— Боюсь, сэр Финеас весьма настойчив, мадам, — почтительно проговорил Бидлз, высокий лоб которого покрылся капельками пота — единственный признак беспокойства при абсолютно бесстрастном тоне. — Должен ли я снова сказать, что вас нет дома, или вы предпочитаете, чтобы я приказал слуге выставить его?
Учитывая то, что это была уже вторая за сегодняшний день попытка баронета нанести визит, последний вариант нравился Марселле больше всего, однако она лишь покачала головой.
— Полагаю, нужно принять его. Пусть подождет в гостиной, я сейчас спущусь.
— Как вам будет угодно, миледи, — поклонился Бидлз и вышел из комнаты.
Марселла нетерпеливо вздохнула: меньше всего ей хотелось сейчас видеть именно сэра Финеаса Тайболта. Разумеется, визит отвергнутого поклонника не мог иметь большого значения, однако встав с кресла и направившись к двери, Марселла вдруг вспомнила о переданном ей вчера Бидлзом письме. Из-за сумбурных событий того утра она прочла записку только к вечеру, когда одевалась на бал к Бейнбриджам, и это отнюдь не улучшило ее мрачного настроения.
Послание оказалось без подписи, а почерк выглядел явно измененным. Письмо содержало лишь несколько наспех набросанных строчек: «Опасайтесь стать еще одной невинной жертвой волка, доверяйтесь только тем, кого любите. Я буду рядом, если вам вдруг понадобится моя помощь».
Тогда Марселла отшвырнула письмо, решив, что это сумасшедшие выдумки какого-нибудь недоброжелателя ее мужа. Однако теперь она подумала, а не является ли сэр Финеас автором этого послания, которое он же ей и подсунул, пытаясь возобновить свои ухаживания?
Марселла повернулась к вдовствующей графине, сидевшей у окна, где было посветлее в этот сумрачный день. Джессика отложила вязание и выжидающе смотрела на невестку, вопросительно приподняв тонкую бровь.
— Надеюсь, вы не станете возражать, если мы на несколько минут отложим нашу поездку за покупками, — извиняющимся тоном заговорила Марселла. — Ума не приложу, что может сообщить мне сэр Финеас, но боюсь, если вновь отослать его, он будет и дальше надоедать нам.
— Я понимаю, моя дорогая, — ответила Джессика, слегка изогнув в улыбке бледные губы. — К сожалению, я знакома с этим человеком и знаю, каким он бывает удручающе назойливым. Если хочешь, я пойду с тобой.
В ответной улыбке Марселлы сквозила такая же ирония.
— Это очень мило с вашей стороны, но, полагаю, я смогу сама справиться с нашим посетителем и побыстрее с ним распрощаться. Очевидно, он всего лишь хочет поздравить меня по поводу свадьбы.
С этими словами Марселла закрыла за собой дверь и, погрузившись в мысли, начала подниматься по широкой лестнице. После приема у Бейнбриджей прошло два дня. За это время они с Гаретом не раз появлялись вместе на публике, хотя Марселла предпочла бы скорее отклонить подобные приглашения. Причиной этого было вовсе не ее отрицательное отношение к высшему обществу или боязнь ненужного внимания и едких замечаний, а необходимость наносить визиты вместе с мужем: ей совсем не хотелось проводить время рядом с Гаретом.
Марселла подавила еще один тяжкий вздох. Как ни пыталась она забыть их прогулку по темному саду леди Бейнбридж, воспоминания постоянно возвращались к ней, волнуя и лишая покоя, вызывая ощущение тревоги. Вместе с тем к сложной гамме чувств примешивалось и странное возбуждение, заставлявшее сердце Марселлы биться сильнее обычного.
Что это за человек, если он так неожиданно превратился из противника в буколического пастушка, недоумевала она, чувствуя на себе постоянное внимание Гарета. Томный взгляд, приятный комплимент, поддерживающая под локоть заботливая рука — все эти интимные жесты раньше Марселла считала несовместимыми с истинной сущностью Вольфа. Теперь же они словно стали его второй натурой. Гарет не посягал на жену, но держал ее в постоянном напряжении.
Они встречались за столом — большей частью в обществе Джессики и Невилла, — и каждый раз Гарет изо всех сил старался быть любезным, а однажды даже погулял с женой по парку. Тогда Гарет заявил, что не желает ехать верхом или в экипаже, и Марселла должна была признать, что они очень приятно провели этот день. Удовольствие было бы совсем полным, если бы не подозрение, что Гарет лишь временно изменил свое поведение в лучшую сторону.
По крайней мере, он не предпринимал попыток взломать дверь, соединявшую их спальни, и Марселла уже за это испытывала к нему благодарность. Вместе с тем в неприкрытом отсутствии интереса к подобным действиям угадывалось нечто подозрительное, не говоря уже о том, что это выглядело и несколько оскорбительно…
Марселла недоумевала, почему Гарет начал танцевать под другой мотив и почему ей все труднее становилось оборвать на середине этот воображаемый танец?
Ответа на эти вопросы она пока не находила. И, отбросив грустные мысли, Марселла с равнодушной светской улыбкой на губах вошла в гостиную. Однако ее надежды относительно возможной причины визита сэра Финеаса быстро увяли, стоило ей увидеть баронета, который оторвался от созерцания книжного шкафа и с преувеличенно озабоченным выражением лица поспешил навстречу.
— Моя дорогая Марселла, — воскликнул Финеас дрожащим от невыразимого волнения голосом, потом драматически остановился перед ней и опустил глаза. — Не могу спокойно думать об обрушившемся на меня несчастье. Простите неофициальность моего обращения: уверен, мы с вами слишком хорошо знаем друг друга, чтобы обойтись без церемоний.
— Это не имеет значения, сэр Финеас, — сухо ответила Марселла, приветствуя баронета холодным кивком головы и стараясь не показать своей неприязни. — Я бы пригласила вас присесть, но, к сожалению, мы с вдовствующей графиней должны сейчас ехать по делам.
— Не беспокойтесь, моя дорогая. Я отниму лишь минуту вашего времени, только чтобы удостовериться, что с вами не обращаются плохо.
— Со мной? Плохо обращаются? — Марселла бросила на гостя полный непритворного удивления взгляд. — Не представляю себе, что вы имеете в виду, сэр?
— Этот мужлан, этот повеса-граф, не причинил ли он вам вреда? — вопрошал посетитель, величественным жестом пухлой руки пресекая непроизвольно вырвавшиеся у Марселлы возгласы протеста. — При обычных обстоятельствах я бы и не подумал интересоваться подобными вещами, если бы не общеизвестный факт, что у этого самого Шербрука репутация человека, который ужасно обходится с женщинами. А теперь признайтесь мне, дорогая, он бил вас или принуждал к чему-нибудь… неподобающему?
Последнее слово буквально повисло в воздухе, оставляя широкий простор для гнусных догадок и предположений. Марселла почувствовала, что краснеет. На мгновение у нее возникло искушение изложить Финеасу свои подозрения насчет анонимного письма, но потом Марселла решила не касаться этого вопроса. Разговор и без того становился неприятным, поэтому не стоило подливать масла в огонь.
Лицо Тайболта тоже покраснело, но горящий в его глазах огонек выдавал скорее приглушенную похоть, чем искреннюю заботу о ее благополучии. Слава Богу, что Гарет не присутствует при столь явном проявлении плохого воспитания, подумала Марселла, хотя затруднялась сказать, рассердился бы он или рассмеялся, став свидетелем подобной сцены.
На смену кратковременному замешательству, в которое повергло Марселлу заявление сэра Финеаса, быстро пришло негодование. Сама она могла считать Гарета сколь угодно возмутительным, однако вовсе не собиралась позволять лицемерным ничтожествам, вроде сэра Финеаса, безнаказанно вопить о своих подозрениях.
Марселла бросила через плечо взгляд на открытую дверь, с облегчением отметив, что никто из слуг не маячил в коридоре и, таким образом, не мог подслушать этот неуместный разговор, потом снова повернулась к незваному гостю:
— Уверяю вас, сэр Финеас, ваше беспокойство совершенно необоснованно. Что же касается ваших непристойных вымыслов… на этот раз я оставлю их без внимания, однако впредь не стану терпеть подобные высказывания о лорде Шербруке. Если вы помните, теперь он мой муж.
— Но как раз это и есть причина моего беспокойства! — воскликнул Тайболт, неожиданно падая перед Марселлой на одно колено и хватая ее за руку. — Вы должны знать, дражайшая Марселла, что я питаю к вам самые нежные чувства, — баронет еще сильнее сжал пальцы Марселлы, так как она попыталась вырваться. — Я просил вашего отца разрешить мне ухаживать за вами, и он дал согласие. Это произошло еще до появления на сцене лорда Шербрука. На самом деле вы должны были оказаться в моей постели, а не в его, — злобно прошипел Финеас последние слова и сделал паузу, чтобы облизнуть толстым языком свои красные губы.
Его одутловатое лицо сплошь покрылось потом, и Марселла почувствовала резкий запах немытого тела, несмотря на удушающе сладкий одеколон, которым сэр Финеас, очевидно, обильно полил себя перед визитом. Подумав о себе как о его жене, Марселла едва не рассмеялась, но в то же мгновение поняла, насколько пугающе близка была к возможности против своей воли пойти под венец с этим напыщенным баронетом!
Отвращение накатило на Марселлу дрожью омерзения, поэтому она без лишних колебаний вонзила ногти в мясистую ладонь Финеаса. Вскрикнув от боли, баронет выпустил ее руку.
— В последний раз говорю вам, сэр Финеас, — заявила Марселла. — Лорд Шербрук теперь является моим мужем, и независимо от того, какой договоренности вы достигли ранее с моим отцом, ваши знаки внимания сейчас абсолютно неуместны. Поднимитесь, ваша поза просто смешна, и извольте оставить наш дом.
— Хорошо, я уеду, если вы так желаете, — согласился баронет, с трудом поднимаясь на ноги. Слегка покряхтывая от усилия, он наградил Марселлу, — как ему самому казалось, — отеческой улыбкой, и понизил голос до интимного шепота: — Моя дорогая, я понимаю ваше трудное положение: вы не можете свободно говорить здесь, в этом нечестивом доме… Но верьте мне, скоро мы встретимся в другом месте. А пока я пребываю в надежде найти способ освободить вас из когтей этого негодяя.
Марселла во все глаза недоуменно смотрела на Финеаса, а джентльмен тем временем взял трость и шляпу с ближайшего стула и величественно удалился. Только когда до нее донесся стук закрывшейся за ним парадной двери, Марселла обрела дар речи.
— Какой ужас, — выдавила она, машинально вытирая руку о юбку, словно пытаясь стереть все следы прикосновения этого человека. — Из всех…
— Ты молодец, дорогая, — одобрительно заметила с порога Джессика, грациозно входя в комнату с улыбкой на губах. — Должна признаться, я слышала вашу беседу, потому что находилась в коридоре, — продолжала она, слегка покраснев, что придало красок ее бледному лицу. — Прости меня, но я хотела удостовериться, что этот человек не забудется. Увы, боюсь, на твоем месте я была бы не столь добра к сэру Финеасу.
— Вам нет нужды извиняться, мадам. Что же касается сэра Финеаса, то мне следовало сразу попросить Бидлза вышвырнуть его вон. Неужели он действительно считает, что мне могут нравиться подобные приставания?
— Моя дорогая, скоро ты обнаружишь, что большинство мужчин имеют весьма преувеличенное мнение о своей привлекательности в глазах представительниц прекрасного пола.
Марселла презрительно фыркнула.
— Кажется, я уже начинаю это понимать, и лорд Шербрук — яркий тому пример…
Она осеклась, но слишком поздно, осознав, что обращается ни к кому иному, как к матери этого человека. Щеки Марселлы залил горячий румянец. Она уже начала обдумывать извинение, когда услышала серебристый смех Джессики.
— Не волнуйся, я совершенно не обиделась, — заверила ее свекровь. — Разумеется, мне следовало бы самой побеспокоиться о том, не пошел ли мой сын по стопам своего отца. Ричард — мой покойный муж — был самым красивым и обаятельным мужчиной, которого я когда-либо встречала в своей жизни, и он полностью осознавал это.
Джессика перестала смеяться, и на ее устах осталась лишь навеянная воспоминаниями печальная улыбка.
— Я впервые увидела Ричарда, когда начала выезжать в свет. Его постоянно окружали женщины всевозможных возрастов, словно какого-нибудь пашу в своем гареме. Казалось, он так гордился победами, что я и не надеялась когда-либо попасть в число тех, кого Ричард удостоил своим вниманием.
— И что же произошло? — поинтересовалась Марселла, невольно преисполненная нетерпеливого желания узнать о молодости родителей Гарета.
Тонкие брови вдовы горестно изогнулись.
— Мои сдержанные манеры почти сразу же вызвали у Ричарда интерес. Некоторые мужчины не могут устоять, если им бросают вызов, и Ричард не составил исключения. Он преследовал меня на протяжении всего сезона, пока я не опомнилась и не поняла, что только глупая гордыня отделяет меня от счастья. Мы поженились на Сретение и прожили вместе почти пять счастливейших лет…
Джессика смахнула навернувшиеся на глаза слезы, однако с улыбкой произнесла:
— Признаюсь, я до сих пор тоскую по нему, хотя прошло уже больше двадцати лет с тех пор, как его отняли у меня. Разумеется, многие пытались занять пустующее место, но ни один из претендентов не мог сравниться с таким человеком, каким был Ричард.
— Мне очень жаль, мадам, — тихо сказала Марселла, стараясь не обращать внимания на начинавшую мучить ее зависть.
Джессика, по крайней мере, испытала, пусть и короткое, счастье с любимым человеком. Наверняка, это лучше, чем провести всю жизнь с мужем, к которому испытываешь только неприязнь.
Словно прочитав ее мысли, вдовствующая графиня, коснулась рукой щеки Марселлы.
— Не падай духом, моя дорогая, — сказала она. — Я хотела этой свадьбы не больше, чем мой сын, но теперь вижу: вы оба не настолько равнодушны друг к другу, как притворяетесь.
— В самом деле, мадам, я не думаю…
— Нет, послушай меня, — не дала возразить невестке Джессика. — Я понимаю, Гарет сильно отличается от знакомых тебе мужчин: он более жесткий, твердый. Хоть Гарет мне и сын, но едва ли я знаю его лучше, чем ты. Я даже не могу заявить, что понимаю его. Тем не менее всем своим материнским сердцем я чувствую: в сущности, Гарет хороший человек. Дай ему шанс, Марселла, и постарайся запомнить мои слова насчет глупой гордости.
— Я запомню, мадам, — ответила Марселла, несмотря на переполнявшие ее сердце сомнения.
Возможно, вдова права, и между нею и Гаретом действительно существует какая-то искра симпатии. Однако это вовсе не означает, что она сможет забыть или простить то, что он сделал с Кларри!
Сердце Марселлы болезненно сжалось при мысли о пропавшем брате. Его не было на свадьбе, она не могла услышать от него слова утешения… и все по вине Гарета. Нет, Марселла не должна позволить непонятным чувствам к графу Вольфу ослепить себя настолько, чтобы забыть о недостатках этого человека.
— Ну, пора отправляться, — объявила Джессика, натягивая перчатки. — Не забудь, сегодня вечером вам нужно снова появиться на танцевальном вечере у лорда и леди Эйнсворт. Ах, какой прекрасный случай для двух молодых людей повеселиться. Жаль, что я не смогу порадоваться вместе с вами.