Темное искушение

Глава 6

Малкольм снова припал к ее губам.

Клэр не двигалась. Она так долго хотела поцеловать этого мужчину. Ласка его губ, легкая как перышко, вызвала в ней волну желания. Никогда ее не целовал такой могучий мужчина, и никогда она не знала такого нежного поцелуя. Клэр тихо застонала, прикоснувшись к его широким плечам. Господи, она так хотела, чтобы он сильнее поцеловал ее.

Он держал ее двумя руками, прижимая к кровати, поигрывая с ее губами, медленно, но настойчиво целуя ее снова и снова. Напор неотрывно возрастал, его язык начал повторять движения любовной игры. Клэр не могла вынести это. Она вскрикнула.

Он оставался спокойным. Клэр было все равно. Она царапала его плечи, бесстыдно стонала, проталкивая свой язык к его губам, требуя все больше и быстро раздвигая бедра. Какое-то время он не шевелился, даже не отвечал на поцелуй, пока она неистово пыталась протолкнуть свой язык в его плотно сжатый рот. Почему он так делает?

А затем он обхватил ее голову своими сильными руками. Клэр продолжала тянуться к нему, и он поцеловал ее настойчиво и жадно, немедленно меняясь ролями. Его поцелуй был таким требовательным, что она почувствовала, как упирается головой в стену, несмотря на подушки.

И Клэр поцеловала его в ответ, пораженная, что от поцелуя можно получить такое наслаждение. И, черт возьми, поцелуя было недостаточно!

В то время как он припал к ее губам, а его язык яростно сплетался с ее языком, Клэр пробежалась руками по его крепкой груди, желая, чтобы чертова туника испарилась. Она хотела почувствовать каждый дюйм его сильного, мощного тела, но только не через грубую льняную ткань. Она хотела прикасаться к его коже, исследовать его мускулы, попробовать на вкус каждый его дюйм. Она нащупала шейный вырез туники и скользнула в него рукой, отпихнув в сторону большой крест, который он носил. Почувствовав его обнаженную, горячую кожу под своей ладонью, она тяжело задышала. Это было так хорошо…

Он застонал. Она попыталась опустить руку пониже, но это было невозможно, вырез был неглубоким. Она выдернула руку и неистово стала гладить его через ткань по груди и крепкому, подтянутому животу, продвигаясь к его пупку. Она возбужденно вскрикнула, когда почувствовала горячую, огромную выпуклую головку его естества, упершуюся в ее ладонь.

Она подумала, что умрет, если он не возьмет ее…

Решительной хваткой он отдернул ее руку от своего копья, прервав тем самым поцелуй.

— Нет, девушка, — выдохнул он тяжело, с дико горящими глазами.

— Будь ты проклят, — заплакала она, мучаясь от желания, которого не могла вынести. Тяжело дыша, она вгляделась в него сквозь слезы. Клэр с шоком поняла, что он твердо придерживается своего глупого намерения не спать с ней. Взбешенная и отчаянная, она хотела ударить его, но сейчас он держал ее за оба запястья, и не было никакой возможности сделать это.

— Я должен оставить тебя, — резко сказал он и отпустил ее.

Клэр взвилась и, размахивая кулаками, стала колотить его по груди.

— Иди к черту!

Он отмахивался от ее ударов, словно от надоедливой мухи. Затем внезапно положил свою руку на ее обнаженное колено, придавливая ее к кровати.

Клэр все еще колотила его руками. Но ее сердце уже разрывалось от его прикосновений, от предвкушения и больше всего от безумного огня, объявшего ее между бедер.

— Да, — прошептала она.

С горящими глазами на напрягшемся, безжалостном лице, он скользнул рукой вверх по ее ноге под юбку, прямо к ее влажной пещерке.

Клэр тяжело задышала и откинулась назад на подушки, бесстыдно выгибаясь дугой.

— Поторопись, — хрипло сказала она.

Его глаза вспыхнули ярче, и Клэр еле сдержала горячие слезы, когда его пальцы задели ее шелковые трусики, обещая секс. Он просунул свои длинные прямые пальцы под белье, сдвинув его с ее плоти. Его пальцы погрузились глубоко туда, где она была наиболее чувствительна и возбуждена.

— О, Боже, — выдохнула Клэр.

— Да, — ответил он хрипло и резко рванул ее юбку вверх к талии. Его взгляд не отрывался от нее.

— Ты носишь тесемку. Кружевную тесемку с бисером.

— Пожалуйста, — прошептала Клэр.

Он медленно провел большим пальцем по ее припухшим лепесткам, а затем погрузил его глубоко в нее. Клэр воспротивилась, когда его палец обвел очертания ее набухшей жемчужины. Затем она сдалась и достигла невероятного экстаза, разорвавшись на тысячу кусочков, вскрикивая от муки, наслаждения и экстаза.

А затем она почувствовала там его жадный язык.

Восхитительное и мучительное напряжение вернулось с ошеломляющей силой, когда его решительный язык пробовал ее на вкус, гладил ее, кружил в ней. Это было так долго — никогда не было ничего подобного! Она разрывалась на части, плакала и стонала, терзаемая его языком снова и снова, вскрикивая то от удовольствия, то от боли. Он не останавливался, проверяя ее предел, проникая в нее снова, вызывая еще более сильный и неистовый оргазм. Клэр всхлипнула и его язык, наконец, затих. Она тяжело вдохнула и выдохнула, а затем, наконец, откинулась на кровать.

Теперь Клэр лежала, неспособная пошевелиться. Она не знала, как долго он занимался с ней оральным сексом, но испытала столько оргазмов, что сбилась со счета. Все ее тело сейчас болело. Но Малкольм так и не достиг его.

Что только что произошло? Как она позволила этому случиться? И как насчет его удовольствия? Наконец-то она могла снова здраво рассуждать. Она больше не узнавала себя. Это любовная игра была его идеей?

Собирался ли он сейчас заняться с ней любовью, когда она, наконец удовлетворена, как никогда в своей жизни?

Она закусила губу, потрясенная волной желания, возникшей при воспоминании о том, как он двигался на ней, в ней. Но сейчас он был неподвижен. Его щека интимно лежала на ее бедре, и сейчас она остро ощущала огромное напряжение в его застывшем, твердом теле.

— Малкольм, — позвала она и не узнала собственный голос.

Она, наконец, поняла, что в нем шла внутренняя борьба.

Он дышал тяжело и резко. Всего лишь раз, быстро, но нежно, он прикоснулся рукой к сосредоточению ее женственности. Затем он встал с постели, набросив на нее меховое покрывало, и их взгляды встретились.

Встревоженная, она немедленно села. В его глазах горело вожделение. Увиденная ею сильная страсть откровенно пугала. Его безжалостное лицо и огромное копье, выпирающее из-под туники, заставило пересохнуть ее рот, а сердце помчаться вскачь. Клэр быстро отвела взгляд от его горящих глаз, начиная дрожать.

Она умерла, получая от меня удовольствие.

Возможно, та женщина умерла, потому что он был таким сексуальным и таким сильным.

Это была пугающая мысль.

Он развернулся и вышел.

Клэр тяжело дышала, широко открыв глаза. Ее первая реакция была побежать за ним, но что потом? Ему не нужно утешение, не так ли? Ему нужен секс, но он удовлетворил ее, ничего не прося взамен. Ошеломленная, она откинулась назад на подушки. Возможно, пришло время изменить свое мнение о нем.

Он совершенно неподвижно стоял на крепостной стене между двумя башнями, легкий утренний ветерок колыхал его лейне[11] на обнаженных бедрах, а рука сжимала рукоять меча. В нем чувствовалась напряженность. Леденящий холод накрыл Уркхарт в тот миг, когда он прошел через сторожевую башню у ворот. Морей ожидал его.

Его желудок скрутился узлом. Было много предупреждений, но он проигнорировал все. Он взглянул на крытый проход вверху, а затем вниз, никого не было. Он взглянул вниз: сначала на двор замка и находящихся там крестьян, а затем осмотрел широкую серебряную гладь озера Лох Несс.

Бриз подул на него, прошептав его имя:

— Калум.

И это был не голос ветра, а голос Морея, лорда тьмы — его смертельного врага.

Он задрожал от гнева и ненависти, и рывком открыл деревянную дверь каменной башни. Тьма опустилась на крепостную стену, как надвигающаяся буря, заволакивающая свет восходящего солнца. Какой-то миг он не мог видеть.

Морей улыбался ему.

Его зубы были потрясающе белыми. Его кожа была бронзовой из-за веков под солнцем, но выглядел он лет на тридцать пять. Он был одет в духе английского двора: чулки алого цвета, черный шерстяной камзол, отделанный горностаем и красно-черный плед, скрепленным на плече золотой брошью с рубином. Морей был Защитником Королевства и привилегированным советником короля Джеймса.

— Я ждал тебя, Малкольм, — промурлыкал Морей по-английски. Он улыбался, произнося это.

— Tha mi air mo sharachadh. Я устал от этого.

Морей казался довольным, его улыбка стала шире.

— Что тебя так долго задерживало?

Он поднял свой меч, и он зазвенел, выскальзывая из ножен.

Все мысли исчезли. Здравомыслие тоже пропало. Малкольм выхватил свой меч и с боевым кличем бросился в атаку:

— A Bhrogain!

Морей легко встретил его удар, и когда два огромных клинка скрестились, он понял, что столкнулся с силой и мощью, о которых никогда не подозревал. Он никогда не проигрывал битвы, но в этот миг он усомнился, что сможет победить Морея.

Морей отклонял каждый его удар, словно он был младенцем в пеленках.

Бой становился нелепым. Морей играл с ним, тогда как у него не оставалось сил удерживать свой меч. Он должен был прислушаться, должен был подождать. Его силы были еще в новинку для него и слишком неразвиты. Внезапно Морей прорвался сквозь его защиту и вонзил клинок глубоко сквозь мышцы и плоть, до кости.

Он задохнулся, понимая это с ужасом, сопровождающим ослепляющую боль и жар.

Морей улыбался, загоняя меч полностью в его тело, через сухожилия, мышцы, пригвождая его к стене.

Морей выдернул меч, с лезвия капала кровь.

Он пытался бороться с внезапно нахлынувшей ужасной волной слабости, но это было невозможно, и он осел на пол. На башне стало поразительно тихо. Он задыхался от боли, ярости, крови и понимания, что Морей исчез.

Он крепко зажмурился, но не из-за жгучей боли в груди. Все, о чем он мог думать, были священные обеты, которые он недавно дал. Он поклялся на древних и священных книгах в святом храме защищать Бога и человечество. Но зло только что покинуло башню, и оно будет преследовать Невинных от одного края королевства до другого, всегда.

И в тот оглушающий миг ясного осознания, он понял, что должен жить для защиты Невинности, как это делали Броган и его предки.

И вспыхнуло сильное желание. Это была жажда жизни, бушевавшая в нем.

Кое-как он постарался подняться на ноги, зажимая кровоточащую грудь. Его тело кричало о жизни. Возникло желание, и он внезапно понял, это отчаянная потребность в силе, для восстановления собственной мощи. Но он был один, и жизнь быстро покидала его. Смерть подкрадывалась к нему, и он молил Древних, тех, кто первыми послали Повелителей на землю.

В башню стремительно ворвалась женщина, со страхом выкрикивая его имя.

Он был при смерти. Ее очертания расплывались, кружась перед его глазами, башня плыла серыми пятнами. И он был поражен, так как знал, что она была послана ему.

Она подбежала к нему. Прежде, чем она к нему прикоснулась, он понял — она была молода, чиста, здорова и полна той жизненной силы, что так была ему необходима. Он протянул к ней руку. Он помогла ему стать прямо, и он почувствовал ее силу, перетекающую в его вены.

Он вскрикнул от облегчения.

Она пошатнулась, и он поддержал ее. Каждый момент их единения возвращал ему силу, увеличивал ее, усиливал. Это было так хорошо… и он ликовал.

Он запрокинул голову к стене, вскрикивая, когда сила растекалась по венам. И с возрастающей мощью пришло ощущение непобедимости, понимание, что он не умрет. В нем бушевал восторг — никогда прежде не было у него такой мощи. Никогда он не испытывал такого упоения. Он потрясенно осознал, что его чресла также налились, обещая еще больший экстаз.

Он привлек ее к себе так, что она почувствовала его вожделение, и ее глаза округлились.

— Да, — сказал он грубо. — Позволь мне доставить тебе удовольствие, девушка.

— Милорд, — прошептала она, обвивая его руками.

Он прислонил ее спиной к стене, отодвигая в сторону свою рубашку и ее юбки. Он не мог ждать. Он раздвинул ее бедра, и тотчас же вошел в нее резко, глубоко. И когда он кончил, ему пришлось взять от нее еще больше — было слишком хорошо, чтобы не взять.

Он был ослеплен похотью, силой, ее и своим экстазом. Жизнь вытекала из нее огромными, мощными волнами, а его сила стократно возрастала. Она плакала и умоляла. Он не слышал. Ему не было так хорошо с четырнадцати лет. И никогда он не испытывал столь сильного экстаза и не знал, что такой может быть. Он снова кончил, его чресла не останавливались. У него было больше мужской силы, чем у любого другого мужчины.

Это была сила, о которой он и не мечтал.

И она ослепляла его, переполняла, давая ему огромную жизненную энергию и выносливость. Он застонал от удовольствия, когда всходило солнце. В этот раз он смог бы убить Морея.

А после он заметил, что женщина окончательно затихла.

Он глянул вниз на свою грудь. Его рубашка была пропитана кровью, но рана закрылась. Был только бороздчатый шрам над его левым соском.

Он обязан этой женщине жизнью. Исполненный благодарности, он убаюкивал ее, а затем осторожно положил на пол. Он отстегнул свой плед, прикрыл ее, и затем поднялся. И понял, что Морей здесь.

Демон выступил из теней, его глаза пылали и были красными.

И когда Морей засмеялся над ним, Малкольм все понял.

Возник страх. Девушка лежала неподвижно.

Нет. Он стал на колени возле нее. Повернул к себе ее лицо и увидел, что ее голубые глаза широко раскрыты и безжизненны.

— Добро пожаловать, брат. Рад видеть, что ты наслаждаешься смертью.

Малкольм внезапно вскочил, в ярости кинув свой кубок с вином в очаг. Была полночь, и он был один в огромном зале, за исключением пары трофейных волкодавов. Собаки невозмутимо наблюдали за ним.

Он месяцами не позволял себе думать об Уркхарте. Он провел три года, искупая свои грехи, борясь с виной. Он полагал, что держит все под полным контролем. После Уркухарта была сотня женщин и никакого искушения. Но это была ложь.

Он потерял контроль. Он думал сейчас об Уркухарте. И потом он подумал о спавшей наверху женщине, о другой невинной девушке, о женщине, столь соблазнительной, что он пожелал попробовать на вкус ее жизнь.

Три года назад, он думал, что он охотник, но он ошибался. Морей преследовал его; Морей охотился за его душой.

И сейчас женщина искушала его самым немыслимым способом. Он думал, что его душа в безопасности, но он ошибался.

Клэр разбудил наступивший рассвет. Едва открыв глаза, она встретила пристальный взгляд маленького мальчика, который ткнул ее, ухмыляясь, и жестами изобразил, что надо одеться и поесть. Он быстро жестикулировал у двери, а затем усмехнулся и ушел. Клэр приподнялась, прижимая мех к телу, чувствуя себя как с ужасного похмелья.

Но у нее не было похмелья, в нормальном смысле этого слова. Ее пульс ускорился, когда она вспомнила, что находится в средневековой Шотландии, и что прошлой ночью Малкольм занимался с ней любовью.

Клэр почувствовала, как желание стучит в груди и животе. Она пристально осмотрела свою комнату, слабый огонь в очаге, шаткий стол с кувшином воды и узкое окно. Ставни были распахнуты, и небо кроваво алело.

Хоть вчера она и не думала, что сможет заснуть хоть на минуту, утомление быстро дало о себе знать, когда Малкольм ушел. Она спала как убитая, пока ее не разбудил стук в дверь.

Мальчик, очевидно, хотел ее поторопить, и она знала почему. Она уже очнулась от сна. Они собирались в Данрок. Естественно, она заволновалась.

Но также она и опасалась. Наступил новый день. Она была готова увидеть Малкольма, а вчера, ну, такого поведения она сама от себя не ожидала. И, черт побери, она никогда не забудет, что он доставил ей удовольствие, ничего не прося взамен.

Клэр умылась холодной водой, надеясь, что он будет достаточно джентльменом, чтобы не упоминать о случившемся между ними. И что насчет Сибиллы? Насколько безопасной будет их поездка? Она накинула плед Малкольма на плечи, ее смятение возрастало, а затем спустилась вниз. В большом зале были только служанки, и Клэр против своей воли разочаровалась. Умирая от голода — Клэр забыла, когда в последний раз ела — она села рядом с огромным подносом, на котором лежали хлеб, сыр, копченая рыба нескольких видов, а также чаша с овсянкой. Она быстро ела, пользуясь вилкой с двумя зубцами, столовым ножом и ложкой, горя желанием быстрее покинуть зал. Она ела, неотрывно смотря на большую дверь, но та не открывалась.

Она отодвинула поднос. Рано или поздно ей придется встретиться с Малкольмом лицом к лицу, а она не знала что сказать, что и как делать. И ей пришлось признать, что у нее нет никаких сожалений. Было бы лицемерно делать вид, что они есть. Ей нужна была такая ночь.

Она почувствовала, как ее щеки загорелись. Малкольм был великодушным любовником. Она отбросит все стереотипы. Она больше не будет думать о нем, как об агрессивном средневековом болване. Определенно, он был непонятным, интригующим, и очень, очень сексуальным. Она действительно не против разделить с ним постель.

От одной мысли об этом она стала слабой и безвольной.

Не делай этого, предупреждала она себя, направляясь к двери. Она знала себя. Если она действительно переспит с ним, она влюбится. И это была очень плохая идея. Не надо ей увлекаться им. Только дура или сумасшедшая полюбит Малкольма, учитывая обстоятельства. Она предостерегала себя, что у нее чисто академический интерес.

Она открыла двери, и тут же была встречена прохладным порывом горного ветра, несмотря на лето. Она остановилась на верхних ступеньках. Дюжина мужчин усаживались на лошадей у другого здания. Прямо под ней стоял Малкольм с двумя оседланными лошадьми, разговаривая с Ройсом. Как один, мужчины повернулись посмотреть на нее.

Она встретилась взглядом с Малкольмом и покраснела. Это, подумала она, очень неловко. Они были фактически незнакомцами. Она начала спускаться по ступенькам, избегая его взгляда.

Возможно, он думает, что она легкомысленная и распутная, но это совсем не так.

Малкольм шагнул вперед.

— Ты хорошо спала? — спросил он, открыто и пытливо смотря на нее.

Она не знала, имел ли он в виду тот факт, что она была удовлетворена физически.

— Да, а ты? — Она собиралась быть вежливой, но в тот момент не хотела этого. Он, вероятно, метался и ворочался всю ночь.

Он внимательно вгляделся. Затем пожал плечами и посмотрел на ее горло. Он начал отстегивать брошь, которой она неловко скрепила плед.

— Тебе нужно одеться, — сказал он. — Я поищу для тебя одежду в Данроке.

Он снял длинный, странно надетый плед с ее плеч, развернул его, неровно сложил и обернул вокруг нее, скрепив брошью на плече. Теперь он спадал до колен, надежно прикрывая ее бедра и юбку.

Она сглотнула.

— Спасибо.

Простейшее касание его рук вызвало дрожь удовольствия. Как она сможет сосредоточиться на книгах, храме, тайном обществе, на всем, кроме мужчины?

Он поймал ее взгляд.

— Не только у меня есть глаза, — сказал он, слегка улыбнувшись.

Он кивнул в сторону Ройса с перекошенным лицом.

Клэр не волновало, что его дядя будет открыто рассматривать ее ноги или еще что-нибудь. Тяжело ясно мыслить, когда рядом крутится невероятно притягательный Малкольм. Она хотела бы спросить, что он думает о прошлой ночи. Возможно, каждую ночь он обнимал разных женщин, и значит, их маленький спектакль не представляет для него ничего особенного. И это было б лучше всего. Потому что это было слишком важно для нее, а ей нужно хорошо устроить свое будущее, каким бы тяжелым оно не было.

Он помог Клэр сесть на лошадь, повернулся и вскочил на своего боевого коня. Клэр поняла, что ей дали старую, спокойную лошадь, и была благодарна за это. Она направила ее к Ройсу.

— Благодарю за комнату, за постель и завтрак, — сказала она.

— Не за что, леди Клэр. Доброго пути.

Его улыбка была очень мужской, и понимающей. Клэр надеялась, что вела себя не очень громко, и он не слышал ее крики прошлой ночью.

— Прощайте.

Она покраснела и направила лошадь мимо него.

Малкольм дал сигнал группе всадников, и они выстроились в колонну позади него и Клэр. Он повернулся к Ройсу.

— Я поговорю с тобой, когда вернусь из Лох-Оу.

Ройс кивнул и схватил поводья Малкольма:

— Не делай поспешных поступков.

Малкольм натянуто улыбнулся. Затем поднял руку, глянул на Клэр и они двинулись к проходу у ворот, возле сторожевой башни. Пройдя через темный, каменный тоннель, бок о бок проехав над люком в темном полумраке, они были ослеплены солнечным светом.

Когда они оставили сырой проход позади, Клэр снова напряглась.

Это было еще одно средневековое утро, ее второй день в прошлом. Так много произошло со времени их перемещения, что ей казалось, она неделями находится в XV веке. Она пока не знала, была ли поездка из Кэррика в Данрок безопасной, и была слишком взволнована, чтобы тревожиться об этом. Данрок был ее целью с самого начала, и к вечеру они уже будут там. Скоро она будет в святом храме на Ионе, так как она собралась ехать туда с Малкольмом, и неважно, что он говорил и чего хотел. Она не собирается оставаться позади.

Храм охранялся Повелителями, поскольку это был святой храм. Малкольм вскользь упомянул об этом. Она близка к открытию тайного общества, о котором не слыхал ни один историк.

Сейчас она проживала историю Нагорья. Это была невероятная возможность. Ее страх давно исчез. Она пережила путешествие во времени, жестокое сражение, яростное нападение и страсть Малкольма — и все в течение чуть больше двадцати четырех часов.

Она не знала, когда вернется домой, но была уверена, что вернется. Пока этот момент не настал, она воспользуется этим удивительным поворотом судьбы. Она обратит все свое внимание на тайное общество, священные книги и политические войны, порожденные ими, а также на то, как избегать Сибиллу. И постарается забыть случившееся прошлой ночью. Малкольм казался равнодушным. Ей тоже надо быть безразличной. Как угодно, но надо держаться от него подальше. Свой интерес к Малкольму она объясняла интересом к историческим артефактам, ведь он был лэрдом IV века и Повелителем.

Малкольм внимательно посмотрел на нее. Она надеялась, что он не чувствовал ее мысли. Она улыбнулась.

— Великолепное утро.

В то время как она говорила, орел воспарил над их головами.

— Да, — ответил он равнодушно, его тон был уклончивым, а взгляд проницательным. — Да.

Данрок был таким же серым, как и высокие утесы, на которых он стоял. Внизу был берег, усыпанный камнями, и бескрайняя гладь серо-стального Атлантического океана. Вдали, окутанная туманом, высилась мрачная вершина Бен Мора. Клэр глубоко вздохнула, подъезжая на лошади к надвратной башне.

Два года назад Клэр провела в Данроке только час, и приехала она туда не на лошади, или вельботе с шестью горцами, ведущими его через узкий пролив в океан. Она прибыла на арендованной машине, проехав по заброшенным дорогам, ведущим на юг, а затем на запад вдоль побережья, чтобы попасть в Данрок до закрытия. Тогда тоже было пасмурное послеобеденное время. На острове большой частью царил суровый океанический климат. Но за пределами наружных стен были припаркованы машины. Там не было надвратной башни, только несколько глыб указывали на то, что когда-то она здесь была.

Сейчас ров, окружающий замок с трех сторон, был заполнен водой. Западная часть находилась на отвесных скалах, уходящих прямо в океан. Она и Малкольм оставались верхом на лошадях, ожидая, пока подъемный мост медленно опустят через ров. Клэр подозревала, что он опускался с помощью системы блоков.

Она дрожала, во рту у нее пересохло. Это было по-другому, но в тоже время поразительно похоже.

— Девушка, комнаты для осмотра закроются через час. Вы можете вернуться в четверг и не потратите деньги впустую, — сказал беззубый, седой шотландец, желая помочь ей.

Клэр чувствовала слабость и головокружение, вероятно из-за езды по острову на опасной скорости по встречной полосе.

— Меня не будет здесь в четверг, я завтра уезжаю домой.

Она купила билеты, едва способная сосредоточиться на человеке, продававшем их, желая, чтобы он не двигался с такой медлительностью, бесившей ее. Она дрожала от напряжения и волнения. И когда она поспешно прошла по подъемному мосту, то подумала: «Это оно».

Клэр поняла, что мост уже опущен и Малкольм ждет, когда она к нему присоединится. Сторожевая башня у ворот Данрока была намного более простой, чем в Кэррике, и была просто широкой, круглой башней. Они в одно мгновение прошли под ней.

Она забыла то сильное волнение, овладевшее ей тогда, но теперь те же самые ощущения охватили ее. Она повела свою кобылу к платформе, выходящей на фасад замка. И те же слова возникли у нее в голове. Это оно.

Клэр застыла, оглядывая внутренний двор замка, а затем внешний, находящийся севернее, внутри наружных стен. Она знала, что Малкольм наблюдает за ней, но не могла взглянуть на него, потому что у нее от всего кружилась голова.

Весь свой отпуск она планировала провести в этом месте, в надежде познакомиться с лэрдом Данрока. И если она признает, что это судьба, тогда возникает один глобальный вопрос: Почему?

Конечно, конечно, это не из-за Малкольма.

— Девушка, ты заворожена, — сказал Малкольм. — Тебе нравится мой дом?

Она оторвала взгляд от коз и овец в нижнем дворе, облизнув губы. Ее сердце неровно билось.

— Я была здесь раньше — два года назад. Почему, Малкольм? Как ты думаешь, почему я сейчас здесь, в твоем времени, не в моем?

— Я знаю, ты не о том, что я перенес тебя в прошлое.

Он пришпорил свою лошадь, и Клэр последовала за ним. Несколько человек вышли из здания во дворе. Один из них, высокий, седовласый шотландец поспешил к ним.

Малкольм спешился перед главным входом в замок, запертая дверь, обшитая деревянными панелями и оббитая гвоздями, вела в другую башню. Он отдал поводья лошади одному из мужчин.

— Я задаюсь теми же вопросами, девушка. Пути Древних неисповедимы и неизвестны.

Имел ли он в виду, что тоже считает это судьбой?

— А что насчет Сибиллы? Ты думаешь, она попытается найти меня здесь?

Ей сложно было забыть тот факт, что эта женщина рыскала по Нагорью, явно враждебно настроенная против нее.

Его лицо помрачнело.

— Она будет дурой, если так поступит. Мы сейчас готовы встретиться с ней и ее семейством.

Он еще раз улыбнулся ей, готовый помочь спешиться.

Прежде чем Клэр успела спросить, как и что они приготовили для нее, и что такое «ее семейство», прозвучал пронзительный крик. Клэр повернулась и увидела, как маленький мальчик бросился в объятия Малкольма. Она мгновенно поняла, что это был его сын, и внутри все сжалось с отвратительной силой.

Малкольм обнял маленького, темноволосого мальчика. Затем они быстро заговорили по-французски.

— Ты слушался Симуса, парень?

— Да, отец. А еще я поймал зайца. — Он горделиво улыбнулся. — Сегодня будет прекрасный ужин.

Малкольм погладил мальчика по голове, одобрительно улыбаясь.

Вперед вышел седовласый мужчина.

— Там прекрасная ловушка у стены, с дюжиной крючков.

Малкольм улыбнулся и сжал его плечо:

— Симус, Броган, я бы хотел познакомить вас с нашей гостьей, леди Камден. Она с юга, — добавил он. Он подмигнул, когда встретился взглядом с Клэр.

Клэр не смогла улыбнуться. Малкольм был женат.

Она почувствовала слабость и неспособность пошевелиться. Она продолжала сидеть на лошади. Конечно, он был женат. Брак был важным средством в постоянно меняющемся балансе сил среди знатных дворян и короля. Наверно, он женился из-за политической, территориальной или денежной выгоды.

Но он не сказал ни слова. Ни одного чертова слова.

А она была идиоткой, потому что могла бы и сама догадаться.

Она пыталась сказать себе, что все к лучшему, но была подавлена. И все же, раз ее влекло к этому мужчине, это был удачный поворот событий. Его брак станет преградой между ними, которую нельзя сломать.

Малкольм посмотрел на Брогана.

— Иди в замок и прикажи приготовить большую комнату для нашей гостьи.

Мальчик энергично кивнул и устремился прочь. Малкольм крикнул ему вслед:

— С вином и закуской, парень, и пусть разведут огонь. Леди Камден немного продрогла. Симус, я с тобой скоро переговорю.

— Хорошо, — Симус развернулся и ушел.

Малкольм взял ее за руку.

— Броган — мой бастард, Клэр. Я не женат. Ты выглядишь так, словно кто-то умер.

Это было большим облегчением.

— Слезай, — сказал он мягко.

Клэр соскользнула с лошади, обдумывая ситуацию. Только что она была безутешна, считая его недосягаемым, а сейчас вздохнула с облегчением. О, Господи, если она действительно заинтересовалась этим парнем, у нее большая проблема.

Она кое-как привела мысли в порядок.

— Как ты узнал, о чем я думала?

Он помедлил.

— Я говорил тебе раньше, твои мысли так громко кричат, что их легко услышать.

Клэр скрестила руки на груди.

— Я начинаю думать, а нет ли у тебя телепатических способностей?

— Я не понимаю всех этих слов, которые ты говоришь, девушка.

— Ты можешь читать мои мысли?

Он пристально посмотрел на нее.

— О, Боже мой, — сказала, вздрогнув, Клэр. — Ты можешь читать мои мысли, не так ли?

— Это еще одна моя маленькая способность, — ответил он, все же покраснев.

Она подумает про эту специфическую способность в другой раз. Сейчас же она была в ярости.

— Ты должен уважать мои мысли, это личное, — сказал она резко. — Нечестно подслушивать то, что я думаю.

Он улыбнулся, подняв ее подбородок и убедительно смотря на нее:

— Но если бы я прямо сейчас не слышал твоих громких и четких мыслей, ты бы ударилась в слезы и отреклась от всего, что было между нами.

Ее глаза расширились. Он вел себя так, словно за весь день ничего не случилось.

— А что между нами? Я даже не знала, помнишь ли ты вчерашнее утро, — сказала она выразительно. — И меня не волновало, женат ли ты!

— Лгунишка.

Она почувствовала, как ее щеки вспыхнули.

— Ну, может совсем немного. Но просто потому, что в моем времени, нехорошо спать с женатым мужчиной. — Затем она добавила, — Это также не приветствуется и в твое время, и ты это знаешь.

— Я рад, что не давал таких клятв, Клэр, — весьма соблазнительно прошептал он, опустив свои густые, темные ресницы. — Ты думаешь, я не слышал, как ты всю ночь плакала? Я не спал из-за тебя, Клэр.

Ее сердце перевернулось.

— Ну, — с трудом пробормотала она. Нахлынуло желание. — Ну.

Его улыбка была прекрасной, как восходящее солнце сегодня утром.

— Я не знаю, почему ты хотела поехать в Данрок в твоем веке. Я не знаю, почему я хочу тебя. Но думаю, ответы на эти вопросы будут найдены, возможно, на Ионе.

— Иона, — повторила она, немедленно переключившись.

— МакНил почти так же стар, как и Древние, девушка, — сказал он. — Я найду там ответы. И не думай пока о Сибилле. Со мной ты в безопасности. Пойдем.

Он прошел под опускной решеткой, исчезнув в сторожевой башне.

Мысли Клэр завертелись. Были ли на Ионе ответы на вопрос о ее присутствии в прошлом? Господи, она надеялась на это! И собирался ли Малкольм продолжить сегодня вечером то, что они прервали вчера?

Она поторопилась вслед за ним. По другую сторону сторожевой башни находился очень маленький внутренний двор. Малкольм поднимался вверх по ступенькам в большой зал. Клэр прибавила шагу, входя в просторное помещение.

Изысканная внутренняя отделка зала исчезла, как и коллекция оружия. Вместо этого там стоял длинный стол на козлах, лавки и несколько стульев этой эпохи. Большую часть стен покрывали гобелены, их цвета были яркими и свежими.

Он налил себе эля из кувшина на столе. Клэр собралась с духом, подходя к нему.

— Мы поищем ответы на Ионе вместе, — решительно сказала она.

Он бросил на нее удивленный взгляд:

— Девушка, я не говорил, что ты поедешь на остров со мной.

— Несмотря ни на что, я поеду, — огрызнулась она. — Мы договорились вчера.

Он осушил кубок и вздохнул.

— Я уже четко объяснил тебе, что это секретная деятельность.

— Ты знаешь, что можешь мне доверять.

Внезапно Клэр осенило — он доверял ей потому, что мог читать ее мысли.

— Поэтому ты мне доверяешь, да? Ты суешь нос в мои мысли!

Он покраснел.

— Ты интересуешь меня.

Она заволновалась, но сейчас было неподходящее время.

— Малкольм, это так важно для меня!

— Тебя не пустят на остров, — отрезал он.

Клэр застыла:

— Не верю в это. Монастырь всегда открывает двери путешественникам.

Он скрестил руки на своей груди, его бицепсы напряглись. Он выглядел очень раздраженным, но она не даст ему одержать верх.

— Если ты вернешься с Ионы, а я буду мертва, как-нибудь отвратительно убита Сибиллой, ты никогда себе не простишь. Сначала девушка погибла от твоих рук, а потом и я, твоя Невинная, от рук Сибиллы.

Его глаза расширились.

В этот момент, Клэр поняла, что только что одержала победу в этом маленьком сражении, и раскаялась в этом. Она не хотела быть жестокой и безжалостной. Она не думала использовать его вину против него и причинить еще большую боль.

Он склонил голову, и скривил рот в той манере, которую Клэр уже узнавала. Это был признак внутренней борьбы.

— Мы выезжаем на восходе, — невыразительно ответил он.

Она закусила губу, желая извиниться. Но внезапно раздался радостный женский крик. Клэр не понравился такой ход событий.

Она со страхом обернулась.

К Малкольму бросилась женщина, сияя от радости.

— Ты вернулся! И, слава Богу, целый и невредимый!