Тайный дневник Розовой Гвоздики

Глава 23

— Что?

Пурпурная Горечавка с такой силой потащил девушку к воде, что ее накидка надулась, словно знамя на ветру.

— Бонапартовские планы, точнее, расчеты. Письмо лежало в его кабинете под промокашкой.

В памяти Селвика моментально возник солнечный полдень, когда взволнованная Амели вылетела ему навстречу из… кабинета Наполеона. Тогда он так обрадовался встрече, что только и думал о том, как бы пригласить ее в гости. Ему и в голову не пришло спросить, что, собственно, она делала в передней у кабинета первого консула.

— Он собирается послать в Англию две тысячи четыреста кораблей и сто семьдесят пять тысяч солдат, — восторженно зашептала Амели. — Вот только мадам Бонапарт опустошила казну, так что придется подождать до лучших времен.

— Значит, все правильно! — воскликнул Пурпурная Горечавка. Так вот что пытался сказать Мюрат! Наполеон ждет, когда привезут золото. От досады Ричард был готов себя выпороть: надо же, шесть лет тесно общаться с Бонапартом, слушать его жалобы на расточительность жены и не сделать элементарных выводов! — И где он собирается взять деньги?

— Вы даже не поверите, как ловко все придумано! — От возбуждения Амели схватила знаменитого шпиона за руку. — Наполеон взял кредит у швейцарских банкиров. Будто собирается его возвращать! Золото прибывает на парижский склад тридцатого апреля ночью. Так что мы с вами можем…

— …перехватить золото перед носом агентов Бонапарта… — широко улыбнувшись, договорил Пурпурная Горечавка.

— …предотвратить нападение на Англию и свергнуть Наполеона!

— Ш-ш-ш!

— Ой, простите! — закусила губу Амели. — Немного увлеклась. Но все же вполне реально! Если Бонапарт не получит золото…

— Но как же им помешать? Что мы можем сделать?

Пурпурная Горечавка нервно кружил по причалу. Амели завороженно смотрела, как на ветру развевается черный плащ. Больше всего ей понравилось неосторожное «мы», случайно вырвавшееся у знаменитого шпиона. Значит, он считает ее равной!

— Сколько человек будет охранять конвой с золотом? — спросил Пурпурная Горечавка, махнув плащом.

— В письме об этом не сказано, — призналась мисс Балькур. — Фуше только упомянул, что охрана будет до зубов вооружена.

— Значит, грубая сила тут не поможет.

— Как насчет небольшой импровизации на тему Троянского коня?

— Какой еще импровизации?

— В «Илиаде» Троянский конь помог… — начала Амели, усаживаясь на перила.

Пурпурная Горечавка взмахнул плащом.

— Стоп, я читал Гомера. Хотите захватить швейцарское золото при помощи деревянной лошадки?

— Не совсем, — пояснила Амели, весело болтая ногами. — Можно просто подогнать к складу бочки с каким-нибудь вином, конвоиры бросятся угощаться, а мы увезем золото.

Ричард мечтательно закрыл глаза. Лучше уж спрятаться в бочке, а в самый ответственный момент выскочить, размахивая рапирой. «В Швейцарии не хватает вина, джентльмены?» — спросит он у испуганных охранников. Удар направо, укол налево, и вот он уже на самом складе, бьется с начальником охраны, а рапира мелькает, как серебряная молния. Быстрый удар снизу, и часовой обезврежен, а вслед за ним и еще трое швейцарцев, подскочивших сзади. Первого он ударит в живот, второму поставит подножку, а третьего проткнет насквозь… А под конец можно прокричать что-нибудь остроумное, например: «Ура Пурпурной Горечавке!»

Да, мечтать действительно приятно. Ричард горестно покачал головой, заставив себя вернуться к менее романтичной реальности.

— А что, если конвоиров вино не соблазнит? Если это люди Фуше, то дисциплина у них железная. Даже если у склада поставить сундук, а на крышке написать «Сокровища», они, и глазом не моргнув, пройдут мимо.

— Вот черт! — Амели рассеянно пнула деревянные перила. — Значит, план «Б» тоже не сработает.

— План «Б»?

— Ну да, я подумала, что, если с Троянским конем не выйдет, мы с Джейн могли бы прикинуться ищущими работу танцовщицами и…

— Давайте лучше перейдем к плану «В».

— Вам не понравился план «Б»?

Ну, это как посмотреть. Конечно, хочется увидеть Амели в костюме танцовщицы. Это так же верно, как и то, что Мидас любил золото, Эпикур вкусную еду, а мисс Гвен тыкать зонтиком под дых. Но ведь это только половина правды. Вторая половина заключается в том, что Селвику ненавистна сама мысль, что мисс Балькур отдастся на милость целого отряда французских или швейцарских сыщиков. По сравнению с этим сегодняшний инцидент с Марстоном можно сравнить с прогулкой по Гайд-парку солнечным майским днем.

— План «Б» я ненавижу, презираю, всем сердцем отвергаю, — с чувством проговорил Селвик. — Так что там с планом «В»?

— Можно поджечь склад.

Расхаживающий по причалу шпион остановился.

— То есть сжечь само здание склада?

Амели решила не рассказывать, что пожар, в котором сгорало все, кроме золота, составлял основу сначала плана «Е», потом «Ж», а потом был вообще забракован, как трудноосуществимый.

— Ну, сжигать склад не обязательно. Можно просто поджечь что-нибудь такое, от чего повалит дым. Я бы закричала: «Пожар!» — а конвоиры перепугались и бросились вон со склада. Даже если они не испугаются, возникнет паника, а мы потихоньку вынесем золото и сбежим.

— Слитки будут тяжелыми, — проговорил Пурпурная Горечавка, и Амели показалось, что последний план пришелся ему по душе.

— Может, устроить пожар, затем как-нибудь нейтрализовать охрану и только потом вынести золото?

— Вот это уже интереснее. Нужно выяснить, как будут одеты конвоиры. Думаю, не в форму. Зачем привлекать к себе внимание? Скорее как простые рабочие или мастеровые. Мои ребята могли бы внедриться в отряд и…

Пурпурная Горечавка резко остановился и чуть не врезался в сидящую на перилах Амели.

— Стоп! А как мы узнаем, на какой из складов они привезут золото? Мы же не сможем поджечь все склады в городе.

Амели подпрыгнула, словно птичка на жердочке.

— Нам и не придется! Это дровяной склад на улице Клавдия. Очень самонадеянно со стороны Фуше, верно?

— Он выбрал улицу, названную в честь римского императора, покорившего Британию? — презрительно скривился Селвик. — Умно, очень умно!

— Но не умнее, чем мы с вами! — объявила Амели, ослепительно улыбнулась и протянула руки к Пурпурной Горечавке.

Он понял, чего она хочет, — как здорово! Знаменитый шпион обнял ее за талию и закружил, словно в бешеном вальсе. Руки у него сильные и надежные, а развевающийся плащ похож на знамя свободы. Амели блаженно зажмурилась. Как хорошо! Она и не подозревала, что такое бывает…

Прижав к себе, Пурпурная Горечавка опустил девушку на землю. Тела соприкоснулись лишь на секунду, но мисс Балькур почувствовала, что теряет контроль над собой. Наверное, это из-за того, что он так быстро ее кружит… Следует думать о том, как свергнуть Бонапарта, а не о черном плаще, спутавшемся с желтым муслином ее платья. Самое время сказать что-нибудь умное, но тепло и цитрусовый аромат мужского тела перепутали все мысли.

Еще немного, и она забудет, о чем только что шла речь.

— Итак, мы встречаемся тридцатого апреля! Где и в какое время? — решительно спросила она.

— Мы? — рассеянно заморгав, переспросил Ричард.

Безобидное местоимение похоже на назойливую муху: во-первых, помешало любоваться губами Амели, а во-вторых, имеет непредсказуемые последствия.

— Ну конечно! — возбужденно проговорила мисс Балькур. — Может, мне тоже нарядиться мастеровым?

Ответить Ричард не успел: послышался скрип весел, и к причалу пристала лодка. Селвик решил заплатить ее хозяину двойную таксу за то, что он спас его от неприятного спора. Конечно, от мисс Балькур так легко не отделаться, но гораздо удобнее перенести беседу на более поздний срок. Момент прощания у Отеля де Балькур подойдет идеально: если Амели начнет возмущаться, он просто растворится во тьме. Действительно, так лучше для них обоих, а Шекспир был абсолютно прав, сказав, что осторожность — лучшая часть доблести[24].

Затевать спор в лодке вдвойне опасно: неизвестно, что за парень лодочник, да и вода в Сене слишком холодная и грязная, чтобы в случае чего спасаться вплавь. Нет, зыбкое перемирие нужно сохранить любой ценой.

— Желаете прокатиться?! — прокричал лодочник, смачно сплевывая в Сену.

— Да! — тут же ответил Ричард и усадил Амели в лодку, прежде чем та успела возразить.

На секунду потеряв равновесие, она наступила на подол платья, и лодка заходила ходуном. Возница грязно выругался, а мисс Балькур сделала вид, что ничего не понимает. В следующий миг рядом с ней уже стоял Селвик и крепко держал за руку.

— Туристы! — презрительно пробормотал лодочник, отталкиваясь от берега.

— Все в порядке? — тихо спросил Ричард, когда они с Амели прижались друг к другу на деревянной скамеечке.

— Ну, хотя бы за борт не упала, — попробовала пошутить она, но покрасневшие от ветра руки судорожно сжали подол.

— Вы порвали платье, — глухо проговорил Селвик, обнимая ее за плечи.

— Эх… — Мисс Балькур с досадой посмотрела на огромную, от завышенной талии до линии бедер, дыру. Муслин лопнул, обнажив полупрозрачную сорочку. Амели судорожно схватилась за платье. — Кажется, оно порвалось, когда я пыталась убежать от Марстона. Я слышала, как треснула ткань…

— Жаль, что я не выбил ему зубы! — процедил Пурпурная Горечавка, мертвой хваткой впиваясь в хрупкие плечи попутчицы.

В голосе шпиона было столько злости, что Амели испуганно подняла глаза. Скрытое черной маской лицо было страшным: губы поджаты, глаза мечут молнии. Но здесь есть что-то еще, и она почувствовала, как бешено забилось сердце.

— Нет-нет, вы как следует его наказали, — поспешно проговорила она, от волнения выпустив складки рваного муслина. — Это же всего лишь платье, а вот я сломала ему нос. Так что получилось почти око за око.

Знаменитый шпион молчал, и Амели показалось, что ему плохо. В глазах столько боли, но непонятно, душевной или физической. Может, у него начинается лихорадка? Амели коснулась лба Пурпурной Горечавки, точнее, нескольких сантиметров, не скрытых черной маской. Нет, кожа теплая и сухая, значит, он здоров, вот только дыхание какое-то прерывистое.

— Эй, с вами все в порядке?

Горечавка неопределенно пожал плечами.

Нельзя! Ни в коем случае нельзя! Рука Ричарда застыла над прорехой в муслиновом платье. Зря он не сдержался и поцеловал девушку в Люксембургском саду. Как же решение не встречаться с Амели в обличье Пурпурной Горечавки и красивые обещания, что он себе дал? Ведь лорду Ричарду Селвику никакие поцелуи не светят, по крайней мере в ближайшие несколько недель… Как же он выдержит?

Ну зачем, зачем он поцеловал Амели? Если то, что случилось в кабинете Балькура, было ошибкой, то поцелуй в саду — настоящей катастрофой, грозящей необратимыми последствиями. А если он уступит сейчас, то будет еще хуже. Нет ни одной причины, по которой следует касаться прорехи в желтом муслине, а вот контраргументов более чем достаточно.

Хотя отсутствие логики не всегда принимает такие привлекательные формы: полупрозрачная сорочка скорее подчеркивала, чем скрывала полные груди с розовыми полукружиями сосков.

— Только проверю, нет ли синяков, — глухо проговорил Пурпурная Горечавка, скользнув в ложбинку между грудями.

— Не думаю, что… — вздохнула Амели, почувствовав, как сильная мужская рука коснулась соска, — там остались синяки, — прошелестела она.

— Уверены?

Ричард накрыл левую грудь ладонью, и девушка затрепетала, будто от прохладного ночного ветерка.

— Ну, не знаю, — неуверенно ответила она.

Может, синяки все-таки остались, и это объясняет, почему кровь вдруг превратилась в огненную лаву.

Вытащив руку из желтой муслиновой пены, знаменитый шпион зубами стянул перчатку и дотронулся до колена Амели.

Ничего предосудительного, пообещал себе Ричард, медленно поднимая ладонь к разорванному лифу. Он только потрогает голой рукой, а потом накроет ее накидкой, и все будет так невинно, что даже мисс Гвен не придерется.

Однако, едва коснувшись шелковистых грудей, Селвик тут же забыл о своем решении. Призрак мисс Гвен утонул в грязных волнах Сены вместе со всеми моральными принципами. Молодой человек обвел пальцем вокруг нежного полукружия левого соска, нажал на розовую горошинку, а затем его ладонь нырнула в темную ложбинку между грудями. Интересно, на втором полушарии кожа такая же бархатистая? Если не узнает сейчас, другого шанса может не быть! Бесстыжая ладонь метнулась вправо, а пальцы стали чертить на бледной коже разные узоры.

Последнее прикосновение, и Ричард отдернул руку, с трудом удержавшись от соблазна облизать пальцы.

— Кажется, синяков нет, — решительно проговорил он.

— Тогда почему мне так больно? — спросила Амели с таким негодованием, что Ричарду не оставалось ничего другого, как поцеловать ее.

Сначала поцелуй не был страстным, скорее дружеским или братским. Но это только сначала… Амели явно хотелось большего, и ее руки обвили шею Ричарда. А потом, совершенно случайно получилось так, что Амели чуть отодвинулась, а Селвик оказался над ней, срывая с плеч накидку.

— Кажется, я знаю, откуда эта боль, — горячо зашептал он. — Это от желания — поцелуй! — а вовсе не от синяков, — еще один поцелуй. Все, хватит болтать, пора вернуться к делу.

Язык Ричарда снова скользнул в рот Амели.

Черный шелк рубашки заскользил по обнаженным грудям, и девушка застонала: по спине бежали мурашки, а перед глазами вспыхивали разноцветные искры. Прижав к себе скрытое маской лицо, Амели продемонстрировала знаменитому шпиону то, чему успела от него научиться. Сначала верхняя губа, потом нижняя, а затем кончиком языка в уголок рта…

Ричард предпринял последнюю попытку взять ситуацию под контроль.

— Мы ведь не одни… — простонал он, отрываясь от жадных губ Амели.

К сожалению, рассудок лишь на четверть контролировал действия Ричарда, поэтому попытка явно провалилась.

Загадочно улыбнувшись, Амели провела по щеке Селвика.

— Знаю. Посмотрите на небо, вы когда-нибудь видели столько звезд?

Ричарду не нужно было смотреть на небо: все звезды отражались в синих глазах Амели.

— Хотите, соберу вам ожерелье из звезд? — нежно спросил он.

Ее рука так и застыла на его щеке.

— Ожерелье из звезд… — неуверенно повторила Амели.

Одурманенный желанием Ричард не на шутку перепугался. Боже, что он такое сказал? Селвик подтянулся на локтях, не обращая внимания на впивающиеся в кожу щепки.

— Что-то не так?

Кудри Амели темным веером взметнулись вокруг бледного лица. Она медленно покачала головой.

— Нет… — сказала она, а глаза лучились от счастья. — Нет, все в полном порядке.

— Вот и славно! — попытался проговорить Ричард, но ему не позволила Амели, которая, обняв за шею, стала покрывать поцелуями его лоб, левую скулу, мочку левого уха, край маски (скорее всего по ошибке), уголок рта, подбородок, кончик носа (снова по ошибке, хотя сказать точно было сложно).

Так что же он такое сказал? Нужно обязательно вспомнить! Наверное, что-то особенное, раз она так отреагировала. Но сейчас гораздо больше волновал результат, в данном случае поцелуи, которые заставили Ричарда стонать от блаженства, запустив пальцы в ее пахнущие лавандой кудри.

Убрав с лица Амели темную вьющуюся прядь, Селвик схватился за скамейку. Вообще-то он собирался обнять девушку, но потерял равновесие и чуть не вылетел за борт. Мисс Балькур попыталась вернуть его в нормальное положение, но успела лишь поцеловать в шею.

Бабах!

Амели с Ричардом растянулись на дне лодки, причем мисс Балькур оказалась сверху. Лодка заходила ходуном, будто попала в бурные воды Индийского океана, а не плыла по безмятежной Сене.

— Ух! — выдохнула девушка.

Амели давила на грудную клетку, и Селвику было нечем дышать. Зато снизу открывался изумительный вид на рваный лиф, так что молодой лорд и не думал жаловаться.

— Amants![25] — словно последнее ругательство, изрыгнул лодочник, видя, как в раскачивающуюся лодку заливается вода.

— Amelie, amas, amants… — усмехнулся Ричард, опутав ногами вырывающуюся спутницу.

— Имеете в виду amo, amas, amat? — проспрягала латинский глагол «любить» Амели.

— Мой вариант лучше, — пробормотал Селвик, дергая ее за ухо.

Опершись о грудь Пурпурной Горечавки, Амели попыталась подняться, но лодка снова закачалась.

— Думаю, вам лучше не вставать, — прошипел шпион и, запустив руку под смятые юбки, схватил за лодыжки. — Так безопаснее.

— Для кого? — хрипло спросила Амели, чувствуя, как пальцы Пурпурной Горечавки скользнули вверх по шелковым чулкам, задержавшись, чтобы поиграть с подвязками. Она чуть не подпрыгнула, когда холодная рука коснулась ее обнаженных бедер.

— Для лодочника, конечно, — усмехнулся шпион. — Лежа нам сложнее перевернуть лодку.

— Правда? Не знаю, стоит ли… — Договорить мисс Балькур не успела, потому что Пурпурная Горечавка, не желая спорить, несильно дернул ее за кудри.

Через секунду он подмигнул запыхавшейся Амели.

— Я знал, что вы со мной согласитесь, — радостно объявил шпион.

Перед глазами мисс Балькур танцевали тысячи звезд, а губы Пурпурной Горечавки творили с ней чудеса. Амели с наслаждением окунулась в малиновое вино страсти, чувствуя, как опытные пальцы порхают по нежным бедрам. Интересно, это качается лодка или мир перед ее глазами? Словно слепая, она запустила руки под черный шелк рубашки. Боже, как красиво бугрятся мышцы!

Окончательно осмелев, Амели стала водить по поджарой груди Пурпурной Горечавки, купаясь в чарующем аромате его тела. Тем временем сильные мужские пальцы добрались до панталон, и их обладательница застонала от удовольствия. Оторвавшись от ее ненасытного рта, знаменитый шпион поцеловал прежде один розовый сосок, потом другой. Сначала Амели испугалась и хотела его оттолкнуть, но скоро передумала и, запустив пальцы в длинные светлые волосы, покрепче прижала к себе. Соски набухли, как маленькие камушки, по телу разлилась сладкая истома. Пусть целует, целует крепче!

— О-о-о! — простонала Амели, но шпион не ответил, продолжая ласкать нежные розовые бутоны.

Она застонала еще громче, когда ловкие пальцы, оттянув белый шелк панталон, погрузились в ее горячее влажное лоно. Сдерживаться больше не было сил, и Амели закричала, а Пурпурная Горечавка, ни на секунду не прерывая ласк, быстро сменил позу, так, чтобы оказаться сверху.

— Я думал, вам должно понравиться, — прошептал он, прильнув к губам девушки.

Раскрываясь навстречу творящим чудеса пальцам, Амели ясно дала понять, насколько ей все это нравится. Внезапно все ее тело содрогнулось, и она вцепилась в плечи любовника, покачиваясь на волнах первого в жизни экстаза.

Это самая прекрасная ночь в ее жизни, а для Ричарда она станет одной из самых ужасных.