как я читал книгу, что уже и не помню деталей. Полагаю, это убийство Чарльз Фолкнер воссоздаёет в этот уикенд, куда ты обеспечила допуск Джеффу и Кэсси.

– И Скайлар, – добавила Алтея.

– О, да. Я забыл об этом. Я говорил о том, что Джефф отказывается видеться с ней?

– Да, – улыбнулась она.

– Так расскажи мне о Фолкнере и об этом неразгаданном убийстве, и почему он всё ещё помешан на нём спустя столько лет.

– Ты не читал газеты 1960 года издания, в котором говорилось, что Чарльз был убийцей? Написано было ужасно, но нашлось много сторонников этой версии, что заставило Чарльза сделать смыслом своей жизни очищение своего имени. В общем, то был ужасный уикенд для него. Чарльз и я жили вместе, скрываясь от общественности, примерно два года. Он был безумно в меня влюблён.

– А мы все разве нет?

Алтея улыбнулась.

– Я не любила Чарльза, и он знал об этом, но мы понимали друг друга. Он был хорош в постели и, конечно же, деньги. Я была довольно-таки бедна, но у меня было то, чего он так страстно желал: талант, – она пожала плечами. – Проблема в том, что Чарльз безумно ревновал меня к одному человеку.

– Дай я угадаю. Хинтон Ландау.

– Да. Мы с Чарльзом часто ссорились из-за моего партнёра.

– Из-за твоей связи с Хинтоном?

– Нет. Вся ирония в том, что мы с Хинтоном не были любовниками до убийства.

Томас нахмурился.

– Ту бедную молодую женщину убили из ревности? Как её имя?

– Флоренс Майерс, – ответила Алтея. – Никогда не забуду это имя. Правда заключается в том, что у нас у всех был повод для её убийства. Она была скользкой змеей. Не имея актёрского таланта, она обладала талантом обманывать и красть чужих мужчин. Пока ты не спросил, скажу, что у меня был повод её убить, поскольку я застала ее в постели с Чарльзом.

Томас накрыл своей рукой ее руку.

– Почему бы тебе не начать по порядку?

Алтея глубоко вздохнула.

– Многие годы я тщательно анализировала случившееся, но так и не раскрыла тайну. Это случилось в субботу, на второй день уикенда, в доме Чарльза, как обычно, было много людей. Хинтон и я только закончили съёмки нашего третьего фильма, но вне съемочной площадки мы не прикасались друг к другу, и даже не целовались в приватной обстановке. Хотя мы и целовались много раз, но всё это происходило под объективами камер.

Она подарила Томасу кривую усмешку.

– Не потому, что мы были честными и сильными духом, а из-за его стервы жены Рут, которая ни на минуту не отходила от него. Он женился, когда был совсем молодым, ничего из себя не представляющим парнем из Техаса, и всегда был верен ей.

– Мило, – улыбаясь, произнес Томас.

– Что я могу сказать? Это Голливуд. Но в любом случае Рут знала, что мы влюблены, – Алтея вздохнула. – Но это была непорочная любовь. Вне съемок мы не прикасались друг другу, но его жена знала о наших чувствах и ждала удобного момента для мести. В то субботнее утро Рут подошла ко мне и сказала, что я должна кое-что увидеть. Она показала мне Чарльза и ту женщину, Флоренс Майерс, они были любовниками. Когда я увидела, что делали Чарльз и эта шлюха, я…

– Ты их застукала?

В доме Чарльза везде были глазки для подсматривания. Он был самым настоящим грязным стариканом. Рут повела меня на чердак, откуда я смогла увидеть их в глазок. Я смотрела, как прямо на кровати, которую я делила с Чарльзом, они совокуплялись, словно кролики.

Томас сжал её руку. Даже после стольких лет она всё ещё была возмущена предательством.

– Что случилось, после того как ты увидела их вместе? – спросил Томас мягко.

– В аду нет такой ярости, – ответила она, пожав плечами. – Никогда в жизни я не была в такой ярости. Я была влюблена в другого мужчину, но из-за лояльности к Чарльзу отрицала это, а он кувыркался в постели с этой ужасной девчонкой. Ещё оскорбительнее было то, что она была в моём новом неглиже, которое я купила в Париже.

– И ты пошла к Хинтону?

– Да. Я сдерживала себя из-за уважения к Чарльзу и жене Хинтона, но после его измены и отвратительного поступка Рут, у меня не осталось к ним уважения. Я просто пошла к Хинтону и сказала, что не позволю ему сказать мне «нет», – Алтея улыбнулась своим воспоминаниям. – Это был самый лучший день в моей жизни. – Секс с любимым намного лучше, чем секс без любви.

– Да, это так, – улыбнулся Томас. – И пока ты была с Хинтоном, эту девушку убили?

– Да, это произошло, пока я была с Хинтоном в спальне, которую он делил со своей женой. Я знаю, – произнесла она, подняв голову, – это было глупо, но никто из нас не мог мыслить здраво в тот день. Это была чистая, слепая страсть. О! Как я скучаю по этому!

– Но в какой-то момент всё закончилось тем, что вы с Хинтоном оказались под кроватью.

Мы услышали шум в доме. Мы провели в спальне четыре часа, и уже могли что-то слышать. Часом ранее мы были бы не в состоянии сделать это. Услышав голоса за дверью, мы скатились под кровать.

– Это когда зашла жена Хинтона и положила что-то под половицу?

– Да.

– Но она должна была заметить, что кровать разобрана, – брови Томаса взметнулись вверх.

– Ну, – медленно произнесла Алтея, – практически, мы занимались этим не на кровати. На полу, на столе, стена…

– Я помню те дни, – Томас улыбнулся. – Итак, вы находились под кроватью, когда она отрывала половицу.

– Она практически кончиком пальца приподняла половицу, следовательно, она была не закреплена.

– Интересно, – произнес Томас. – Но вы не видели, что она положила в дыру.

– Нет, после того, как она вышла, мы в спешке оделись. Он вытолкнул меня из спальни и повёл в ванную. У него было время только на то, чтобы надеть брюки, до того как копы ворвались в комнату и не надели на него наручники.

– Ах, да. Он тоже был замешан в этой криминальной истории.

– Орудием убийства был нож, его нож. Это был сувенир с его прошлого фильма. Вся страна опознала этот нож.

Томас выдержал паузу, прежде чем спросить.

– Если бы Чарльз убил бедную девушку, стал бы он разыгрывать детективный уикенд, чтобы вычислить её убийцу?

– Почему бы нет? Что может произойти, если они выяснят правду? Ты думаешь, полиция поверит рассказам гостей о давнишнем убийстве? Кроме того, в живых остались только я и Чарльз, так что им некого допрашивать. Его гостям столько же лет, сколько и настоящим участникам тех событий. Они одеты в одежду того времени.

– И ты отправила туда Кэсси? Милую, невинную Кэсси?

– Не забывай, что Джефф будет с ней, – возразила Алтея.

– Если она не убежит в ту же минуту, как увидит его.

– Она этого не сделает, – ответила Алтея. – Доверься мне.

Томас сделал глоток чая и задумался.

– Так, Кэсси будет в одежде того времени и она будет…кем?

– Мной, конечно.

– Мой сын?

– Хинтоном.

– Ах, да убийцей.

– Хинтон – единственный человек помимо меня, в чью невиновность я верю. Он был со мной в постели, когда девочку закололи.

Томас взглянул на неё.

– Не помню, чтобы читал об этом.

– Я не упоминалась в книге. Раньше мужчины были джентльменами, и Хинтон отказался пятнать мою репутацию. И, кроме того, только у меня было достаточно денег чтобы оплачивать его адвокатов. После его ареста жена Хинтона опустошила его счёт в банке и умчалась в Техас. То, что она не присутствовала на суде, значительно навредило ему в глазах общественности. И, конечно же, Чарльз не собирался помогать ему деньгами, хотя трубил в газетах, что является лучшим другом Хинтона.

– Я понимаю, почему Чарльз не помог ему. Итак, ты платила за всё. Тебе это стоило огромных расходов.

Алтея пожала плечами.

– Всё, что у меня было к тому времени. Хинтон не выдал меня, так что самое меньшее, что я могла для него сделать, это оплачивать его расходы. Бедный мужчина. Через адвоката он сказал мне, что гласность сделает его звездой. Мне всегда было интересно, на самом ли деле он в это верил. Вне бизнеса об этом никто не узнал. Им как-то удалось сохранить всё в тайне от прессы, но студия уволила его.

– Я почти боюсь спрашивать. Почему студия уволила его?

– Всё, что мне удалось выяснить, так это то, что у него было что-то в прошлом, его могла разоблачить девушка из его родного города. Студия знала, что если пресса докопается до этого, его репутация как ведущего актера будет уничтожена.

Томас задумался на мгновение.

– Нам скандалов на сегодня достаточно. Насколько я могу понять, в тот уикенд все спали со всеми, а невинная молодая девушка была убита.

– Может, она и была невинна по закону, но не морально. И да, она была заколота.

– А в этом не было ничего ужасного? Типа тридцати ножевых ударов?

– Приблизительно. Я не помню точное число.

Томас наклонился к Алтее.

– Ты знаешь, кто убил ее?

– Нет, я честно не знаю.

-В самом деле, удивительно, что он прошел через это испытание и никому не рассказал, что вы – его алиби.

– В этом он весь. Он был добрым и великодушным человеком. Но я всё ещё убеждена, что он взял вину на себя, чтобы защитить кого-то. Думаю, он знал, что будет освобожден, ну а если посадят того человека, тот не сможет выйти.

– Думаешь, он защищал жену?

– Это моё предположение, но я не уверена. Чарльз воссоздаёт уикенд и даёт гостям задачу, но никому ещё не удалось выяснить ничего нового, и они не смогут решить задачку.

– Но они ведь не знают о том, что жена Хинтона что-то спрятала под половицей?

– Верно! – Алтея улыбнулась.

– Так что ты собираешься делать?

– Сводничество, – ответила Алтея. – Я послала Кэсси к костюмеру и отправила досье с фактами, которые известны мне и больше никому. Твоему сыну я также поведала кое-какую секретную информацию.

– Он будет Хинтоном, – произнес Томас мягко. – Мужчиной, которого вы любили. И которого судили за убийство.

– И которого оправдали, – добавила Алтея.

– Но который, так или иначе, закончил смертью, – сказал Томас и Алтея согласно кивнула. – После его оправдания вы не собирались сойтись снова? Но подожди! Ты ведь вышла замуж? За солдата? Он был…?

– Убит в бою во Второй мировой войне, – ответила Алтея мягко. – Бедный мужчина. Мой первый муж. Студия всё организовала.

– Но… – начал Томас, затем его глаза расширились. – Ваша дочь.

– Да, моя дочь родилась через девять месяцев после того дня, что я провела с Хинтоном. Его посадили в тюрьму, и, спустя несколько недель, я вышла замуж за человека, которого едва знала. Он думал, что ребёнок его.

– Как и происходит в жизни, – произнес Томас печально.

– Да, Хинтон сохранил мое имя в тайне от целого расследования убийства.

– Настоящий джентльмен, – сказал Томас.

– Последний, – сказала Алтея, затем, взглянув на Томаса, добавила, – до встречи с вами.

Томас рассмеялся.

– Ты никогда не теряешься. Ты написала то досье. То, в котором должны быть представлены факты Кэсси и Джеффу.

Алтея сгримасничала.

– Ты не знаешь, насколько сильно я люблю писать.

Томас вежливо улыбнулся.

– Могу ли я отважиться попросить тебя помочь с печатной информацией? Может, нам удастся выкроить время и рассказать им, где они должны быть?

– Понимаю, – Алтея улыбнулась. – Например, прижиматься друг к другу под кроватью?

– Что-нибудь, чтобы объединить вместе Кэсси и Джеффа, – Томас встал, чтобы достать ручку и бумагу. – И может, мне удастся уговорить тебя рассказать Фолкнеру некоторые детали, о которых он не знает.

– С удовольствием, – согласилась Алтея. – Я многим обязана Кэсси. Я обязана ей своей дочерью, своими внуками, и дорогими, шумными правнуками.

– Твоя дочь знает, кто её настоящий отец?

– Забавно, что ты меня спросил. Я думала рассказать об этом, когда Джефф и Кэсси докажут, что он не убийца.

– Хорошая идея.

Они улыбнулись друг другу.